Двадцать восемь ударов ножом, или Как найти путь к сердцу лейтенанта

Очнувшись от беспокойного сна, Хэнк вновь идет на кухню. В полутьме, чертыхаясь и спотыкаясь об острые углы, он проходит к плите, зажигая ее, и наслаждается запахом кофе, наполняющим помещение. Мужчина ждет, напряженно вглядываясь в темноту коридора. Слышит шум душа. Вздыхает, удовлетворенный, и снимает турку с остывающей горелки. Скоро помещение вновь наполнится их каждодневными утренними разговорами, что не помешает им встретить утро бодрыми и готовыми к новому дню. Однако, последнее время соседи жаловались на беспрестанный шум, доносившийся из его дома. Хэнк хмыкнул в ладонь, вспоминая все то, чем они занимались последнее время, практически не вылезая из дома. Переводя взгляд с плиты на стол, а с него на расположенные в строгом порядке стулья, он не мог отделаться от мысли, что все здесь пропахло ими. В буквальном смысле. Коннор, который теперь дислоцировался исключительно в доме своего старшего коллеги, оказался действительно неуемен в своих желаниях. На протяжении нескольких месяцев мужчине оставалось лишь следовать его порывам, не забывая о необходимых средствах, которые помогали поддерживать его в рабочем состоянии. Если говорить об этом, то Коннор никогда не говорил ему про его возраст. А теперь самому лейтенанту казалось, что он чувствует себя гораздо моложе. Естественно, он не обходился без постоянных физических упражнений, которые сохраняли хорошую форму, но мировоззрение тоже словно стало более гибким. Он окончательно бросил курить. В доме воцарился идеальный порядок, поддерживаемый, по большей части Коннором, однако, периодически обходя помещение, Хэнк и сам стал замечать за собой желание убрать ненужные вещи. Сумо, который стал выглядеть гораздо живее, определенно нравился такой порядок вещей. И сегодня он хотел поставить точку в этой затянувшейся истории. Оставалось лишь дождаться интересующего его андроида.

***

Коннор, ведомый Хэнком по долгой и ухабистой дороге, наконец открыл глаза. Сфокусировал зрение и оглядел обстановку, поражаясь достаточно громкому, жадному и бешеному шуму прибоя. Они находились на крутом обрыве, а именно на самой выступающей его части. Влажный ветер, доносящийся с моря, практически валил с ног, поэтому Коннор, привыкший к городскому спокойствию, протянул руку Хэнку, беспокойно вглядываясь в грозно гудевшее море. — Что это за место? Выглядит знакомо, — произнес Коннор, обращая свое внимание на старшего коллегу. Да, в своих мыслях он продолжал называть Хэнка именно так. Отношения между ними были неопределенными, даже очень, ведь проводя дни на работе, а вечера в доме одного из них, они не поднимали эту тему, позволяя событиям течь своим чередом. Коннор не мог сказать, что он доволен этим. В сущности, зациклившаяся на этом странном мужчине программа позволяла ему радоваться любому моменту, проведенному наедине с ним. Именно поэтому он так бурно отдавался своим чувствам, порой чересчур выматывая Хэнка. Однако порой накатывала пустота. В ней не было видимого будущего, этим она и брала, пугая РК-800 до дрожи. Из мыслей его вырвал хрипловатый баритон Хэнка: — Это то место, на котором я поклялся больше никогда не любить. Мой сын, моя жена, — его лицо посерело, рука в ладони Коннора сжалась, и он почувствовал напряжение мужчины. — В тот день я пообещал себе оставить все чувства в этом бушующем море. Иначе не получалось. Чуть позднее мне помог алкоголь, сигареты. Я разрушал свою душу, думая, что таким образом становлюсь лучше. Лучшим собой, нежели тем, кто испытывает слишком много, — он задержал дыхание, увидев взволнованное лицо Коннора. — Я помогу Вам, лейтенант. Вы практически победили эту страсть, — произнес негромко Коннор, не уверенный в том, что Хэнк понимает его правильно, — все хорошо, я пойму. Можете поделиться тем, что Вас беспокоит. — Ты, — шепнул Хэнк куда-то в море. Но Коннор услышал. Странно посмотрел на старшего коллегу, внимая каждому следующему его слову. — Ты, не осознавая этого, стал и началом, и концом. Встретив тебя, я перестал гневаться на жизнь. А когда ты переехал в этот Богом забытый дом, — голос Хэнка дрогнул, — именно тогда я оставил сигареты. Кажется, это признание. Коннор задержал свое условное дыхание, избегая смотреть на лейтенанта. Он не боялся этого разговора, нет, но чем все обернется сейчас, когда они зашли так далеко? Ответ терялся где-то в глубине души. Когда он стоял вот так, то чувствовал ее. Трепещущую, словно кленовый листок, душу. И только когда Коннора несмело развернули, он вспомнил, как дышать. Его рука освободилась, и вместо этого он ощутил прикосновение нежного бархатного покрытия. Хэнк смотрел на него из-под полуприкрытых век, обдуваемых сильным ветром. Ветер проник и внутрь Коннора, когда он открыл коробочку. Два кольца. — Я бы хотел попробовать, — нервно прокашлялся Хэнк, — забыть свои клятвы вместе с тобой. Навсегда и в вечность? На этот вопрос он бы ответил только слабое «да». — Главное — не забывать, кто Вы есть, лейтенант, — он сказал правду, избегая смотреть Хэнку в глаза. Коннор не мог допустить, чтобы их новая жизнь началась с предательства старой. Глаза лейтенанта расширились на мгновение, приняв несвойственное его серьезному лицу выражение. Да, он был его истинным выбором. Навсегда и в вечность.