***
Лето в этом году выдалось жарким лишь к середине июня. Для Питера солнце в принципе не характерно, что ещё говорить о тепле. Тем не менее, тепло было, а это заставляло ходить мокрым 24/7 и пить кучу воды. А для людей, которые ещё и работали в школе, нет, не учителя, а ученики, приходилось спасаться лишь в здании такого «любимого» заведения. — Лизон… Лиза… Елизавета… Неред, блять! — Да что такое, Юр? Ты же знаешь, что отвлекать меня не стоит, если я за работой. — Да это и работой сложно назвать. «Расписать стену» — оригинальная работа. Я вот, что хотел — вруби что*нибудь движущее. Совсем скука. — Тебе надо — ты и врубай. У меня руки в краске. Пароль от телефона ты знаешь. Валяй. Будучи одним из хороших художников школы и работая в трудовой бригаде, Юре Хованскому поручили расписать стену вместо заборов, поребриков и прочих вещей. В подмогу ему дали одноклассницу, которая тоже хорошо работала с краской — Лиззка Неред. Уже на протяжении двух недель они старательно расписывали стену, но благодаря разногласиям учителей*руководителей переделывали имеющийся рисунок несколько раз. Одним из плюсов являлось свободное прослушивание музыки. Без мата, разумеется, но уже что*то. Однако который день у них был плейлист «80е, 90е, несколько современных». Вот и сейчас они отрывались под песню Леонтьева — «Дельтаплан». Это был любимый трек Лиззки, а Юра просто был не против. Появление одного из учителей географии, кои были руководителями всего этого хаоса, не вызвало никакой реакции и ребята продолжали танцевать под старый трек. — Я смотрю у вас музыкальный кризис. Который раз за сегодня слушаете? — Так только начало дня, Роман Владимирович, все ещё впереди. — Ну смотри мне, Хованский. Больше четырёх раз я не переживу. — усмехнулся географ. — Как пойдёт, как пойдёт. Да, Лиззон? — Угу. Вруби Пугачеву. — Минуту. Осматривая процесс работы, учитель подметил красоту и, пожелав удачи, ушёл в соседний кабинет. Художники вновь остались одни. — Ладно, Юр, давай работать. Не хочу в августе здесь сидеть. — Да все*все, иду. Дай респиратор надеть хоть. Стрелка часов приближалась к 12 дня, и рабочий день школьников благополучно завершался. По некой традиции все, кто трудились поблизости, собрались в кабинете, где работали лишь наши герои. Дружбу Юра вёл со всеми присутствующими, но лишь на Диму Ларина он клал свою голову, попутно обхватывая его руками, держа кисти в перчатках подальше от белой футболки. Когда*то они были врагами. Их споры, драки, стычки гремели на всю школу. Обоих хотели выгнать из учебного заведения, но они обещали, что больше такое не повторится. И в один из дней они сошлись на том, что никому хорошо от перепалок не будет и «зарыли топор войны». Их отношения абсолютно непонятны. То могут стоять как педики в объятьях; то Юра может ходить в своих мыслях; то Ларин может психовать. В общем, все было красочно и замечательно. Однако только рядом с ним Юра чувствовал себя спокойно. Из всех друзей, только Ларин знал о Юре больше, чем он сам. Только ему Хованский доверял все тайны. В общем, этот человек был ему очень дорог. Юра всегда ревновал своих друзей к другим людям, если он их не знает или ненавидит, даже если он их знает. Вот и сейчас Хованский тихо ненавидел Поперечного, с которым Дима стал тесно общаться в последнее время. Историю про то, как Поперечный украл кошелёк у Ильи Мэддисона знала вся школа. Странно, что его не попёрли тогда. Но стоит учесть, что он вернул все, что там было. Меньше презирать и ненавидеть Юра его не стал, ведь Мэддисон был его партнёром во всем. Они даже пробовали отношения, поскольку «случайный» взаимный поцелуй в туалете после дискотеки никто не мог забыть. Несмотря на то, что у них получалось неплохо, все закончилось отъездом Ильи в другой город. О том, что Юра тогда прогибался под ним, как опытная шлюха, знали только память Хованского и Дима. Да, именно он. Больше никто. И Ларин тогда никак не отреагировал. Просто сказал: «Ну, с вашей стороны это понятно. Вы ведь больше не увидитесь. Всё нормально.» Именно в тот момент Юра понял, что Диме можно доверять полностью. Поэтому очень резко реагировал на любое упоминание Поперечного из уст Ларина. Дима был ему не безразличен, поэтому Хованский всякий раз ревновал.Он никогда не скажет об этом напрямую. Будет лишь показывать всеми действиями, что что*то ему не нравится. — Юр, ты там уснул что ли? Дим, спит? — Да не сплю я, дайте просто глаз отвести от этой, ебаной, стены. Смотреть на неё не могу. — Знаем мы твоё «глаз отвести». Не разбудим же потом. — Кузьма, харе. Не усну. Дима меня разбудит, если что. Да? Горячее дыхание обжигало неприкрытую шею Ларина и он не сразу услышал вопрос. — Разбужу*разбужу. Я все равно Даню жду. — Дима, ты хорошо подумал? Ты знаешь, что случится, если ты приведешь сюда Поперечного, пока тут находится Юра? — Знаю, поэтому и встречаемся мы не тут. Желание никуда не пускать Диму было неимоверным. Юра прижал его к себе сильнее и невесомо чмокнул в плечо. Дима вздрогнул и залился лёгким румянцем от неожиданных действий. — Юр, харе обжиматься. Красить давай. Хованский отстранил голову и тихо сказал, чтобы слышал только Дима: — Давай аккуратней с этим Даней. Не доверяю я ему. — Не переживай. Все хорошо будет. — Ну и хорошо. Кузьма, пойдёшь? — Да. Пока, Юр. Хованский провожал Диму, пока тот не скрылся за дверью кабинета. Каждый раз Юра вел себя с Лариным так, словно это его сын, брат, ну или муж, в конце концов. Это невозможно описать, ведь истинного собственника может понять только такой же, как он сам. — Юра, крась давай. — Все*все, Лиззон, крашу. — сам же Юра задумался. POV Юрий Хованский: Я не знаю, что со мной происходит. Одно мгновение и все мое спокойствие превращается в какую-то бурю и кажется, что я сейчас убью каждого, кто приближается к Диме. Я всегда осознавал, что я собственник. Всегда понимал, что я привязываюсь к тем, кто со мной рядом. Но никогда не пойму этот случай. Я словно прикованный цепями к Ларину. Мне хочется прибить Поперечного, который сейчас трётся рядом с ним. Жажда покорить Диму. Сделать только своим. Но одновременно осознание того, что так нельзя. Меня давят собственные эмоции. Не могу понять сам себя и это хуже любой муки. Я мучаюсь сам и мучаю Диму, но я не остановлюсь, пока он сам не захочет стать моим. Где*то через полчаса освободились и наши работники. Юра разошёлся с Лиззкой на перекрёстке и побрел в свою пустую квартиру. Пообедав, он решил заглянуть в интернет прежде, чем приступить к рисункам репетитору. Пролистывая истории в инстаграмме, он заметил историю от Димы. На ней они учились танцевать, но напрягло Юру хлестание Поперечного по бедрам Ларина. Злость и ревность охватила Юру. Он кинул телефон на кровать, стукнул кулаком об стену и сел на кровать, зарыв руки в свою кудри. — Если этот черт ещё раз приблизится к нему, то я не выдержу. Хрен он полезет ещё к нему. Ебаная мразь, знает же, что это не ЕГО человек. Блядь ебаная. Пару раз одарив стену смачными ударами, Юра приступил к выполнению домашнего задания от репетитора. Он планировал поступить на архитектора, и теперь ему приходилось рисовать кучу гипсовых слепков головы. К чему он и приступил. Спустя пару часов упорной работы его отвлек писк домофона, перекрывающий громкую музыку. — Да, блять, кого могло принести? Если это Ник, то ему не поздоровится. Юра положил доску с не готовым «шедевром» и направился к двери. Когда писк прекратился, художник понадеялся на покой, но его мечты рухнули с новым писком. — Да открою я, открою. Кто, блять? — Юр, к тебе можно? — Ларин? Ну заходи. Перенажав кнопку открытия дверей пару сотен раз, Юра отворил подъездную дверь, и Дима благополучно вошёл в парадную. Пока Ларин поднимался в лифте, Юра откопал в шкафу футболку поприличнее и пошёл открывать входную дверь. — Чего тебе, Дим? Я просто занят. — Привет, Юр. Сильно? — Ну, такое. Срочно? — Ну, я хотел попить чаю, если ты не против. И поговорить. — Ну, проходи, раз пришёл. Юра закрыл входную дверь и отправился вслед за Димой в квартиру. Они прошли на кухню, где хозяин сделал чай и поставил на стол печенье. — Рассказывай, что нового? — решил разбавить тишину Юра и начал разговор первым. — Особо ничего. Я думал найти тебя, после занятия с Даней, но ты ушёл уже. — «Занятия»? — Юра заметно напрягся. Он не хотел представлять, что за занятие делает с ним Поперечный. — Ну да, литературу изучаем. Я же хочу её сдавать, а Даня знает её намного лучше меня. — И кто кому предложил? — руки Юры сжимались в кулаки, а голос становился грубым. — Я ему. Юр, ты чего? Дима решил взять руку хозяина квартиры в свою, чтобы успокоить дрожь. От этого действа Юру прошибло током и он понял, что это просто так нельзя оставлять. — Я? Да так, думаю, как прибить одну охуевшую суку. — Ты это про кого? — недоверчиво спросил Дима. — Про кого? Да есть один, который покушается на МОЁ. — голос Юры невольно повысился, и он перевёл взгляд в чашку. — Ты давай Поперечного не убивай. Сидеть же не хочешь? Лучше никого не убивай. — Если не прибью, то лишусь тебя. — прошептал Хованский. — Что сделаешь? — А? Не, ничего. Подумаю потом. Что ещё происходило? — Ну, потом я пошёл… Их разговор продолжался ещё час, но Юра был погружен в свои мысли о том, как избавиться от Поперечного. Желательно навсегда.***
Ночь. Тихий Невский проспект. И размышления о жизни со стороны Хованского. POV Юрий Хованский: Я не знаю, что каждый раз вселяется в это тело и заставляет меня ревновать. Что превращает мое спокойное тело в монстра, который готов удушить этого сраного Поперечного? Я и сам не знаю. Вот даже сейчас. Почему я не в своей тихой квартире? Что заставляет меня выйти на улицу и идти по этому проспекту в поиске хотя бы минимального облегчения? В последний раз я был таким ещё, когда со мной был Илья, который сейчас так далеко. Иногда мне не хватает его. Но былое, увы, не вернуть. Надо бы вернуться домой, пока меня не убили нахер. А завтра на свежую голову, может что-то и придет в разум. Эх, Ларин, ты ж меня так угробишь. Ну уж нет, я тебя и в могилу с собой утащу.