Сангвинем

Глеб повёл Элину через берлогу Тарараха и тот самый тёмный коридор, где они прятались. Бейбарсов сказал, что кто-то крадётся. Теперь нет никаких сомнений, кто это был. Затем они свернула в другую сторону и нашли большую картину, во весь рост. Одним пинком некромаг уронил гобелен, та с глухим ударом упала на ковёр. После каких-то слов стена начала медленно уступать нам дорогу. Глеб резким движением втолкнул девушку в проём, и та буквально ввалилась туда, но упасть он ей не дал. Стена с грохотом встала на место, точно таким же, какой они слышали перед ночью на Лысой горе. Наверх тянулась небольшая узкая лестница с высокими ступенями. Поднимались они не долго, лишь один пролёт. А потом Глеб распахнул дверь, стоящую перед ними. На другом конце довольно большой тёмной комнаты Элина увидела Глеба, лежащего на полу, измотанного и уставшего. По правой руке тянулась большая красная полоса. Это была кровь. Маленькие дорожки начали стекать по руке, когда кожа, начиная с запястья, начала затягиваться. Из её губ вырывался стон, который она не в силах сдержать. От того спокойствия, которого она так долго добивалась не остаётся ничего. Её сердце рвётся пополам. Девушка быстро бледнеет, увидев хищную и надменную ухмылку на лице человека, стоящего рядом с Глебом, в тёмных одеждах и с ножом в руках. С серебристого и блестящего лезвия стекают капельки крови. Крови некромага. Опустив вниз глаза, она заметила, что весь пол был усыпан этими кроваво-алыми крапинками. Её сердце пропустило пару ударов, а затем ухнуло вниз, не останавливаясь. По её лицу ручьём потекли горячие слёзы. От боли в груди хотелось согнуться пополам и спрятаться где-нибудь, чтобы больше никогда не видеть этого ужаса. Но она не могла. Не имела права так поступить. От одной этой мысли стало стыдно, ведь некромаг никогда бы так не поступил. Он всегда был рядом. Всегда был готов помочь ей. Всегда бережливо и аккуратно относился к ней. Глеб любит её. И нуждается в ней. Элина резко вырвала свои руки из его. На удивление, тот быстро её отпустил, но девушка не обратила на это внимание, как и на предостережения Бейбарсова. Сейчас перед глазами был только Глеб. Она ринулась к нему и, когда оставались всего пару шагов, уже была готова упасть на колени возле него, но её глаза резко захлопнулись… Открыла их девушка спустя пару мгновений. Перед глазами посередине проходила вертикальная полоска. Наполовину пол, наполовину Глеб и чьи-то ноги. Причём они расположены так далеко, что она будто и не подходила ближе. Элина попыталась подняться, но вместо этого громко вскрикнула и тот час закусила губу до крови, чтобы боль утихла. Всё тело ломило, особенно бедро, копчик, спину и правое плечо. В висках била кровь и от того в ушах всё звенело. Шум не давал сосредоточиться. Подняться. Он сводил с ума. На затылке что-то разливалось, что-то тёплое, мокрое и склизкое. Она даже боялась предположить, что это может быть. Дышать было трудно, она пыталась сделать вдох через и нос и рот, но воздух не заходил. С огромным усилием девушка перевернулась на спину. Боль была адская, хотелось не только кричать, но и рычать. Но жажда воздуха не позволяла тратить время и силы на страх и слабость. Она жадно глотала его своими губами. Немного отдышавшись, Элина снова перевернулась на бок и попыталась ползти, упираясь левой рукой и подталкивая себя той же ногой, потому что встать она совсем не могла. Перед глазами снова была лишь одна цель и больше ничего она не видела, не слышала и ни о чём не думала. Она ползла к Глебу. Тот лежал на спине, что-то кричал, но не мог сдвинуться. Скорее всего, виной было какое-то заклинание. Поэтому девушка сама направлялась к нему. И вот когда между ними снова оставалось пару шагов и Элина занесла руку, чтобы опереться и ползти дальше, ладонь напоролась на что-то, незримое, холодное, твёрдое, не позволяющее пройти дальше. Вот почему она была так близко и вернулась на то же расстояние. Девушка со всех ног неслась сюда и когда встретила преграду, то отлетела назад, врезалась в стену и упала на пол. Вот почему трудно дышать, вот почему всё тело так и хочет рухнуть и больше не двигаться. Её рука поднялась чуть выше, но там закрыто, вправо — нет пути, влево — нельзя. Элина начала бить по стене, в надежде, что это стекло и оно должно разбиться. Тем временем рана Глеба заросла, от неё не осталось и следа. Тогда человек с ножом подошёл к нему и схватил еже другую руку. Бейбарсов совсем не реагировал, будто он без сознания или спит. Но глаза выдавали своим метанием повсюду. Он что-то кричал, но из-за шума в ушах девушка ничего не понимала: — Глеб!.. Нет-нет-нет — изо всех сил кричала она. Кончик лезвия вошёл в запястье и начал медленно распарывать всю руку. — Не надо! Пожалуйста, оставьте его! Не имея сил сдерживаться, Бейбарсов застонал, но крики сдерживал. — Ему больно! Прекратите! Но лицо причинявшего ему боль лишь довольно оскалилось. Складывалось впечатление, что ему нравиться причинять боль людям и слышать эти крики. Наконец, когда кровавая полоса дошла до плеча, он остановился и сказал: — Нравится? Весело правда? Его голос был каким-то жёстким с хрустом. Словно кто-то наждачной бумагой тёр железный лист: Слушать было невозможно, хотелось закрыть уши. — Скажу откровенно, впервые я нанёс человеку столько порезов, а он до сих пор жив. — снова оскалился тот — На то он и некромаг. Так сказать вечная игрушка… Ну или почти… Элина со всей силы ударила кулаком о ледяную стену. Рано или поздно Глеб больше не сможет ничего сделать, он слишком много сил тратит на заживление порезов: — Не тронь его! Он ухмыльнулся и окинул взглядом свою жертву. — Один минус: ждать приходиться, пока всё зарастёт — пожаловался тот, не обращая ни капли внимания на крики по ту сторону стены. — А то знаешь ли, царапать уже поцарапанного человека как-то… ну не знаю, скучно что ли. Элина ещё раз ударила о стекло, но то не поддалось. Девушка была готова под землю провалиться, чтобы оказаться на той стороне и врезать ему, как следует: — Кто вы? Что вам нужно? Внутри неё было столько ненависти, что страх отступил на второй план, а вместе с ним пропал и тот звон, что застрял где-то внутри и категорически отказывался выходить. — Мне ничего не нужно — искренне ответил тот. «Ага, так тебе и поверила! Ещё скажи, что тебя заставили!» — Но это нужно моей хозяйке… — Какой хозяйке? — перебила его девушка. Элина надеялась, что раз она не может попасть туда, значит он не может попасть сюда. Поэтому можно выносить его из равновесия сколько угодно (лишь бы он не догадался причинять вред Глебу). — Самому сильному магу во всём мире! — Чуме-Дель-Торт, что ли? — Не смей произносить её имя, дура! — крикнул тот. Элина, и без того слабая и сломанная, взмыла вверх к потолку и упала на землю спиной. Новая порция боли не без пронзительного девичьего крика. — Элина!.. Если ты ещё хоть раз причинишь ей вред, я не просто убью тебя, я вырву твою душу! — Глеб, не имея сил на движение, закричал и попытался вырваться из невидимых оков. Но смог лишь приподнять голову на пару сантиметров. — Что ты, — отозвалась его копия — Я же не специально! — наигранно серьёзно сказал он — Я просто упражнялся, но как видишь я не до конца освоил материал. — вздохнул тот — Может, попробуем ещё раз? — и ехидно сощурился. — Нет! Элина лежала на спине, и время, казалось, тянулось бесконечно, словно в замедленной съёмке. Она усмехнулась и подумала: «Как же я могла забыть про второго Бейбарсова, думала мне ничего не угрожает, но упустила важную деталь!» Пошевелиться девушка даже не пыталась. Во-первых, не хотелось кричать (Глебу и так плохо). Во-вторых, не хотелось корчиться от боли. Ну, а в-третьих, приятно думать, что у тебя ничего не сломано. Поэтому девушка лишь склонила голову набок и посмотрела на некромага, чтобы тот знал, что она ещё жива. — Месяц назад мне удалось связаться хозяйкой, и она сообщила мне, что некое заклинание может помочь нам в борьбе с этим стариком… — Начал владелец большого ножа. — Петрификус Тоталус… — прошептала Элина. — И сказала, что оно сработает только от руки сангвинема. Сначала я не понял, кто это и как я должен доставить его в Тибидохс. И вот через неделю мой сын… «Злобный папаша и его сынуля пытаются захватить мир. А что, удобно. Информация почти из первоисточника». — фыркнула девушка, но к её счастью никто не заметил. — … рассказывает, что к ним в школу попала некая особа, которую считают сангвинемом. И тогда я тут же прилетел сюда. Мы начали… — Следить за мной. — Понимающе продолжила Элина вместо него. — И каждый раз когда я оказывалась возле академика, вы врывались в мою голову и забирали контроль над телом. В первый раз я шла к нему на урок, во второй, я видела его на Лысой горе, и в третий, в Зале Двух Стихий. И судя по последнему бою, он же был последним, поэтому вы так упорно пытались настигнуть цели… — Да-да-да, а ты оказалась не такой тупой, какой мне описывал Кевин… «Кевин? Кевин Притонов? Тот самый, который видел, как я напала на Машу Феклищеву. Теперь понятно, почему в первый раз я остановилась. Его сын видимо остановил его». — Остаётся только один вопрос… — пробормотала Элина. — Почему я так некстати засыпала? Сначала на берегу, потом на башне? — Здесь ничего сложного, ты должна была поспать, чтобы я окончательно отделился от тебя. — Папа Кевина сел возле Глеба, у которого рука снова стала, как новой, и видимо готовился причинить новую боль. — Тем не менее, ваш план провалился!.. — крикнула Элина, как моно дальше отодвигая участь некромага. — Это называется не провал, детка, а продолжение со счастливым для моей хозяйки концом. — И что же вы собираетесь сделать? Шантажировать? Чтобы я пошла и сама остановила Сарданапала? Ничего не получиться — жёстко сказала девушка — потому что вы сами надели на меня эту «гусеницу» — не в состоянии держать руку в воздухе, она подняла её и положила на голый живот (на теле всё ещё был топик). — Нет, у меня есть идея получше, ты отдашь нам крылья и я сам разберусь со старикашкой. А Кевин в это время уничтожит Зал Двух Стихий вместе со всеми ученикам за ужином. — Он хищно оскалился и посмотрел на сына. — Поэтому вы нацепили на меня эту ящерицу? Она спасает не меня, а от меня! В ответ лишь одобрительная насмешка. Девушка вспомнила свои крылья, они были в топе. Можно отдать их им и тогда может их отпустят? Как же это наивно! Если они хотят уничтожить не только учителей, но и учеников, их тем более не оставят. Убьют на месте. Хотя Элина итак наполовину мертва, раз пошевелиться боится. Нет! Крылья точно отдавать нельзя, может хоть так они не смогут причинить вред Тибидохсу. — У меня их нет! — уверенно заявила она, надеясь, что ей всё же поверят. — Неужели? — Человек махнул головой в её сторону, и к ней подошёл его сын. Кевин присел на корточки за её головой, так что Элине пришлось запрокинуть голову назад, чтобы его увидеть. По её спине пробежала дрожь, ладони вспотели, ей пришлось закусить губу, чтобы не было видно её растерянности. «Вот надо было ему сесть туда, откуда так хорошо видны крылья и ещё кое-что». — Говоришь, нету? — ухмыльнулся тот, как-то смешно видеть Бейбарсова в таком виде. — Нет! — подтвердила она. — Отец, я нашёл! — Кевин повернул голову в сторону стены и, получив одобрительный взгляд, протянул руку. Элина тут же среагировала, положила ладонь на грудь, не позволяя пройти непрошеным гостям. Но он с лёгкостью схватил её руку и прижал к полу. Элине казалось, что кости в её запястье теперь сломаны. Глеб всё видел. Он пытался вырваться, но без отобранной трости, ничего не сделаешь. Некромаг кричал, угрожал Кевину и его отцу, но ничего не помогало, но и успокаиваться Бейбарсов тоже не желал. Элина почувствовала ледяную руку, он нарочно по пути за крыльями задевал всё, что было нельзя. В душе девушки не было ни желания, ни радости, ни страха, только злость и ненависть. Хотелось утопить Кевина собственными руками. Впервые она ощущала в себе желание причинить боль, желание слушать, как он будет кричать, а его голос будет приглушать вода, желание видеть, как он корчиться перед смертью. — Крылья у меня, отец! Пошли! — Кевин поднялся и, показав Притонову старшему свой трофей, вышел из комнаты. Затем, с той же хищной улыбкой, его отец снял то стекло и сказав на прощанье: «Так уж и быть убивать вас не буду, а оставлю гнить здесь!» вышел вслед за сыном вместе с бамбуковой тростью Глеба. Как только дверь захлопнулась, Бейбарсов тут же вскочил и ринулся к Элине. Он взял её руку, которая недавно была подвергнута пытке в руках второго некромага. Элина почувствовала лёгкий ток, который передавал Глеб, он, как батарейка, заряжал все органы, и становилось легче, но пока ещё нелегко. Второй рукой тот мягко осушил её щёки, оказалось, девушка сейчас плакала, но из-за итак мокрого лица не чувствовала их. — Я помогу тебе… — прошептал он, почти касаясь её губ. Он опустился ниже и поцеловал её. Между ними как будто проскачил электрический разряд. От шока, от массы ощущений, от его тепла и запаха, девушка буквально раскалилась. Её рука безжизненно покоилась в руке Глеба, непроизвольно сжимая и разжимая его. Губы некромага дрожали, касаясь её. Холод кафельного пола обжигал её лопатки, но от соприкосновения некромага в её крови вспыхивала тысяча огней. У его кожи удивительный вкус — шоколад и соль одновременно, вероятно в том были виноваты её слёзы. Вкус был знакомый и в то же время новый. Чувства, которые испытывал к ней Глеб, разворачивались и вились, как электрические угри, побуждающие к жизни. Все нервные окончания гудели, ощущения были обострены. Элина пробовала Глеба на вкус, дышала им, чувствовала его… Это минута самая волшебная из всего, что было в её жизни. Затем его поцелуи слабели. Но девушка не открывала глаза, надеясь, что он продолжит. И лишь когда дыхания Глеба перестало обжигать, она осмелилась. Открыв глаза, Элина увидела, что они до сих пор в той комнате. В голове снова огненными буквами вспыхнуло всё то, что им только что рассказали. За учителей она не волновалась, но вот учеников надо было спасать. Девушка медленно присела. Тело уже не ныло, только мышцы кипели от усталости и поцелуя. По непонятной причине стало как-то хорошо и легко. Её рука потянулась к голове. К затылку. На волосах было что-то мокрое и вязкое, но сама голова была в порядке. Вытащив руку, она не удивилась, когда увидела следы крови. У неё в руках что-то пульсировала. И не только в руках, но и в теле. Похоже, Глеб вместе с поцелуем передал ей немного своей магии. Поэтому все раны быстро залечились. Сам он силой воспользоваться не мог. У него отобрали трость. Но Элине не нужно ничего. До этого вся её магия была в крыльях, но теперь, когда некромаг подарил часть своей, то она свободно передвигается по телу. Но и Элина не сможет прибегнуть к ней из-за ящерицы. Хорошо, что хвост не до конца захлопнулся. — Надо им помочь, — взволнованно прошептала девушка — но сначала надо снять это! — Элина показала Глебу изящно устроившуюся на её запястье ящерицу, красиво переливающуюся и с кроваво-красной капелькой рубина на головке.