***
Лука сидела за письменным столом и внимательно изучала документы, отданные ей Айрис-сан. Она до сих пор сомневалась, правильно ли подписывать это. Прошло три дня с момента их с Акацуки разговора. Девушка ненавидела его за ответ, который он дал ей. Она не могла смириться с его выбором в пользу работы, однако больше открыто конфликтовать с ним ей не хотелось, у нее просто не осталось на это сил. Луке пришлось собрать в кулак все самообладание, на которое она была способна, чтобы успокоиться после их стычки в коридоре. На это ушел ни один час. «Нервозы крайне вредны для малышки», — думала она. А эти бумаги фактически были открытым объявлением войны. Акацуки будет в ярости. С другой стороны он просто не оставил ей выбора! Лука набралась уверенности, щелкнула автоматической ручкой и с содроганием подписала бумаги. Внезапно в дверь постучали, девушка подняла глаза. В дверном проеме появилась огненно-рыжая голова мужа. - Привет, — спокойным голосом произнес он. - Привет, — тихо отозвалась она. Ну что ж, дело почти сделано. Главное не робеть! — ты как раз во время, мне нужно кое-что обсудить с тобой, — сказала Лука дипломатичным тоном. Акацуки воспрял духом. Хорошее начало — она не собирается кидаться в него предметами и, похоже, настроена на конструктивный разговор. Он прошел в комнату, она сосредоточенно смотрела на него: - Присядь, пожалуйста. Мне нужна твоя подпись. Парень напрягся. Какая еще подпись? Воспаленный мозг в больной голове начал лихорадочно соображать. Он сел за стол напротив нее. Жена протянула ему бумагу. - Что это? — настороженно спросил Акацуки, страшась посмотреть, какую ужасную западню таили в себе эти документы. - Посмотри, там все написано, — Лука источала невероятную уверенность в себе. Девушка откинулась на спинку стула, сложила руки на колени и наблюдала за реакцией мужа. Супруг дрожащей рукой взял бумаги. Глаза лихорадочно забегали по листу и, чем дальше он читал, тем сильнее менялось выражение его лица. - Ну, ты вообще…- возмущенно задохнулся он. Девушка спокойно смотрела, как его дыхание учащается, как напрягаются скулы, а глаза наливаются кровью. Парень потерял самообладание, — эта бумажка… Ты не станешь пить кровь донора! — гневно прошипел он сквозь зубы, сверля жену безумным взглядом, — Лука! Я запрещаю! Я все еще твой муж, а ты моя жена. Ты носишь нашего с тобой ребенка, и хочешь ты или нет, но ты будешь пить мою кровь! Девушка, спокойно наблюдавшая за этой внезапной переменой, держалась так же уверенно, как и в начале разговора. У нее был подготовлен целый арсенал доводов. Что бы ни произошло, она не выйдет из этой комнаты без его подписи. Лука вскинула на него свои серьезные ореховые глаза из-под длинных ресниц: - Какая трогательная речь, — холодно сказала она, — а теперь послушай меня ты, отец и муж, — она будто специально выделила эти слова едкой паузой, — где ты был, когда нашему ребенку так остро была необходима твоя кровь? Мне пришлось пойти на крайние меры — я пила кровь твоей матери. Ты считаешь это нормально? — девушка сощурила глаза и смотрела на парня, который похоже не был готов к такому давлению с ее стороны. Лука продолжила, — к тому же, никто не говорил, что я собираюсь отказаться от твоей крови. Настала секундная пауза. Акацуки непонимающе смотрел на нее. Что задумала эта женщина? К чему весь этот спектакль? Лука невозмутимо продолжила: - Прочти внимательно. Ты станешь донором и по данному контракту обязуешься регулярно выполнять свои обязанности. В противном случае, тебя ждут санкции, — пояснила она, — Эта, как ты выразился, бумажка — гарант моего спокойствия на случай, если у тебя вновь появятся неотложные дела, и ты в очередной раз решишь подвести меня. Акацуки был в шоке и с ужасом смотрел на жену. Эта женщина, что она творит?! Раньше взаимный обмен кровью связывал их, как и любую вампирскую пару, делал их настоящей семьей, давал силу и энергию им двоим и малышу, был прямым подтверждением их любви, доверия, уважения и преданности друг другу. А сейчас между ними стояла эта бумажка, по которой он будет обязан сдавать свою кровь в пробирках?! Словно он неразумный и безответственный отец и муж, которому плевать на своего ребенка, и он не в состоянии обеспечить свою женщину без всяких документов. Сказать, что она унизила, уничтожила его, как мужчину, и растоптала, — это просто ничего не сказать. - Это жестоко, — только и мог ошарашенно повторить парень свои собственные слова из их прошлого разговора. Он сидел, осрамленный и оплеванный. Лука все так же внимательно смотрела на него, ей было его жаль. - Пожалуй, это жестоко, — голос ее чуть смягчился. Ей хотелось показать, что эта мера, на которую ей пришлось пойти. Он сам вынудил ее, — но я готова к этому. Даже по отношению к тебе, для того, чтобы наша дочь родилась живой и здоровой. Пусть хотя бы одному родителю будет важно это. Акацуки поднял на нее свои глубокие карие глаза, в них стояли слезы. Боль исказила его изможденное лицо. Лука оторопела. В душе заскребло от невыразимой жалости и вины. Она довела его до такого состояния, что же она делает?! Три дня назад в порыве ярости девушка жаждала уколоть его побольнее в отместку за все свои переживания. Но это не принесло ей никакого удовлетворения и чувства превосходства, напротив она все больше сомневалась в своих решениях. Сейчас, когда она видела его немое страдание, видела, как ее всегда сильный мужчина в данный момент проглатывает и сдерживает горькие слезы, дабы не сталь еще более скомпрометированным и удержать остатки своего достоинства, ей вдруг захотелось броситься ему на шею, обнять и извиниться. «Что ты делаешь?!» — мысленная пощечина привела ее в чувство. - Подписывай, — властно сказала девушка. Акацуки безвольно щелкнул автоматической ручкой, поставил подпись, взял в руки бумажку и швырнул в сторону жены. «Все кончено», — фраза, которая стала финальной точкой разговора у каждого в своем контексте — Лука получила желаемое, Акацуки понял, что мировую, на которую он рассчитывал, им не заключить — они, словно говорили на разных языках. - Спасибо, — искренне ответила блондинка, сожаление вновь появилось в ее глазах, — сдача крови с восьми до одиннадцати натощак на мое имя. Можешь начать с завтрашнего дня, — Акацуки отрешенно смотрел в стол. Лука взяла документы, уверенно встала со своего места, вышла из кабинета с гордо поднятой головой и расправленными плечами и закрыла за собой дверь. Как только дверь захлопнулась, девушка выдохнула, закрыв глаза. Этот ужасный разговор закончился, оставив в душе липкую отравляющую паутину вины за непростительное преступление. Она будет жить с этим до конца своей вечности. Блондинка подняла усталый взгляд. Перед ней стояла Айрис-сан. Женщина оперлась спиной к стене, сложив руки на груди. Ее лицо было очень суровым — брови чуть нахмурены, губы сжались в тонкую линию. - Он подписал? — нетерпеливо спросила свекровь, сфокусировав взгляд на бумагах, сощурив глаза. Лука подошла к ней и отдала документы. Айрис-сан внимательно их просмотрела: - Отлично. Сегодня заверим у моего юриста и передадим в клинику. Лука грустно смотрела в пол: - Знаете, Айрис-сан, похоже, я не только беременная, но еще и больная, — тихо сказала девушка и медленно пошла по сумрачному коридору.Глава 2 "Кровавый контракт"
18 января 2019 г. в 09:57
Акацуки уверенно хлопнул дверью машины. Он припарковал авто возле родительского дома. «Нам нужно это закончить», — намерение, с которым он приехал сюда. Прошло три дня с момента их коридорной драмы. За это время парень толком не спал, несмотря на усталость, накопившуюся за предыдущие несколько недель работы. Физиологически организм не желал мириться с неразумными решениями мозга, и все сконцентрированное изнурение давило невероятной тяжестью и регулярной головной болью. Парень вошел в дом. На пороге его встретила мать:
- Здравствуй, сын, — обеспокоенно поприветствовала она его.
- Привет, мама, — торопливо ответил он, — Лука у себя? Нам нужно поговорить.
- Она в кабинете, — мама насторожилась. В прошлый раз его стремление поговорить с ней закончились семейной трагедией с соплями, слезами и многочасовой истерикой снохи, — мне кажется, ты выбрал не самое подходящее время, — строго сказала Айрис и перекрыла ему путь, уперев руку в стену.
Акацуки лишь раздраженно посмотрел на нее. Разумеется, это не было для него преградой. Если он захочет — он пройдет.
- Мам, успокойся, мы взрослые люди, мы должны это решить, — он спокойно убрал ее руку, освобождая себе путь, и направился в сторону кабинета, чувствуя на себе осуждающий взгляд матери.