Сбившийся с пути, вновь обрети дорогу

      - Добрый вечер, сэр! Давно Вас не было видно. Ваш 807 люкс свободен, - портье приветливо улыбался, выкладывая на ресепшен электронную ключ-карту.       - Благодарю, нас можно не провожать, я помню дорогу, - остановил Акацуки дернувшегося в их сторону беллбоя, поспешно взял карту и направился в сторону лифта.       - Давно не было видно? - лифт поднимал их на восьмой этаж, а Акацуки чувствовал на своем затылке удивленный взгляд Луки.       - Да, - поспешил объясниться парень, пока ее воображение не успело додумать за него, - после нашей ссоры, я часто приходил спать сюда. Не мог оставаться в квартире, в которой все напоминало о тебе.       Лука неловко отвела взгляд. Лифт остановился на восьмом этаже. Акацуки уверенным шагом направился к нужной двери, супруга следовала за ним.       Уже светало. После приема, они не решились ехать в свою квартиру. Ребята боялись потревожить и разбудить домочадцев. Кэтрин и Карлос с дороги после перелета всю ночь сидели с ребенком и, наверняка уже отдыхали. Возвращение детей с мероприятия, не останется незамеченным, а если проснется Рей, то придется развлекать ее несколько часов до момента, пока дочка не заснет снова. Поехать в отель, выручавший Акацуки во многих критических ситуациях - после напряженной изматывающей ночи ничего более разумного парень не придумал. Лука не сопротивлялась - это был ее первый выход в свет за долгое время, который порядком утомил. К тому же, узкие туфли от Jimmy choo в обмен за свои услуги по созданию сногсшибательного образа требовали оплаты болью. Перед номером девушка уже едва стояла на ногах, однако ни один мускул не дрогнул на ее лице. Муж отпер дверь и пропустил жену вперед.       - Ты, конечно, сегодня поразил всех, - призналась она, поспешно стягивая неудобные лодочки. Акацуки наблюдал, как фарфоровая улыбчивая маска сменилась неприкрытой усталостью, стоило только захлопнуться двери за спиной. Жена потянула затекшие стопы, наслаждаясь освобождением, и прошла в комнату.       - Спасибо. Знаешь, когда я начал говорить от себя, готов поклясться, я слышал мысли Юки-сан: «Карточки! Какого черта он не читает карточки?!», - усмехнулся Акацуки, он пошел вслед за супругой, попутно снимая пиджак. Лука засмеялась.       - Да, но это вышло очень трогательно. Ты бы видел, сколько восхищения вызвала твоя речь! Я благодарна тебе за эти слова, - девушка пыталась справиться с низкой молнией платья, но застежка никак не поддавалась, - не поможешь мне с платьем? - она повернулась к мужу спиной, перекинув через плечо свою тугую длинную косу.       - Конечно, - невозмутимо отозвался парень. Он подошел к ней, с легкостью расстегнул молнию и опешил - в этом не было ничего сложного, замок поддался очень просто.       В то же мгновение, жена, придерживающая платье за лиф, демонстративно выпустила его из рук. Наряд не имел фиксации на плечах и, лишившись поддержки, с легким шорохом заструился на пол, скользнув по плавным изгибам изящного тела. Сердце Акацуки бешено заколотилось при виде обнаженных плеч и спины супруги, перетянутой лишь узкой полоской лифчика. Усталость как рукой сняло. Взгляд невольно скользнул ниже - упругие ягодицы в стрингах, стройные ноги в чулках, закрепленных на подвязках к поясу. В горле пересохло, парень судорожно сглотнул - на супруге была тяжелая артиллерия, действующая безотказно во все времена. Ее запах невероятно притягательный - тонкие ноты иланга, смешанные с остаточным шлейфом фруктово-цветочного аромата изысканного парфюма. Голова начинала кружиться. Акацуки поддался искушению - зарылся носом в ее волосы, вдыхая их аромат, легко дотронулся кончиками пальцев талии. Он понимал, что пропадает и растворяется в ней, стоит остаться в этом положении еще секунд десять и все - связь его сердца и члена с мозгом потеряна.       - Ну, наконец-то, - прошептала Лука, развернувшись к мужу лицом и пристально глядя ему в глаза, - я думала, ты больше никогда не решишься прикоснуться ко мне.       Бросило в жар, парень вытянул, внезапно ставший таким тугим, галстук. Она стояла перед ним желанная и практически нагая, ожидая, как он поступит дальше, давая свободу действий. От высокомерной и неприступной Снежной королевы не осталось и следа. Сейчас ее образ буквально сквозил сексуальностью и откровенной дерзостью. Это возбуждало, настолько, что кровь в его жилах начинала закипать, а в штанах становилось тесно.       Акацуки коснулся ее щеки, провел большим пальцем по губам, Лука прикрыла глаза, отдаваясь этой ласке. Ладонь скользнула по подбородку, повторила силуэт ее тонкой шеи, ключиц, прошлась в глубокой ложбинке между грудей, туго стянутых кружевным брасьером, коснулась живота, дошла до чулочного пояса, но не опустилась ниже. Вместо этого, парень вновь вернулся к ее лицу. Он любовался этой прекрасной женщиной. Прядка волос выбилась из причёски, Акацуки накрутил ее на пальцы, ощущая мягкий шелк.       - Я так боялся все испортить. Боялся, что ты отвергнешь меня, Снежная Королева.       - Я была холодна и невнимательна с тобой. Прости, мне мою гордыню, - Лука опустила в пол глаза. Ее милое личико со столь виноватым выражением еще сильнее пробуждало дикие желания.       - Я хочу тебя невероятно, - Акацуки вновь мягко коснулся ее щеки костяшками пальцев.       - Тогда почему ты медлишь? - спросила Лука, словно подстегивая его на дальнейшие действия.       - Наслаждаюсь моментом, - он хитро улыбнулся. В это мгновение в его голове зрел коварный план по овладению этой неприступной женщиной, по ее захвату и объявлению ее безоговорочной принадлежности одному ему. Пусть сама это признает - прокричит, прошепчет, простонет - так будет интереснее. Неспешный эротический флирт, что сейчас происходил, должен быть пыткой после столь долгого воздержания, однако потеряв то, что воспринималось как должное, начинаешь вновь ценить это. Акацуки упивался моментом, он хотел выжать из него все, что возможно, безраздельно и жадно вкусить до последней капли. Лука поймала настроение своего мужчины. Пока супруг распускал ее волосы, туго собранные в косу, она начала расстегивать его рубашку, рубашка упала на пол, нежные руки заскользили по упругому торсу.       - Пора вспомнить одно наше старое развлечение… кис-кис, - он небрежно и мягко перебирал пряди ее волос и вдруг резко сжал у корней. У Луки расширились глаза от удивления, а дыхание перехватило. Эта грубая, огненная и животная энергия, внезапно забившая из него, заставила задыхаться от возбуждения и предвкушения. Он, ее муж, красивый и желанный прямо сейчас свершит над ней самый сладкий грех из всех возможных.       В постели Акацуки никогда не спрашивал. Он всегда бессовестно брал, что хотел, и был ведущим в их любимой игре, а Лука была готова с наслаждением играть по любым его правилам. Игра началась. Сейчас просто стоя рядом с ним, девушка получала удовольствие от собственной беззащитности, от осознания бесстыдства в своей полу наготе, от ощущения напора в бедро его затвердевшего члена. Члена, который ей так хотелось ощутить в себе прямо сейчас. Горячий взгляд глубоких карих глаз мужа, чернеющих от желания, обнажал не просто ее тело, но душу.       Он продолжал держать жену за волосы и испытывающе пожирать взглядом, полным похоти, размышляя, каким из всех доступных способов возьмет ее, а она дрожащими руками расстегивала ремень на его штанах. Акацуки тяжело дышал, возбуждение достигло точки невозврата, терпеть более не было сил.       - Милая, ты ведь знаешь, что делать, - хрипло и властно сказал муж.       Она действительно знала, что нужно делать. Девушка опустилась на колени. Одним резким движением стянула его брюки вместе с трусами, обнажая раскаленный прут в полной боевой готовности.       Лука обняла мужа за бедра и подалась вперед. Покорно раскрыв рот, она припала к его орудию. Акацуки продолжал держать жену за волосы, пока она усердно работала губами и языком, лаская его, заглатывая все глубже, добавляя ритмичные движения ладони.       Все же насколько высшее общество было несовершенным - со своими стандартами оно с детства давало не полное представление о том, что правильно, ставило жесткие рамки без объяснения причин. Например, бабушка всегда говорила, что в жизни леди и хорошей жене пригодятся только безупречные манеры, умение молчать в нужный момент и подать себя в обществе. Начав встречаться с Акацуки, Лука поняла, что в действительности в жизни женщина и хорошая жена должна в совершенстве владеть и другими навыками. Качественный минет, как оказалось, входил в их число. Судя по звучным и выразительным стонам, что раздавались сейчас сверху, муж разделял это мнение. Не прошло и трех минут, как горячий поток хлынул девушке в рот и горло.       Акацуки ослабил хватку, высвободив ее волосы, за которые успел знатно оттаскать, и смотрел как супруга, все так же стоя на коленях, переводит дыхание. Больно. Эта боль какое-то время будет напоминанием о его доминировании.       - Возьми меня сейчас, - зашептала в сладкой истоме Лука, с воодушевлением глядя на его устойчивую эрекцию после опустошительного оргазма. Пока ласкала мужа, девушка жадно вслушивалась в его возбужденные вздохи, чувствовала его силу и вкус на своем языке, ощущала собственную влагу, которой пропитались ее кружевные трусики. Мысль об этом могучем орудии сводила Луку с ума. Ей хотелось вкусить его не только ртом до невозможности, до боли в груди. Если он не войдет в нее прямо сейчас, она просто тронется умом, а сердце ее остановится!       - Я же сказал, что я не намерен никуда торопиться, - отрезал Акацуки, глядя на жену сверху вниз, в глазах горел адский огонь самой Преисподней. Решение принято, - Знаешь, за последние два месяца, я столько раз лежал в постели без сна, предвкушая этот момент, что спешить сейчас просто непростительно. Я буду медленно доводить тебя до безумия ласками, пока ты не начнешь содрогаться от желания и молить, чтобы я вошел в тебя. Ну а после, Лука, я вытрахаю из тебя все то дерьмо, которое стояло между нами в последнее время - недопонимания, недомолвки, твое высокомерие, гордыню и заносчивость. С сегодняшней ночи, я обещаю тебе, все будет, как раньше. Я заставлю тебя сказать, что ты моя.       Как дерзко! Она стояла на коленях, хлопая своими длинными ресницами, и не понимала - воспринимать его речь как реальность или, как игру? Акацуки говорил об этом с абсолютной серьезностью, а взгляд его светился невероятным азартом.       - Какая волнующая речь! Мы долго будем трепать языком? – лукаво поддразнила девушка.       - Действительно, язык пора пустить в дело, - ответил муж с хитрой усмешкой и приподнял ее подбородок. Вызов брошен, пути к отступлению нет. Своей непокорной фразой Лука еще больше раззадорила его внутренних демонов. Девушка встала на ноги, и в то же мгновение парень неистово впился в ее губы. Она ответила, открываясь навстречу восхитительной атаке его языка. Напор его дополнялся чувственными ласками, муж ненасытно целовал ее, вновь касаясь ладонями лица, скул, щек, шеи. Шея... по коже побежали мурашки, Лука инстинктивно потянулась к застежке лифчика, ей хотелось чувствовать его тело своей грудью, хотелось ощущать, как соски касаются и трутся о его обнаженный торс. Акацуки внезапно чуть сдавил ее горло одной ладонью, а второй перехватил руки жены и на мгновение разорвал поцелуй.       - Так не годится, Лука. Я же сказал, что не позволю тебе спешить.       Девушка смотрела на мужа затуманенным взглядом, прерывисто дыша. Она начала понимать, что это были не шутки. Он действительно хочет проучить ее через постель на своей родной территории. И Лука совсем не была уверена, что сможет достойно вынести этот урок, сохранив гордость Снежной королевы. Акацуки прихватил губами ее нижнюю губу и начал опускаться ниже - шея. Своей ладонью он все так же сжимал ее сзади, а языком касался места сонной артерии, чуть царапал кожу клыками, но не вонзал их, оставляя ссадины, и снова касался языком.       - Акацуки, - Лука зашептала его имя в нетерпении и запустила пальцы в его волосы. Эта ласка, не имеющая развязки, изводила ее. Ей так хотелось, чтоб он впился клыками в нежную плоть за ухом, а он лишь слегка саднил ее, собирая едва выступающие капельки крови губами.       «Раз», - подумал парень, самодовольная ухмылка появилась на его лице.       - Какая же ты сладкая, - тихо проговорил он ей на ухо, вдоволь натешившись с ее шеей и оставив царапины от своих клыков - еще одна метка принадлежности ему.       Не успела Лука отойти от первого акта, как он без антракта приступил ко второму. Супруг опустил жену на кровать, а сам склонился над ней, накрывая своим телом. Он не переставал любоваться ее красотой. Акацуки очерчивал указательным пальцем контур ее груди по верхнему краю чашечек лифчика. Белье, так тесно утягивающее ее формы, сейчас действительно было лишним. Одним щелчком парень расстегнул застёжку, бесполезный в данный момент предмет полетел в неизвестном направлении.       - Да, детка, я скучал, - в напряжении выдохнул он, накрывая груди своими ладонями и мягко лаская их.       Лука прикрыла глаза, дыхание было тяжелым, сейчас этих прикосновений было уже не достаточно. Внезапно рука мужа скользнула вниз и, сквозь влажное кружево, дотронулась там, где сейчас этого хотелось больше всего.       Акацуки усмехнулся – ее тело выдавало все желания.       - Ты чувствуешь, Лука? — мужские пальцы настойчиво гладили, натягивая ткань влажных трусиков, — ты горячая, ты насквозь мокрая, - Акацуки чуть отодвинул тонкое кружево, коснулся трепещущей плоти, нежно ласкал ее, чуть углубляясь. Девушка сладко застонала, — Мне прекратить?       - Нет, - жена машинально развела ноги шире, словно приглашая эти бесстыжие пальцы протиснуться дальше, вонзиться глубже. Однако, желанная рука исчезла. Понимая, что так просто эта игра не закончится, девушка готова была взвыть от разочарования и настойчиво зудящего в ее промежности ощущения вожделения. Муж, словно услышав ее мысли, наконец, стянул с нее трусики.       - Лука, ты очень сладкая, - парень лизнул свои пальцы, увлажненные ее скользким возбуждением.       - Акацуки, - девушка замерла в предвкушении. «Два». Ее дыхание прерывисто, а взгляд полон просьбы, но этого мало.       - Сейчас ты будешь лишь зрителем. Даже не вздумай вырываться. И не отворачивайся, я хочу видеть твое лицо.       Акацуки разодрал собственную руку на сплетении вен - его излюбленный грязный прием. По коже заскользила алая струйка крови. В следующее мгновение мокрыми от ее смазки и собственной слюны пальцами он начал ласкать себя. С кривой похотливой усмешкой он смотрел на эту женщину, что изнемогала под ним от желания. Он видел, как расширились и обагрились от жажды, вызванной запахом его крови, зрачки ее глаз. Как внимательно она ловила взглядом движения его кулака, ходящего вверх-вниз, ускоряющего темп, и стискивающего член все крепче. Как она нервно сглатывала слюну, превозмогая желание коснуться губами окровавленной раны на его руке. Как тяжело вздымалась ее грудь, полыхающая вожделенным огнем. Как крепко сжимались пальцы, удерживаясь от того, чтоб начать ласкать себя. Но она устояла от искушений, ведь он запретил, оставив возможность лишь наблюдать.       - Акацуки, - сдавленно стонет девушка. «Три». Она распалена до предела, тело горит, точно в лихорадке. Болезнь слишком запущена - уже не помогут ни его пальцы, ни язык.       Пришло время смены декораций. Акацуки поставил ее на колени. Вот он момент истины - Лука в нетерпении ждет в неприлично не манерной и не аристократичной позе, когда ею овладеют сзади, самым животным из всех возможных способов, но муж явно не спешит предъявить на нее свои права. Он лишь тесно прижимается, подводит член к ее бедрам, скользит пульсирующей головкой по влажной промежности.       - Акацуки...- девушка в беспамятстве неистово произносит его имя, непроизвольно начинает водить бедрами, ища то, чем так желает заполнить пустоту в глубине себя. Ее интонации переходят в мольбу, и он милостиво входит внутрь одним мощным толчком. Лука кричит от удовлетворения, боли и новой волны желания. Крик этот граничит с безумием. «Четыре».       - Что ты хочешь, чтобы я сделал, милая? - парень внезапно замирает в ней, продолжая игру по укрощению своей строптивой и самолюбивой жены.       - Акацуки, прошу, - Девушка стонет не своим голосом и содрогается, словно гнедая кобыла от удара раскаленного хлыста, сдавленные хрипы вырываются из истерзанного горла. «Пять».       - Я не слышу. Скажи громко, Лука, чего ты хочешь?       Это издевательство может продолжаться до бесконечности. Она знала, чего он ждет, он ясно и четко проговорил правила игры в самом начале, и терпеть эти пытки больше не было сил.       - Акацуки, я твоя. Возьми меня сейчас же, я прошу! - взмолилась она, слезы брызнули из ее глаз. Если сейчас он этого не сделает, то в ту же секунду она умрет от разочарования и сломленной гордыни, стоя на четвереньках, на белоснежных простынях с его стоящем в одном положении членом внутри себя, так и не вкусив всей его сладости.       - Да, ты моя! Запомни хорошенько этот момент, - Акацуки, наконец, закончил свое показательное выступление.       Сильные руки сжали жену за бедра, оставляя до жжения красные пятна. Парень плавным поршнем заходил внутри нее, задавая такт движений. Темп все нарастал, с каждой секундой превращаясь в бешеную скачку. Лука выгибалась, словно гарпия, под мокрым пронзающим ее фаллосом. В этот момент ей хотелось лишь одного - больше, сильнее. Стоило лишь попросить, но она не могла. Внятные мысли, и всяческая разумность покинули ее, Лука лишь хрипела и выдавала непонятные звуки, слыша влажные шлепки плоти о плоть. Супруг знал, чего она хочет сейчас, все шло по распланированному им сценарию, в точности, как он и рассчитывал. Акацуки все сделал так, как обещал. Сегодня он не показывал жене, как нежно может заниматься с ней любовью, сегодня, он возвращал то, что по праву принадлежало ему – ее тело и душу. Муж довел ее до беспамятства своей прелюдией, дождался ключевого слова и овладел ею исступленно больно и необузданно, но до безумия сладострастно. В этой боли было что-то, граничащее с невероятным наслаждением, что впору лишиться рассудка.       - О да...- финал накрывал ее с головой, и она была готова к нему. Девушка порывисто застонала, стоило мужу лишь перехватить руку и ненароком ввести большой палец в запретное место между ее ягодиц. Лука забилась в неистовой агонии, ослепленная экстазом, а он все не унимался и вышибал из нее новые крики оргазма. Внутри нее стало так тесно. Парень чувствовал, что тоже больше не может сдерживаться. Акацуки последним рваным рывком догнал жену, и под напором кульминации из его груди исторгся гортанный крик.       - Акацуки, сегодня ты превзошел сам себя, - через несколько минут довольно и сквозь улыбку протянула Лука, тяжело дыша. В пике своего оргазма Акацуки рухнул на нее, и сейчас девушка лежала на животе прижатая мужем к постели. Немного успокоившись, она начала возвращаться к реальности. Лука чувствовала жар, исходящий от его влажного тела, его горячее сбившееся дыхание на своей щеке, обмякший член, приникший к ее ягодицам. Легкость, удовлетворение и столь забытые ощущения от интимных объятий. Акацуки был так близок с ней и ментально, и физически впервые за долгое время. Этот момент покоя и единения после секса был бесценным. На глаза выступили слезы, которые было невозможно сдержать, - я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что даже больно.       - Ты плачешь? Я сделал больно? - услышав ее сдавленный голос, парень напрягся, поднял голову и взволнованно глядел на жену. В ее ореховых глазах стояли слезы, у Акацуки все походело внутри. Эта хренова игра зашла слишком далеко! «Ты кретин!»,- четкая мысль, что запульсировала в мозгу, начала зарождать привычный страх.       - Нет, нет, - она поспешила успокоить мужа, - мне было хорошо. Мне было так хорошо, словно это был сон. Я на секунду испугалась, что сейчас проснусь и пойму, что я снова одна в нашей не согретой твоим теплом постели, что тебя нет рядом, что мы не... - Лука не договорила, слезный ком окончательно задушил ее горло.       - Что мы не вместе? - супруг закончил фразу за нее. Акацуки понимал, что вернуть ее доверие и уверенность в нем будет гораздо сложнее, чем ее тело. На это понадобится ни одна ночь, и виртуозное владение членом ему в этом вряд ли поможет, - Послушай. После всего случившегося, у тебя есть сомнения, и ты имеешь на это полное право. Но если ты не сможешь верить мне, мы будем вечно стоять на одном месте. Я прошу, я умоляю - поверь мне в последний раз. И обещаю, более я никогда не подведу тебя, - он крепко сжал ее в своих объятьях.       - Я верю, - Лука чувствовала искренность его слов, тепло его рук, защищенность. От осознания близости с мужем, собственной важности для него, ей было так спокойно сейчас. Как в тот день, когда она узнала о своей беременности, как во многие дни до этого. Они лежали долгое время, пока девушка вдруг снова не заговорила, - Я поверила тебе еще тогда в гостиной, когда ты сказал, что готов бросить все, отказаться от места в Совете и уехать за мной на другой конец света. Но, Акацуки, я бы не смогла уехать, даже не зная этого. Я бы не смогла, - девушка усмехнулась сквозь слезы. Снежная Королева внутри нее крошилась и рассыпалась в пыль под натиском жарких эмоций, что овладели ею. Верность, нежность, и любовь по отношению к этому единственному мужчине, желание быть с ним ломали кости горделивой и неуступчивой особе, что посмела пробудиться ото сна в вечер, когда Акацуки позволил ей усомниться в нем.       - Лука, я люблю тебя, и нет в мире силы, которая может изменить это. Я долго блуждал, свернул не туда, ходил по кругу во тьме, не видя ориентиров. Но знаешь, что я понял? Сбиться с пути - не так страшно, страшно потерять смысл идти дальше. Ты и наша дочка – моя семья. Мне больше не к чему стремиться. Если Вас не станет в моей жизни, не станет и меня.       - Давай дальше пойдем по одной дороге, чтобы больше не блуждать?       - Только так. Навсегда. …«Все пути одинаковы - они ведут в никуда. Спроси себя, есть ли у этого пути сердце? Если есть - путь хорош; если нет - он бесполезен. Все пути ведут в никуда, но у одного пути есть сердце, а у другого - нет. Один путь доставляет радость, и пока ты идёшь по нему - ты неотделим от него; а другой путь заставляет тебя проклинать всю свою жизнь. Один путь наделяет тебя силой, другой - лишает её»…

© Карлос Кастанеда