Стелла

— Ну чего ты так дуешься, Стелла? — На такси было бы быстрее, — буркнула я, пытаясь дернуть ручку окна в старом автобусе, которую, судя по всему, заело. — И комфортнее. — Потерпи немного, скоро будем на месте. — Потепи нимногё, — тут же передразнила я. — Стелла, ты как ребенок, — Сорин потянулся к ручке окна вместо меня и, приложив ту силу, которой мне явно не хватало, дернул ручку в сторону. Ветер тут же подхватил мои волосы. — Вот и все, — Сорин улыбнулся, показав ямочки на щеках, и раздражение мое начало постепенно угасать. — Мог бы и сразу помочь, — я надулась, сев ниже на сиденье, но автобус подпрыгнул на очередной ухабе, и я больно ударилась коленкой о впереди стоящее кресло. — Да чтоб тебя! В этот же момент в стекло автобуса с моей стороны что-то ударило. На резкий стук обернулись почти все пассажиры. А мы с Сорином увидели размазанное желтоватое пятно, продолжающее стекать тонкой струйкой от скорости. — Это просто жук какой-то налетел на стекло. Успокойся, Стелла, сейчас мы приедем, разместимся в хижине, и ты сможешь нормально отдохнуть. Поспишь… И я посплю нормально… — устало и грустно проговорил Сорин, поглаживая теплой ладонью мое ушибленное колено. Мне вдруг стало стыдно перед ним. Действительно сижу, ворчу и капризничаю с самого вокзала. А все из-за того, что чувствовала себя просто отвратительно, не выспавшись в поезде. Нам в купе попались двое угрюмых мужчин, которые всю дорогу так громко храпели, что мама не горюй… Когда Сорин в поезде сочувственно свесился со второй полки, чтобы на меня взглянуть, я поняла, что любовь моя не спит тоже. В тот момент мы оба с ним пожалели, что решили сэкономить время и поехать на поезде ночью. В итоге до города мы ехали, сидя в обнимку на моей койке и попивая чаек из бутылки, купленный дома на вокзале. А когда его пить надоело, мы принялись сначала шепотом, а потом уже в полный голос обсуждать, что за соседи такие нам попались. Дело в том, что выглядели они, мягко говоря, странновато. Оба смуглые, что вообще не свойственно в наших краях, чернобородые, и говорили между собой с сильным акцентом. А еще у каждого из них были выцветшие татуировки прямо на кистях и странный небольшой кожаный чемоданчик в ручной клади, которые они оба засунули себе под подушки, когда улеглись спать. — Сектанты, наверное, какие-нибудь… — прошептал Сорин. И я тогда с ним молча согласилась. Заснуть мне все-таки удалось судя по тому, что ранним утром я проснулась в объятиях Сорина, вздрогнув от шипения приехавшего на вокзал поезда. Но сейчас, в душном автобусе, который уже подъезжал к озеру и базе отдыха, я ни разу не вспомнила ни о татуировках, ни о чемоданчиках… Только об оглушительном храпе и о том, что мое невыспавшееся лицо теперь похоже больше на физиономию китайского пасечника, и что традиционные посиделки у костра мы с Сорином сегодня, судя по всему, пропустим, пытаясь отоспаться. Жаль… мы ведь их так любим! Выходя из душного автобуса, я мельком глянула на нашего водителя-лихача, который так задорно вел по серпантинам, подпрыгивая на каждой кочке, что выпитый на вокзале кофе просился обратно. — Zorkisto va lindu es vantimo… — вдруг донеслось до меня, когда я повернулась к выходу. — Что, простите? — я обернулась. Водитель автобуса непонимающе нахмурил кустистые брови. — Я… Я не расслышала, вы мне? — Стелла! — крикнул мне снаружи Сорин. — Вас зовут, похоже, мадам, — с акцентом проговорил пожилой водитель, и я, решив поскорее лечь на кроватку в хижине, поспешила покинуть автобус. Настроение мое было ниже плинтуса, но, когда я вошла в пахнущий деревом маленький домик, располагавшийся на берегу озера, стало казаться, что это именно то, чего я ждала весь этот год. Долгожданный, заслуженный отдых. Дело в том, что весь прошедший учебный год я и Сорин впахивали в медицинском университете. Я, беспечная душа, была абсолютно уверена, что учиться в подобном заведении не так уж и сложно, вон же сколько врачей, они смогли и я смогу… В общем, я крупно ошибалась на этот счет. Первый год учебы выжал меня, как лимон, и я, кое-как сдав сессию, была переведена на второй курс с одним долгом. Второй курс показался мне сущим адом на земле, сессию я сдала с еще более громким скрипом, отчего была вынуждена взять с собой море литературы, которую пообещала себе обязательно прочесть, чтобы не горбатиться так во время третьего учебного года. Сорину повезло больше: он родился в семье врачей. «Варился в этой кухне», как говорится, с детства. К нему, заядлому отличнику, я как-то и обратилась за помощью во время учебы. И он потом признался, что, как истинный рыцарь и джентльмен, не мог оставить даму с такими прекрасными печальными глазами в беде. У него это была любовь с первого взгляда, а вот у меня долгое и мучительное привыкание к его абсолютно педантичному характеру. Хотя, привыкание друг к другу было у нас обоих. Наши общие друзья никогда не понимали, как мы вообще умудряемся уживаться вместе. Я и сама не понимала этого до сих пор. Просто Сорин всегда знал, как именно надо поступить в той или иной ситуации. Мне казалось, что у этого человека все так четко и ясно разложено по полочкам в голове. И он знает ответ на любой вопрос, стоит его только озвучить… Размышляя обо всем этом, я не заметила, как отключилась. Сквозь сон сначала я слышала как скрипит пол под шагами Сорина, как он с кем-то о чем-то договаривался, как шелестят тяжелые кроны деревьев за окном, а ветер играет с крошечными колокольчиками на терасе… Громкое и практически раскатистое шипение вырвало меня из сна. Вздрогнув, я приподняла голову и разлепила глаза. Сорин освободил меня из объятий, убрав руку с плеча. А напротив нас, изредка бросая в нашу сторону взгляды, собирались те двое, что храпели… — Что происходит? — Что? — не понял Сорин. — Мы в поезде? Почему мы в поезде?! — я заглянула в окно. Люди на перроне суетились, спешили кто-куда. Я снова стала оглядываться. — Мы же уже приехали к озеру! — Стелла, ты чего? — усмехнулся Сорин. — Тебе снилось озеро? Подожди, еще немного, сейчас лучше дождемся автобуса, чуть сэкономим на такси… Я села на кушетку, растерянно обняв себя за плечи. Двое мужчин торопливо натягивали теплые свитера и проверяли свой багаж. Я только сейчас обратила внимание, что, несмотря на разную одежду и прическу лица у них были абсолютно одинаковые. Близнецы… — Стелла, — позвал меня Сорин. — Идешь? Сидя в автобусе, я чувствовала, что раздражение мое нарастает вместе с каким-то неприятным липким чувством страха. Или это кондиционер сломался? — Ну чего ты так дуешься, Стелла? — На такси было бы быстрее, — буркнула я, с ужасом понимая, что слова эти уже говорила. И прекрасно помнила, что сказала дальше, но, почему-то не смогла сдержать… — И комфортнее. — Потерпи немного, скоро будем на месте. — Потепи нимногё, — совсем зло передразнила я, а потом замолчала и даже прикрыла рот рукой. Это просто невозможно. Этого не может быть. Сорин в это время открыл окно вместо меня и свежий теплый ветер тут же подхватил мои волосы. — Шмель, — глухо проговорила я. — Что? — в очередной раз не понял Сорин. — Шмель, — повторила я и указала пальцем на стекло. В этот же момент в стекло что-то с силой ударило, оставив за собой растекающееся пятно из остатков насекомого. — Стелла… — начал было Сорин, но осекся. Я медленно поднялась с сиденья, держась за спинки соседних кресел, и не спеша прошла вперед. Водитель лихо управлял автобусом, одной рукой держа руль, а второй переключая скорости. Въезжая в очередной серпантин, он чуть обернулся, услышав мои шаги и то, как я тихо воскликнула, когда автобус чуть провалился на небольшой яме. — Бред какой-то… — промолвила я сама себе. А потом, вспомнив еще кое-что из своего, как мне сказал Сорин «сна», я шагнула ближе к водителю и негромко проговорила: — Zorkisto va lindu es… Водитель вздрогнул и обернулся, повернувшись чуть ли не всем телом. В глазах его застыло удивление и одновременно с этим — страх. Я не сводила с его лица взгляда, затем растерянно отступила, мельком взглянув на руку водителя и заметив на ней тусклые старые татуировки, которые показались мне смутно знакомыми… — Стелла! Услышав свое имя, я подняла взгляд на лобовое стекло, перед которым дороги больше не было… Не было ничего, кроме бескрайней голубой синевы, сменившейся изумрудными верхушками деревьев…

***

Прежде чем сознание вернулось, боль резанула сначала по глазам, эхом отозвавшись в затылке, а потом разлилась по всему телу, четко давая понять, что я жива. Возможно не очень здорова, но уж точно жива. Вздох дался с трудом и, попытка повернуться со спины хотя бы на четвереньки провалилась. Выдох вышел резким и таким же болезненным, а следующий вздох и вовсе вонзился невыносимой болью в грудь. Постаравшись чуть расслабить тело, я подумала, что скорее всего сломала ребра. По-хорошему, надо не шевелиться и дождаться скорую помощь, наверняка уже кто-то сообщил об упавшем с горы автобусе… Сорин! Сердце заколотилось при мысли, что он тоже, вместе со мной так же сорвался с гор. Где он? Что с ним? — Со… — начала я, но не смогла выдавить из себя ни звука. Боль тисками сжала грудь. Я зажмурилась: из-за яркого солнца, слепившего глаза, я не могла увидеть ничего перед собой. А уши, казалось, буквально заложило. — Сорин, — одними губами прошептала я, а затем тьма снова заполнила мое сознание. Когда я очнулась снова, боль уже не встречала меня с такой силой. Она чувствовалась будто приглушенно. Свет больше не слепил глаза, а яркое солнце на небосводе сменила луна и россыпь звезд. Я уж и забыла, какие красивые за городом звезды… Через пару мгновений я поняла, что рядом трещит и пышет жаром костер, разведенный прямо на песке. И запах костра смешался с таким смутно знакомым запахом из детства… — Море… — выдохнула я, чувствуя тяжесть в груди. — Море! Будто в подтверждение слух уловил шум ударившей о берег волны. Затем еще одной и еще одной. Мы ехали отдыхать на озеро. И ближайшее море от нас было в другой стране… Но это точно оно! — Море, — снова проговорила я, стараясь игнорировать свинцовую тяжесть. — Mormа, Kaer du va! — вдруг услышала я рядом с собой пронизывающий старушечий голос. — Du va. A haeriettu zo numi va-a-le, — пропел этот голос. — Stale. — Стела, — оживилась я, услышав отдаленно напоминающее мое имя, слово. — Va-a! Stale! — рядом со мной возникла обладательница этого голоса. В отблесках костра лицо показалось мне откровенно жутким и зловещим. Морщинистое, но при этом удивительно живое, с блестящими глазами, острым носом и улыбающееся… — Stale! — снова повторила она, улыбаясь еще шире и показывая редкие прогнившие зубы. Она ловко подняла меня под голову и поднесла миску к губам. В иной раз я бы ни за что не стала бы пить что-либо у незнакомого человека. Но… Она вроде назвала меня по имени? Может иностранка какая-то? Увидела мои документы, прочла имя, наверное, первую помощь оказала… Только где тогда врачи и… Откуда здесь море? Горячая жидкость обожгла горло, заставив меня закашляться. Старуха тут же запричитала. Поглаживая меня по голове и перебирая в ладони мои волосы, постоянно повторяя мое имя. Ее волосы седыми космами выглядывали из-за платка, концы которого были завязаны на затылке. — Stale, — практически с материнской теплотой сказала она. — Да, это я, — для убедительности я положила руку на себя. — Стела. Я — Стела. Старуха закивала, радостно поблескивая глазами, а затем, поняв, видимо, что ее языком я не владею, она положила свою ладонь на себя, и, похлопав по себе, так же уверенно сказала: — Stale!