И зарево полыхает

      — Сдавайся!       Мальчишечий хохот заставил загудеть комнату: всю, от прохладного паркета до самого далёкого краешка стен где-то высоко, у потолка. Перья с подушками летали, словно корабли-истребители из знакомых военных сказок, острыми краями рассекая воздух, так что несколько ребят были серьёзно увлечены извлечением этих самых кораблей из своих копён волос. Несоизмеримо с внушительными размерами компании, в небольшом помещении уже не первый час, возможно, будущие великие джедаи веселилась за надёжно запертой дверью.       Здесь две миниатюрные фигурки легко и размашисто кружили, рассекая разделяющие их расстояния в доли секунд.       — Сложи оружие, Бен, и никто не пострадает, — паренёк помладше, так же, как и его противник, стоял босыми ногами на кровати, целясь неровной палкой оппоненту точно в шею.       — Нет!       Чёрные, как смоль, пряди волос в мгновение взметнулись в воздух — выписывая в прыжке широкий пируэт, другой боец выражал своё несогласие примиряться. Звонко схлестнулась оружия, и палка бойкого мальчишки скользнула по основанию палки соперника вниз и ловко уткнулась тому в живот.       Под новую волну общего смеха тот мигом среагировал театрально протяжным «Ааааах!» и рухнул на пол, прямиком в чьи-то объятия. Ещё на секунду задержавшись в атакующей позе, наконец темноволосый мальчишка быстро выпрямился, кивком откинул с глаз чёлку и расплылся в широкой улыбке, подхватывая вместе со всеми довольный гул и хлопки. В одной руке он всё ещё крепко сжимал оружие, другой опирался о стену, так сохраняя равновесие. Бой был окончен.       — Соло, ты — чудовище, — драматично прохрипел второй дуэлянт, вскидывая вверх руки и тут же утопая в новом всплеске хохота.       Кто-то торжественно подкинул к потолку доказательство горячего сражения — раскромсанную до перьев подушку, и всё вмиг укрылось белым полотном.       

* * *

                    Знаменитый Храм джедаев Люка Скайуокера. Тихий островок надежды; здесь некогда смелой мечте о возрождении былого могущества Ордену джедаев было положено исполниться, воплощённой в новом поколении талантливых юнлингов. Время героя-легенды и новоприобретённого дела всей его жизни. Юных падаванов, совсем ещё детей, надежды и будущего Галактики. Время великого расцвета Республики.       И это время, отвоёванное ценой страшных потерь, теперь было с ними. Было у учеников, не по годам выносливых, терпеливых, бросающих едва только мыслимые силы для обучения. Многим из них суждено стать в будущем отличными джедаями…       — Проклятые Силы, бессмыслица. Да ну к чёрту! — громыхнуло вслед за звуком отшвырянного на пол оружия. Человек, невидящим взглядом уставившийся куда-то за застеклённую оконную ширь, поёжился от слишком ярких образов воспоминаний.       Суждено. Но не всем.       Маленький Бен Соло очень старался выглядеть в глазах дяди ничем не хуже других учеников только в мечтаниях самого Люка. Кажется, мальчик решил отчаянно противиться самому факту физического своего нахождения здесь, не упуская возможностей напоминать об этом дяде. Не меньше времени он уделял и попыткам постоянно что-нибудь вывести из строя, сорвать — быть отчисленным. И каждый раз по новой: утомительные долгие разговоры в комм-центре с Леей, просьбы к брату не горячиться и понять племянника, истерики Бена, его ссоры с матерью, вой, упрёки.       Невероятный потенциал у мальчишки проявлялся мощнейшей силой в дни, когда настроение у того было сносным, тут же преобразовываясь в полнейший крах, если что-то вдруг шло не по плану. Глядя на то, как в стенах Храма племянник растёт, Люк не мог отделаться от навязчивой мысли: может быть, Лея опоздала.                     Опоздала быть хорошей матерью.                     Они же предали тебя.                     Уже два года прошло с тех пор, как он прилетел… Нет, как его сослали сюда. Почему? Бен часто об этом думал. Боялись его, не справлялись сами? Решили, что раз Люк такой крутой джедай, он легко сладит и с ролью лекаря, избавит его от ночных кошмаров? Исправит его? Сочли, что меньший моральный ущерб понесут, если просто расстанутся с сыном, чем в сотый раз заменят половину испорченной мебели в квартире?       Выбросили, как сломанный комлинк. Ему никогда было не понять поступков родителей. Нет, Бен не любил это место, и в планах его никогда не было становиться рыцарем-джедаем, как от него того требовала громкая слава семьи: сначала великий дед Анакин Скайуокер, позже — мама-сенатор, герой войны, и Люк — тоже герой войны, могущественный форсюзер.       Всё это не подразумевало, что он совсем не учился и не старался — навыки, которые можно здесь получить, полезны и точно пригодятся в будущем. Просто, думал Бен, если муравья посадить в такое пластмассовое колесо для хомяка и пытаться заставить крутиться, результат будет один и тот же. Он сам же в нём и убьётся.       Его взращивали как будущего героя — Бен не хотел быть героем. С тех пор жизнь в академии тянулось для него как какой-то бесконечно навязчивый бредовый сон, от которого просто невозможно проснуться. Он чувствовал в себе Силу, но хотел бы, чтоб её не было.       Так и сегодня без особого энтузиазма Бен спешил к следующему своему по расписанию медитационному часу, сворачивая там, где тропиночные лабиринты сада сужались в развилку из двух дорожек: одна — ведущая в направлении к кабинету мастера Скайуокера, и противоположная — к залу для занятий боевыми искусствами. Высокая башня, пристроенная к основному Храму и отведённая специально для личного кабинета дяди, как раз открывала ясную панораму на сад и на тренировочный зал с где-то прозрачными стеклянными стенами, точно в теплице. Первое время, как только Бен оказался в академии, иногда слышные здесь удары специальных облегченных электрических мечей для тренировок отвлекали его, вынуждая левитирующие бисеринки раз за разом рассыпаться по всему кабинету, упрямо прячась от мальчика в защелинах и под пуфами, но потом он привык, и даже теперь мог угадывать издалека по характерному звучанию, когда кто-то неосторожно заносил оружие и ударял что-то ценное вместо противника. Дядя Люк, напротив, во время их занятий всегда вёл себя сосредоточенно и внимательно, так что иногда мог быть даже слишком резким, или, наоборот, весь час задумчивым. В любом случае, Бен делал неплохие успехи.       — Сейчас нужен глубокий вдох.       Мастер уже достаточно давно вытянулся в полный рост у окна, и, видимо, всё никак не мог определиться, наблюдать ли ему за Беном, или, может быть, подсмотреть чужой урок в зале. Мальчик же расположился позади него, в центре кабинета в позе лотоса на свежем дощатом паркете, дальновидно не покрытом ковром, и старался только ровно дышать, иногда хмурясь и ещё больше сжимая сомкнутые веки. Он не делал многозначительных пассов руками, ногами, или что-то вроде того; его кисти смиренно лежали на коленях, а вокруг него, словно подвешенные на ниточках, плавно кружили специальные маленькие камушки размером с небольшие игральные фишки.       — Хорошо. Теперь вытяни руку вперёд, — не отрываясь от своего нового развлечения, вкрадчиво наставлял дядя Люк.       Бен живо откликнулся, послушно следуя указаниям, и тут же ему в ладонь лёг мелкий прохладный камушек. Про себя мальчик тяжело вздохнул: это упражнение не было его любимым. Он точно знал, что сейчас дядя Люк попросит назвать цвет, и он разве что угадает: такие вещи требовали чистейшей концентрации и расслабления, каких честно Бен пока ещё не мог в себе найти. Так что он попросту был не в состоянии решить эту задачку, но точно-точно, знал, обязательно найдёт правильный к ней путь, ведь уравновешенность и гармония — главные отличительные черты джедая. А он теперь…       — Какой у этого камня цвет, Бен?       Руку привычно покалывало, но ясного ответа так и не было. Как всегда. Впрочем, Бен не любил хитрить в вопросах своего обучения, конечно, раз уж он здесь.       — Красный.       Первое, что пришло ему в голову. Красный. В таком цвете Джул Эвертон вплетала ленту в свою плотную падаванскую косичку каждый день. В последний раз он видел её вчера, на уроке истории, а сегодня за весь день так и не смог найти, хотя они должны были учиться в одном классе. Где пропадала эта прелестная девчонка, он не мог знать. Наверное, поэтому и подумал.       — На сегодня достаточно, можешь подниматься, — тяжело выдохнул Люк, и, судя по звуку волочащихся шагов, наконец оторвался от окна, чтобы возвратиться к своему столу.       Глаза мальчика легко распахнулись, и он быстро поднялся на ноги, свободной рукой автоматически поправляя непослушную чёлку.       Непривычно яркий дневной свет, заливающий кабинет дяди, обрисовывал множество деталек победных наград, развешанных тут и там по стенам, несколько стоек с какими-то важными артефактами, разбросанные по углам тренировочные предметы. Бен отмахнулся от ряби в глазах, и уже готов был уходить, как в последний момент рывком остановился у стола рядом с дядей. Он всё-таки заставил себя спросить:       — Дядя Люк, а от мамы… От мамы всё ещё никаких новостей? — проклятье.       Внимательный взгляд старшего Скайуокера серьёзно скользнул по лицу племянника. Его, уже уставшие за года, светлые глаза резко контрастировали с тёмно-карими радужками мальчишки, и когда дядя так смотрел, у Бена было время вспомнить об этом их удивительном отсутствии родственного сходства. В эти моменты оно ему не нравилось. Лишь насмотревшись спустя какое-то время, мастер снова неопределённо хмыкнул, мягко опускаясь в кресло:       — Ты знаешь, Бен, она всё ещё выступает на закрытом съезде Сената. Мне думается, это надолго, — вдруг он задумчиво нахмурился, помедлив. — Освободи своё сознание от тревоги, помедитируй в саду. Помехи в комм-центре не дают нам получить хотя бы более-менее неповреждённые сообщения, если они вообще есть, но как только твоя мама выйдет на связь, я обещаю — ты узнаешь об этом первым.       Солнечный луч больно ущипнул его за раздражённую щёку.       Блин. Глупо рыдать в кабинете дяди.       — Да. Спасибо, дядя Люк, — Бен неосторожно уронил голову, но тут же, опомнившись, собрался. — Извини, я уже, наверное, должен идти, магистр Люк.       И быстрее прежнего зашагал к двери, когда дядя неожиданно окликнул его:       — Бен.       — Да? — его голос снова едва заметно дрогнул.       — Всему это тебя нужно учить, мальчик. Разожми ладонь.       Вслушиваясь в повисшую тишину несколько секунд, пока в его глазах медленно разгоралась искорка понимания, маленький Соло, вдруг спохватившись, быстро раскрыл запотевшую ладонь и чуть не охнул, только вовремя остановил себя. Как настоящий джедай. В его руке алел ярко-красный камушек.       Он сделал это.       — Приходи ко мне завтра, Бен, — на прощание кивнул ему Люк.       Растерянный, Бен с громким стуком вернул камушек дяде на стол. Пальцы предательски не слушались. Ещё раз отрывисто поклонившись в знак благодарности и чинно выйдя из кабинета, он осторожно захлопнул за собой дверь, резко шумно вдохнул и вдруг сорвался с места, принявшись бежать не глядя вниз по ступеням. Когда наконец он всё-таки вырвался к яркому дневному свету, и полуденная влага подхватила его себе на руки, мальчик расплылся в довольной улыбке, подставляя лицо под горячие лучи солнца, и точно, он мог поклясться, видел, как его блики красными пятнами поплыли у него неразборчивым хороводом перед глазами.       Время обеда, и, кажется, Джул сейчас тоже должна быть в столовой.       Ничего такого. Как говорил Питер: «игральный интерес», — это, наверное, что-то про карты. Но Питер был старше, чем Бен и его одногодки, и они ещё никогда не интересовались девочками так… Скорее, Джул Эвертон просто имела приятный запах и слишком красиво переливающиеся на солнце волосы мягкого оттенка меди. Даже как-то неприлично красиво. Он хотел бы их потрогать, но точно не хотел бы поцеловаться с ней. Бен так решил однажды, крутясь в своей постели ночью, когда мелкий дождь навязчиво отстукивал ему в окно бессонницу, и после этого тема любовных романов для него была окончательно закрыта. Слишком противный этот дождь.       Так, весь в своих далёких мыслях, весело перескакивая через идеально шлифованные камни, — точно серые, — он довольно быстро очутился в столовой, где не менее быстро нашёл и нужную ему фигуру за лентой раздачи еды. Вообще-то Бена редко видели в академии в постоянной компании кого-нибудь, но практически сразу появилась и парочка непонятных исключений. Таких исключений, как Питер и Лойек.       Бен приветственно взмахнул рукой: «Лойек».       — Весь светишься, Бен, что случилось? — игривый тон приятеля смутил Бена. — Знаешь, а ведь Джул здесь нет.       Джул. Его в секунду точно как током прошибло, и весёлые небесно-голубые глаза собеседника в ответ закатились под его сдавленный полусмешок. А перед глазами Бена снова на мгновение стала яркая рыжеволосая ученица с бледной, словно фарфоровой кожей, как у какой-нибудь дорогой куклы. Он затравленно оглянулся, высматривая, не услышал ли кто поблизости. Это вызвало у приятеля ещё одну улыбку.       На самом деле, конечно, Бен и сам успел заметить, что Джул не было в обеденном зале.       — Все видят, как ты на неё пялишься, так что расслабься, — ответил Лойек на немой вопрос. Он легко поддел плечо Бена, по-заговорщицки улыбаясь и хватая параллельно себе на поднос кусок чёрного хлеба.       — А где Питер? — немного придя в себя, Бен попытался отмахнуться от странного чувства расстройства.       Не отвлекаясь от загребания всевозможной еды, Лойек подцепил два стакана с молоком, предосудительно мотнув головой и занижая голос:       — Лучше выбрать Джул.       И вот уже Бен, переигрывая, недовольно толкнул в плечо Лойека, так что тот едва не опрокинул содержимое своего подноса.       — Кретин.       Столовая в полдень, сегодня даже как-то по-особенному, завораживающе играла бликами витражных окон на лицах снующих туда-сюда учеников. Впервые попав сюда, про себя Бен сразу отметил, что это красивое место. Здесь ещё совсем малыши крутились у ног, рискуя быть облитыми каким-нибудь тёплым синим молоком, а более старшие ребята могли иногда засиживаться, например, с учебником, предпочитая столовую библиотеке, саду или даже собственным хижинам. А если…       — Ауч! — Бен вдруг сильно толкнулся, со всей дури влетая носом прямиком в стекло стеллажа с салатами. Вроде тоже не самое некрасивое место, а больно. Звон и грохот под недовольный писк поваров-дроидов.       Вот погань.       — Хатт, Бен, — Лойек, секундой назад заливающийся рядом, уже очень озабоченно жужжал у него надо ухом, подталкивая вставать. Оторопелый, зато, на счастье, ничего не разбивший, Бен сумел только неловко оглядеться.       Они обнаружили нападавшего одновременно: в нескольких шагах от них насупился смугловатый парень, чуть выше их обоих ростом, и, очевидно, также физической подготовкой. Он стоял, неприкрыто пялясь на Бена с приятелем, презрительно и недовольно щурясь.       — Вы что, дети? — протянул он, встречаясь своим колким с их удивлёнными взглядами. — Можете вести себя нормально хотя бы на людях, или сынкам шишек из сената теперь позволено всё?       — Да это же ты только что отправил меня в стеллаж! — вспыхнул Бен, многозначительно потирая ушибленный затылок.       Очень кстати до этого была медитация.       — Ненормальность — стоять чьим-то детям в столовой, или тебе — нападать на сокурсников? — так же быстро нашёлся Лойек. Бен не взглянул на него тогда, но который раз для себя отметил, что проникается уважением к стержню и красноречию этого парня.       — Вы беситесь, — тогда на полном серьёзе рявкнул громила, ещё больше присобирая сомкнутые руки на груди. — Наверное, по особому кодексу джедаев для самых просвещённых.       — Да, ты его читал? — Лойек уже вскочил на ноги.       — Только предполагаю.       Наконец, огромным усилием избавившись от всё ещё танцующих перед глазами звёздочек, Бен смог чётко разглядеть его. От одного вида ехидной ухмылочки на остром лице опущенные кулаки рефлекторно сжались.       Заметив его и то, как Бен напрягся, парень переключился и придирчиво окинул результат своей коварной работы, явно оставаясь довольным.       — Жаль, я не рассчитал и не ударил сильнее.       Лойек предупреждающе выбросил руку вперёд, как бы останавливая чужое движение — непонятно только, рывком поднимающегося на ноги Бена или того. Бен отряхнул падаванские одежды и вперился в идиота пронзающим взглядом.       — Ничего не случилось.       Нечто знакомое в этом всём отвлекало внимание, не давало собраться, раздражало.       — Ничего бы не случилось, если б тебя тут совсем не было, Соло. Очередной избранник. А что бы ты делал, если бы не Скайуокер? Золотой мальчик не прошёл отбор в академию!       Невозможно передать то, каким взволнованным в это мгновение обратился на Бена взгляд Лойека. Но он не перехватил его, занятый ментальным выжиганием места где-то в районе плеча нахала. Если положить, что нужно говорить хоть о какой-то ровности пульса, Бен делал сальто и несколько раз умирал одновременно в эту секунду. Можно было поклясться, тогда его глаза сверкнули. И была ли эта затянувшаяся напряжённая пауза, или её не было — ранкор знает.       — Наслаждался бы. Окружающее пространство без тебя должно быть очень приятным. К чёрту медитации.       — Вот ты… — парень точно подскочил на месте от возмущения.       Падаваны на странное столпотворение и так уже обратили внимание, обозначая свою находку увеличившимся вокруг гулом и мельтешением у столов. Отметив это, глаза задиры самодовольно обвели всё больше набивающееся учениками помещение, и он задумчиво поджал губы. Судя по всему, где-то там он увидел своих товарищей, потому как после недолгой паузы вдруг бодро и согласно закивал в толпу, криво скалясь. Его мощные руки опять демонстративно угрожающе скрестились на груди, а сам он уже буквально трясся, выцеживая слова из сведённых челюстей:       — Мы можем прямо сейчас выяснить, каков же эталон нормального поведения, Соло. Хотя я сомневаюсь, что твой папочка успел научить тебя хорошим манерам. Он же всю жизнь занят побегом из вашей ненормальной семейки.       Где-то из массы уже достойно широкой публики послышалось одобрительное гудение.       — Давай же! — загремел тогда на всю столовую басистый голос, и рука Бена в одно мгновение нашла почему-то закреплённый на поясе электрический меч. Толпа охнула и взволнованно зашепталась.               Откуда у него меч?!               Разве не должно всё оружие храниться в зале?               Псих.               А электрический, это же как настоящий? Ну, им вообще можно убить?                     Лойек одним стремительным движением добрался до Бена, предостерегающе цепляясь ему в предплечье, буквально повисая на нём и оттягивая назад. Он оглянулся на парня:       — Уймись уже, Аррон.       — О, малёк, а я думал, ты умнее.       Бену было бы достаточно только одного взгляда на него издалека, чтобы ощутить это липкое отвращение в себе. Его надменный взгляд не соответствовал образу настоящего падавана, не говоря уже о действиях и высказываниях, и эта его ухмылка, абсолютно пустая. И… Боль. Виски Бена в мгновение загудели, сковывая этим дребезжанием голову, словно тиски, заглушая чужие голоса. Он попытался сконцентрироваться на происходящем, делая усилие, чтобы устоять на ногах. Кажется, из толпы кто-то выкрикнул, что сейчас позовёт мастера Люка.       Но выскочка несколько раз пригласительно отстучал по своему оружию, железному боевому шесту, большим пальцем, подчеркнуто игнорируя чьё-то предостережение, и тогда Бен с глухим стоном снова резко подался вперед, обнаруживая всё ту же сильную хватку Лойека у себя на плече.       — Эй, да вы все тут что, дети?       Вмиг высокий барьер будто бы материализовался между ними, вырастая откуда-то со стороны. От привкуса крови во рту, которую Бен только что почувствовал, видимо, благодаря шоку, избавил и перебил резко ударивший в нос запах цветущей сирени. Или то галлюцинации уже добрались.       Или в правду, пробиваясь сквозь толпу, из-за чьих-то широких плеч выскользнула вслед за своей дразнящей репликой миниатюрная девчонка. Со светлыми, даже болезненно режущими своим сиянием глазами, локонами до плеч, и вся в совершенно белых одеждах. Она, чуть не упав на пол из-за чьей-то выставленной ноги, подскочила к задире, её лёгкая ладонь уверенно легла ему на плечо. На что в ответ её справедливо одарили ошарашенными взглядами и хам, и Бен с Лойеком тоже. Её же взгляд задумчиво скользнул по всё ещё включенному сэйберу в руках Бена.       — Лучше выключить эту штуку.       Кажется, это была его подруга, и она не сердилась, даже наоборот: невинно улыбаясь и перехватывая парня под локоть, она ещё что-то пробормотала ему и потянула в противоположную сторону от ребят, к столикам.       — Вита́ни, чёрт возьми, не лезь! Что ты делаешь? — он попытался отбиться.       — Пойдем, глупый, хватит уже приставать ко всем.       Сила! Девочка, раза в два ниже ростом, без усилий вела амбала в другой конец зала, а тот на самом деле поддавался. Бен только на одно мгновение заметил, как она ещё раз глянула сначала на Лойека, а затем и на него, но тут же, как и не бывало, весело улыбнулась для своего мерзкого друга. Может, показалось.       Бен опустил голову, обнаруживая в руках выключенный сэйбер.       — Удивительно, — он слышал, как бормотал Лойек, но его голос утопал в шуме.       Спустя несколько минут толпа рассыпалась, утвердившись, что больше здесь не будет ничего интересного. Ученики поспешили взять свои порции и устроиться с ними в отдалении агрессивного парня с девчонкой. После в здании столовой повисла неловкая тишина. Бен с Лойеком тоже, не зная, о чём после такого завести разговор, молча принялись за порции, так что Бена полностью поглотили мысли.       Конечно, он мог бы драться. Он не чувствовал затруднений в тренировочном классе и в целом вёл свои бои достаточно умело и выверенно тактически. Но что бы тогда сказал дядя Люк, если бы случайно увидел? Или кто-нибудь рассказал бы ему? Тем более, этих ребят, как и многих других здесь, он видел будто впервые. Академия не была необъятной, но все же достаточно большой, чтобы не знать каждого в лицо или по имени, не говоря уже о том, что это был Бен. Он никогда не запоминал имён людей, на которых ему плевать.       А вот Лойек, кажется, знал. Этот грузный парень мог вполне сойти за старшекурсника, если бы не его детсковатые интонации в голосе и глаза, по-ребячески искрящиеся то ли азартом, то ли откровенной злобой.       — Этот Аррон, как ты сказал, и… Что это за девчонка? Она выглядит намного младше него.       Сдавшись, Бен решил не пытаться выжимать из себя светскую тему для беседы. Он сидел прямо напротив этой сомнительной пары и мог наблюдать, как они расположились за столиком вдвоём и оживленно болтают о чём-то. Аррон уже расслабленно развалился на стуле и явно наслаждался такой альтернативой проведения досуга. Мерзко.       Лойек оглянулся через плечо: «Аррон Хорд. Отличник академии, шестнадцатилетний. Он, к слову, ужасно хорош в боевом искусстве, поэтому я и… В общем, неприятный тип. А девочку я не знаю, впервые вижу».       — Странно, правда, они себя ведут?       — Если бы не она, ты скорее всего сейчас бы уже ползал в траве и сплёвывал кровью, — буднично пожал плечами Лойек, возвращаясь к своему обеду громким зачерпыванием ложки синего супа.       Бен же ненадолго позволил себе забыть о еде, пытаясь за вечно шныряющими туда-сюда учениками разглядеть их лица. Её. Оно сразу ещё там, у стойки, показалось ему знакомым, но теперь он уже не был уверен. Концентрируясь на слухе, можно было вычленить из их разговора что-то про голубые горы, учебники и перья. Какая-то чепуха.       — Как думаешь, сколько ей лет? — осторожно протянул Бен после долгой молчаливой паузы.       Лойек же, наоборот будто бы осмелев, с лицом эксперта уже всем корпусом развернулся к ним, помедлил так несколько секунд, затем оценочно хмыкнул и выдал:       — Лет восемь.       — Восемь… — шёпотом повторил за ним Бен, увлекаясь в удивительные приключения волнуемой ложки в тарелке супа.                     Этим вечером в хижине было пусто. Бен знал это, самостоятельно открывая бинар-ключом входную дверь, и, уже обрушиваясь животом на свежие простыни, мысленно благодарил случай за этот недолгий отрывок счастья. Отлежавшись, он ещё поднялся через какое-то время, принял душ, пролистал пару учебников и снова забрался в постель, уже раздетый. Он думал о Джул Эвертон, горячем супе из столовой, об отвратном Арроне Хорде и о том, какого цвета ленточка вплетена в кремово-светлые, едва волнистые волосы у той девчонки.       Позже, когда, наконец, последний ученик провалился в сон, и уже, наверное, глубокой ночью, в спальной аллее привычно послышались крики, всхлипы, настойчивое журчание воды в ванной, глухие удары, отдающиеся в стенах, болезненно рваные стоны, и потом — затишье, наступившее только ближе к рассвету. Этой ночью Бену Соло снова снились кошмары.