И зарево полыхает

      Как к каждому закату подступает темнота, так настойчиво уже третий день серые краски высокого сгущались в небе, кучкуясь в тяжелые тучи. Массивные и грузные, нависшие над решительно пустынной планетой, они грозили пролиться на Храм сильнейшим дождём; и, правда, пока только грозили.       Три выразительные фигуры расположились на кромке невысокого фонтана в полупустом саду. Конечно, нельзя было сказать, что их совсем не волновала надвигающаяся аномальная буря, однако они продолжили сидеть неподвижно, даже когда первые прохладные капли упали одному из них на лоб.       — Прямо так и сказал? — в который раз возмутился светловолосый, из-за чего выражения лиц двух других подёрнулись недовольством.       — Ты опасен, Бен. Контролировать свои эмоции и контролировать Силу — не одно и то же, хотя тебе следовало бы начать с малого, — Бен сидел, уставившись в одну точку, где сфокусировалось его свежее воспоминание. Он передразнивал его, как мог, лишь бы заглушить настоящие интонации, до сих пор живые в голове.       — Жуть, — отрезал Питер, предполагая новый наплыв лишних восклицаний от третьего друга. Его глаза, точно обрамлённые янтарём, сосредоточились теперь на Бене. — Как твоя бессонница?       — Бывает, — Бен пожал плечами.       — Я раздобыл кое-что у соседа, загляни ко мне как-нибудь.       Ещё одна капля упала на тусклый мрамор рядом с ладонью. Вскинув голову к небу, заволочённому сплошь серым, Бен почему-то подумал о другом цвете.       — Ну, и как ты доказал ему?       — А?       — Доказал, что способен разнести всё тут, если только захочешь, — Лойек устроился выше всех, забравшись на одно из ответвлений статуи в центре прямо с ногами; он всегда был свободнее, живее Бена, и этим нравился всем. И Питеру. Парень удовлетворённо ухмыльнулся.       — Ну, я сделал кое-что, мне не свойственное.       — И что же? — даже Питер, кажется, больше не мог устоять.       Бен набрал побольше воздуха в лёгкие. Вместе с ним ветер принёс ему редкие кристаллы песка, соль, влагу далёкого где-то дождя. Запах сирени?..       Как только он расскажет им о том, что за последние полгода успело произойти? О Люке, о своём новом источнике Силы, о ней?       — Вот это интрига! — Лойек вскинул победно руки, многозначительно склоняясь ближе.       Нет, он ни с кем не поделится этими воспоминаниями, они теперь только его. Личные.       Чего стоило только одно единственное утро. Со дня, как Аррон в истерике выбежал из тренировочного крыла, и очаровательная девчонка протянула к мед-дроиду свою руку, пошли третьи сутки. Бен не думал об инциденте так часто, как опасался, и был из-за этого в глубине души ужасно доволен собой. Значит, он контролировал ситуацию.       И день действительно начался с типового утра, похожего, как один, на сотни других: страдание — пробуждение — боль.       Но всего лишь стук.       Бен вышел из душа, наспех заматываясь в полотенце, внезапно обнаружившееся ему не по размеру - слишком маленьким. Подошёл непонимающе к двери. Спросони первые мгновения просто пялясь на неё затуманенным взглядом, медленно сморгнул. Выдержал исполненную надеждой паузу, что там уже никого нет.       Замок с его стороны разблокировался, и, опустив голову, он увидел её.       — Доброе утро, — она стояла, сцепив руки за спиной, словно прятала от него что-то.       — Д-доброе.       Констанция. На пороге его хижины. Вот так просто. Да ладно?       Несмотря на раннее утро, выглядела она бодрой. За какое-то волшебное время ей удалось сносно привести себя в порядок: умыться, уложить волосы, всё ещё в знак какого-то протеста незаплетённые, одеться. Теперь она внимательно изучала Бена, глядя снизу вверх.       А он не ожидал просто так её увидеть. Думал, на следующий день всё образуется, вернётся на круги своя, и только Аррон ещё постоянно будет шныряться рядом с его жилищем, но этого не случилось, и, видимо, уже не случится.       Расценив задумчивость Бена как разрешение, малышка заметно расслабилась.       — Ой, ты ещё спал… Извини, — но она и не думала искренне раскаиваться, то и дело норовя подглядеть за его спиной, что же там творится интересного внутри.       — Спал, — процедил он сверху. Что вообще она тут забыла?!       — Просто, я подумала, время же завтракать, — невинный будничный тон быстро выводил из себя.       — Не знаешь, где столовая?       — Нет, — её подбородок гордо вздёрнулся, но голос остался по-прежнему мягким, — зову тебя завтракать.       — Я…       Вот такого Бен точно не ожидал. Он попросту растерялся. Всматривался в миниатюрную фигурку, не понимая — может быть, всё-таки сон?       — Я… нет. Нет, спасибо.       — Почему?       — Я не завтракаю.       На милое детское личико вмиг наползала гримаса. Констанция уставилась на него во все глаза, но недовольно, а не удивлённо, как бы ему хотелось.       — Правда, что ли?       — Вроде того.       Он быстро потянулся, чтобы закрыть перед ней дверь. Но девчонка ловко юркнула под руку и проскользнула внутрь. Сильно пыхтя и отбегая подальше, в дальний угол хижины, она, видимо, предусмотрительно прикрыла рот рукой, чтобы громко не рассмеяться, и в этот момент издала странный сдавленный вдох.       Чувствовала ли тогда она опасность, что её сейчас просто на клочки разорвут?       — Что за…?!       — Ты спас меня, а я хочу спасти тебя. Ты же не ел! — её руки драматично взметнулись к потолку.       Он всё ещё стоял в дверном проёме, опираясь обеими руками в косяки. Рывком разворачиваясь внутрь хижины и нехотя прикрывая за собой дверь, он серьёзно нахмурился:       — Понимаешь, что мы не друзья?       — Почему?       — Нам не с чего быть. Считай, что я просто подошёл поздороваться тогда, лады?       Розовые щёчки вспыхнули, и она смешно наклонила голову, зачем-то принимаясь снова разглядывать его подсвеченный силуэт. Неприкрыто и странно, закручивая в его животе странный нервозный узел, хотя под вот такими внимательными взглядами Бен провёл буквально всю свою жизнь.       — Угу, поняла. Не друзья.       — Прошу, — перед ней снова пригласительно распахнулась дверь. Это произошло само собой, необдуманным порывом, но, замешкавшись только на несколько секунд, Бен остался собой доволен. Пусть проваливает.       — Да, скорее уже одевайся и пойдём.       Демонстративно девчонка плюхнулась к нему на кровать, — всё равно не застелена, — белокурые локоны рассыпались по тонкому матрасу, обхватывая свою хозяйку в мягкий светлый столб, как в лучшем дубле какого-нибудь дешёвого кино; интересно, обожала ли смотреть такие Джул? Бен едва ли помещался на этом настиле — она могла на нём раскинуться звёздочкой.       Какой бардак. И абсурд.       Бен тяжело вздохнул.       — О ком вздыхаешь? — с его тарелки вместе с тем вероломно был утащен последний ломтик хлеба. Правильно, пусть поскорее лучше займёт чем-нибудь рот. Утром в столовой шумно, но он всё равно не хотел, чтобы кто-нибудь слышал. По первоначальному расчёту должно было хватить и того, что Бен выбрал для них столик в самом далёком углу, но теперь план на глазах рушился. Констанция не выглядела такой же сдержанной, как пару дней назад, и самообладания ей было не занимать.       — Думаю о том, как бы тебя придушить, — он одарил её очаровательной улыбкой.       — Я бы попросила. Мы с тобой даже не друзья. Ведь можно обидеться.       Оба прыснули, она — искренне, он — нехотя, но не в силах себя сдерживать. Констанция довольно уплетала еду, Бен же давно расправился со своей, — конечно, не считая того, что маленькая воровка стащила, — и теперь просто разглядывал светлое помещение столовой.       Какая Сила дёрнула его согласиться? Что он вообще забыл в обществе малявки? В конце концов, не его же дело, как она себя чувствует после того случая, и дошла ли до больничного крыла? Судя по странному поведению, не дошла. Но он согласился, и теперь не знал, куда себя деть. Раздражённый взгляд гулял по чужим головам, а они, словно сговорившись, не поворачивались в их сторону. Или Бен не видел.       — А Джул сегодня не придёт, эту неделю ей приносит ланч в постель Аманда.       Сначала не поверив своим ушам, — а таким ушам сложно не довериться, — Бен ошарашенно уставился на мелкую.       — Проиграла в споре, — отвечая на его вопросительный взгляд, Констанция пожала плечами так естественно, словно Бен действительно удивился именно схеме разноса ланчей.       — С чего вдруг ты заговорила о Джул?       — Все знают, что ты на неё смотришь вот такими глазами, — Констанция сдвинула аккуратные бровки, словно выуживая из головы правильную формулировку, и задорно хихикнула, наконец вспомнив. Бен в ответ серьёзно нахмурился, смутно припоминая, где мог слышать похожие слова.       — Помолчи об этом, ладно? Пока мы отсюда не вышли.       — Ладно-ладно.       На время Констанция притихла. Но только на время.       — Знаешь один секрет по завоеванию девочек?       Скептически тёмные брови взметнулись, и он, с готовностью выслушать главный в мире секрет, подпёр кулаком щеку и наклонился к ней через стол, чтобы быть ближе.       — Вытри рот, грязный муфф! — Констанция взорвалась громких смехом, дотягиваясь до него с салфеткой и неуклюже тыкая ей в неровные губы.       Но неожиданно остановилась, уловив перемену в его настроении. Взгляд Бена притупился, и он тоже вздрогнул, когда почувствовал, что на губах никаких салфеточек больше нет.       — Так лучше? — да что с тобой не так, идиот? Соберись. И без этих твоих мычаний. — Теперь я готов покорять сердца? — он вымученно хмыкнул. И-ди-от.       Малышка замялась, но, хорошенько подумав, уверенно кивнула ему.                                   — Да ладно тебе, расскажи!       — Что? — Бен рассеянно оглянулся по сторонам.       — Матерь сита, он даже не слушал нас! — видимо, давно продолжал негодовать Лойек.       — Не переживай, вдруг это касается девушки, — усмешка прозвучала едко. Чтобы видеть реакцию Лойека, Питер даже выгнулся назад, опираясь на руку.       Как по плану, Лойек возмущённо треснул ладонью по статуе и что-то быстро затараторил.       Конечно, дело не касалось никакой девушки. Бен даже толком не знал, на самом деле, отчего это его так захлестнула ученическая жизнь, было ли это вообще как-то связано с новыми знакомствами или нет. За время, что он общается с Констанцией, на самом деле много приятных вещей успело произойти.       Маленький лучик в его, до этого казалось, беспросветной рутине. А вдруг она так же понравится, например, Питеру? Питеру, скорее всего, понравилась бы, он тоже всегда умничает. Но это только его…       Возможно, когда-нибудь он им расскажет. Но не сейчас. Или нет. Бен конечно знал — всё это притворство, и душевные переживания его у этого фонтана никого не интересуют; а расписание в академии так здорово складывалось, что, при желании, вполне можно было и умалчивать некоторые детали.       Скользнув взглядом по лицам друзей, он решил, что так и сделает.       Наслаждаясь своим последним моментом, забега́л во все уголки и обрисовывал контуры последний лучик солнца.       — Нет, нет, Констанция, не сейчас!       Железный шест с грохотом влетел в настенное крепление, разбивая там целый ряд составленных плотно друг к другу орудий. Ещё легко отделался — хреновина пролетела в сантиметрах от головы Бена, едва успевшего отклониться от заданного направления полёта.       — Бен! — испуганная мелюзга метнулась к нему, опускаясь рядом на колени, забавно повторяя его позу. — Бени, ты живой?       — Да, солнышко, — голова и без того раскалывалась, но он сквозь широкую улыбку выдохнул, легко встряхивая её за плечо. — А жив ли там за мной стенд?       Она сощурилась, заглядывая ему за ухо:       — Так, сойдёт.       Малышка часто и тяжело дышала, маленькие прядки волос налипли на лоб от пота. Хоть и пока она плохо управлялась с Силой, его маленькая ученица очень старалась, и сейчас её круглое лицо всё раскраснелось. Настоящее солнышко.       Он и сам изрядно устал, часами тренируясь здесь. Неделю назад Констанция заявила, что хочет обучиться боевому искусству, и с тех пор они каждый день сидели в зале до глубокого вечера. Сказать, что он принял эту идею с энтузиазмом, нельзя было, но как и нельзя было ей отказать.       — Может быть, откажемся от шеста?       — Глупый шест, — она сипловато рассмеялась, сбрасывая с плеча его руку и вскакивая на ноги.       — О нет, на сегодня хватит, — Бен тоже тяжело поднялся.       — Но я ещё не выучилась!       — Этому учатся годами, а ты и так большая молодец. Пойдём теперь спать.       — Ну нет, — протестуя, Констанция порывисто призвала себе в ладонь электрический меч с помощью Силы, тут же выбрасывая остриё на Бена. — Сдавайся!       В глазах у мелкой мигнули искорки, и он не смог устоять. Никто бы не смог. Призвал электрический меч так же, и уже первую её атаку успел блокировать, хотя она и была настойчивой.       В физической силе уступая Бену в разы, Констанция имела преимущество в лёгкости и скорости. Она знала это, мелькая вокруг него туда-сюда, — выбрала тактику запутать, — и снова пыталась атаковать. Он и в этот раз отбил её нападение, ударяя по вибрирующему основанию меча в ответ. Всё её маленькое тело отреагировало на выпад, она попыталась опереться о переднюю ногу, рыча и мотая головой. Тоненькая прядка волос упала и запуталась в её ресницах, и со следующим ударом сэйбер вылетел из её рук, звонко ударяясь о тренировочный настил и автоматически отключаясь.       — Что я говорил тебе о том, что нужно завязывать волосы? — Бен деактивировал и свой сэйбер, Силой направляя оба обратно в крепления. Подошёл к мелкой на негнущихся ногах, оценивая обстановку и масштабы трагедии.       — У меня просто заболело что-то тут, и всё, — она протестующе топнула ногой, указывая себе под рёбра.       — У-у, кому-то пора срочно отдыхать, — Бен вгляделся в её уставшее лицо, вдруг почувствовав резкий укол вины. Ну естественно, такие нагрузки — никуда не шло, она слишком сильно вымоталась. Хреновый из тебя учитель, Бен Соло. — В следующий раз с тобой будем медитировать.       — Ага… — сама того не осознавая, она сдалась, едва ли не падая ему на плечо. Видимо, кому-то здесь не нужна была медитация; если Бен мог мучиться до самого утра, чтобы заснуть, Констанция делала это на ходу. — Так, иди-ка сюда.       Девчонка была совсем невесомой, так что он без труда сгрёб её в охапку, устраивая у себя на руках. Вот и весь шарм дерзкой взрослой девушки, какой она была при нём однажды. Бен усмехнулся и перехватил свою ношу покрепче.                                   Очередная капля сорвалась ему на щёку. Она оказалась холодной и жгучей — значит, на этой планете вскоре можно будет наконец по-настоящему глубоко вдохнуть. Питер тоже вздохнул:       — Он не хочет рассказывать, отстань от него.       — Это как не хочет, почему?       — Потому что это личное. Любое пользование Силой — личное, и я уверен, раз у Бена случился прорыв, это что-то весомое. А ты ему что, весомое?       — Какие вы оба скучные, — Лойек оскорбленно вернулся на свою исходную позицию на вершине статуи.       — Спасибо, — ничем, кроме благодарного взгляда, Питеру нельзя было отплатить.       Он был старше и умнее, он всегда помогал запутавшемуся Бену, если дело — мрак, и нужно было искать помощи. Это всегда Питер. В отличие от Лойека, неживой, не интересующийся чужими вещами, держащий дистанцию личного пространства, Питер нравился Бену, может быть, даже чуточку больше.       — Скажи только, Люк теперь тобой доволен? Потому что мы очень довольны, — он широко улыбнулся, как бы говоря: "мы — команда, твои заслуги — наши заслуги". Это тоже была уловка, но не обидная.       — Насколько я понял, магистр Люк меняет настроение, как меняет своё направление ветер. И если завтра он подует в сторону комцентра, и там родные снова спросят, как моя учёба, поверь, я снова стану худшим учеником в Галактике, какого только можно найти.       — Они хотят гордиться тобой.       — Для этого им надо было постараться лучше, — Бен слабо улыбнулся, сцепляя пальцы в крепкий замок.       Запах сирени всё нарастал к дождю.       — А ты никак не общаешься с родителями?       — Я? — Констанция вдруг осеклась, путаясь в пальцах, сбившихся в плетении венка. На небольшой полянке, скрытой в нескончаемых лабиринтах сада, так кстати раскинулась тень от большого дерева с редкими фиолетовымы цветами. Он лежал, закинув руки за голову и прикрыв глаза, а она сидела рядом с ним в позе лотоса, увлечённая работой. — С мамой. Папа погиб, я его почти не помню, то-есть, он работал в новостях, а потом их корабль взорвался.       Какая-то жгучая пыль вдруг защипала у Бена в горле, и он приподнялся на локтях, чтобы заглянуть девочке в лицо, но оно оставалось невозмутимым.       — Прости, что я об этом спросил.       — Ничего. А моя мама в Сенате работает, п… п… Ох.       — С фракцией популистов? — слегка ошарашенный Бен попытался припомнить хоть кого-нибудь из маминых коллег, похожую на Ци, но не смог.       Выяснилось, что да. Ещё по рассказам Констанции можно было сделать вывод, что её отец когда-то работал репортёром, и погиб в известном в то время скандале с подрывом транспортного корабля. Враждующая фракция направила своё вооружение на «ложных информаторов с вооружением» — целую группу рабочих связи, и просто уничтожила их. Тогда Бену было лет одиннадцать, и он совсем не интересовался политикой. Мама упрекнула сына в незнании новостной сводки, а отец только одобрительно закивал, объясняя жене, что политика — это дно саарлаковской пасти, и его сын добровольно туда не полезет.       — А ты? Вы созваниваетесь с мамой и папой?       — Изредка, — Бен попытался подобрать правильное слово, но не сумел. — На самом деле они давно разошлись, хотя считают по-другому. Думаю, это глупо. Мама ушла в политику, — она, кстати, должна быть точно знакома с твоей мамой, они коллеги, — а отец просто… летает. У него своя работа, удалённая. Видимо, он её тоже очень любит. Как и выпить, и без разбора водить женщин, и играть…       — Во что играть? — слегка смущённая Констанция всё же напомнила Бену о реальности.       — М-м… Очень любит шахматы.       — А я не умею в них играть.       — Я тоже.       Конечно он прекрасно помнил, как на борту «Сокола» на сенсорной доске всю свою жизнь играл с отцом в необычные шахматы. Тот научил его, когда Бен был совсем ещё мальчишкой, и с тех пор они очень любили так проводить время вместе. До определенного момента. Теперь Бен всеми способами желал забыть.       — Не вини его.       — Кого?       — Папу. Я думаю, он просто устал. Уехал в отпуск. А вот-вот вернётся, когда отдохнёт, и вы снова будете жить вместе, — вопреки ожиданиям, её плечи слегка напряглись. Она внимательно уставилась в лицо Бена, но ему впервые не было неловко от пристального взгляда. Она заботилась о нём.       — Ах, солнышко, — Бен рвано выдохнул и потянулся к девочке, легко чмокая её в лоб. — Это очень интересная идея. Должно быть, так и есть.       Они ещё долго разговаривали о чём-то, устроившись так, когда малышка победно хихикнула. В её руках устроился готовый венок.       — Мне кажется, он будет великоват для тебя, — еле слышно пробормотал пригревшийся на солнышке Бен, с подозрением косясь на это.       — Бен, а раз твоя мама принцесса, значит ты…       — О нет.       — …принц? — Констанция восторженно взвизгнула это слово, так, будто оно действительно что-то значило.       Говорят, Бен мог бы многого добиться в мире политики, если бы только захотел.       — Это неважно.       — Как это неважно? Смотри, ты — принц, — и мягкий пёстрый венок опустился в копну чёрных волос. — Ха-ха, так здорово, принц!       — Смеёшься надо мной? — Бен ухмыльнулся. Только Констанции позволено над ним шутить, но она этого пока не знала.       — Нет. Я же не сказала тебе про твой нос или уши… — маленькая вредина сделала вид, будто задумалась, но сразу же расхохоталась, подгоняемая резко вскочившим во весь рост Беном, ринувшимся за ней. Она побежала, весело заливаясь: — Нет, Бен, не надо, Бен!       Но он ловко схватил её, одни движением перекидывая себе на плечо, и загрукижл. Констанция визжала в его руках, умудряясь одновременно хохотать, а когда Бен всё-таки опустил её на землю, смешно пошатнулась, так что ему пришлось Силой придержать неуклюжее тельце.       — Бен, ты что, дурачок? Ты похож на принца!       — Да, а ты — на дядю Люка.       Детское лицо на мгновение подернула озадаченность.       — Такая же зануда, — пояснил Бен, и снова рванулся к ней под радостный писк.                     Сразу три или четыре капли расплылись тёмными кругами на одеждах. Потом упало ещё несколько, и мелкий дождь наконец милостиво закапал на планету песков.