Отверженные

      Просыпаться утром — самое страшное преступление, которое можно было совершить в период летних каникул. Это понимали даже птицы, поэтому старались петь меньше и тише в ранние часы. Хотя Ллойду думалось, что они просто улетели куда подальше после очередного закинутого в них кроссовка и возвращаться не собирались, боясь повторения радушного приема. Но если проблему с шумной природой можно было решить вот так просто, то с фауной внутри дома все обстояло сложнее. Намного сложнее.       Родители будто специально гремели посудой погромче и разговаривали шепотом на весь дом, чтобы он поскорее проснулся и вышел к ним с недовольным заспанным лицом. Еще и проклятый будильник, который он совсем забыл выключить, звенел без остановки. Продолжать спать в такой обстановке было просто невозможно, но и вставать с кровати Ллойду совсем не хотелось, поэтому он тупо лежал и надеялся, что скоро шум прекратится, а сон придет быстрее, чем обычно. Он даже смирился с тем, что кто-то отчаянно пытался пробраться в его комнату.       Жаль, что отец никогда не был тихим человеком. И совершенно не умел сдаваться.       Как только расшатанный замок надрывно скрипнул и в очередной раз сломался, в его комнату с громким топотом ворвалась четырехрукая буря, не пропустившая ни одной вещи, об которую можно было зацепиться и убиться.       — Ла-Лойд, ты не спишь? — громко спросил Гармадон, уверенно считая, что ответом будет «да».       — Уже нет, — пробурчал Ллойд и присел на кровати, недовольно рассматривая цветастые рубашки в руках отца.       — Отлично! Тогда помоги, как мужчина мужчине. Какая лучше? Голубая, розовая? Или вообще желтая?       Он лишь тяжело вздохнул, потирая слипшиеся глаза и щурясь от яркого света. Наверняка сейчас он выглядел как труп, который заставили вернуться к жизни ради какого-то глупого вопроса: недовольно, с желанием убить в глазах и разваливающимся на части телом. Ну, ощущал он себя именно так.       — Ну да, ты прав, голубую я надевал в прошлом году. А желтая мне и самому не нравится, — словно получив ответ, рассуждал лорд.       — Ага.       — А еще к розовой у меня есть отличный галстук!       — Это та разноцветная тряпка, которую тебе подарили на работе? — теперь в комнату пришла и мама, словно это был какой-то проходной двор. — Нужно было выбросить его в тот же день... Ты никуда не пойдешь в этом ужасе.       — Пф, конечно, милая. Я и не думал.       — Если ты наденешь это убожество, я буду делать вид, что мы не знакомы, Гармадон! — крикнула она вслед ему, а после повернулась к сыну. — Ллойд, а ты почему до сих пор в кровати?       А, собственно, почему он не должен быть в ней? Школы не будет до самой осени, дел они никаких не планировали, а с друзьями он гулял совсем недавно, так что на пару дней был абсолютно свободен и мог позволить себе проспать хоть до обеда.       На самом деле уверенность мамы в том, что он давно должен быть на ногах и так же, как они, бегать из угла в угол, смущала и заставляла задуматься. Может, ему и правда пора было вставать? На это намекал и будильник, который он явно специально поставил заранее, и тщательно выбирающий одежду отец, и вообще все вокруг явно спешили и суетились, будто они уже изрядно куда-то опаздывали. Пролистав недавние сообщения от друзей, которые обсуждали, как быстрее добраться до места встречи, Ллойд наконец вспомнил, что сегодня за день. И на душе стало как-то неприятно от того, что он совсем забыл об этом.       Третье воскресение июня, День отца — праздник, который в их семье стал чуть ли не вторым Рождеством.       Можно подумать, что Гармадон, как всегда, требовал к себе слишком много внимания. Но на самом деле на таком бурном праздновании этого дня настояла, кто бы мог подумать, Коко.       Ллойд не очень хорошо помнил причину этого, но вроде как у отца плохо получалось следить за ним в первые годы жизни, поэтому, чтобы поддержать его, мама начала устраивать грандиозные ужины в праздник, просвещенный такому нелегком делу, как отцовство. И это действительно подняло его боевой дух. Ну, он все еще продолжал жаловаться на грязные пеленки и неспособность младенцев самостоятельно есть, но делал это значительно реже. Пять раз на дню против нескончаемого нытья по телефону!       — Твои друзья уже наверняка выехали, а ты еще даже не завтракал, — с беспокойством, нежели с упреком, проговорила Коко, поглядывая на часы.       Сняв с плиты сковороду, она ловко переложила свежую яичницу с парой кусочков бекона на тарелку и поставила ее перед присевшим за стол сыном, который до сих пор клевал носом.       Когда Ллойд решил залипнуть на полночи в новую игру на приставке, он даже подумать не мог, что пожалеет об этом на следующее утро, идя вместе с родителями к автобусной остановке. Утренние сборы взбодрили его. Когда мама бегала за отцом, чтобы снять с него ужасный галстук, а тот отбивался от нее чем попало — сон как рукой сняло из-за смеха и попыток разнять взрослых. Но даже этого не хватило, чтобы он не спал на ходу и не врезался в каждого прохожего.       Что самое обидное, Джей был таким же полуночником, как и он, но выглядел намного бодрее и веселее. Особенно на новых фотографиях в Ниндзяграме. Раннее пробуждение, вкусный и красивый завтрак, легкая пробежка до автобуса, встреча с фанатами во время поездки — все сопровождалось эстетичными селфи с кучей фильтров, без которых мир оказался бы тусклее, а количество подписчиков не росло так стремительно.       Про остальных и говорить не стоило. Кай, Ния и Коул засыпали на закате и просыпались с петухами.       А Зейн... наверное, ему и вовсе не надо было спать, разве что заряжаться на какой-нибудь специальной станции раз в пару дней? В любом случае, выглядел он бодрее всех. Смеялся, возбужденно размахивал руками во время разговора, будто пытаясь добавить себе больше человечности. Завидев подходящую к ним странную семейку, он и вовсе начал пританцовывать на месте и так бы и продолжил, если бы Коул не одернул его, тихо шепча что-то и повергая друга в сильнейший шок.       — Как-то мне неловко, — тихо проговорила Коко, наигранно непринужденно улыбаясь. — Испортим вам всю прогулку своим присутствием. Твоим друзьям наверняка будет неуютно развлекаться и болтать при взрослых.       — Мам, не парься. Они все дружат со своими родителями и не считают старших скучными. А о вас они так и не смогут подумать.       — Это что, значит, что мы какие-то не такие?       — Кокоша, — нежно проворковал Гармадон, наклоняясь к жене и осторожно приобнимая ее. — Я думаю, Ла-Лойд хочет сказать, что мы с тобой самые крутецкие, лучшие и суперские родители! Да, Ла-Лойд? — он посмотрел на сына.       — Ага. Если мы с этим разобрались, может, перестанете плестись как черепахи?       — Мы черепахи? А кого нам пару минут назад пришлось чуть ли не тащить на себе, потому что он клевал носом?!       — Кто последний, тот недоваренный пельмень!       Гармадон возмущенно посмотрел вслед сыну, не успевая сказать какую-нибудь по-родительски строгую фразочку, и переглянулся с улыбающейся женой. О, ее улыбка могла означать все, что угодно. И в этот раз ничего хорошего в ней не было. Если бы Ллойд обернулся в этот момент, то увидел поистине прекрасную картину: мама положила руку на грудь отцу, как бы успокаивая его, а после резко толкнула от себя и побежала прочь, оставляя его с непередаваемым выражением лица стоять на месте. Кажется, проигравший нашелся без особых проблем.       Такая короткая, но нужная пробежка окончательно взбодрила его, а приветливые объятия друзей, в которые он ненароком угодил, заставили наконец по-настоящему улыбнуться в этот замечательный день. Они по-доброму растрепывали его волосы, пихали под бок и так и норовили завалить на землю, чтобы защекотать. Этакая игра, ставшая традицией в их команде. Он был самым младшим среди них, даже не достиг гордых шестнадцати лет, а потому все шуточно обращались с ним как с ребенком. И, пожалуй, только это и напоминало ему, что в его-то возрасте и грустить как-то глупо и не из-за чего.       Какая может быть грусть, когда вокруг так много близких людей?       Мама подбежала к ним несколькими секундами позже, отвечая на каждое «здравствуйте» легким кивком и начиная рассуждать, как быстро растут чужие дети, особенно когда ты их редко видишь в гостях. Отец же еще долго плелся в их сторону. Судя по всему, он слегка обиделся и на жену, и на сына, которые так подло поступили с ним и оставили этим трижды проклятым недоваренным пельменем. Ну что поделать, подлость в их семье была общей чертой. На приветствия он ответил с неохотой, замыкаясь еще больше, когда услышал, как Джей заикается, приняв это за страх.       Впрочем, он быстро вспомнил, что это обычная черта Уолкера, которая смущала его еще когда этот карапуз ходил с его сыном в один детский сад.       — Во имя моего отца, да вы как все на подбор — чокнутые подростки со всякими странностями, — осмотрев толпу детей, заключил он. — Крутатенюшка! Ла-Лойд, тебе бы поучиться у них индивидуальности.       — Ага, пап, конечно. Я же самый заурядный подросток в мире, — Ллойд скрестил руки на груди и показал ему язык, улыбаясь.       — Рад, что ты это понимаешь — это первый шаг к исправлению! — не до конца было понятно, понял он сарказм и ответил тем же или же считал, что у них серьезный диалог. — Ладно, кто тут у нас. Давайте перекличку! Итак, уравновешенный и спокойный парень, у которого специфичные вкусы и тихий омут с чертями.       — Ага. В наше время все слишком любят опираться на цифру, старик.       — Стариком можешь обзывать своего деда, перед тобой мужчина в полном расцвете сил. Дальше: парень с явными странностями, но он их полностью отрицает и считает себя самым обычным...       — ...Подростком. Самый обычный подросток, сэр. Да, это я! Тусовки, насыщенная школьная жизнь, споры с родителями, первая любовь... — на этом Зейн немного завис, похоже, ища в своей памяти хоть что-то, что намекало бы на подобные чувства. — Хм... Ния...       — Не-не, чувак, без вариантов. Мы все просто друзья. Кроме того, я одинокая сильная девушка, которой нужен лишь ее байк, приключения и, возможно... Не-е-е!       — Да-да, несбыточный идеал, который ты сама еще не нашла или отрицаешь, — Гармадон активно закивал головой, а после перевел взгляд на очередную жертву.— Так. Парень, который очень ценит себя. Горячая голова, спортсмен. Немного беспокоится, что он, такой хороший, одинок, но с кем еще можно делить себя, как не с самим собой?       — Да чего париться? Не парюсь я! У меня фанаток больше, чем у кого-либо еще, знаешь ли. Я вообще от них устал, вот!       — Ну, и тихий на первый взгляд мальчик, у которого вся жизнь проходит в соцсетях. Пацан, у меня в рекомендациях одни твои фотки!       — Простите. Там можно нажать кнопку «неинтересно», если тыкнуть на три точки... — смущенно посоветовал Джей, пряча лицо в шарф.       — Ага, телефоном знаю как пользоваться, не парься, — Гармадон закатил глаза и улыбнулся, задумчиво потирая подбородок. — Офигенские клише, прям мои любимые.       — Он обожает подростковые сериалы. Думает, что так будет на одной волне с вашим поколением, — Коко покачала головой и посмотрела на мужа. — Ты бы хоть их имена узнал.       — А чего их узнавать? Ты ж сама мне говорила, когда просмотривала переписки Ла-Лойда... Блин!       — Вы смотрели мои переписки, — Ллойд знал об этом давно. Просто ждал, когда правда всплывет официально.       «Нет!» — было их общим ответом. На щеках мамы проступил легкий румянец, и она поспешила сменить тему, предлагая им наконец двинуться вглубь парка, а отец звонко хлопнул себя по лицу, не переставая натянуто улыбаться.       И это он был ребенком?       На удивление в парке было малолюдно. У пестрых киосков стояли редкие покупатели, половина аттракционов была либо закрыта, либо на них катались одинокие посетители, да и вообще по дороге им встретилась всего дюжина прохожих. И те куда-то заспешили, завидев их компанию. Несмотря на торжественные вывески с надписями по типу «С днем отца», украшенную шарами и лентами сцену и явную атмосферу праздника, жители города предпочли остаться дома. Где-то даже были таблички с просьбой отложить празднование до завтра, как в прошлом году и позапрошлом, и позапозапрошлом.       Ллойду было неловко осознавать, что такие неудобства всему Ниндзяго доставляет именно его семья. Мало кому хотелось находиться на одной улице с самим лордом Гармадоном, особенно в такой мирный праздничный день, а его отец до жути любил гулять с ними именно по людным местам по типу парка. Люди знали, что злодействует он лишь раз в неделю (и то, иногда пропуская и эти дни). И все же образ четырехрукого, красноглазого и клыкастого существа вызывал у них недоверие и дискомфорт, даже когда это существо просто гуляло со своей родней и вело себя как обычный человек.       Впрочем, от этого была и польза. Например, им не пришлось стоять в огромной очереди у ларька с мороженным, а в четыре руки отца вместился почти весь немаленький заказ. А еще с его ростом можно было делать совместное селфи без штатива. И на открытые аттракционы их пустили совершенно бесплатно, как «особых посетителей».       В общем, его друзья были просто в восторге от отца, а Ния, спустя пару секунд, распознала в маме своего главного кумира и завалила ее десятком просьб и тысячью вопросов.       А она еще беспокоилась, что они помешают им веселиться.       Вон с какой радостью Кай, Коул и Зейн били по очереди по груше, пытаясь побить самый высокий рекорд, который поставил угадайте кто. И Ния, несмотря на всю свою нелюбовь к «женским» штучкам, внимательно слушала наставления Коко о макияже и бытовых вещах, даже задавала вопросы. Не было видно и слышно только Джея, который так же, как и Ллойд, предпочел оставаться в стороне.       В какой-то момент он неожиданно возник рядом с ним, осторожно теребя за плечо и прося быть потише, ну, чтобы никто точно не подслушал.       — Слушай, Ллойд, а твой отец, ну... явно разбирается в женщинах, да? — тихо начал Джей, теребя край шарфа. — Ну, и твоя мама. Она классная! Сильная, смелая. И они друг друга очень любят, судя по всему. А еще круто смотрятся вместе.       — Ага, — Ллойд кивнул, наблюдая, как мама отвлекается от разговора и кричит отцу, чтобы тот прекращал дурачиться. — Еще бы не цапались, как кошка с собакой.       — Ну это у них такая любовь. Особенная, — он тоже посмотрел в их сторону, но его взгляд был устремлен совсем не на них. — Я, короче, что хотел спросить. Гармадон наверняка знает, как покорять таких вот... особенных женщин. И я бы хотел попросить тебя, ну, если тебе не сложно и если ты не стесняешься, и если будет в тему, и если...       — Джей, мне попросить отца дать тебе пару советов, как подкатить к Нии?       — Да! Чувак, это было бы просто офигенно. Пожалуйста, прошу-прошу-прошу.       — Окей, без проблем, — Ллойд уже направился в сторону отца, когда друг схватил его за рукав кофты.       — Только это... не говори, что я попросил, ладно?       Ллойд неуверенно потер затылок. Как же тогда отец поймет, какие советы давать, если не будет знать, кто спрашивает? Чувствовал он, что ничем хорошим это не закончится. Но что не сделаешь ради друга детства, который еще в садике боялся даже попросить воспитателя отвести его в туалет.       — Ладно, Джей. Все будет.       — Спасибо тебе огромное!       Он лишь кивнул, вдыхая поглубже, и пошел к отцу.       В этот момент Гармадон как раз был особенно занят, наблюдая, как трое парней объединили силы, синхронно замахиваясь и ударяя по груше. На табло начали высвечиваться стремительно растущие цифры. Время будто специально растянулось, почти остановилось, когда до победного оставалось всего ничего. Все с замиранием сердца наблюдали, как пятерка сменяет шестерку и... Да, заветный балл в пользу молодого поколения и командной работы!       Рекорд Гармадона был побит, а Коул, Кай и Зейн радостно закричали, заключая друг друга в крепкие объятия.       — Невероятно! Вы просто монстры, детишки, — Гармадон выставил все четыре руки, поднял большие пальцы вверх и громко засмеялся.       — Всего четыре? Чувак, это было улетнее улета! — возмущенно вскричал Кай, с вызовом смотря на него.       — Да, мы явно заслужили большего, — Коул сложил руки на груди и облокотился на автомат.       — Эй, не напирайте на меня так, у меня всего четыре руки!       — Возможно, если вы задействуете ноги, эффективность вашего оценивания нашей подростковой крутости повысится в два раза, — после несколько секунд раздумий выдал Зейн. — А точнее...       — А точнее я шлепнусь на задницу и ничегошеньки не изменится. Раз вы такие дерзкие, разойдитесь-ка. Сейчас папочка покажет, как надо бить врагов!       Ллойд остановил его прежде, чем автомат получил удар, несовместимый с жизнью, а его друзья моральную травму от проигрыша. Отец посмотрел на него с невероятным разочарованием, но быстро засиял, понимая немую просьбу отойти в сторону и желая поскорее узнать, что же такого случилось. Отвлечь от разрушений его было легче легкого. «Дай ребенку что-то интересное, и он просидит над этим достаточно, чтобы можно было спрятать все бьющиеся предметы», — фраза мамы.       Если честно, когда они отошли, он неожиданно понял, что ему и самому как-то неловко начинать эту тему. Особенно с отцом. Пару раз они поднимали этот вопрос на семейных ужинах, и Ллойд каждый раз выкручивался лишь благодаря тому, что мама вовремя напоминала Гармадону, что их сыну еще рано думать об этом, что в его возрасте главное учеба, поиски себя и развлечения. Сейчас же ее рядом не было.       Нет, из этого точно ничего хорошего не получится.       — Ну, Ла-Лойд, чего там у тебя? — спросил отец, нетерпеливо притоптывая ногой.       — Да так, фигня, правда. Хотел спросить совета, — он прям чувствовал, как градус интереса становится все сильнее. Нужно было собраться с силами. Это не страшно. Просто спросить и выслушать ответ. — Короче... у меня есть друг. И ему нравится одна девочка, такая бойкая, дерзкая. Ну, а друг совсем не такой. В душе он воин, но ему немного не хватает смелости в вопросах подкатов. И вообще он довольно необщительный и стеснительный.       — Ага, — Гармадон задумчиво посмотрел куда-то в сторону, а после вновь на него. Судя по улыбке, он что-то понял.       — В общем, какие советы можешь дать моему другу? Как ему пересилить себя или что лучше делать?       Отец не спешил давать ответ, все так же странно улыбаясь и смотря то на него, то в другую сторону. На Нию. Ничего страшного, все хорошо. Наверное, он просто сравнивает тот краткий образ, который дал Ллойд, и ее, и думает, как помочь этому неизвестному стеснительному другу. Ну не может же он в самом деле... Нет. Конечно не может. Хотя от него можно ждать чего угодно, особенно когда тема заходит об этом.       Ллойд просто надеялся, что его отец не станет думать, что это ему нужна помощь. Это будет слишком неловко. Что важнее, как он объяснит это Джею? Друг может просто обидеться на него или, еще хуже, расстроиться.       — Пап? — поторопил он его, нервничая с каждой секундой все сильнее.       — Да-да, — закивал тот скорее самому себе, нежели сыну, — типичный троп. Парень спрашивает совета для себя, прикрывая это гипотетическим другом. Ла-Лойд, не думал, что ты у нас такой стеснительный! Поверь, тебе нечего бояться, я даже хорошо тебя понимаю...       Он уже не слушал его, чувствуя, как на щеках проступает румянец, а в груди что-то закипает. Ну конечно. Разве могло быть иначе, когда дело доходило до его отца и женщин? Нет, проблема была не в том, что он глупый в этой теме, наоборот, он был слишком хорош, считал так сам и потому даже не предполагал, что может ошибиться. А еще он обожал додумывать. Если ему что-то сказали и это смутило его, то он тут же придумывал тысячу нереальных сценариев и выбирал из них самый классный и логичный. По его мнению.       — ...в-четвертых, таких женщин надо подчинять! А ты у нас...       Нет-нет, только не слушать этот бред. Иначе он точно провалится сквозь землю от стыда, и ничего не заставит его выползти оттуда — даже новый выпуск любимого комикса. Нужно просто успокоиться и объяснить отцу, что он ошибся. Это, конечно, будет сложно... о Первый Мастер, почему он просто не дал Джею совет от себя?       — Эй, ты вообще меня слушаешь?!       — Конечно, пап, — Ллойд слегка хлопнул себя по лицу и улыбнулся. — Слушай, спасибо. Правда, большое спасибо, я запомню это. Но дело в том, что... помощь сейчас правда нужна не мне. Ты же знаешь, я бы не стал врать.       — Ладно, это звучит... логично. Ты мальчик честный, — Гармадон был в смятении, хотя явно до сих пор считал, что понял все правильно. — Но если так, то кому нужна помощь?       — Он попросил не...       — Мне.       И отец, и сын до чертиков напугались, когда рядом с ними неожиданно возник Джей, неловко крутящий в руке телефон. Ох уж эта его привычка тихо подкрадываться. Мастер Ву говорил, что у него отличные задатки ниндзя, даже пару раз сам испугался, когда ученик подходил к нему и что-то спрашивал. Проблема была в том, что в бою он был самым громким из них. В панике кричал, убегая от врагов (даже когда они уже давно были повержены им), двигался слишком суматошно, а прятался просто ужасно из-за громкого стука зубов.       Будь он поспокойнее, давно бы превзошел их всех, но эмоции овладевали им слишком сильно. Даже медитации не помогали.       — П-простите! — он так испугался чужого испуга, что даже начал дрожать.       — Во имя Первого Мастера... Пацан, нельзя же так! — Гармадон положил руку на грудь, тяжело дыша. — У меня, кажется, желудок защемило.       — Это называется сердце, пап.       — Не, точно желудок. Сейчас все наружу полезет.       Ллойд не знал, стоит ему закатить глаза или скривиться, узнав такие подробности устройства чужого тела. В любом случае, они все быстро пришли в норму. Джей все еще мелко дрожал, но это являлось обычным для него состоянием, было бы странно, если бы рядом с Гармадоном он стоял абсолютно спокойно.       — Джей, что ты делаешь? — тихо спросил Ллойд, пока отец вновь задумчиво смотрел то на Нию, то, теперь, на Джея. — Я же сказал, что все разрулю.       — Да я просто подумал, что... Ну, короче, так будет лучше и правильнее. Страшно, конечно. Но надо же с чего-то начинать, да?       Что ж, звучало очень... круто для него! Все же любовь могла творить чудеса, мама была права, когда рассказывала ему всякие истории из жизни, чтобы доказать, что их семья не одна такая странная. Смелость друга вызывала гордость. Теперь главное, чтобы отец не испортил все своими прямолинейными комментариями и странными советами.       — Что ж, — наконец начал Гармадон, разрывая затянувшуюся тишину, — буду честен, пацан, ты тюфяк.       — Пап! — вот об этом и переживал Ллойд.       — Не-не, чувак, он прав. Я... я тюфяк, да. Особенно по сравнению с Нией, — Джей улыбнулся, произнося ее имя, но после тяжело выдохнул. — Наверное, мне надо стать другим. Крутым и сильным, и смелым. Чтобы соответствовать ей и ее ожиданиям.       — Чего? Нет! Ты не изменишься. Просто будешь пересиливать себя из года в год, а потом этот груз раздавит тебя в лепешку, размажет по асфальту, а дождик это все смоет! — Гармадон демонстративно стукнул кулаком по ладони. — Без вариантов. Я видел кучу таких сценариев в фильм... э, то есть в жизни! Уж поверь моему почти двухсотлетнему опыту, ничем хорошим такое не заканчивается.       — Оу... Ну, превратиться в лепешку точно не круто, — он закивал, нервно улыбаясь. — А что тогда делать?       — Да ничего не делать. Оставайся собой. Ты хороший парень. Да, мягкий и стеснительный, но сильные женщины таких даже любят. Вами легче управлять, а еще вы очень заботливые. Тебе просто надо смириться с мыслью, что ты такой вот, и самому придумать способ, как показать девочке, что она тебе нравится. И что ты способен на те подвиги, на которые она не способна. Покажи ей свои сильные стороны! У тебя они есть! Наверное... Нет, я уверен, что есть!       Это звучало даже как что-то действительно хорошее. Правда, у Ллойда было ощущение, что все это отец взял из какого-то фильма и просто перефразировал так, чтобы никто не смог придраться. Но это было не важно. Главное, что Джей явно не расстроился из-за его слов. Счастливым, правда, его тоже нельзя было назвать. Все эти советы явно заставили его серьезно задуматься, да так, что он чуть ли не забыл поблагодарить Гармадона за помощь, уходя к остальным ребятам.       Отец выглядел вполне довольным собой. Он был абсолютно уверен, что отлично справился со своей ролью мудрого учителя, и Ллойд вполне понимал почему. Ему было сложно общаться вот с такими замкнутыми людьми, поэтому этот маленький диалог, закончившийся не самоубийством Джея или внезапной дракой, заставил его гордиться собой.       И Ллойд тоже гордился им. Очень.       День только начинался, и им предстояло совершить еще много маленьких подвигов, чтобы этот праздник стал еще лучше и запомнился им на всю оставшуюся жизнь. Пусть будет, что будет. Он был уверен, что отец справится. В конце концов, мама всегда говорила, что безграничные доброта и чувство справедливости у него не только от нее.