Актив-странная штука

— Пять сигналов жизни. Два очень слабых… — сказал Рэтчет, напряженно ожидая, когда же из моста выйдут автоботы, чтобы узнать кому именно нужна помощь.       Первым из телепорта вышел Балкхед. Медленно, опустив шлем. Мех понимал, что будь он даже самым искусным оратором, сейчас лучше будет промолчать, даже тогда, когда Мико подбежит к нему с радостным визгом: «Балкхет!» и вцепится объятиями в его большой палец, он не произнёс ни слова. И это, в кои то веки, было правильным решением, ведь буквально через пару кликов из моста вышли, почти выбежали, Оптимус и Бамблби, держа на манипуляторах двух фемок.       Потом уже все узнают, что случилось. Рэкер вкратце расскажет о том, как Адрианна попыталась закрыть Арси от выстрела Мегатрона, разделив дозу тёмного энергона на двоих и тем самым спасла мотоциклетку, ведь такой выстрел для неё мог быть смертельным, а более массивный корпус справится с такой дозой куда лучше. В сравнении, естественно. — Мы уже потеряли одного друга, ради всех искр, только не снова… — в голосе Рэтчета промелькнула самая настоящая грусть.       Все подошли к, лежащим на манипуляторах у мехов, словно безвольные тряпичные куклы, воительницам, пытаясь на глаз понять, что же их дальше ждёт. Траур или радость? А может и то и другое одновременно? Джек, уже успевший привязаться к своей напарнице не мог поверить, что всё может закончиться вот так. Парень «накрыл» своей рукой манипулятор автоботки, почему-то удивляясь тому, насколько маленькой кажется его ладонь в сравнении с манипулятором миниатюрной автоботки, как вдруг Арси активировала оптику. Увы, пока что только она. — Джек, ты серьёзно? — спросила фемка, чуть более хриплым, чем обычно голосом, который вызвал у всех немного печальную улыбку. — В мире полно других мотоциклов. — Но ты же мой первый…       Фем-ботка слабо улыбнулась и, не без помощи разведчика, поднялась на серво, чуть пошатываясь. Но выглядела она так же уверенно, пока не увидела подругу, ещё не пришедшую в себя, которую Оптимус отнёс на мед.платформу. Рэтчет, убедившись, что Арси помощь если и нужна, то далеко не так сильно, как Адрианне, уже вовсю крутился возле неё. — Как она? — Прайм задал вопрос, интересующий всех в этом помещении, на что медик ободряюще ответил: — Актив, слава Искре. Корпус молодой, сильный, она справится. Очнётся, полежит дня два и будет как новенькая, — успокаивал мех автоботов, подключая к фемке какие-то провода и трубки. — А что с Мегатроном? — спросил мех, не отвлекаясь от работы. — Даже ему не выжить в эпицентре взрыва… — У нас получилось?.. — все автоботы вздрогнули от этой тихой фразы, которую фемка с трудом «выдавила» из себя.       Обычно яркая оптика мечницы светилась тускловатым светом с редкими перебоями, но она очнулась. И это всех невероятно обрадовало. — Да, — тихо ответил Оптимус, очень аккуратно и нежно сжимая её манипулятор, от чего у фем-ботки, даже в таком состоянии, чуть перехватило дыхание. — У нас получилось.

***

— Не знаю я, что делать дальше, Люцифер… — провентилировала фем, смачивая небольшую тряпочку растворителем.       Специальная краска на фейсплейте чуть смылась от омывателя и стала чуть шершавой, с небольшими, еле заметными, ветвеобразными бороздами под оптикой. Из-за чего полностью утратила свою способность скрывать недостатки в виде шрамов на фейсплейте или других неровностей, которые никто не собирался исправлять. Это ведь косметические изъяны, активу не мешают, а убирать такое очень сложно, особенно сейчас. Вот и приходиться покрывать фейс толстым слоем специальной маскирующей краски.       Она ненавидела такие моменты. Ненавидела смотреть на себя настоящую. Ненавидела эту жалкую, морально слабую, такую неидеальную версию себя. Ненавидела то, что скрывается под этой маской, которую за столько ворн выковала она сама, под натиском окружающих. Ненавидела этот маленький, уязвимый комочек «Астарты», который спрятался в этом массивном, крепком корпусе. В этой оболочке… Поэтому, прежде чем закрасить фейсплейт и убрать физические изъяны, нужно убрать это ужасное, страдальческое выражение, спрятать боль, плескающуюся в оптике. Спрятать все чувства глубоко-глубоко.       И только потом наносить на маску спокойствия уже вторую маску физического совершенства. Подчеркнуть, и без того достаточно выразительную оптику, которая ей самой всё равно казалась невероятно тусклой, хоть пол фейсплейта ретушью закрась. Тогда привычная ухмылка натягивается сама собой, автоматически дополняя образ. Уже рефлекторно.       И вот напротив зеркала снова сидит почти идеальная версия её, но почему же при взгляде на отражение искру так больно сжимает?.. Почему так хочется содрать с себя всё это? Шлак дери всё на этом свете, она же держит траур и при этом прихорашивается?! Почему она пытается выглядеть так, будто ничего не произошло и всё нормально?! Потому, что так надо?!       Так надо…       Тяжёлое вентилирование прерывает повисшую тишину, которую до этого не решался прервать даже болтливый сокол. — А зачем это надо?.. — случайно озвученный вопрос так и остался без ответа, периодически всплывая в процессоре и снова удаляясь, оставив за собой только площадь для многогруновых рассуждений.