«Вот и всё.»
Только эти слова крутились в мыслях фемки, лежащей посреди взлётной полосы. Процессор недоумевал, почему после такого полёта кубарем, чуть не переломанным шейным отделом эндоскелета от неудачного приземления, точно ушибленных крыльев и смятой в шлак левой частью фейсплейта, сама фемка совершенно не чувствует боли. Ни физической ни моральной. Увы, она хорошо знала, что такое полная апатия. Знала, что такое безысходность. Знала, что это куда хуже слёз, злости и истерик. Эмоции помогают выплеснуть боль, а когда этих эмоций просто нет… То боль остаётся глубоко внутри и медленно, часто даже незаметно, пожирает искру, словно орда маленьких, сытых скраплетов. Именно сытых. Потому что голодные сожрали бы сразу, а не по маленьким кусочкам. Аудиосенсоры, скорее всего, заложило, а может они просто отключились, ведь и мельтешащий перед оптикой сокол не мог заставить её даже банально моргнуть. В процессоре пусто и корпус не слушается, спасаясь таким образом от стресса. Ужасный рефлекс. Рефлекс, который защищает корпус, ведь если не можешь пошевелиться, то и ничего с собой сделать тоже не сможешь. Но почему-то это всегда кажется признаком слабости. А на этом корабле слабой быть нельзя. Особенно сейчас, когда начнётся новая эра и к ней нужно будет либо приспособится, либо сдаться. И сейчас она намного больше склонялась ко второму варианту. Праймус, как же не хочется вставать… Нет, хватит. Она и так за актив немало натерпелась… Но для чего? Чтобы вот так взять и, после постоянной борьбы за актив, отключить все системы? Вот так? Даже не в бою? Не защищая своих близких? Просто так, в мимолётном эгоистическом порыве? Разве для этого она вообще жила? Что же она скажет своим альфам, когда воссоединится с ними в Великой Искре? Как посмотрит в оптику Дани, которая отправилась в дезактив, пытаясь её спасти ещё тогда, когда она была ещё бетой? Для этого она ушла?.. Нет. Не может она её так подвести… Нужно пытаться. Пытаться взять себя в манипуляторы. Нужно… Жить… Ощущения постепенно возвращались, как и подвижность корпуса, она даже смогла сжать манипулятор в кулак. Нужно найти способ жить, чтобы успеть сделать хоть что-нибудь стоящее. Нужно найти смысл своего жалкого существования, сделать хоть что-то, найти какую-то цель. Но уже потом. Потом, когда придёт в себя. Сейчас можно сделать только хуже. Пару вехиконов помогли ей подняться на серво. Сказали что-то о том, что Старскрим собирает всех на мостике и тут даже угадывать не нужно, для чего именно. Фем оттолкнула мехов, зачем-то доказывая, что не беспомощная и вполне может дойти до места назначения, хоть и сама была в этом не уверена. Впервые она шла по коридорам Немезиды обычной походкой, не виляя бедренной секцией, не натягивая ухмылку к которой уже все успели привыкнуть и некоторые даже шутили, что это не образ, а её просто перекосило. После этого их уже никто не видел, естественно. Фем вошла в отсек под пристальный взгляд Старскрима, который, будто ждал только её, начал говорить: — Десептиконы! Я, с глубочайшей скорбью вынужден сообщить вам, что искра Мегатрона погасла навеки, — мех сделал очень натуральное скорбное выражение фейсплейта. Жаль только, что зря. Ведь все знали, что внутри он просто ликует. — Так что… Да здравствует Старскрим! Со всех сторон, от вехиконов донеслось «Да здравствует Старскрим!». Дроны. Что с них взять? Делают то, что им велят. Но она не собирается прогибаться. Даже сейчас. И он заметил это очень скоро, поэтому сам обратился к ней, смотря сверху вниз и всем видом показывая своё превосходство. — И что же ты молчишь, Астарта? — он выделил её имя какой-то странной интонацией. — Мегатрона больше нет. Теперь ты просто обязана подчиниться мне. Но в ответ фем просто молчала, не прерывая зрительный контакт так долго, что сикера это начало напрягать и он сам отвёл взгляд, осознав, что таким способом она без слов дала понять, что всё равно не отступится и до последнего будет соперничать, пока он сам не выдержит и сдастся. А после этого она просто развернулась и пошла к выходу. — Куда ты пошла?! Я не разрешал тебе уходить! — взвизгнул мех, которого только что унизили одним взглядом. — Пойду обустрою себе карцер, чтобы сразу переехать туда и не утруждать тебя, заставляя каждый раз отдавать приказы, — совершенно безэмоцианально фыркнула фем, не останавливаясь и не оборачиваясь к нему. — А то ещё сместишь посадочное устройство на спинных, лорд, — она постаралась как можно сильнее пропитать последнее слово презрением. За крейвершей закрылась дверь.***
Фем-кон уже достаточно долгое время бесцельно бродила по коридорам Немезиды просто для того, чтобы не сидеть на месте. Но это, увы, ничего не меняло. Страшная пустота так никуда и не делась, болтовня сокола уже давно прекратилась, когда он понял, что его вообще не слушают и остались только звуки шагов, которые почему-то стали невероятно раздражать. У неё появилось настойчивое желание убрать этот ритмичный стук, действующий на нейроцепи, поэтому крейверша шагнула в первый попавшийся отсек. Он был совсем пустой. Это даже не склад, не похоже даже, что тут вообще хоть когда-то что-то было. Вероятнее всего, она зашла в самую дальнюю часть корабля, куда доходят только единицы вехиконов, ведь делать тут совершенно нечего. Можно только спрятаться. А именно это ей сейчас и нужно. Резкое головокружение застаёт её врасплох и офицер съезжает вниз по стене, даже не волнуясь о том, закрыта ли дверь, ведь в этом даже нет смысла. Тут никого нет. Тут безопасно. Возможно, именно из-за этого все эмоции вырвались именно сейчас. И сдерживаться она не могла. Да и не хотела. Искру сдавила невыносимая боль, будто в неё одновременно вонзились сотни острых игл. Оптику, давно отвыкшую от омывателя, начало больно щипать, по фейсплейту потекли первые капли, с трудом пробираясь сквозь плотно сжатые веки. Сколько она уже не плакала? Ворн пять? С тех пор, как обосновалась в Главной Десептиконской Пыточной, когда осознала, что за эмоции она получит только презрение и если не научится их скрывать, то просто не выживет… С тех пор она никогда не пропускала омыватель дальше приокулярных каналов. Никогда. Но не сегодня. Если сегодня она не выплеснет всё это, то просто-напросто либо сойдёт с процессора окончательно, либо дезактивируется прямо здесь, в этом пустом, пыльном отсеке от того, что напряженные до предела нейросети сожгут её процессор к шарковой дани. Боль безжалостно разрывала искру невидимыми, но точно существующими когтями. Не может же такое происходить без каких-либо физических вмешательств. Крейверша обняла себя манипуляторами, безжалостно царапая краску на спинных пластинах, поджала коленные шарниры, чтобы казаться ещё меньше и образовала защитный кокон из своих же крыльев. Так ещё безопаснее. Люцифер наблюдал издалека за тем, как его гордая, самоуверенная хозяйка сжимается и превращается в маленькое, закутавшееся в перепончатые крылья, всхлипывающее нечто. Затем всхлипы плавно перешли в рыдание. Громкое, надрывистое, почти истерическое. О Праймус, он знал её с двух ворн и понимал, что сейчас лучше заткнуть в себе сострадание, и просто не мешать. Ничего не говорить, не пытаться привести её в чувства. Просто дать проплакаться и не дать совершить глупость. Это единственное, что он сейчас может делать. Слова будут потом. Потом…