Другая жизнь: Жена для демона

— Ты убила его, — констатировал Гаара, внимательно смотря на согнувшуюся пополам супругу. Вообще, он думал, что она не убивает — принцип у нее такой. Да и у него в голове не укладывалось то, как она это сделала. А ее реакция на это происшествие казалась закономерной. Наруто только и успела злобно зыркнуть на него через плечо, прежде чем опять отвернуться и продолжить бороться с рвотой. Приступ тошноты вновь подкатил к горлу. Она спустя час после происшествия не могла справиться с ощущением, будто бы ее по прежнему заливает чужая кровь, наполняя рот и забивая нос. Она и без него не могла выкинуть эти мысли из головы, а Гаара, начав разговор, лишь усилил это фантомное чувство, а мозг активно напоминал, какова кровь на вкус. Буквально пару минут назад ее только прекратило трясти. Все же она получила мощнейший стресс. Во-первых, ее и вправду чуть не убили без объяснений. Сколько она не пыталась разговорить шиноби из Тумана, он молчал. Все что она от него услышала — это яростное сопение. Ее шансы на успех были ничтожны. Без силы биджу (а с Курамой они бы его смогли одолеть, она уверена), а показывать ее категорически тут нельзя. И не смотря на барьер, который скрывал чакру, она не стала рисковать. Она могла потерять себя, в конце-концов, какими бы они друзьями не были, а чакра Курамы ей еще не подконтрольна, и хлеще яда отравляла ее сознание. С тремя хвостами она еще могла обуздать жгучую ярость демона, но с четырьмя — прощай трезвость рассудка и здравствуй озлобленный Кьюби, который ненавидел людской род, а отдельных личностей в особенности сильно. Нет, ей не жалко их, она была не против убить всех, кто так подло ее подкараулил и напал, она шиноби или кто? Но могла пострадать и деревня, но в первую очередь — она сама. Да и не факт, что она смогла бы справиться в одиночку, даже с таким преимуществом как хвостатый, с другими двумя. Она не знала их настоящего потенциала, а три хвоста не делали ее всесильной. Во-вторых, она убила человека. И смысл ее расстройства крылся не в том, что она отняла чью-то жизнь. Дело было в том, как она это сделала. К горлу снова подкатил ком из горькой желчи, а живот стянуло спазмом. В-третьих, Гаара по ту сторону мерцающей стены барьера выходил из себя. Как и Курама терял терпение, весьма отчетливо и громко это показывая. Ее кожу уже начинал разъедать покров из чакры. Следить за своим убийцей, держать под контролем могучего и свирепого рыжего таракана и в это же время понимать, что Шукаку с успехом расшатывает печать, найдя наиболее уязвимое место в фуине Гаары — было почти невозможно. Ее разрывало на части от этого и бросало в панику от понимания того, что если все это случится, ей конец. И она сдавала по всем фронтам. Лишь инстинкт самосохранения, не без поддержки Курамы и собственной упертости, помогали бороться. Ей необходимо срочно было что-то предпринять, иначе… В итоге Узумаки хладнокровно растерзала зубами чужую шею, четко понимая, что это слабое место, стоически терпя неудобства и превозмогая боль. Это ведь такая малая цена за свою жизнь, да и жизни окружающих (не стоит забывать о том, что если бы ее раздавили, Гаара бы вышел из себя, соответственно — она следом). В этот миг она сумела откинуть все свои эмоции и притупить ощущения, безжалостно вгрызаясь острыми клыками в плоть врага — ровно в том месте, где была артерия. Это было более чем отвратительно, но чертовски необходимо. Последнее, что увидел киринин — это ее покрасневшие от ярости глаза с вертикальным звериным зрачком. И стоило ему последний раз хрипло вздохнуть, как красный блеск сменился вновь на мутную синеву, и Наруто попыталась выбраться из-под мертвеца, пока он не расплющил ее своей массой. Лис и без этого в режиме нон-стоп латал ее тушку. И только потом включились все эмоции с ощущениями. И надрывный кашель, и попытки отхаркаться от чужой крови, которой был полон рот, сменились на тошноту и рвоту. Эти приступы не прекращались, просто промежутки между рвотой увеличивались. Какое счастье — их надолго не задержали. Прибывшие на место действий АНБУ разобрались с ситуацией быстро и оперативно, а брат, которого Наруто не замечала до последнего, вызвался написать отчет об увиденном, отправив сестру домой, кидая в ее сторону удивленные взгляды. Ей необходим был душ. — Ты не мог найти более подходящего момента для такого разговора? — сипло поинтересовалась Узумаки, все еще сидя на карачках в туалете. Какое несчастье, что у Гаары отсутствует чувство такта, и его нисколько не смущает то, что она сейчас почти что в обнимку с туалетом сидит из-за непроходящей рвоты. В ответ была тишина и его колючий взгляд, прожигающий ее лопатки. Что же, в его стиле промолчать. Это был глупый вопрос, если Гаара что-то хочет, значит так тому и быть. В данный момент ему нужны ответы, и ждать он не собирался. Наруто обреченно вздохнула, закатив глаза. Она не могла принять эту его черту, но бороться с ней в данный момент сил почти не было. — Тебя удивляет то, что я его убила, или то, как я это сделала? — спросила она. В этот раз тошнота не подкатила к горлу. Все обошлось спазмом. Значит, можно смело продолжать разговор. Все же это был лучший способ от него избавиться — разъяснить ему ситуацию. Может, тогда он от нее отстанет, оставив в одиночестве. Ей еще предстоит помыться. Чужая кровь давно свернулась на коже, неприятно стягивая ее. Да и этот противный запах нервировал, и наверняка являлся одной из причин ее непроходящей тошноты. — Ты убила человека, я помню, как ты пыталась остановить меня от убийства кучки бандитов. Это не по твоим принципам и идеалам, — пояснил он, какой момент его волнует, все так же не сводя взгляда с ее затылка. Она была против убийств, как он успел понять, это претило ее сути. Первопричиной было то, что она добрая и всепрощающая идиотка. Да-да, именно идиотка, которая готова простить человека и повернуться потом к своему убийце спиной, как она делала с ним. Еще же он думал, что у нее, как бы банально не звучало, кишка тонка. И если ей придется когда-либо кого-то убить, то делать она это будет закрыв глаза и дрожа как осиновый лист, и сколько бы она не терзалась, то не решится. Она же святая простота. — Ты убила хладнокровно, без сомнений и сожалений, — Гаара был поражен, удивлен и проникся к ней уважением. — Я могу убивать, я делала это не раз и не два, — Узумаки отстранилась от унитаза и выпрямилась, поворачиваясь лицом к супругу. Ей было приятно, что она удивила Гаару, прямо бальзамом по сердцу. Он ее никогда не воспринимал всерьез, особенно как куноичи. Разговор малость отвлекал, и тошнота сходила на нет. Что несказанно радовало. — Мне не нравится убивать, и когда я знаю, что можно обойтись без убийства, я этого избегаю, — она многозначительно замолчала. Гаара и так должен ее понять. — Иногда мне кажется, что ты лицемерка, — изрек он после минутной заминки. Она была против убийств, но убивала. Она была доброй и мягкосердечной, но могла позлорадствовать над чьим-либо несчастьем. Она была на стороне добра, когда как внутри была олицетворением ненависти и злобы. — Это не лицемерие, — раздражаясь проговорила Наруто и резко отвернулась от Гаары, делая пару шагов в сторону душа и включая воду. — А теперь выйди, мне нужно душ принять, — с нажимом проговорила она, выжидательно смотря на него. — Тогда что? — Сабаку-но игнорировал ее нежелание продолжать разговор. Он так и остался стоять в дверном проёме. Чем-то он ее задел, что она так резко поспешила выпроводить его, и ему было недостаточно ее пояснений. — Я сказала выйди, я хочу наконец-то смыть с себя это! — Узумаки повысила тон, продолжая и дальше раздражаться. Этот Гаара чертовски бесил ее тем, что был более разговорчив и любопытен, чем тот, из ее жизни. И ни во что ее потребности не ставил. Хренов эгоист! — Смывай, — он все так же не двигался с места. — Спасибо за одолжение, но выйди за дверь, — уперев руки бока, она смерила его злым взглядом. Упрямый козел! — Ответь на мой вопрос, — сталь в его голосе прямо-таки и кричала о том, что без ответа он с места не сдвинется. — Черт с тобой! Дверь хотя бы закрой и отвернись, — взвыла Узумаки, тяжело задышав от волны раздражения. У него и впрямь талант выбивать из ее головы всю дурь. Она напрочь забыла о том, что наглоталась чужой крови, от чего ее так жёстко тошнило. Теперь она только и могла думать о том, что Гаара слишком наглый и настойчивый. Первое условие он выполнил, сделав шаг вперёд, и закрыв песком дверь. Второе и не собирался даже. Ему приносило маниакальное удовольствие следить за спектром ее эмоций. — Если это не лицемерие, то что? — повторил он свой вопрос, облокотившись спиной на дверь. Его ждало полноценное шоу. Наруто, ненавидящим взглядом посмотрев на Гаару, смачно выругалась себе под нос, и сама отвернулась от мужа, лишив его удовольствия следить за ее реакциями на его провокации. — Ты никогда не думал, что в людях есть плохое и хорошее? — начала пояснять Наруто, ощущая себя великомучеником. — Это как две стороны луны. Видно одну, но там, в тени, есть другая, — схватив края футболки, она попыталась ее снять. Но насквозь пропитанная своей и чужой кровью, она в некоторых местах словно намертво прилипла к коже и отлипать не собиралась. — Допустим, это правда, — но ему слабо верилось в это. По его мнению, мир делился на добрых и злых людей. И в этом мире он был абсолютным злом. В нем не было и намека на что-то светлое. А Наруто себя позиционировала как добрячку, но все же такой не была. Для него не было промежуточных цветов. Только белый — добро, и только черный — зло. — Ками-сама, как сложно-то! — воскликнула Узумаки, понимая, что не может сформулировать свой ответ четко, коротко и понятно. Ей было не подобрать ясного примера, чтобы доказать ему, что она не лицемерит. Единственное ее лицемерие — это чужая тушка, в которую ее занесло. Наруто пока не может стать самой собой перед всеми. Гаара промолчал, наградив лопатки Наруто убийственным взглядом. Это ее проблема и только ее, раз она не может конкретизировать свою позицию. — Так, ладно, — Узумаки боролась с собственной футболкой, старательно отмахиваясь от дискомфорта, который приносил ей Гаара своим настойчивым присутствием. То, что ткань прилипла к телу — меньшее зло. Оказалось, у нее было вывихнуто плечо, что затрудняло ее попытки снять с себя одежду. Каждое резкое движение рукой отзывалось болью, а стоило поднять руку вверх, как конечность немела. Сегодня не ее день. — Попытаюсь объяснить тебе на примерах, — достав кунай из подсумка, Наруто безжалостно стала разрезать грязную ткань, спуская пар на одежде. — Моя семья. Они выглядят образцовой и порядочной на людях, но внутри нее конфликты, — пыхтела та, разрезая футболку, а когда с делом было покончено, она ловко стянула ее с себя, бросив под ноги. Гаара начал терять нить разговора ровно в тот момент, когда Наруто сняла футболку. Ему хватило взгляда на ее плечи, талию и поясницу, чтобы все его механизмы и установки засбоили. Он предполагал, что ему будет как и всегда безразлично. Но ошибся. Его трогало за живое наблюдение за тем, как раздевается его супруга. И серьезный разговор отодвинулся на второй план, физиология и гормоны начали брать свое. — Твой отец туда же, — заведя здоровую руку за спину, она старалась дотянуться до крючков лифчика, чтобы расстегнуть их, продолжая ровным голосом выдавать жизненные примеры лицемерия. Сабаку-но нахмурился, когда речь зашла об отце. Раса был ужасным человеком, моральным чудовищем. И корнем всех проблем Гаары. Вновь его мысли и внимание перетекали к текущему разговору. — Твой дядя. Здесь несколько другой пример. Так сказать, противоположный, — Наруто не почувствовала, как его взгляд и настроение резко изменились, продолжала бороться одной рукой с одеждой, сосредоточившись на подборе примеров. Только объяснив ему на примерах из его жизни, она сможет растолковать ему, что такое лицемерие. — Он был отличным и хорошим человеком. Тем, кто от тебя не отвернулся, но ему пришлось солгать. Потому что приказ. Это своего рода лицемерие, которое повлекло за собой предательство. Это когда хороший человек надевает маску плохого, — и только когда ее окатило концентрированной ненавистью испускаемого Гаарой Ки, Наруто захлопнула рот, зажав его для надёжности рукой. Это же надо было додуматься говорить о том, кто по сути сломал Гааре жизнь. Она разбередила его незажившие раны. — Я же верна своим принципам. Не общественному мнению, которому потакает моя семья, не собственной выгоде, и не предаю чувства близких и друзей ради приказа. — Наруто поспешила отвести разговор в свою сторону. — Я пытаюсь уравновесить это плохое и хорошее в себе. Гаару затрясло от накатывающей ярости. Разговоры о Яшамару были запретной темой. На этом имени лежало табу. Наруто вновь показала свой отчаянный идиотизм, посмев заговорить о нем. — Он лжец и предатель, — процедил сквозь зубы Сабаку-но, проигнорировав то, что сказала Наруто о себе. — Он вынужденный лжец и козел отпущения. — запротестовала Наруто, а ещё она поняла, как можно выжить Гаару из ванной. Этот разговор его может взбесить не на шутку. И тут два варианта событий: либо Гаара по привычке попытается запугать ее, наказывая за опрометчиво начатый разговор о дяде, либо взбесится и исчезнет обдумывать сказанное в кромешном одиночестве. — Ты был ребенком, не понимал мотивов, — она старательно делала вид, что не чувствует повисшего в воздухе давления и опасности, продолжая так же спокойно раздеваться. — Тебе откуда знать? — зло прорычал он. — Я сомневаюсь, что в этой жизни все было иначе, — Узумаки почти что выпрыгнула из одежды, заскакивая в душ и закрывая занавеску, отгораживаясь от взбешенного супруга тонкой преградой и шумом воды. Ещё казалось, что все же будучи покрытым с головы до ног песком, он не будет мочиться. Он импульсивен и думать о том, что не мешало бы выключить краны, не будет. Вода ей дарила мнимое чувство безопасности. — О чем ты? — его голос насквозь был пропитан угрозой. — О тебе и твоей жизни в прошлом, — обреченно пробормотала Наруто. Он точно не уйдет, пока она не ответит. И если ему потребуется, он из нее вытащит эти ответы не распыляясь на угрозы. — Говори, — требовательно приказал он, подозревая, что Наруто подразумевала совершенно другую трактовку событий его прошлого. — Я не знаю насколько это может быть правдиво в этой реальности, — неуверенно проговорила та. Поднятая ею же самой тема ей не нравилась. Ей хватило на сегодня стрессовых ситуаций. Она и так без сил, бороться с его упрямством совершенно не хотелось. Да и он не особо стабилен в данный момент. — Тут все по другому, — жалобно проскулила Наруто. Он не отстанет от нее, пытаясь так же добиться ответа. Если принимать во внимание и тему поднятого разговора — предсказать его реакцию не представлялось возможным. И однозначно, та в любом случае будет неадекватной, и скорее всего разрушающей. Правда, вопрос в том, для нее или же и для всех окружающих? Он точно получит серьезное потрясение. И опять почувствует себя преданным и обманутым. Правда, в этот раз Шукаку не будет навязывать ему свои желания. — Я не буду тебе говорить, — проанализировав, чем может кончиться этот разговор, наотрез отказалась Наруто. Но помимо здравого смысла в ней говорила и задетая гордость. Ее возмущает то, что он пытается ею командовать. Это придавало сил, дабы возмущаться и дальше. — Ты скажешь, — он с яростью дернул шторку для душа, вырвав ее напрочь вместе с креплением. Градус его гнева рос пропорционально тому, как и росло сопротивление супруги в попытке уйти от ответа. Ее болтливость бесила, но хуже всего — по его сознанию проехалась некая недосказанность, которую она оставляла за собой и своими речами. Наруто нервно дернулась, застыв в напряжении. — Нет, — упрямо продолжала настаивать она, обхватив себя руками и поворачиваясь к Гааре. Смотреть на него сейчас необходимость. Стоять к нему спиной — глупость. Так она была бы более уязвимой. Она должна видеть его, чтобы понять, когда он от слов перейдет к действиям, и от нее потребуется дать отпор. — Не пойми меня неправильно. Я могу и хочу рассказать, потому что считаю несправедливым это скрывать от тебя, но твоя реакция… Я не могу предсказать, что случится, когда я тебе это скажу. — Ты боишься меня, — обвинил он ее в трусости, смерив презрительным взглядом. Сабаку-но отлично знал, что она терпеть не может, когда ее считают слабой, и это могло ее подтолкнуть к тому, что, взбесившись, она все выложит как на духу. Он начинал вполне хорошо разбираться в ней и ее поведении, подмечая некоторые закономерности. И учился этим пользоваться в своих целях. — Я не боюсь тебя, я трезво оцениваю ситуацию, — прикрыв глаза, она попыталась дышать глубоко и ровно, подавляя вызванную его словесным уколом вспышку гнева. Возможно, если она на некоторое время не будет смотреть на не теряющего своей самоуверенности при всем своем бешенстве Гаару, ее отпустит? — В отличие от тебя, я забочусь об окружающих, — она здраво рассуждала, в кои-то веки. — Ты можешь ошибаться, — ее рациональность его удивила. Она и правда оценивала риски. Но тогда он был ребенком, а Шукаку ежедневно третировал его неокрепшую психику. Сейчас положение вещей другое. — Я уже не ребенок. — Дьявол, он делает ей одолжение! Торгуется с ней, ища компромисс. Эта женщина его в конец когда-нибудь доконает. Он оправдывается, что сможет принять информацию, которую она так тщательно скрывает, без последствий для окружающих. Теперь его тяжелее ранить настолько глубоко, как тогда. Черт. Да он уже контролирует свой гнев. Неужели она этого понять не может? Глупая женщина! В любой другой ситуации он бы давно попытался выбить из нее эту правду. — Ты хуже! Ты капризный ребенок, — ядовито выплюнула Наруто. Следующий его шаг заставил ее попятиться, разбив ее хлипкую и слепую веру в то, что он не полезет в воду. Но, твою мать, он только что это сделал! Правда, от воды он все же скрылся, укрыв себя навесом из песка. Он наступал на нее, сверкая хищным взглядом и опасно скалясь. Он был на грани. Раз она не хочет по-хорошему, он и не будет. Ему только в радость по-плохому. Белый кафель обжег лопатки холодом. Наруто насторожилась, соображая, как прогнать весьма упрямого джинчуурики однохвостого. Она и без этого чувствовала себя весьма некомфортно, но теперь еще ко всему прочему прибавилась осознанность собственной беспомощности. — Я могу сказать, — прикрыв глаза, обреченно прошептала Узумаки, стараясь вырулить из сложившейся ситуации. Теперь приходилось бороться и с собственным организмом. Взбесившееся сердце мешало думать, вырываясь из груди, и с шумом разгоняя кровь по венам. Она разволновалась не на шутку. — Где гарантия того, что ты без последствий примешь сказанное мной? — она вперилась в него внимательным взглядом. Глаза в глаза. Она пыталась оценить, насколько он уже нестабилен. — Ты не доверяешь мне. — Он обжег ее презрительным взглядом. — Так же, как и ты мне, — парировала Наруто, закатив глаза. Кто бы говорил! — Ты не умеешь себя контролировать, — у нее еще найдется сотня причин, почему она не должна ему рассказывать о его прошлом, а точнее о том, что его по прежнему обманывают. Возможно обманывают. Когда-нибудь она это выяснит. — Умею, поэтому все еще считаюсь с тобой, — внутренне он свирепствовал, рвал и метал, стараясь максимально дольше оставаться в адеквате. Он знает, что Наруто не так проста, и любую борьбу может вывернуть так, что он сам покинет ее, оставив одну. И ему это не нравилось. Он тяжело переживал каждое свое поражение. — Ладно, — сдалась Наруто, уткнув свое удивление. Ведь и правда. Он ее особо сильно не запугивал, не кидался угрозами, просто требовал и настаивал. Ками-сама, да он еще ни разу не попробовал придушить ее, а у него несомненно свет клином сошелся на ее шее! Просто сейчас она отделалась малой кровью. — Ты бы все равно сдалась, — самодовольно заключил Сабаку-но, получая удовлетворение от своей победы. Впервые он ее победил на ментальном поле боя. — Посмотрим, как ты потом будешь радоваться, — прошипела она, взбесившись. Он ловко оскорбил ее своим раздутым до невозможного самомнением. — Теперь отойди, я тут мерзну по твоей вине. А еще, если ты не заметил, пытаюсь помыться, — все это время она еще и старательно боролась с холодом. Влажное и распаренное тело резко контрастировало с прохладным воздухом и, казалось бы, ледяным кафелем. Гаара с видом, будто бы делает ей одолжение, все же вышел из душа, на миг заостряя свое внимание на ее теле и делая это так, чтобы она заметила. — Ни стыда, ни совести, — возмущенно бубнила Узумаки, чувствуя, как все внутри сжалось от его цепкого взгляда. Ад на выезде продолжался. Вновь став под горячие струи душа, она отвернулась. С раздражением схватив шампунь, она обильно полила им свои волосы. Ками-сама, как бы сейчас ей хотелось запустить этим шампунем в Гаару, но это было слишком по-детски и совершенно бесполезно. Что б ее, эту песчаную защиту. — Кто бы говорил, — усмехнулся он, она тоже была бессовестной и наглой, и ее это редко когда смущало. Демон песков наблюдал, как супруга весьма успешно пытается одной рукой намылить голову, испытывая противоречивые чувства. Атмосфера для серьезных разговоров была неподходящая. До него только сейчас это дошло. И это чувство все сильнее укоренялось в нем, когда взгляд помимо воли спускался на ее спину, ягодицы и ноги. Белая пена, стекающая с ее волос, резко выделялась на ее загорелой коже и буквально примагничивала взгляд. — Надеюсь, ты и правда понял то, что это может тут быть неправдой, — тяжело вздохнув, начала Наруто, абстрагируясь от мысли, что она тут как бы голая и моется перед ним. А еще он сорвал занавеску в приступе своей ярости, что вызывало сожаление — ей не скрыться от него. Это было смущающе и неловко, но в данной ситуации ее больше заботило его здравомыслие. Причем касательно ее самой, и того, что все же он и правда сможет справиться с минимальными последствиями с тем, что она на него вывалит. Ответом ей было гнетущее молчание и лишь острый внимательный взгляд в спину. — Твоя мать тебя любила. Это я знаю точно, — резко начала Наруто, ежась от его пристального взгляда. Надо было поскорее перевести его внимание с ее тела на их разговор, который все еще не был окончен. — Песок на твоей коже — это ее воля и стремление защищать тебя. Я не знаю, как она это сделала, но это факт. И ты ошибаешься, думая, что контролируешь его, — для нее всегда было загадкой как Карура смогла подарить своему новорожденному сыну такую защиту, но факт оставался фактом — это было проявлением материнской любви. Наруто бы назвала это высшей степенью ее проявления. — Она ненавидела меня, — жестко отчеканил Гаара, меняясь в лице, но сдерживая вспышки ярости. Отец и Яшамару, они говорили ему, что Карура ненавидела его. Потому что он убивал ее изнутри. — А это следующее, о чем мы с тобой поговорим, — Узумаки старалась как можно быстрее смыть с себя грязь и чужую кровь, но вывихнутое плечо замедляло процесс. И как можно скорее хотелось покончить с разговором, из-за которого она и застряла в душе под пристальным наблюдением Гаары. — Отец пытался избавиться от тебя не потому, что страшится. Тебя боится Совет, а он просто использует это как предлог. Он ненавидит тебя за смерть супруги. Она умерла при родах, либо из-за осложнений — три беременности подряд это тебе не шутки. Или же ее убил Шукаку. Я не могу сказать точно, на это тебе ответит только Ичиби, — у нее мороз по коже пошел от ауры Гаары. — Ты Расе живое напоминание о том, что потерял он ее по своей глупости. — И сердце кровью обливалось. Все же и для нее этот разговор не так прост. Она была права. Этот разговор… Он вывернет его жизнь наизнанку снова. Он словно вскрывал гнойники, выпуская все то дерьмо, что накопилось в нем за это время и которое он игнорировал. А теперь оно топило с головой. Он держался лишь на том, что это могло быть ошибкой, в его реальности все иначе, чем в ее. Но это не отменяло того, что каждое ее слово рвало его на части. Это было больно. — Яшамару был тем, кто выполнял ее волю. Он любил тебя и заботился, как о продолжении Каруры. То нападение — это приказ отца. Яшамару не хотел, но ему не оставили выбора. Совет считал, что ты слишком мягок для оружия, а им нужно было подконтрольное чудовище, так вот, они это сделали, с помощью твоего дяди, — ее голос сочился сочувствием. Больно было говорить о том моменте, в котором сломали Гаару. И ее, и этого. Она понимала эту боль, как никто другой. И снова готова была разделить ее с ним. — Он предатель, — прошипел Гаара, яростно отрицая то, что она говорила. Он качал головой, будто бы старался отмахнуться от услышанного. Грудь наполнялась тупой ноющей болью. Ее слова достигали своей цели. — Он лжец. — Не спорю. Поэтому и говорю, что это было проявление лицемерия. Я не буду его выгораживать, потому что он мог отказаться, но не стал, почему, не знаю. Просто знай, что, вероятней всего, тебя кормили хорошо сфабрикованным обманом, — Наруто обернулась к нему, внимательно вглядываясь. Это была травмирующая правда, сотрясающая его и так искаженную психику. И не смотря на ту злость и ненависть, которую он так легко транслировал, выглядел он все равно подавлено и на удивление сдержанно. Наверное, только она могла увидеть за его отпугивающим фасадом то, что скрывалось внутри. И сейчас она увидела растерянного и потерянного Гаару, который пытался справиться с тем, что она на него вывалила. Черт, с каждым разом она пробиралась все дальше и глубже под корку его монстрической сущности, ища в нем что-то помимо лютой ненависти и непомерной кровожадности, и сейчас она окунулась в океан чужой боли, которая была надежно законсервирована глубоко внутри. Он был брошенным, сломленным и очень одиноким человеком. Она и так знала это, принимала, но сейчас ощутила, насколько все было плачевно. — Будь ты проклята, — зло выплюнул он, хватаясь за грудь в области сердца. Под ребрами ныло, гудело и болело. Хотелось к чертовой матери вырвать эту глупую мышцу, предназначение которой должно было быть лишь в одном — перекачивать кровь, но никак не чувствовать то, что он чувствовал сейчас. — Уже, — горько вымолвила Наруто, закрывая краны с водой. — Возможно, тут все не так, — потупив взгляд. Жалкая попытка его утешить. На большее она не решалась. Наруто вышла из душа, обошла Гаару стороной и правда сейчас боясь быть к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки, оставляя мокрые следы на полу, идя в сторону полотенец. Она и правда не хотела ему говорить. Он вынудил ее. Но чувство вины, стоило вновь посмотреть на него, терзало ее изнутри. — Что тебя отличает от него? — внезапно спросил он. Для него это было крайне важно. Наруто такая же, как и Яшамару. Через нее он познает мир, как и тогда через Яшамару. Она катализатор его безумия, как и Яшамару. Она так же предаст его, если найдёт отсюда выход, хотя вот тут-то она ему ничего не обещала. — Я живу по совести, — его вопрос застал ее врасплох. Наруто стояла позади него, вытираясь полотенцем, стараясь стать более незаметной, ожидая, когда Гаара перебесится и смирится с информацией, которую сам попросил обрушить на него, правда из-за ее длинного языка. Наруто никогда не умела вовремя заткнуться. — Ты только что и умеешь, так это болтать, — ему все ещё не стало легче. Потому что такой расклад дел имел место быть. Он четко понимал это. — В той жизни я часто делала так, как велит мне сердце. Мой лучший друг отступник и дезертир, но я не бросила его, — Наруто решила на примере доказать то, что она живет по своим принципам, которые перечёркивают напрочь стереотипы, общественное мнение, интересы собственной деревни и кодекс шиноби в том числе. — От него отвернулись все, кроме меня, когда увидели, насколько его поглотила тьма. Даже Сакура, которая так любила этого теме всю свою сознательную жизнь, решилась убить его, потому что так лучше, а я в это время не отчаивалась, не теряла надежды. В меня никто не верил. Но я сделала невозможное. Я вернула Саске, хоть для этого и пришлось убить несколько лет, бегая за ним в промежутках между миссиями, прибила почти что его самого и лишилась руки. Но он снова мой лучший друг и шиноби скрытого листа. — Наруто тяжело дышала после пламенной речи, пытаясь взять себя под контроль. Слезы щипали глаза, а сердце болезненно сжималось. Прошлое доставляло ей много боли. И накатывали мысли о том, что стало с тем же Саске, на глазах у которого ее убили. Она волновалась о них о всех. — Я держу свое слово, — подытожила она, тихо шмыгнув носом. — Не держишь. Ты умерла, бросила его, — он медленно переваривал ее слова, выделяя для себя из всей этой многословной бравады минимум информации. Ее лучший друг — Саске, за которым она бегала. Из всего этого вытекало — Наруто была помешана на Саске. Эта мысль заставила вновь испытать гнев, забыв на миг о той боли, что разрывала его грудную клетку изнутри. Наруто заскрипела зубами. Она чертовски устала от этого разговора, который кидал ее из крайности в крайность. Быстро же их разговор перетек с его прошлого на ее. Гаара почти отнял у нее все моральные силы. Ещё немного, и он ментально точно выпустит ей всю кровь. Она решила покончить с этим, дёрнув на себя ручку двери. Проще уйти и тем самым закончить это, чем и дальше разговаривать с ним. — Ты была одержима им, — его голос сочился неприкрытой злобой. Взгляд помутнел. Он слишком быстро оказался рядом с ней, со всей дури кулаком ударяя по двери. Та с грохотом захлопнулась и удивительно, что не развалилась. Узумаки задохнулась от возмущения и гнева пополам. У нее сердце остановилось на миг, когда его кулак просвистел возле ее уха. Он и правда напугал ее. — Если тебе станет легче, то по твоей логике я теперь одержима тобой, — она готова была признать, что была одержима, вот только не самим Учиха, а идеей его вернуть. Как и сейчас она была одержима не Гаарой, а идеей сделать из него друга и товарища, чтобы пережить свое бессилие за его сильной спиной. — Теперь я трясусь над тобой в попытке сделать из тебя человека, — эта идея и так была глупой, и вот к чему она ее привела. Ежедневные похождения по лезвию ножа то ещё развлечение. Она мазохистка, раз ей это нравится. Но иногда сильно бесит. Особенно сейчас. — Сказала так, будто бы жалеешь, — он смягчился, гнев утихал, как и боль. Она и правда вилась вокруг него. И ее желания и стремления привели их к тому, что они имеют сейчас. Он успокаивался. Глубоко вздохнув, он склонил голову. Ей абсолютно не подходил запах крови, а вот сладкий аромат шампуня очень даже. На Сабаку-но вновь накатила резкая перемена настроения. Он почти все это время абстрагировался, игнорировал то, что спровоцировал ее на прием душа перед ним. И центр его восприятия переместился на нее. — Ты часто заставляешь меня жалеть о том, что я не могу проигнорировать такой случай, — дрожащим от переизбытка эмоций голосом проговорила блондинка, прижимая к груди полотенце. Он почти своей грудью прижимался к ее спине — это более чем нервировало ее. — Такой случай? — его руки опустились на ее напряженные плечи и она вздрогнула. Гаара продолжал успокаиваться, отвлекаясь на ее тело. — Ты нуждаешься во мне. Потому что одинок. Я в тебе — потому что одинока и слаба, — не будет же она говорить, что у нее есть фетиш на всякого рода антагонистов, которых весьма весело и забавно вытягивать из пресловутой тьмы на путь исправления. — Ты не думала, что ты нуждаешься во мне потому, что я безумен, а у тебя комплекс милосердия, — вывернул Гаара, скользя рукой по ее правому плечу к шее. Убирая влажные волосы в сторону, он склонился ниже, целуя в изгиб шеи. Она тоже своего рода сумасшедшая, и ему нравится это, пока ее бзик касается исключительно него. Наруто судорожно вздохнула. Он целовал ее! Не яростно и страстно, пытаясь укусить и побольнее. Просто касался губами ее кожи в районе шеи, заставляя терять опору под ногами. Будучи без одежды, это касание вызывало у нее совершенно иные эмоции. Будь проклята физиология! Мысли и не думали собираться в кучку. Дар речи почти капитулировал. А его руки бесстыдно оглаживали обнаженную спину, от чего подгибались колени. — Все же я в твоих глаза женщина, — запрокидывая голову и прикрыв глаза, блаженно протянула Наруто. Уставшее от перегрузок тело мгновенно расслабилось от таких манипуляций. А перегруженный мозг отключился, убаюканный приятными ощущениями. — Нет, просто это отвлекающий маневр, — и грубо схватив ее за больную руку, он резко заломил ее до хруста, вправляя вывих. Все это время он видел, что она не может ею нормально двигать. Узумаки от неожиданности вскрикнула и выронила полотенце. А от боли, каленым железом мазнувшей по мышцам плеча, слезы потекли из глаз. Он не то что ее с небес на землю спустил, но ещё и, кажется, отомстил. — Эй, это было больно, — проворчала Наруто. В пустоту. Гаары как всегда и след простыл. — Вот же!.. — ругательство она проглотила, растирая левое плечо. Боль отступала медленно. А ещё она почувствовала себя дурой. Вселенски измотанной и уставшей дурой, которая показала, что ей приятно от его близости, когда он не бесится. А потом возликовала, облегченно вздыхая. Чертовщина на сегодня объявляется закрытой. Наконец-то!!!