Бешеная галла и компания

— Выходит, если мы не успеем к элювиану раньше Корифея, то все пропало? Алларос тихо вздыхает, исподлобья наблюдая за сосредоточенным лицом Жозефины. Мысленно считает до трех, ведя пальцем по карте от метки до метки, сводит брови. Вступает Каллен — первая нота обсуждения. Советники привычно спорят, словно играют в порочную добродетель, только карты общие на всех, как и ставка. Нельзя дать этой партии затянуться. Алларос не поднимает головы, чуть поворачивается, бросает взгляд из-под челки. Максвелл кажется расслабленным, словно скучает на светском приеме — Алларос слегка завидует его умению держать себя. Одно дело — непроницаемая маска Инквизитора, за которой легко прятать сомнения и чувства, но совсем иное — эта беспечная легкость. Максвелл улыбается одними губами, барабанит пальцами по столу, словно ритм общей симфонии совета отбивает. Ловит взгляд Аллароса, чуть заметно кивает. Вступает кульминацией: — Предлагаю не позволять Корифею напугать нас до смерти. Это было бы досадно. Хмыкает, вздергивает подбородок под скрестившимися взглядами советников. — Мы будем выполнять распоряжения Инквизитора. Все мы, — заключает твердо. Алларос прикрывает глаза, выжидает немного в напряженной тишине. Говорит, а пальцы скользят по карте, прослеживая будущие маршруты: выслать разведчиков, соединить силы, задержать Корифея до подхода армии. Где сейчас стоят орлесианские войска? Сколько их осталось? И нужен будет запас лириума для магов. Серых Стражей привлекать опасно, но они смогут прикрыть тыл на севере. Смех Морриган нарушает привычный ритм. Алларос невольно вскидывается, оборачивается, щурясь. — Сколько уверенности, — тянет ведьма. — Но Арборская глушь негостеприимна. Леса полны древней эльфийской магии. Алларос фыркает, замечает: — Как хорошо, что у нас есть специалисты в этом вопросе. И вы. Ведьма смотрит холодно, услышав скрытую насмешку, но повисшую грозовую паузу прерывает Жози. Алларос вежливо улыбается, слушая их обмен любезностями, старательно игнорирует укоризненный взгляд Максвелла. Думает весело: “Сколько бы ты ни учил меня танцевать, я все равно остался диким долийцем, прости”. Самоуверенная ведьма раздражает. Ровно как и то, что ей доступно много больше, чем самому Алларосу. Еще сильнее раздражает свернувшееся между лопаток томительное беспокойство. Пальцы покалывает, словно между нами проскальзывают колючие песчинки. Но думать сейчас нужно не об этом. — Пусть Корифей узнает, что это такое — иметь во врагах Инквизицию, — говорит Алларос твердо, обводит взглядом советников, отодвигая все переживания. Потом. Или никогда. Каллен улыбается одобрительно, положив ладонь на оголовье меча. Жози уже что-то строчит — надо думать, вороны к союзникам отправятся сразу после завершения совета. — Мы нагоним его до того, как он войдет в храм, — обещает Лелиана. Алларос не сомневается в этом ни мгновения. Прикрывает глаза, улыбается удовлетворенно. Болезненно пульсирует метка. Следующие дни сами по себе поле боя — точнее, маневры перед битвой. Жози, кажется, даже ночует за своим столом; спит ли хоть иногда Каллен, Алларосу узнать не удается. На верхнем этаже ротонды непривычно тихо — почти не осталось свободных птиц. Остальной Скайхолд шумит словно беспокойное море — готовятся к маршу. Алларос сидит в ставке командования — большинство дел не требуют его личного контроля, а когда он не носится по крепости и окрестностям отчетам проще его найти. Или Максвеллу. Он оставляет на краю стола новую пачку докладов, безропотно принимает от Аллароса кипу бумаг — распоряжения и приказы по снабжению, — потом опускает глаза на карту, не торопясь уходить. — Мы с Жози и Калленом обсудили вопрос координации с армией Орлея, — роняет словно бы невзначай. Алларос кивает прежде, чем осмысляет его слова, только потом поднимает глаза, поджимает губы. Этот небрежный тон Максвелла ему совсем не нравится. Но Алларос не переспрашивает. Ждет. — С вашего позволения, мой лорд, я возьму отряд и присоединюсь к союзникам, — докладывает Максвелл, взяв официальный тон. — Постараемся взять противника в клещи. Глупый вопрос: “Почему ты?” — Алларос не задает. Сам понимает, лучшего варианта нет. Каллен нужен армии Инквизиции, Жози умеет говорить и заключать союзы, но не командовать войсками, а Лелиана занята по горло, управляя лазутчиками. А сам Алларос обязан быть при Инквизиции, как самое яркое, спасибо якорю, знамя. Ладонь Максвелла накрывает плечо Аллароса, твердо и уверенно, словно рукоять кинжала. Максвелл стоит так близко, что можно ощутить его тепло, запах нагретого металла, кожи и морской соли, словно он только вернулся со Штормового берега. Он безмолвно обещает поддержку, как много раз до этого. Алларос медленно выдыхает, расслабляет плечи, позволяет себе поверить стоящему рядом, а его уверенности наполнить себя. В конце концов, они не первый раз разделяют задачи. Не привыкать, и до сих пор выходило отлично. Почему именно сейчас так беспокойно, так не хочется отпускать? Максвелл смотрит на недовольный, болезненный изгиб губ Инквизитора, на сжавшиеся кулаки, вздрогнувшие плечи. Взгляд не поймать — Алларос мастер смотреть в сторону с бесстрастным лицом. И все же Максвелл чувствует, что он беспокоится. Это даже лестно, но тревожит. Не должно быть такого настроения накануне битвы. Толкает в спину — Максвелл наклоняется плавно, почти касаясь носом рыжих волос, вдыхает запах. Не холодную снежную свежесть — теплый аромат эльфийского корня, горечь дыма и чуть слышную сладость цветов, Милости Андрасте. Если прикрыть глаза, можно представить белые мелкие звездочки в рыжих волосах. Максвелл ожидает, что Инквизитор деликатно шагнет в сторону — любимый маневр, если кто-то нарушает его личное пространство. Наверное, оттого вздрагивает, когда его руку, все еще лежащую на плече Аллароса, накрывает ладонь. Его Инквизитор смотрит растерянно и доверчиво, улыбается натянуто, только ресницы вздрагивают, когда он отводит с лица челку. Максвелл замирает, не отстраняясь, даже дыханием боясь спугнуть момент, словно бабочку на цветке. Глаз оторвать не может. От напряжения тянет плечи, словно Максвелл не в ставке командования, а готовится ударить в спину зазевавшегося венатори. Так просто сделать еще шаг, обнять, почувствовать под руками тонкое хрупкое тело... Максвелл втягивает воздух сквозь зубы, собирается отступить, разорвать затянувшуюся паузу. Но Алларос сильнее сжимает его ладонь, чуть подается вперед, закидывая голову. Рыжие волосы щекочут щеку, когда он невесомо, словно солнечный зайчик, целует губы Максвелла. Хмурится при этом так, будто сложную стратегическую задачу решает или пытается вспомнить очередную фигуру танца. Максвелл замирает, глядя на неровные пятна румянца, такие яркие на бледном лице. Недоумение мешается с теплой, тягучей нежностью. Улыбается, склоняет голову, чувствуя на шее ладонь Инквизитора. Так и замирают, нос к носу, чувствуя дыхание друг друга. Максвеллу кажется, он может услышать частую дробь сердца Аллароса. — Встретимся в Арборской глуши, — обещает он. Сжимает пальцы Аллароса, на мгновение подносит их к губам. Отступает первым. Алларос еще миг кажется потерянным, испуганным и своим порывом, и грозящим одиночеством. Но стоит ему встряхнуть головой, повести плечами — и словно свет на гранях кристалла преломляется. На Максвелла смотрит его Инквизитор, улыбается уголком губ. — Уж не подведите, лорд Тревельян, — хмыкает легко. И после паузы добавляет негромко: — Удачи.