Ночные тени

Хван Хёнджин всегда был странным. По крайней мере, странным он казался только Феликсу. Ли, совсем как вчера, помнит их первую встречу. Когда тот вошёл в клуб с Чаном, и одарил всех своим холодным-пофигистичным взглядом. По началу многим Хван не понравился. Все считали его каким-то избалованным сынишкой своих богатеньких родителей. Эгоистичный и дохера самовлюблённый. Только уже спустя какое-то время с их знакомства, Хёнджин наконец доверился теням и показал друзьям своё истинное лицо. Этот парень, по какой-то причине, напившись до несостояния стоять самостоятельно на ногах, почти что со слезами на глазах рассказывал парням о своих переживаниях. Что он чувствовал, будучи ещё ребёнком, и что чувствует сейчас… Вот тогда Феликс осознал, какой же на самом деле этот Хван Хёнджин. Достаточно ранимый, уязвимый и одинокий. А его дерзость, грубость и в целом, всё его дебильное недружелюбное поведение — это всего лишь защитная реакция. Не казаться слабым и играть на чувствах других, выражая при этом всё своё равнодушие — определённо его самая главная роль. Вот только это всё не настоящее. Поддельное и показушное. Настоящий Хван Хёнджин сидит где-то там, в самой глубине своей души и, выходит он в свет только в случаях сильного алкогольного опьянения, когда говорить за человека начинает душа. Пусть и двуличный, но честный и справедливый. В этом Хван, наверное, лучше всех из ночных теней. Друг держит слово. Он всегда поможет. Несмотря на всё, бросит и обязательно придёт на помощь. Вот только сейчас, помощь нужна как раз-таки ему. — Гони, гони, хён! — Чонин, крепко сцепившись пальцами за спинку сидения, с огромным страхом в глазах смотрел вдаль дороги, не прекращая нетерпеливо ёрзать на месте. — Ну же, жми! — Спокойно, парень, — Чан сам был не меньше напуган, нервно сжимая в руках руль и стараясь крепко держать себя в руках, но только бы не идти на поводу собственного страха, ведь тогда придётся сложнее вдвойне. — Мы успеем. — Бан попытался улыбнуться, но мгновенно понял, что от страха и волнения он даже и бровью повести не в силах. Словно на иголках. — Айщщ! Да какого чёрта! Мы должны уже быть рядом с Хёнджином! — Чонин дёргается и резко откидывается на спинку сидения, закрывая руками глаза и без остановки кусая губы на которых, от такого сильного напора, уже виднелась кровь. Чонин никогда не умел сдерживать своих эмоции. И сейчас, он в открытую переживал и нервничал, накаляя и без того напряжённую обстановку. — Прекрати, Ян, — Феликс оборачивается к младшему, а его голос как никогда низкий и хриплый, — с Хёнджином всё в порядке, слышишь? Чан сказал, мы успеем… Значит, успеем, понял? Возьми себя в руки и не отвлекай! — Мы должны были быть рядом с ним! Всё это хреново время! Неужели никто из нас не знал о госпоже Хван?! — у младшего просто началась истерика. Как известно всем теням, он не умеет контролировать себя в порыве эмоций. Совершенно. Чонин, от страха сам того не замечая, расцарапал собственные ладони и без остановки яростно кусал губы. — Я сказал, хватит, Ян Чонин! — Да пошёл ты, хён! Я уверен, в этом есть и твоя вина! — Заткнулись оба. Чан поднял злой взгляд в водительское зеркало, встречаясь с красными глазами младшего и заставляя того снова со вздохом навалиться на спинку, дёрнуться и с силой ударить кулаком по внутренней стороне двери машины. Естественно, как в такой ситуации не переживать? Они не знают, в порядке ли их друг, в состоянии ли он говорить, да и жив ли вообще? Если с Хёнджином что-то произошло… Бан в любом случае не простит себе этого. Да он, черт бы всех побрал, жить с этим не сможет! Когда Чан попадал в проблему, самый первый ему на помощь всегда приходил Хван. Он всегда выручал и спасал, несмотря в какое именно говно один из теней ввязывался. Друг не умел поддерживать. Он не умел подбадривать и говорить слова напутствия. Он делал это поступками. Просто и без каких-то объяснений, заставлял вставать и идти дальше. А что получил взамен? Где все его друзья, когда они так нужны? — Почему не взял парней? — Феликс решается первым нарушить гробовую тишину. Когда Бан злой и нервный, к нему определённо не стоит подходить и обращаться с чем-то, но сейчас Ли просто не мог заставить себя молчать. — Думаешь, у меня было время ездить и собирать каждого? — незамедлительно отвечает Чан и сворачивает по какому-то неизвестному для Ли направлению, действуя по памяти и еле как вспоминая дорогу к особняку семейства Хван. С тех пор, как Бан был в их доме в последний раз, прошло немало времени. Парень даже удивляется собой, как вообще до сих пор помнит эту чёртову дорогу. Всё-таки, когда по настоящему страшно, можно провернуть и не такое. Ли в ответ мычит и пару раз кивает головой. Действительно, искать каждого по всему Сеулу, это в буквальном смысле какая-то невыполнимая миссия. Ведь гонщики в такое время занимаются каждый своими делами. Вот Феликс бы сейчас двинул на тренировку, Чан сделал бы то же самое. Минхо и Джисон сто пудов сейчас разрабатывают очередной план по завоеванию сердец своих девчонок. Чанбин и Уджин тусуются в каком-нибудь рандомном клубе, а Сынмин, наверное, весь день помогал отцу по делам и, сейчас, скорее всего, просто храпит в подушку. На поиски каждого ушло бы очень много времени. А времени у парней, как раз-таки, категорически мало. — Нам стоило взять Ёнам-нуну с собой, — внезапно подаёт голос Чонин, заметно остыв и, видимо, наконец взяв себя в руки, — Я думаю, именно она сейчас и нужна хёну. — Нет, — мгновенно отвечает Чан, — Она не должна увидеть Хвана в таком состоянии. Это слишком. — Эй, — глухо тянет Чонин, и с опаской сглатывает. — Н-неужели всё настолько плохо, а? — макнэ уже действительно не мог сдержать слёз, а застрявший ком в горле буквально заставлял его сейчас залиться горючими слезами. Страх потерять одного из дорогих друзей, на данный момент, овладел всех троих с головы до пят. От сильного желания поскорее увидеть Хвана целого и невредимого, Ян нервно стучал ступнями об дно машины, не прекращая тяжело дышать. — А если… А если с Хёнджином что-то случилось… В этот момент, Чан, как и положено самому старшему и главному, должен был сказать слова поддержки и успокоить, но, Бан этого не сделал. Он просто не может сказать «всё будет в порядке», потому что не знает, будет ли оно в порядке вообще. Иногда всё заканчивается так, как не хотелось бы. И в этой ситуации может произойти что угодно. Чан не может пообещать сейчас то, что, увы, выполнить ему при случае чего будет просто невозможно. Как же это, черт возьми, неприятно и отстойно — являться лидером и осознавать всю свою беспомощность в какой-либо ситуации. Когда Бану позвонили и сообщили, что в особняке семейства Хван кто-то находится, Чан тут же насторожился и мгновенно задумался о пропаже Хвана. У отца Хёнджина есть человек, можно сказать, давний работник, прислуживающий семье Хван уже какой десяток лет. И именно этот старикан всё это время присматривал за пустующим домом, охранял и следил за садом на территории. Каково же было удивление для Бана, услышать по ту сторону телефонной трубки голос этого аджосси, что ему и доложил о проникновении «чужого». Старик рассказал, что почти что каждую ночь он слышал звуки разбивающихся бутылок, громкие мужские возгласы и даже крики. Блондин безумно рад тому, что дедулька в первую очередь позвонил именно ему. Подфартило конкретно. Чан сразу понял, в чём дело. Окончательно дошло до него всё, когда он узнал о тётушке Юонг… Бан, не замедляясь, рванул в больницу и убедился во всей правоте этой ужасной новости. И вот тогда-то парню всё стало ясно. Всё. Почему Хёнджин пропадал, зачем он постоянно куда-то исчезал, для чего так рвался победить в той чёртовой игре футболистов, победителям которой, вручали нехилый денежный приз. Хван старался ради мамы. И как же Чану сейчас не ощущать себя самым последним дерьмом на всём белом свете? Он, как верный и близкий друг, совсем как настоящий брат, обязан был помочь… А чем же в свою очередь Бан занимался? Он отдыхал в клубе, выпивал с остальными тенями и просто веселился, в то время пока его друг горбатился и нёс этот тяжёлый груз на себе. А тётушку, которая за столько времени стала ему почти как мама, Чан даже не поблагодарил и не обнял на прощание… Парень судорожно вдохнул воздух. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Бан ещё крепче сжимает бледными руками руль, постепенно жмёт на газ и ускоряется с новой волной, неразборчиво для окружающих, тихо шепча себе под нос: — Попробуй только сдохнуть раньше времени, гадёныш. Я тебе не прощу.

***

— Быстро, быстро, быстро! — только притормозив около здорового двухэтажного особняка, Чан, так и не заглушив двигатель, с силой отстегнул ремень, рывком выпрыгивая из машины. Больше всего парень попросту боялся не найти этот дом и, что самое главное, боялся опоздать. Бан предпочитает в любой ситуации вести себя спокойно и сдержано, но сейчас это просто невозможно. Чувство страха за близкого друга привело его сюда. Именно в это место. Как же парень ему сейчас благодарен. Чонин уже давно захлопнул за собой дверь и спотыкаясь на ровном месте от жуткого волнения, рванул первее всех вперёд, не в силах успокоить своё тяжелое дыхание. Теперь он прекрасно понимает, что означает выражение «сердце выпрыгивает из груди». У Яна же сейчас оно в буквальном смысле ныло. Феликс старался держаться и не паниковать, ибо тогда всё может обернуться куда хуже. Кулаки парня беспрерывно трясутся от такого сильного напора, а воздуха уже категорически не хватало. — Сука! — рычит Чонин, когда на пути к заветной двери в дом, стоят железные ворота. Младший хватается расцарапанными ладонями за решётку, начиная взбешенно трясти и шуметь посреди тёмной ночи. А когда Ян случайно замечает неподалёку, в буквальном смысле, убитый мотоцикл Хвана, на которого падает яркий свет машинных фар, парень просто не знает куда себя девать от такого сильного желания попасть внутрь. — Чёрт, что делать? Хёнджин, он… Он там! — Я обойду дом, уверен, здесь где-то есть проход, — топтаться на одном месте сейчас не имело никакого смысла, поэтому Феликс уже готов был подорваться с места, чтобы как можно быстрее обогнуть весь особняк. Парень был больше чем просто уверен в том, что здесь есть проход. Какой никакой, но есть! Ведь Хван каким-то образом же попал туда. Ли уже хочет рвануть в правую сторону, как его моментально хватают за рукав, не позволяя и с места сдвинуться: — Нет, хён, это займёт слишком много времени, — отрицательно качая головой прошептал Чонин, вертясь в разные стороны в попытке найти хоть что-то, что поможет сейчас попасть внутрь. — Тогда что ты предлагаешь? Стоять и прохлаждаться просто так мы не можем! — яростно отдёргивая руку, Феликс максимально повысил голос, из-за чего здешние дворовые псины вмиг проснулись, лая где-то неподалёку. Сейчас всем страшно. Бан поспешно набирал номер старика, чтобы тот пришёл и отворил эти грёбанные ворота, но и в то же время парень прекрасно понимал, что ждать и надеяться на что-то, времени просто нет. Хёнджину нужна помощь. Единственная, на данный момент, мысль, которая крутилась сейчас в голове у каждого. Темнота вокруг только усугубляет ситуацию и лишь яркий свет фар отсвечивал довольно-таки мрачную территорию. Бан осматривается по сторонам, пытаясь вспомнить их с Хваном потайные ходы, которыми они пользовались, будучи ещё детьми. Но в голову, кроме мыслей поскорее попасть внутрь, ничего больше не приходило. Чонин в очередной раз матерится, что для него огромная редкость, и опять с силой даёт кулаком по твёрдой железке, не обращая внимание на побитые им же, собственные костяшки из которых уже сочилась кровь. Ян упирает руки в бока, замедляя свой взгляд на одной точке, и, что-то пораздумав у себя в голове, в следующую минуту резко поднимает глаза на друзей. — Подсадите меня! У всех ворот такого типа есть замок, но находится он во внутренней стороне, — засучивая рукава, выпаливает младший и осмотрев ворота заново, продолжает кивать своим словам: — Да, чёрт возьми! Я уверен в этом! — Рехнулся? Ноги хочешь себе переломать? — пройдя взглядом по железкам, Феликс, от нахлынувшего чувства безысходности, зарывается рукой в густые волосы, устраивая там полный беспорядок, тяжело выдыхая в пустоту. Естественно, он волновался не меньше. Хёнджин дорог ему и, Ли никогда не собирался прекращать с ним дружбу. Сейчас, когда жизнь Хвана буквально висит на волоске, ему следует забыть о всех обидах, ссорах и драк. Да, Хёнджин тот ещё говнюк. Он слишком вредный и, порой, чересчур агрессивный. Но он всё ещё остаётся верным товарищем для Ли Феликса. И даже если сам Хван так не считает, несмотря на это у Ли никогда не исчезнут дружеские чувства к нему. — Это сейчас не важно! — Чонин хватается ладонями за плечи Феликса и слегка встряхивает, заставляя того посмотреть на себя. — Давай же, хён! — Чёрт, ладно! Атмосфера всё больше и больше накалялась. Страх возрастал с каждой пройденной секундой, и парни уже действительно не могли не нервничать. Даже Чан, который ещё в машине приказал себе держаться изо всех сил, сейчас же чуть ли не падал на колени, сопротивляясь желанию заорать во весь голос. Из-за жуткой обиды на Хвана. Почему этот мелкий гадёныш ничего ему не сказал? Почему не поделился и не попросил помощи? Ведь возможно если бы Бан узнал об этом раньше, то смог бы хоть чем-то помочь. Хоть чем-то! Выходит, что Хван посчитал нужным скрыть это от своих же друзей. Видимо, ему не нужна была помощь, а может, даже, он не воспринял теней, как тех, кто действительно смог бы помочь. Хёнджин всегда любил справляться со всем в одиночку. Он редко когда приходил к Чану за помощью или же поддержкой. Без кого-либо, один, и, возможно, с огромным чувством вины на сердце, нёс это всё на себе. Какой же придурок… Бан старался выбить из Хвана эту тупую привычку, но всё как об стенку горох. — Будь осторожен, понял? Чонин поспешно кивает и под одновременный счёт старших, ступает ногой на запястья парней, в следующую секунду цепляясь за концы железок. Реально высоко. У макнэ даже закружилась голова и затряслись колени. — Упадёшь, придётся несладко. Держись крепче. — волнуясь не меньше, выдал Чан, от жуткого переживания не в силах стоять на месте ровно. — Легко сказать, — томно прошептал Ян, представляя что ему грозит, если он свалиться отсюда. Ворота не то, что были длинными, их даже можно было назвать высоченными. Падение отсюда выйдет болезненным, а последствия будут весьма плачевными. Младший уверенно хмурится, когда в его голову внезапно приходит силуэт Хёнджина и, кивнув самому себе, ловко перекидывает ногу, мёртвой хваткой цепляясь за холодные решётки. Чонин аккуратно спускается вниз, словно по какой-то твёрдой лиане и, когда до земли остаётся совсем чуть-чуть, спрыгивает, твёрдо приземляясь на заросший травой тротуар. Не долго думая, парень подскакивает к замку, чтобы уже через минуту дёрнуть тяжёлую дверь на себя, тем самым, открывая вход для старших. — Молодец, — слегка ударив Яна по плечу, улыбнулся Бан, но даже несмотря на то, как Чонин любит получать похвалу от старших, сейчас же он даже бровью не повёл, буквально глазами говоря о том, что им нужно поторопиться. Вскоре трое парней оказались рядом с дверью, которая, какого-то чёрта, тоже была закрыта. И опять же изнутри. Выходит, Хван заперся. И как это может не вводить в ужас? Желание наконец увидеть Хвана целого и невредимого было больше, чем желание избить этого гадёныша за все его проделки. Да, пусть Бан сейчас безумно зол и обижен на младшего, он же никак не может прекратить волноваться и переживать. Что должны сделать сейчас ночные тени, так это понять и простить своего глупого друга, который возомнил, что ему всё по зубам и без чьей-либо помощи. — Хван Хёнджин! Хёнджин! — без остановки тарабаня по твёрдой поверхности старой двери, Чонин не прекращал звать друга по имени, и сам того не замечая, дрожать всем телом. — Хён! — голос младшего уже давно сорвался и сейчас больше походил на жалостливый вой. — Выбьем, — Феликс присоединился к младшему, прислоняясь плечом к двери и с ожиданием посмотрев на Чана. — Все вместе. — Раз, два, три! И вот. Наконец абсолютно все преграды позади. Бан почувствовал малейшее облегчение, когда тяжёлые двери с оглушающим звуком резко отворились, а тяжёлый замок отлетел куда-то в сторону, создавая не менее громкий звук. Вид открылся на безумно знакомую картину для Чана. Он не был в этом доме слишком долгое время, и наверное, поэтому, не мог сейчас и пошевелиться, с какой-то странной болью в сердце бегая глазами по пустому помещению. Воспоминания нахлынули с новой волной... Когда Бан в первый раз пришёл сюда вместе со своей мамой, когда госпожа Юонг знакомила маленького Чана со своим сыном и когда он протянул тому руку в качестве приветствия, но Хёнджин не пожал её в ответ, из-за чего тётушка, смеясь, отчитала Хвана за это. Чан хорошо знает своего друга. Он ещё в детстве был холоден, и слишком серьёзно смотрел на новые знакомства. Бану потребовалось много времени, чтобы стать для Хёнджина поистине настоящим другом. Чтобы он принял и открылся ему. С тех пор эти двое держатся вместе и, если говорить начистоту, Чан жизни своей ради него не пожалеет. — Идите на второй этаж, осмотрите там всё, я осмотрю здесь, — тяжело дыша, словно от долгой пробежки, приказал Чан, ощущая и чувствуя, насколько же сильно бьётся сейчас его сердце. Как болит и ноет. По лбу вниз скатываются капельки пота, а руки непрерывно дрожат. Только Бан хочет повторить свои слова и двинуться вперёд, как Чонин, смотря куда-то позади Чана, со слезами на глазах, шепчет: — Х-хён, — заикаясь, словно увидев какое-то привидение, выдал младший, не прекращая смотреть куда-то вперёд. Это определённо не нравится парню, из-за чего по спине моментально пробегает стадо мурашек. Феликс ведёт себя точно также, и когда он подносит ладонь ко рту, вытаращив глаза до невозможности, Бан вовсе теряется в этом омуте жуткого страха, на которого обещал себе не вестись. Ноги буквально подкашиваются, отказывая. Чонин стоит на месте ещё какое-то время, затем подрывается с места как зажжённая петарда, проносясь ветром мимо Чана вперёд. Феликса уже давно нет рядом, и только один Бан стоит на месте ровно и боится повернуться, лишь бы только не увидеть картину, которая непременно вгонит его в ужас. Он даже не замечает, как Ян случайно задевает его плечом, из-за чего старший пошатывается, но никак не решается обернуться. Бан Чан слишком труслив для этого. Он не может сделать это сейчас. Сейчас, даже просто обернуться и посмотреть вперёд, для него просто нереально. Он знает, кто там позади. Чану кажется так, что если его догадки сейчас подтвердятся, он просто с горя рухнет с обрыва. Пожалуйста. Пусть это будет не правда. Это всё, что Бан желает. — Хёнджин! Эй! Хван Хёнджин! — Чонин без остановки трясёт друга за плечи, хватает ладонями бледное лицо, буквально заставляя того открыть глаза и посмотреть на него. — Эй! Ты меня слышишь? Хён! Чан слышит за спиной громкий бас Феликса и то, как душераздирающе плачет Чонин, не прекращая звать друга по имени. На ватных ногах медленно поворачиваясь, блондин буквально не дышал. Он медленно поднимает голову, чтобы собственными глазами увидеть всю серьёзность ситуации. В один миг, сердце словно перестаёт биться. Хван Хёнджин. Его друг и напарник. Верный товарищ и помощник. Сейчас же он сидел на холодном, пыльном полу, оперевшись спиной об твёрдую стену позади. Голова опущена, правая рука на колене, а левая же, на ледяных досках. Рядом валяются пустые бутылки из-под алкоголя, пачки сигарет и несколько наркотических шприцов. Его разбитый телефон, который в очередной раз еле завибрировал и, издав свой последний писк, окончательно погасился. Но то, что увидел Бан, подняв голову на самого Хвана, повергло блондина в настоящий шок. На ногах, в районе голени, сильные порезы, застывшая кровь на полу, что, кажется, после нанесения ран, ещё долго стекала по ногам парня. Точно такие же порезы были и на запястьях Хёнджина. Белая футболка, в которую сейчас был одет Хван, буквально на половину запачкана в крови, а рядом… Совсем рядом валяется большого размера, острый осколок от стеклянной бутылки, которым Хёнджин, видимо, и наносил себе порезы. Даже со своего места Чан видит его до невозможности бледное лицо, и синие губы. Пожелтевшие следы на тех местах, куда были нанесены уколы и, от иглы шприца, кажется, постепенно начинает идти заражение, захватывая красным цветом небольшие участки бледной кожи, на внутренней стороне локтевого изгиба. Колени разодраны, словно друг спотыкался на бегу и падал. Разбитая нижняя губа, бровь и небольшие ранки на правой стороне щёки. Чёрные волосы растрепаны, а отросшая чёлка падает на его закрытые глаза. Бан не замечает даже стоявшего здесь хаоса: его безэмоциональный взгляд смотрит только на одного Хвана. Шкафы перевёрнуты и, книги, что находились на полках этих шкафов, сейчас были разбросаны чуть ли не по всему помещению. Длинное зеркало разбито, а его острые осколки находились в разных сторонах комнаты. Хёнджин падал с мотоцикла. Его одежда была просто в убийственном состоянии, собственно, что и сам мотоцикл, который сейчас находится во дворе этого особняка. Грязный, холодный и мокрый. Бан Чан пытается пошевелить пальцами на руках, отказываясь верить в то, что этот ужас, который он сейчас видит, действительно происходит. Что это не какой-то кошмар, а самая настоящая явь. — Чан, — крепко держа Хвана за плечо, слишком внезапно зовёт Феликс и посмотрев на плачущего Чонина, снова переводит пустой взгляд на Бана, дрожащим голосом шепча следующее: — Он н-не… Он не дышит, хён. Мир буквально уходит из-под ног. Засранец Хван. Почему ты всегда заставляешь нервничать из-за тебя? — Хёнджин, это ночные тени! Ночные тени, это Хёнджин! — радостно и с гордостью представляет своего друга Чан, указывая на Хвана двумя руками. — Теперь он один из нас! Прошу любить и жаловать! Хёнджин поднимает безэмоциональный взгляд на присутствующих здесь парней, из-под чёлки осматривая каждого. — О, это тот самый Хёнджин, о котором ты говорил, Чан? — приветливо улыбается Минхо, перекидывая радостный взгляд с Бана на новенького. — Мы рады, что у нас пополнение! Тебе с нами обязательно понравится! — Хорошо гоняешь? Нам нужны исключительно профессиональные гонщики, — Джисон упирает руки в бока, оценивающим взглядом пройдя по незнакомому парню. — Надеюсь, сдружимся! Ты можешь называть меня Хан, — подойдя ближе и протянув ладонь для рукопожатия. Все ожидающе смотрят на новенького и на лице каждого дружелюбное выражение, но стоило только Хвану открыть рот и заговорить, как у всех от его слов буквально глаза на лоб полезли: — Эй, Чан, что это за лохи? Ты говорил, будут крутые ребята, — ленивым голосом еле плёл Хёнджин, демонстративно закатив глаза. — Что он сказал? Я ослышался? — Э-э-а, Хёнджин у нас немного не умеет ладить с людьми, поэтому, да, — глупо захохотал Бан, маша рукой, мол, «с кем не бывает», и подойдя ближе к другу, сквозь зубы процедил тому прямо в ухо: — Сейчас же попроси прощения, слышишь? — Не буду. Они такие неудачники, что мне даже слов на них тратить не хочется. Я пошёл. Не был рад знакомству. — Хван Хёнджин! Эй, ну я же просил, а! Он всегда был придурком. Таким, какого ещё поискать нужно было. Всегда выделялся среди людей своей жуткой прямолинейностью, грубостью и хамством. Хван Хёнджин — плохой парень. Самый плохой их всех ночных теней. Это нормально, что сначала он не показался теням хорошим товарищем и что нагрубил им в первую же встречу, обозвав неудачниками. Это нормально, что он порой не следит за своей речью и, чаще всего может крупно перегнуть палку. Для него это нормально, и Бан давно смирился с этим и привык. Как и все тени. И вот сейчас, он, подобно какому-то мертвецу, сидит и даже пальцем пошевелить не в состоянии. Вот что ненормально. Не нормально то, что он, будучи самым чистоплотным чистюлей, сейчас же погряз в пучине настоящего дерьма. Не нормально, что он всё это время не ездил на мотоцикле, хотя раньше и трёх часов без езды провести не мог. И в конце-концов, не нормально то, что так быстро сдался, даже толком не попытавшись побороться с этой болью. Вот что ненормально. И верить в то, что вот он, его сильный друг, лежит тут и прохлаждается, Бан отказывался наотрез. Это не тот Хван Хёнджин, которого он знал. Настоящий Хван непременно бы с этим справился. А это кто? Какой-то жалкий паренёк, который без боя поддался страху и так просто опустил руки. Да, ему было чертовски больно. Чан это понимает. Ему больно и на данный момент. Но, разве это выход в подобной ситуации? Хёнджин струсил, когда выбрал решение так безответственно распрощаться с жизнью. Он вообще хоть о ком-то подумал? Хотя бы на секунду задумался о том, что может произойти с людьми, которым он так дорог, после всего этого? — Что же ты наделал с собой, придурок, — Чан берёт в руки, до этого момента лежавший на полу, сухой рисунок, на половину облитый какой-то красной смесью и, пихая его в карман, садится на корточки, дотрагиваясь до ледяной руки друга. Какой же холодный. — Что нам делать, хён? — Чонин мёртвой хваткой держит Хвана за руку, хлопая красными от слёз глазами. — Хёнджин ведь.. - шмыгая носом, шепчет Ян. — Он ведь действительно… — Всё будет нормально, он очнётся, — Бан врал. Врал, когда говорил эти слова таким уверенным и твёрдым голосом. Кладя ладонь на шею младшего, Чан заставил того посмотреть на себя и дождавшись, пока тот успокоиться и кивнёт его словам, снова переключил пустой взгляд на Хвана. — Перенесём его в машину. Мы и так много времени потеряли. Чонин яростно расстирает, в очередной раз выступившие слёзы и, внезапно снимает с себя куртку, аккуратно накидывая вещь на плечи Хёнджина, оставаясь в одной тонкой футболке. Словно это как-то согреет сейчас настолько ледяного Хвана. Чан наблюдает за этим неотрывно, но ничего не говорит, а лишь только сам сопротивляется не дать волю эмоциям, сдерживая рвущийся наружу крик. Ему бы очень хотелось сейчас успокоить младшего и пообещать, что их друг действительно очнётся. Чтобы Ян прекратил сейчас плакать, чтобы Феликс перестал смотреть на Хвана с таким виноватым взглядом и, чтобы хоть как-то успокоить самого себя. И пусть зная, что это вовсе не так, Бану очень бы этого хотелось. Чтобы кто-то сейчас сказал ему эти, настолько важные слова. Всё будет хорошо. Он обязательно очнётся. Что делал всё это время Ли, так это сидел и неотрывно смотрел на Хёнджина, тихо шепча себе под нос слова извинений. Ли извинялся перед ним за всё. За то, что не был рядом в такой тяжёлый для Хвана момент. За то, что несколько раз дрался с ним и считал во всём виноватым. За то, что временами, даже, завидовал Хёнджину. Завидовать друзьям нельзя. Феликс это понимал. Понимал, но всё равно продолжал. Это весомая причина, чтобы чувствовать себя виноватым перед ним. — Брат, — буквально выдохнул Ли, рассматривая вблизи почти что безжизненное бледное лицо. Феликс повернул голову в сторону Бана, и заставив себя пропустить мимо глаз беспрерывно плачущего Чонина, тихо выдал в сторону старшего: — В больницу надо, Чан. — Нет, — мгновенно отрезал блондин, — Мы увезём его домой, а дальше, я сам справлюсь. — Но, хён… — Нужно торопиться, я, кажется сказал, что у нас мало времени. В ответ Феликс ничего не говорит и просто еле кивает. Бан знает, что делает. Ли ему всегда доверял и, несомненно, сейчас доверит Хёнджина. Он ему верит. Верит в то, что Хван совсем скоро откроет глаза. Он обязательно это сделает. И совсем скоро. Надо просто набраться сил и терпения.

***

Блондин в очередной раз затягивается едким табачным дымом, слегка щурясь от ярких лучей солнца, что пробирались в небольшое помещение сквозь приоткрытые шторы, падая и освещая светом его бледное лицо. Парень щурится, задумавшись о том, что его глаза, судя по весьма неприятным ощущениям, уже довольно устали смотреть на встречу ярком свету. Но даже несмотря на это, Чан продолжал упёрто стоять на месте, собираясь докурить свою сигарету до самого конца. Погода в последнее время радует. Солнце не сходит с неба, а приятный ветерок приятно охлаждает. Наконец-то пришло время для жарких, наполненных запахом начинающей осени, тёплых деньков. Бан широко зевает, от усталости подтягиваясь рядом с широким окном. Если посмотреть вниз, то можно с лёгкостью рассмотреть привычную уличную суматоху. Все спешат по своим делам, у каждого свои заботы и хлопоты. Куча разнообразных машин и Бан даже пару раз попытался сосчитать их, но, в очередной раз потерпев поражение, слегка улыбнулся своим глупым мыслям. Ему сейчас реально нечем заняться, кроме того как с таким детским выражением лица, пытаться сосчитать количество людей, выглядывая из окна четырнадцатого этажа. Казалось бы, сейчас, когда настроение парню не в силах испортить даже без конца вибрирующий в глубоком кармане телефон, Бан всё же недовольно закатывает глаза, внезапно вспоминая о не самой приятной, свежей новости. Вчера вечером Чану позвонил его отец и, сообщил о том, чтобы его сын как можно скорее возвращался в Австралию, по причине того, что для парня там есть одно очень важное дело. Непруха. Одним словом. Ведь Бан не собирался в ближайшее время лететь на родину, даже несмотря на то, что уже довольно сильно соскучился по родным. Что-что, но от этого Чан предпочёл бы сейчас отказаться, ведь... Ведь здесь он нужен куда больше. — Эй, помнишь, при первой встрече с парнями, ты обозвал их неудачниками, м? — Бан чувствует неприятное жжение на губах и понимает, что наконец дошёл до фильтра. Неторопливо туша короткий окурок в пепельнице, блондин спрятал руки в карманах и повернулся спиной к окну, куда смотрел буквально секунду назад, — Себя то видел? Кивая головой на Хвана, тихо выдал Чан, от волнения поджимая пухлые губы. Взгляд парня медленно скользнул по лицу друга, что, держа глаза закрытыми, лежал сейчас на спине и даже не шевелился. Со вчерашнего дня он их так и не открыл. Хёнджин крепко спал, и Бан это прекрасно понимал. Единственное, что успокаивало сейчас бедное чановское сердце, это осознание того, что Хван действительно проснётся. Грудь тёмноволосого медленно вздымалась, после, вновь опускаясь, и так без конца. По крайней мере блондин уж точно уверен в том, что этот придурок дышит. — Развалился тут, как самый настоящий неудачник, — скрещивая руки на груди, цокнул Бан, не отрывая внимательного взгляда со спящего брюнета, в ожидании того, что Хван сейчас зашевелится и по привычке начнёт ворчать. Но он этого не сделал. — Айщ, серьёзно, — шипит Чан и упирает руки в бока, — сколько здесь прохлаждаться собираешься? Не думаешь, что уже пора вставать? Тишина в ответ. Как и ожидалось, в принципе. Бан грустно улыбается тому, насколько же сильно он сейчас разочарован и безутешен, что уже просто разговаривает со спящим Хёнджином. Чан знал, что Хван в полном порядке и, что ему требуется лишь время, чтобы прийти в себя. Он всего-навсего сильно перепугался. Из-за друга Чан не спал всю ночь, и всё, что он только мог делать, это просто неподвижно сидеть рядом с Хваном и неотрывно смотреть на его бледное лицо. Руки друга иногда резко подрагивали, а густые брови порой сводились к переносице, создавая Хёнджину нахмуренный вид. Вчерашней ночью, после того как друзья сели в машину, Бан со всей скоростью двинул в Сеул, иногда кидая взволнованный взгляд в водительское зеркало, чтобы увидеть на заднем сидении Чонина, который крепко прижимал к себе Хвана, и при каждом его, сильном желании вновь пустить горячие слёзы, резко отворачивался к окну. Чан выбрал правильное решение, когда не повёз Хёнджина прямиком в больницу. Да, возможно, многие сейчас посчитают его полнейшим идиотом, но, это сейчас необходимо в самую последнюю очередь. Если Хван Дэган узнает где сейчас находится его сын и, в каком он вообще состоянии, ни Чану, ни Хёнджину тогда не сдобровать. Да даже если бы в больнице Хвана узнали, они непременно бы сообщили об этом его отцу, что определённо не нужно сейчас. И Бан уж точно уверен в том, что друг будет не очень рад проснуться в светлых стенах больничной палаты. Там он хотел бы находиться в самую последнюю очередь. Лучше здесь. У него дома. Именно поэтому Чан решил справиться сам, пусть и знал какую он всё-таки ответственность берёт на себя. Да чего уж там… Бан по жизни в ответе за Хван Хёнджина, и это его верный выбор. — Гадёныш, — рассматривая друга всего, прошептал Чан, улавливая его равномерное дыхание. Наблюдая за тем, как беспрерывно капает прозрачный препарат в капельнице, Бан в очередной раз внимательно осмотрел прибор, дабы убедиться в том, что всё в порядке. — Ещё раз попробуешь провернуть подобное, я сам тебя покалечу, понял? — пригрозив пальцем в сторону младшего, Чан аккуратно убрал тёмную прядь со лба Хвана, чтобы строго посмотреть тому в закрытые глаза. — Не пугай больше так. Это ещё отлично, что хорошо знакомый Бана работает в одной из центральных больниц. Благодаря этому проблем с больничными приборами не оказалось. Да и со всей медицинской помощью в общем. Друг-врач Чана, после долгого и тщательного осмотра, сказал, что Хван нехило себе навредил, но и успокоил тем, что парень обязательно очнётся и уже через какой-то промежуток времени, будет совсем как новенький. Требуется лишь терпение и время. А до той поры не отходить от Хёнджина ни на шаг, и внимательно следить за работой капельницы. Сказать, что Бан Чан в тот момент хотел искренне расцеловать ноги другу — это ничего не сказать. Словно тяжёлый груз свалился с плеч, а, до этого момента, буквально кем-то сжатое сердце, мгновенно отпустило, позволяя наконец расслаблённо выдохнуть. Несмотря на то, как же Бану хотелось собственными руками побить сейчас Хвана, желание, крепко обнять и поддержать в такое тяжёлое для него время, было куда сильнее. Блондин не мог прекратить винить себя в том, что не был рядом в такие ужасные для Хёнджина моменты. Что просто скинул это, как на очередную-естественную его пропажу, даже не постаравшись о чём-то узнать. Теперь… Теперь-то Бан Чан глаз с него не сведёт, и будет знать о каждом его шаге. Парням блондин обязательно всё расскажет. Но не сейчас уж точно. Совсем скоро Минхо будет праздновать свой день рождения... Бану не очень хочется портить тому праздник. Ведь тогда Ли, безо всяких слов, тотчас же отменит празднование, к которому довольно долго готовился и настраивался. Скорее всего, Чан не хочет, чтобы кто-то из теней переживал. А они непременно будут. Пообещав самому себе, что пока Хван не откроет глаз, он и слова о Хёнджине не скажет. Просто придумает какую-нибудь отмазку и, будет вести теней вокруг носа до тех пор, пока друг не встанет на ноги. А сейчас, кто-нибудь, скажите Бан Чану, что он всё делает правильно… Хоть кто-нибудь. В этом блондин нуждается больше всего. Да, верно. Он ничего и никому не скажет. За исключением… Нужна Ёнам. Она здесь определённо нужна. Только ей Бан сможет доверить Хвана. Она, наверное, единственная, кого Хёнджин будет рад увидеть в своей квартире. Джи сможет о нём позаботиться. — Я скоро буду, — Чан кое-как заставляет себя улыбнуться спящему Хвану, в очередной сотый раз проверяет капельницу и, кинув мимолётный взгляд на время в телефоне, торопливо двигает в сторону входной двери. Семь утра. Ещё есть время успеть подловить Ёнам на пути к первой паре…