"BobSoc" и всё из этого вытекающее

Кровь… Крики… Он стоял в окружении тел Бобов… Его товарищей… Союзников… Всех тех, кто верил ему… Тех, кого он не смог спасти… Кого-то он помнил лишь по номерам, потому что они ещё не успели обзавестись именами… У кого-то наоборот уже были свои прозвища… На последних ему было особо тяжело смотреть. Ведь с ними у него было связано много переживаний, эмоций, воспоминаний. Его друзья. Его маленькая семья. И сейчас они все были мертвы. И всё из-за него. - Ну что, готов к ним присоединиться? Сзади него раздаётся голос. Чей он? Оригинал? Учёный? Кто-то ещё? Он не может разобрать. Да и не хочет. Бессмысленно знать лицо убийцы, если ты не сможешь никак ему противостоять. Теперь для них всё кончено. Они проиграли. И всё из-за него. - Простите меня, ребята… Просыпается Шрам с криком. Громко, протяжно, наверняка пробуждая ото сна если не весь город, то хотя бы всех, кто живёт в радиусе пары километров. Но самое главное, он будит двух людей, что спали рядом с ним. Мгновенно приняв вертикальное положение, Диктор и Флэш практически на автопилоте выполняют уже заученные наизусть действия: мужчина спешит на кухню за стаканом воды и успокоительным, что специально было положено в особый ящик и подписано, чтобы учёный, как во время первого раза, не рылся в аптечке около получаса, а девушка придвигается поближе к Красному, стараясь удержать его руки подальше от волос, парочку клоков из которых он уже успел вырвать. Принесённое лекарство буквально пропихивается ему в глотку, вместе с едва не расплескавшейся водой. Проходит пара минут, прежде чем Шрам затихает настолько, что рядом с ним можно расслышать тиканье часов на столике (которые Первый упорно отказывает заменить на электронные), и ещё больше времени, пока он наконец не осознает, что вокруг него происходит. За это время на телефоны всех Бобов приходит сообщение с одним простым словом «Перекличка». Большего им и не надо - мобильный тут же начинают заваливать сообщениями: кто-то просто пишет "Жив", кто-то решает немного расписаться на "В добром здравии", некоторые интересуются состоянием Шрама, есть даже те, кто пытаются сострить (как Перец, например), но отвечают все. Это уже отработанная система, и каждый из них готов мгновенно выполнить нужную от него задачу, вне зависимости от времени и обстоятельств: будь это час ночи, два, четыре утра, пять часов вечера, поездка в поезде, карабканье на гору, погружение на дно или просто поход по магазинам (благо, специально вмонтированная на случай форс-мажоров установка ловила даже в космосе). Потому что все они знали, если хоть кто-то из них замешкается или не ответит – может произойти катастрофа. *** Он буквально давился собственным криком. Его ор о прекращении эксперимента, просьбы остановить всё это, казалось, могли сотрясать стены. Но не сотрясали. Иначе учёный смог бы их сломать к чёрту и ворваться в симуляцию, забрать их, спасти, пока ещё не слишком поздно, пока они ещё живы... Но время уже упущено. Даже через толстое стекло он, казалось, слышал, как ломаются их кости, как расплёскивается на ближайшие поверхности их кровь. Видел, как в последний раз содрогаются их тела, как безвольно обмякают их конечности. Чувствовал, как их губы в последний раз ловят воздух. А затем разорвался на две части, забирая весь этот чёртов мир с собой… Первой о кошмаре Диктора узнала стена, в которую полетела подушка, поскольку, к счастью, до настольной лампы, что стояла на тумбочке у кровати, мужчина всё же не дотянулся. Как только вышеуказанный предмет достиг своей цели и бесшумно упал на пол, мужчина принялся яростно будить лежащую рядом парочку (и слава Богу, что они оба были сейчас на месте, а то учёный наверняка бы уже звонил минимум самому апостолу Петру). Двоица проснулась неохотно, но, стоило им понять, что произошло, начали быстро рассказывать краткие сведения о своём физическом состоянии и уверенно показывать, что они абсолютно целы, а Диктор всё ещё Диктор, и никто иной. В случае Первого директора всё заканчивается относительно быстро, но ещё где-то минут тридцать троица просто лежит в кровати и болтает на отвлечённые темы, пока мужчина всё же не засыпает обратно, теперь уже без кошмаров. *** Первое, что она услышала, - это какой-то невнятный писк над ухом. - !!! Очень знакомый голос где-то в отдалении что-то пищит и несвязно бормочет. - !!! Шрам… Это голос Шрама. Но почему он звучит так…испуганно? И почему девушка не может разобрать ни слова? - !!! Кто-то интенсивно тряс её за плечо. Постепенно по всему телу разлилось чувство невероятной боли. С большим трудом разлепив веки, она подняла взгляд на расплывающееся красное пятно, которое, судя по очертаниям, было Шрамом. Красное? Но он после тех событий же больше не носит одежду красного цвета… - !!! Со стороны Шрама раздался радостный писк, и он начал помогать девушке встать. Почему он пищит? Девушка попыталась спросить его об этом, но из её собственного горла раздалось лишь невнятное бормотание. Что? Её зрение наконец-то сфокусировалось, и она смогла увидеть, как Первый машет рукой кому-то позади себя. На его пассы из-за угла выбежали Джеймс и Перец. Почему на них их старая одежда? Она ведь точно знает, что никто из участников «Freedom» не стал бы надевать на себя свои прежние шмотки, не с тем количеством тяжёлых воспоминаний, что они несли с собой. Агент с Апельсином подбежали к двоице и начали что-то возбуждённо бормотать. Почему они не говорят нормально? И где они вообще? По виду напоминает старую планировку «Bob…Soc»… Нет… Справа от четвёрки возникла огромная робо-кукла. Нет… Вместе с гигантом к ним подлетела камера. Та самая… Нетнетнетнетнет! Подхватив девушку под руки, Джеймс и Шрам потащили её к выходу, в то время как Перец прикрывал их со спины. Только не снова! В какой-то момент четвёрка пронеслась мимо чего-то вроде зеркала. Оттуда на девушку смотрела шатенка в голубой жилетке и с защитными очками старой модели на глазах. На голове у неё красовалось неровное каре… Флэш всегда просыпалась бесшумно. Просто резко распахивала глаза, без криков, дёрганий и прочего. Тихонько и незаметно она встаёт с кровати, стараясь не разбудить Шрама с Диктором, что спят по бокам от неё, и направляется в ванную. Там она запирает дверь и включает свет. Подойдя к зеркалу, девушка осматривает своё заспанное лицо, внимательно оглядывает её явно более длинные по сравнению с самым началом волосы. Затем она закатывает правый рукав пижамы и внимательно смотрит на своё запястье, где красуется заработанный ей почти под самый конец ожог. Она, как и Шрам, отказывается его вылечивать, правда, в её случае причина несколько иная. Погипнотизировав ранение ещё пару секунд, Ртуть возвращает рукав в прежнее положение и тихо, так, что сама еле слышит, произносит: - 4. Всё получилось. После этого она выключает свет и залезает обратно в кровать. А на следующее утро улыбается как ни в чём не бывало.