Rustle of paint

Юнги нравится у Чонгука дома. Небольшая съёмная квартирка находится в старом тихом спальном районе, заросшем зеленью. С небольшого, можно сказать, крошечного балкона задувает прохладный летний ветер, приносящий с собой запах цветов, насаженных пожилыми аджумами возле подъезда, и слышится звонкий смех детей во дворе. Солнечные блики пляшут по стенам и стеклянным поверхностям, то там, то здесь на полу расползаются квадраты солнечного света, прогревая ковёр, а колышущийся из-за сквозняка кружевной тюль отбрасывает на диван и на самого Юнги, развалившегося на нём, узорные тени. - Х-хён... Может, чаю? Или кофе? У меня есть лимонад. Юнги переводит блуждающий по книжному шкафу взгляд на Чонгука и усмехается. - Я не хочу чай и кофе, Чонгук. Я хочу увидеть твою студию. Чонгук предсказуемо поджимает губы и качает головой, жмурится, бормочет «я всё же сделаю чай» и уносится в сторону такой же небольшой и уютной, как всё в этой квартирке, кухни. Слышится шум воды и щелчок включаемого чайника, неясное шуршание и негромкая ругань. Юнги улыбается и откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза. Увидеть студию Чонгука в последнее время стало идеей фикс. Идея эта не появилась из ниоткуда, и, пожалуй, если бы не нервозность Чона и запертая на ключ дверь, Юнги бы остыл так же быстро, как и загорелся, но нет. Хозяин квартиры шугался по углам и тщательно следил за каждым шагом своего гостя, из-за двери студии постоянно слышались жутковатые поскрёбывания и подвывания, а внутренний голос орал о том, что что-то здесь нечисто. - Мин Юнги, оставь парня в покое, - требовал Намджун, смотря на старшего с раздражением. - Ты довёл его до нервного тика, мало тебе? Ты и так вип-персона, которую Чонгук приглашает в гости, в отличие от всех нас, так зачем наседаешь на него и постоянно доводишь? Юнги лучшего друга игнорировал и мог думать только о двух вещах: что приятно быть вип-персоной для Чонгука и как бы пробраться за таинственную дверь. Мин чувствовал себя героем детектива или вроде того, ему нестерпимо хотелось вывести Чонгука на чистую воду. Что-то в этой истории явно было нечисто, Юнги это знал, да и все остальные, если честно, тоже подозревали парня в разного рода грешках. Почему Чонгук такой скрытный? Почему Чонгук никогда никого не пускает к себе в гости или переночевать? Однажды Тэхёну было не попасть домой, потому что родители уехали, а сам он потерял ключи, и парень пришёл к Чонгуку, зная, что тот живёт один, но Чонгук Кима к себе не пустил, лишь предложил оплатить комнату в каком-нибудь отеле за свой счёт. Это было настолько странно и дико, что Тэхён растерялся и даже не знал, стоит ли умилиться жертвенности младшего или обидеться из-за того, что его без всякой причины не пустили дальше порога. В другой раз Чимин завалился к младшему без предупреждения и стал свидетелем грохота за входной дверью. Испугавшись за друга, Чимин тут же начал тарабанить в дверь, вопя его имя, чтобы через секунду увидеть Чонгука с расцарапанной физиономией и руками. - Чонгукки, ты мог просто сказать нам, что у тебя живёт такой дикий кот, и мы перестали бы тебе докучать, - причитал Сокджин, обрабатывая позже лицо младшего перекисью. - Нет у меня кота, - пробурчал Чонгук и зашипел, когда вата прижалась к самой глубокой царапине на щеке. - Чиминни сказал, ты подрался со своим домашним котом и даже не удосужился пустить его к себе, чтобы хоть одним глазком взглянуть на это чудовище. Он уверен, этот кот рыжий, у него красные рожки и раздвоенный язык, а ещё в шерсти потрескивает алое пламя, - хохотнул Хосок, протягивая младшему бургер. - Это не мой, - отозвался макнэ компании друзей и с энтузиазмом принялся за еду. - Это соседский. Наглый, вредный и очень злой. Обычно пробирается на мой балкон и разносит там всё, а в этот раз пробрался в квартиру. Я его поймать пытался, так эта паскуда драть меня когтями стала. Едва выпихнул в подъезд. Вся эта ситуация со злобным соседским котом и подранным Чонгуком вскоре была забыта, и парни вновь начали напрашиваться в гости. Чимин тискал Чонгука за щёки и вопил, что тот не уважает его, не любит и вообще не считает за друга, раз так себя ведёт. Тэхён действовал хитрее, поглаживал чувствительного макнэ по ушам, шее и под подбородком, шёпотом змея искусителя вливая в уши млеющего младшего «ну пригласи меня к себе в гости, Куки, ну чего тебе стоит?». Надо заметить, у Тэхёна получалось гораздо лучше, чем у Чимина, Чонгук один раз почти сказал своё «хорошо», но на половине слова в гостиной появился Юнги, недовольным взглядом сверля милующуюся на диване парочку и скрещивая руки на груди. - Значит, вот оно как, - громкий хмык и похолодевший взгляд. - Значит, как самый любимый и лучший хён в мире, без которого ты прожить не можешь, так это я, а как в гости кого-то наконец-то пригласить, так ты выбираешь Тэхёна? Отлично, Чонгук. Впрочем, чему я удивляюсь? Судя по тому, что вы тут устроили, у вас в самом разгаре конфетно-букетный период. Мне стоит сообщить об этом Джину, чтобы он прочитал вам лекцию о том, как важно использовать контрацептивы? Юнги ожидал чего угодно, но только не того, что Чонгук вскинется с дивана с громким «нет между нами ничего!» и унесётся прочь. Хлопнула входная дверь, выводя из ступора громким звуком, и Юнги, вскинув брови, перевёл взгляд на посмеивающегося Тэхёна. Ким после побега младшего растёкся по дивану, обнимая подушку, и шкодливо стрельнул в парня лукавым взглядом. - Юнги-хён, ты что, ревнуешь нашего малыша Куки? Да ещё и ко мне? - Ким Тэхён, если ты сейч... - Не беспокойся, хён, - сладко протянул Тэхён и широко улыбнулся. - Куки не заинтересован ни в ком из тех, кого ты знаешь. У него «великая и на всю жизнь», если верить его словам. Юнги нашёл Чонгука на старой детской площадке. Парень покачивался на качели, бубня что-то неразборчивое, изредка дёргал себя за волосы и растирал красные щёки. Подобравшись со спины, Мин успел лишь расслышать «вот придурок, прямо перед хёном!», а после навалился на вскрикнувшего младшего с крепкими объятиями. Чонгук же, осознав, кто именно его обнимает, застыл и весь сжался, наклоняя голову вперёд в попытке скрыть пылающее лицо. - Прости, Куки, хён не хотел тебя обидеть. Просто мне стало завидно. Ты и так позволяешь Тэхёну слишком много, он постоянно распускает руки, когда ты рядом, а теперь ещё и приглашение в гости. - Я бы всё равно в итоге отказал ему, - спустя какое-то время негромко сказал Чонгук и поёрзал, из-за чего старые цепи, удерживающие деревянную перекладину качели, противно заскрипели. - А Тэ-хён... Тэ-хён просто друг, любимый и близкий друг. Между нами ничего... Ничего нет. Я правду говорю, хён! Резко обернувшись, Чонгук посмотрел на старшего с таким отчаянием во взгляде, что Юнги невольно растерялся. Чон выглядел так, будто ему жизненно необходимо, чтобы Юнги поверил его словам. В памяти невольно всплыла усмешка Тэхёна, так и говорящая «я всё знаю, а ты - нет», и его слова о том, что Чонгук в кого-то очень сильно влюблён. Сложив два и два, Мин чуть не рассмеялся, ведь всё происходящее было похоже на сопливую дораму для школьников. Чонгуку не было смешно. Не было, когда мальчишка подорвался с качели и быстро обошёл её, вплотную подходя к Юнги. Не было, когда парень обхватил лицо изумлённого Мина ладонями и наклонился к нему, жмуря глаза. Не было, когда их губы встретились в поцелуе. Юнги был в таком шоке, что мог лишь растерянно хлопать ресницами и огромными глазами смотреть на зажмурившегося младшего, красного до ушей, такого напряжённого, будто он вот-вот лопнет. Казалось, что время просто застыло в тот момент. Вскоре Мин немного расслабился, начиная чувствовать не только переполняющую его взволнованность. У Чонгука прерывистое дыхание и подрагивающие ресницы. У Чонгука губы мягкие и сухие, тёплые, как припекающее спину по-летнему жгучее солнце. У Чонгука ещё сильнее покраснели щёки и заалели кончики ушей, выглядывающие из растрёпанных тёмных прядей волос. «Наверное, это его первый поцелуй», - вдруг пронеслось в голове, и Юнги почувствовал, как собственные бледные щёки опалил румянец. Неуверенно и немного нервно Мин наконец-то подался вперёд и опустил ладони на плечи Чонгука, сжимая их в попытке справиться с бушующими внутри эмоциями. Чуть наклонив голову в бок, Юнги слабо шевельнул губами, чисто на пробу, без напора или намёка на углубление поцелуя, но Чонгук всё равно тут же распахнул глаза и резко отстранился. Так и застыли, смотря друг на друга глазами с расширившимися зрачками и продолжая удерживать на месте руками. Спустя мгновение Юнги неуверенно погладил полуживого от страха младшего по плечам, давая понять, что ничего страшного не произошло, и они со всем разберутся. Чонгук в ответ немного нервно сжал его лицо в ладонях в последний раз и отдёрнул руки, принимаясь теребить край ярко-зелёной футболки. - Что ж, - прочистив горло, неуверенно начал Юнги, - это было неожиданно, но... Думаю, ты понимаешь всю серьёзность ситуации? - Я... Хён, я... Мне просто... - После подобного, Чон Чонгук, ты вообще не имеешь права водить к себе в гости кого-то, кроме меня. Чонгук обрывает свой несвязный лепет и смотрит огромными глазами. Он похож на потерянного ребёнка, понятия не имеющего, что ему делать, и Юнги тянется вперёд и ерошит его волосы. - Всё хорошо, Куки. Я на тебя не злюсь. Подарив младшему ободряющую улыбку, Юнги взял его за запястье и повёл за собой обратно к дому. Они ведь собирались дружно побаловать себя всякой вредной дрянью из доставки, а ещё Тэхён наверняка всё выложил Сокджину, и придётся объясняться. Задумавшись о том, как бы избежать нотаций прилипчивого Джина, Юнги не сразу понял, что мешает ему идти вперёд, а когда понял, то обернулся и столкнулся с неуверенным взглядом остановившегося младшего. - Хён, ты ведь понимаешь... Хён, я не просто так поцеловал тебя. Ты нравишься мне, Юнги-хён. Давно и очень сильно. Юнги не силён в красивых признаниях, хлопанье глазками, хихиканье, или как там ещё реагируют на любовные признания другие люди? Мин смог лишь подойти к Чонгуку вплотную, чтобы крепко его обнять и уткнуться лбом в его плечо. - Разумеется, я понимаю, - пробубнил он едва слышно и прижался теснее, почувствовав, как Чонгук неуверенно обнял его за плечи. - Если бы не понял, то врезал бы тебе так, что зубы собирать по всей площадке пришлось бы. - И ты... Не злишься на меня? - Глупый Куки, как я могу злиться на тебя? Как вообще на тебя можно злиться? Думаю, на такое никто не способен. Тем более, тебе повезло. Я ведь ревновал тебя к Тэхёну не только как друга. Чонгук явно не может поверить в услышанное, но Юнги не даёт ему время обработать полученную информацию, затаскивая наконец-то обратно в дом. В квартире Сокджина парни уже вовсю делят пиццу, и Юнги с Чонгуком тут же вливаются в драку за еду, всячески игнорируя Тэхёна, поигрывающего бровями, и Ким «я всё знаю, вы от меня не сбежите» Сокджина, окинувшего их пристальным взглядом. «И всё-таки сбежали», - думает Юнги и про себя посмеивается, прислушиваясь к звону чашек на кухне. Тем вечером Юнги под шумок уволок Чонгука гулять, и это было... Да обычно было, на самом деле. Всё те же улицы и дворы, всё тот же парк и круглосуточные магазинчики возле остановок. Наверное, за несколько часов сидения рядом и обмена смущёнными улыбками, успели измениться сами парни, иного объяснения Юнги просто не видит. Чонгук и раньше ему нравился, очень нравился. Младший был смышлёным парнем, а ещё бесконечно добрым, весёлым, шумным, лёгким на подъём. Юнги к Чонгуку привязался сразу и накрепко, вот только проворонил тот момент, когда чувства сменили свою природу, и желание постоянно обнимать младшего и виснуть на нём, как это делали Чимин и Тэхён, стало почти невыносимым. И уж точно Юнги проглядел момент, когда мелкий шумный донсэн со своим «хён, хён, хён, Юнги-хён», следующий за ним везде хвостиком, стал смотреть на него по-другому. Сейчас, спустя время и зная всю правду, Мин без проблем может вспомнить множество двусмысленных ситуаций и моментов, но тогда он и подумать не мог, что любимый всеми малыш Куки видит в нём нечто большее, чем просто друга. Это было странно и удивительно, это вводило в ступор, ведь Юнги действительно не понимал, что в нём было такого, за что Чонгук зацепился, чтобы вляпаться в чувства по уши, но в то же время ему было бесконечно приятно. Приятно быть объектом чужого восхищения, приятно быть примером для подражания, приятно быть самым близким человеком из всех, а теперь... Теперь Чонгук признался в своих чувствах, и Юнги снова приятно, бесконечно приятно, потому что у них с Чонгуком это взаимно. - Мне чертовски повезло, верно, белка? Почувствовать к кому-то симпатию, бояться открыться и того, что не примут, оттолкнут. Отмалчиваться и недоговаривать, желая при этом быть ближе всех остальных, а в итоге после стольких мучений получить всё и даже больше. Кто бы мог подумать, что Чонгук всё это врем... Так, стоп. Юнги замолкает и пару раз моргает. Белка, сидящая на кофейном столике, никуда не девается. Сидит на задних лапах, подёргивает пушистым хвостом, смотрит на Юнги глазами-бусинками и изредка подгрызает ярко-жёлтый карандаш, удерживаемый в крошечных передних лапках. Животное чувствует себя абсолютно комфортно, не убегает, когда Юнги медленно садится, и лишь подёргивает носом, принюхиваясь. Небольшая милая белка тёмно-коричневого окраса с рыжеватыми кончиками ушей. Белка, как белка, вот только Юнги не совсем понимает, откуда она взялась. - Чонгук, ты не говорил, что у тебя есть домашнее животное, - с удивлением и лёгким восторгом говорит Юнги, повернув голову в сторону кухни, и пододвигается ближе к столику. - Белка? Серьёзно? Разве её можно держать в квартире? Чонгук, появившийся на пороге кухни, выглядит таким бледным, что Юнги пугается и резко подскакивает с дивана. Добравшись до младшего за секунду, парень цепляет его лицо ладонями, заглядывая в глаза, а после окидывает пристальным взглядом с ног до головы. - Что случилось? Тебе плохо? Душно сегодня, неудивительно. Давай, садись на диван, я сам всё доделаю и принесу тебе холодной газировки. Давай, живо. Самолично усадив Чонгука на диван и окинув взглядом забравшуюся на спинку дивана белку, Юнги спешно удалился на кухню, чтобы достать из холодильника газировку и отнести её Чонгуку. Прихватив с собой тарелку с печеньем и кружку с чаем, предназначенную для себя любимого, Мин поспешил вернуться в гостиную, первым делом протягивая младшему колу. Чонгук благодарно кивает и тут же делает несколько судорожных глотков, давится, фыркает, вытирая влажные губы тыльной стороной ладони, и забивается в угол дивана, отставив полупустую бутылку на стол. Белка куда-то пропала, Юнги долго осматривает гостиную, пытаясь найти её, но так никого и не видит. - Это не моя, - говорит в какой-то момент Чонгук, чувствуя, что молчание становится напряжённым. - Белка. Она не моя. У соседей снизу маленькая дочка, это её белка. Они уехали на пару дней, а присмотреть за животным некому, вот я и взял её. - У тебя подозрительно хорошие отношения с соседями, Чон Чонгук, - фыркает Юнги и с прищуром смотрит на явно нервничающего младшего. - Может, тот рыжий кот тоже принадлежал этой маленькой девочке? И девочка совсем не маленькая, а вполне себе миленькая девушка, носящая по такой жаре яркие топики и шорты покороче, чем у нашего Тэхёна? Чонгук пару раз моргает, открывает рот, чтобы что-то сказать, а после закрывает и заливается краской. Под смех Юнги младший юркает к нему, наваливается сверху и утыкается пылающим лицом в скрытый безмерной футболкой живот, фырча и притираясь лицом. Юнги смеётся, ерошит его волосы и отставляет опустевшую кружку на столик, чтобы после подтянуть льнущего младшего выше и пристроить его голову себе на грудь. - Хён... Ревнует меня? У приподнявшегося на локтях Чонгука сверкают восторгом глаза, и Юнги не может сдержаться, подаётся вперёд, воруя с мягких губ поцелуй с привкусом колы и слегка потираясь кончиком носа о нос поморщившегося от щекотного ощущения младшего. - Разумеется, ревную, - проворковал Мин и мягко сжал пальцами румяную щёку парня, тиская. - Как я могу не ревновать, когда все нуны вокруг только и говорят о том, какой ты милый? И не только нуны. Такой маленький очаровательный крольчонок, я ревную тебя каждую секунду, Куки. - Ну хё-о-о-он, - тянет Чонгук, отпихивая треплющую его за щёку руку и дует губы. - Я ведь серьёзно. - Я тоже. Чонгук бормочет что-то невнятное и вновь укладывается, утыкаясь лицом ему в грудь и крепко обнимая. Юнги не может подавить широкую улыбку, ведь смущать и подкалывать Чонгука никогда не надоест, обнимает младшего за плечи, переводит взгляд на включенный телевизор и тут же видит сидящую на нём белку, подгрызающую новый карандаш, на этот раз синего цвета. «Коты, собаки, рыбки, черепахи, хомяки - это я понимаю. Но заводить дома белку? Да ещё и в качестве питомца для ребёнка? Странные люди», - подумал Юнги и вновь обратил всё своё внимание на Чонгука, принимаясь поглаживать и массировать его загривок, из-за чего со стороны младшего тут же послышалось довольное урчание.

***

Юнги смотрит на Чонгука и переводит взгляд на кролика. Снова смотрит на Чонгука и снова на кролика. Тяжело вздыхает и протягивает руки, забирая у младшего пушистое животное приятного кремового цвета со странным белым пятном на задней правой лапе в виде белого немного косого сердечка. - Серьёзно? Кот, белка, рыбка в банке, чёртова змея, напугавшая меня до усрачки, а теперь ещё и кролик? У тебя в детстве не было мечты открыть свой зоопарк? Что дальше, Куки? Крокодил? А, может, слон или стая обезьян? - Я не мог отказать, - жалобно тянет Чонгук и подходит ближе, чтобы ткнуться старшему лбом в плечо. - Тебе так не нравятся животные? - Я отношусь к ним нейтрально, но из-за заботы о них ты совсем не выходишь из дома, не видишься с друзьями и в последнее время всё меньше времени проводишь со мной. Чмокнув младшего в ухо, Юнги прошёл мимо и плюхнулся на диван, пристраивая кролика к себе на колени и принимаясь рассматривать симпатичную мордочку. - Эй, у него хвост запачкан чем-то чёрным. - Наверное, вымазался в студии. Потом его отмою. - Даже чужой кролик видел твою студию, а я - нет. Чонгук хмурится и садится рядом. Взглянув на кролика, наслаждающегося поглаживаниями по ушам, парень перевёл взгляд на Юнги, принимаясь теребить подол футболки, как бывало всегда при сильной нервозности. - Хён, я... Я просто не понимаю, что тебе там нужно. Это просто моя маленькая спальня, уголок в которой занимает кровать, а всё остальное место - краски, мольберты, кисточки, банки, палитры, карандаши и много чего ещё. Там вечный бардак и неприятно пахнет краской и растворителем, можно измазаться обо что угодно, даже о покрывало на кровати, и очень мало места. Зачем тебе это? Почему ты так сильно хочешь туда попасть? Юнги не спешит отвечать, занятый тем, что забавляется, щекоча подушечкой пальца переносицу кролика, отчего у того начали слипаться глаза и поджался аккуратный маленький хвост. Вопросы Чонгук задал простые и понятные, но Юнги не уверен, стоит ли говорить правду. Изначально его целью, как и целью остальных парней, было пробраться в квартиру Чонгука и понять, что же такое этот парень скрывает. Успеха Мин достиг, но в итоге его ждало разочарование. Уютная небольшая съёмная квартирка, хозяйская мебель, чуть продавленный диван с парой подушек, затоптанный ковёр на полу и видавший виды телевизор, который, однако, исправно работал. Ничего необычного, кроме царящего уюта, который не так-то просто создать парню, и Юнги не понимал, совсем не понимал, почему Чонгук никого к себе не пускает. Возможно, он не хотел убирать бардак после прихода парней или боялся, что соседи нажалуются строгой хозяйке на шум, и та его отчитает, но пустить того же Тэхёна переночевать с учётом экстренной ситуации ведь можно было? Да и сам Юнги в который раз приходит к Чонгуку в гости, и ничего страшного пока не случалось. Потолок не обрушивался, трубы не прорывало, ничего не ломалось и не взрывалось лишь из-за нахождения постороннего в квартире. Так в чём же дело? Чуть позже Юнги понял, что тайну хранит не квартира Чонгука, а его спальня, которую тот называл студией, потому что постигал азы изобразительного искусства и всё там завалил соответствующим инвентарём. Сначала Мин решил, что Чонгук рисует обнажённых девушек и парней, поэтому и не желает никого пускать в комнату. Позже парень понял, что его Куки слишком скромный для подобного, и решил, что... Да ничего, на самом деле, не решил. Такое маниакальное желание охранять свою студию от проникновения могло возникнуть лишь в попытке утаить какой-то секрет, и если это не голые тела на холстах, нарисованные во всех пикантных подробностях, то Юнги понятия не имел, что такого страшного может таить за собой закрытая дверь. А потом он начал слышать. Скрипы, шорохи, поскрёбывания, иногда подвывания. Казалось, что в комнате Чонгук прятал какое-то животное. Но Чон ведь не стал бы держать дома кого-то опасного или неприспособленного к жизни в квартире, да и Юнги никогда не замечал каких-то особых кормов для животных, чесалок, игрушек или шампуней. Звуки то появлялись, то исчезали, были то громче, то тише. Мин не был уверен на все сто процентов, но мысль о том, что Чонгук держит дома огромную собаку, например, казалась вполне логичной. В жилом комплексе были запрещены крупные животные, и если бы хозяйка квартиры узнала о том, чем промышляет её квартирант, выкинула бы его вместе со всеми вещами с балкона. - Потому что ты что-то скрываешь, - в итоге решает сказать полуправду Юнги и переводит взгляд с задремавшего в его руках кролика на нервничающего из-за продолжительного молчания Чонгука. - Там, в этой комнате, у тебя есть что-то, что ты никому не хочешь показывать. Судя по всему, спрятать это что-то ты не можешь, ведь иначе никаких проблем бы не было. Мне жутко любопытно. Я хочу знать, что у тебя там такого, что ты никого не пускаешь к себе даже на порог, боясь раскрытия. Сначала я думал, ты рисуешь пошлые картинки с голыми девчонками, но мой Куки ведь слишком стеснительный для такого, верно? Усмехнувшись, Юнги пощекотал Чонгука под подбородком кончиками пальцев, и тот предсказуемо залился румянцем и отшатнулся, отворачиваясь, чтобы спрятать красные щёки. - Тогда я решил, что у тебя там заперто какое-то животное, но теперь думаю, что это вряд ли, - слегка приврал Юнги, ведь он всё ещё рассматривал этот вариант, - потому что у тебя и так по квартире постоянно кто-то ходит, прыгает, ползает и летает. Так что теперь я склоняюсь к единственному логичному варианту. - Какому? - слегка заикаясь, спрашивает Чонгук, резко оборачиваясь, и Юнги не может сдержать гаденькую ухмылочку. - Кигуруми. Уверен, ты просто не хочешь, чтобы кто-то увидел твой шкаф, набитый милыми костюмчиками котят, лисят, зайчиков и цыплят. Признайся, Чонгукки, когда хён уходит домой, ты надеваешь розовый костюм зайчика с капюшоном и ушками, забираешься на диван, сворачиваясь в клубок, и грызёшь морковку, смотря очередное дурацкое шоу. - Чего?! Чонгук вскакивает, сжимая кулаки, и смотрит так, будто убить готов. Вот только парень сдувается сразу же, как слышит наигранно-сладкое воркование и «малыш Куки покажет этот костюмчик хёну?». Через мгновение Чон уже скрывается на кухне, с раздражением заявляя, что не собирается слушать эту чушь, и Юнги ничего не остаётся, кроме как крикнуть ему в спину «как перестанешь напоминать лицом томат, возвращайся, я хочу обниматься» и улечься на диване, пристроив сонного мягкого крольчонка к себе на грудь. - И всё же... Что же ты там скрываешь? - пробормотал Мин, сверля взглядом самого обычного вида дверь. На секунду ему показалось, что он услышал приглушённый вой, и по спине побежали мурашки.

***

- Уверен, у этого засранца там целая коллекция всевозможных игрушек, и он просто жопит их, не желая делиться с друзьями, - заявляет Чимин, похрустывая чипсами. - Ты такой скучный, - тянет Тэхён и широко улыбается. - А что, если наш Чонгукки на самом деле супергерой? Как женщина-кошка! - А Халк тебе не подходит? - вскинул брови Чимин, на что Тэ рассмеялся и покачал головой. - Нет, будь Куки обычным супергероем, ему бы нечего было бояться, стесняться или стыдиться. А вот показать всем свой латексный костюм кошечки... Ты бы вот показал? - Чего?! Нет! - Вот и я бы не показал. Неловко ведь. А там ещё и хлыст в комплекте, ммм... - Вы такие же извращенцы, как Юнги, - припечатывает Хосок, отбирая у Чимина чашку с чипсами под его жалобное нытьё. - У одного кигуруми, у вас двоих латекс, женские костюмы и плети. Порнушки все пересмотрели, что ли? - Порнушка, говоришь? Хм, а это вариант. Чимин, ставлю четыре пиццы на то, что у Чонгука там красная комната, или как там называются кладовки со всякой дрянью для бдсм? Чимин не сдерживается и громко смеётся, Тэхён дуется и с гиканьем прыгает на друга. Переступив через свалившихся с дивана на пол парней, Хосок направился на кухню и поставил чашку с остатками чипсов перед лицом унылого Юнги, покатывающего по столешнице банку пива, тут же у него отобранную. - Не порть добро. Лучше расскажи, чего такой хмурый, - попросил Хосок, открывая банку и тут же подбегая к раковине, чтобы пена не попала на пол. - Блять, ну какого хрена? - Я не хмурый, это просто моё лицо. А дело в Чонгуке и его блядской студии. Серьёзно, мне на самом деле было бы плевать, что в ней, если бы Кук не охранял её с таким рвением или если бы хоть на словах объяснил, что там у него. Так нет же, молчит, а в последнее время начал беситься, когда я завожу разговор на эту тему. Мы с ним в последнее время почти не видимся, а если видимся, то цапаемся. Это раздражает и утомляет. Я прекрасно понимаю, что сам виноват, потому что раз за разом поднимаю эту тему, но какого хрена? Какого хрена ему нужно что-то скрывать от меня? - Оу... Так дело не в том, что ты не знаешь ничего об этой комнате, а в том, что он ничего не хочет тебе рассказывать, несмотря на то, что вы встречаетесь? Бесишься из-за того, что он тебе не доверяет? Юнги смотрит какое-то время на Хосока, а после тяжело вздыхает и кивает, пристраивая подбородок на скрещенных на столешнице руках. - Это... Злит. Мы с ним, конечно, не десять лет вместе, всего-то четвёртый месяц идёт, но всё же... Он знает, я люблю его, знает, что приму его любым, знает, что у всех есть свои минусы, и у меня тоже, ведь никто не идеален. У нас бывают ссоры, один раз мы даже серьёзно подрались, но это неважно, понимаешь? Это неважно до тех пор, пока после произошедшего мы садимся рядом и разговариваем о том, что произошло. Мы никогда ничего не пускаем на самотёк, и я не думаю, что Чонгуку есть, что скрывать от меня, так же как и у меня от него нет никаких секретов, но это... Это просто выбивает меня из колеи. - Возможно, ещё рано, - пожал плечами Хосок и подошёл ближе, стискивая плечо поникшего друга в жесте поддержки. - Серьёзно, вы не так давно вместе, хотя нам всем порой кажется, что так было с самого начала. Просто для Чонгука это может быть чем-то действительно важным, и тебе стоит просто подождать. Ты ведь доверяешь ему, а он доверяет тебе. Ситуация рано или поздно разрешится, так что не стоит надумывать лишнего. По крайней мере, я уверен, никакой красной комнаты или лаборатории для производства кокаина у него там точно нет, как нет и шкафа, набитого странными костюмами из латекса и плетьми. Хохотнув над гримасой, появившейся на лице старшего после его слов, Хоуп подмигнул ему и вернулся в гостиную, чтобы утихомирить разыгравшихся Чимина и Тэхёна. Юнги же подцепил пальцами чипсину из тарелки и сжал, ломая на несколько частей и задумчиво смотря, как они падают обратно в тарелку. Облизнув с пальцев сырную посыпку, парень уткнулся лбом в столешницу. «Не думать о комнате, не думать о том, что Чонгук что-то скрывает», - как мантра в голове. Вот только можно подумать, это так просто.

***

Чонгук шумно вздыхает, зажимается и отводит взгляд. Растрёпанные волосы, блестящие лёгким возбуждением глаза, украшенные румянцем щёки и припухшие от поцелуев губы. Юнги мягко улыбается, рассматривая его, такого красивого и открытого, бережно оглаживает лицо, приподнимает за подбородок и вновь целует. Чонгук смущается, всё ещё смущается, и робко обнимает за шею, зарывается пальцами в волосы и жмётся теснее, будто пытаясь укрыться от своего стыда в чужих объятиях. Юнги его прекрасно понимает, эта близость для них пусть не первая, но и не двадцатая. Даже не десятая и не восьмая, если честно. Чонгук в этом плане слишком стеснительный и зажатый. Юнги не хочет его заставлять, принуждать, давить, да и ему обычно достаточно простых объятий и сладких поцелуев, которые Чонгук любит, пожалуй, больше, чем сам Мин. - Не волнуйся ты так, - просит старший и накрывает охнувшего парня всем телом, просовывает одну ладонь под чужую спину и прижимает ближе к себе, второй оглаживая грудную клетку, живот и бедро. - Я не сделаю тебе больно, и мы не зайдём дальше, чем ты позволишь. Эй, посмотри на меня, - пальцы вновь цепляют за подбородок и разворачивают лицом к себе. - Если ты так боишься, я могу остановиться прямо сейчас. - Нет, - отзывается Чонгук и качает головой, льнёт ближе, мягко целует в уголок губ и тычется носом в щёку. - Я не боюсь, просто нервничаю и стесняюсь немного. Мы уже давно вместе, но мне всё ещё непривычно касаться тебя и знать, что ты тоже можешь коснуться меня. Не хочу быть неловким в твоих глазах, и чтобы ты смеялся надо мной. - Я никогда не буду смеяться над тобой, Куки, - лёгкий поцелуй в лоб, в переносицу, в кончик носа. - Я просто хочу немного тебя приласкать. В конце концов, это ты крутился и ёрзал на мне, пока я тебя не угомонил. Сам всё это начал, сам последствия и расхлёбывай. Чонгук бормочет что-то о том, что он не специально, и задерживает дыхание, чувствуя лёгкий укус на подбородке и мягкие губы, скользнувшие по шее. Юнги его ещё толком и не трогал совсем, а парень уже готов растечься по дивану бесформенной лужей. В животе припекает, и солнечном сплетении неприятно тянет, из-за чего немного подташнивает. Чонгук знает, это всё от нервозности, ему действительно всё ещё неловко в подобных ситуациях, но обычно Юнги заставлял его забыть обо всём, потерять голову, и этот раз вряд ли станет исключением. - Хён... Полустон на высокой ноте, когда ладонь касается паха сквозь ткань домашних штанов, надавливая на наливающийся кровью член, и бегущая по телу неконтролируемая дрожь удовольствия. Юнги не напирает и не шепчет пошлых словечек, не лапает и не усмехается довольно, получив желаемое. Он касается мягко, заботливо, не перестаёт покрывать шею и оголённое съехавшей футболкой плечо поцелуями, тычется носом в щёку и мягко улыбается, когда слышит тихие постанывания. Чонгук даже не замечает, как на нём задирают футболку, лишь вздрагивает, чувствуя губы на солнечном сплетении, а после срывается на громкий стон и прогибается в пояснице, чувствуя пробравшиеся под резинку нижнего белья тёплые пальцы. - Приятно? - спрашивает Юнги, прикусывая хрящик уха, и Чонгук судорожно обнимает его, притягивая к себе и пытаясь поймать губы во влажном поцелуе. Ему не просто приятно, ему чертовски хорошо, особенно когда Юнги сжимает пальцы крепче и двигает ладонью всё быстрее и быстрее. Внизу живота будто лава разливается, ягодицы поджимаются, а бёдра сами подаются вверх, навстречу желанным касаниям. Собственные руки начинают жить отдельной жизнью, оглаживают спину нависшего сверху Юнги, скользят ниже, пробираясь под футболку, оглаживая горячую кожу поясницы, а после Чонгук дрожащими пальцами цепляет собачку молнии и расстёгивает ширинку джинс выдохнувшего старшего, переставшего наконец-то чувствовать неприятное давление на эрекцию. - Если ты не хочешь, то не нужно заставлять себя, - говорит Юнги, прикусывая и оттягивая нижнюю губу постанывающего в его руках младшего, и шипит, прогибаясь в пояснице, когда Чонгук проезжается по его члену кольцом из пальцев, грубовато оттягивая крайнюю плоть и задевая запястьем ноющую набухшую головку. - Я не заставляю себя, - прошептал Чонгук в чужие губы и тут же поймал их в короткий поцелуй. - Я хочу. От хриплого голоса по спине побежали мурашки, а едва заметная улыбка, скользнувшая по губам младшего, заставила несдержанно простонать. Этот мальчишка его в гроб вгонит, если продолжит быть таким невероятным, и Юнги тут же набросился на младшего с развязными влажными поцелуями, забивая на нежность и осторожность, принимаясь дрочить грубо, резко, быстро, из-за чего Чонгук начал извиваться под ним, скулить и постоянно двигать бёдрами в попытке получить ещё больше. Хватка его пальцев на собственном члене ослабла, мальчишка просто потерялся в собственном удовольствии, и Юнги решил зайти чуть дальше, чем обычно, отстраняясь и стаскивая с себя джинсы с бельём до колен. - Чонгук, приподнимись. Не совсем осознавая себя в пространстве, Чонгук послушно приподнял бёдра, с которых тут же съехала ткань домашних штанов и белья, а после громко простонал на высоких нотах, срываясь на хныканье, когда Юнги навалился на него сверху, вжимаясь в его бёдрами своими, отчего не скрытые больше мешающей тканью члены начали тереться друг о друга. Ещё лучше стало, когда Юнги обхватил оба члена ладонью, принимаясь размашисто надрачивать, отчего у Чонгука пальцы на ногах поджались от прошившего тело удовольствия и фейерверки начали взрываться перед глазами. Чувствуя, что находится на грани, Чон лишь успел поймать чужие губы в поцелуе и прижаться всем телом, а после по телу побежала неконтролируемая дрожь, и из груди вырвался тихий вскрик. - Мой малыш, - прошептал Юнги, покрывая лицо младшего смазанными поцелуями, - мой самый лучший и самый любимый малыш. Из-за нежного обращения младший захныкал, чувствуя, как запоздало наваливается стыдливость, но почти сразу же затих, стоило только Юнги перестать урчать ему на ухо и вновь жарко поцеловать. Последняя пара движений, и Мин тоже кончает, заливая чужой живот потёками спермы. Чонгук, разморенный лаской, на это уже не реагирует, лишь обнимает крепко, когда Юнги наваливается на него всем телом, игнорируя сперму, размазывающуюся теперь и по его животу. - Всё хорошо? Старший спрашивает чисто для галочки, Чонгук знает это, но всё равно не может сдержать негромкого смеха. - Конечно, хён, разве может быть иначе? - В первый раз из-за избытка ощущений ты отключился. - Хён! Почувствовав тычок в бок, Юнги приподнимается и одаривает младшего широкой улыбкой. - Да, я твой хён, засранец, так что прекрати щипаться. Чонгук что-то недовольно бубнит, а после мстительно цепляет подол неснятой футболки Юнги и проводит тканью по своему липкому животу, стирая сперму. Мин на это лишь закатывает глаза и снимает футболку целиком, вытирая заодно и свой живот. Чонгук всё равно потом постирает и вернёт, а Юнги может домой пойти и в чужой футболке. Натянув на зад трусы и джинсы, вжикнув молнией ширинки, Мин свалился рядом с Чонгуком, успевшим тоже вернуть одежду на место, и крепко его обнял, зарываясь лицом в чуть влажные после произошедшего волосы. - Давай немного так полежим, ладно? Потом проводишь меня. - Хорошо, - согласился Чонгук и прижался теснее, обнимая за пояс и прикрывая глаза. Юнги, почувствовав, что задрёмывает, даёт себе слово, что лишь немного поваляется, а после отправится домой, ведь дождаться транспорт после полуночи то ещё дело. Вот только когда Мин открывает глаза после своего «полчасика, и домой» и смотрит на часы, те показывают начало третьего ночи. Чонгук всё так же спит под боком, а с незакрытого балкона задувает холодный сквозняк, неприятно проходясь по голой спине. Стараясь не потревожить младшего, Юнги поднимается с дивана и первым делом накрывает его пледом, а после направляется на кухню, чтобы попить воды и на обратном пути закрыть балкон. Расправившись с намеченными целями, Юнги только собрался улечься обратно к Чонгуку, ведь смысла уходить уже не было, как услышал негромкое подвывания из студии. От этого звука по спине побежали мурашки, и Мин замер, смотря на дверь, а после переводя взгляд на Чонгука. «Он ведь спит, верно? Он не узнает», - решает для себя Юнги и подходит к дивану. Ключ от двери Чонгук всегда носит в кармане штанов, и Юнги без труда достаёт его, лишь на секунду задерживая дыхание, когда младший заворочался. Сжимая в ладони ключ, парень направился к двери в студию и остановился, прислушиваясь. По ту сторону двери слышался какой-то неясный шум. Казалось, будто шагнёшь за порог и окажешься в ночном лесу, наполненном шелестом крон массивных деревьев. Встряхнув головой, Мин вставил ключ в замочную скважину и только хотел его повернуть, как остановился. Взгляд метнулся на спящего Чонгука, пускающего слюни на небольшую диванную подушку, и вдруг проснулась совесть. Чонгук ему доверяет, Чонгук пустил его к себе домой, Чонгук позволил ему остаться, хотя наверняка знал, они оба вырубятся и проснутся только утром. А что делает Юнги? Пользуется добротой младшего, его привязанностью и любовью, чтобы утолить своё идиотское любопытство. Как это вообще выглядит со стороны? «Как, как...», - раздался в голове голос совести, почему-то приобрётшей интонации Намджуна. - «Это выглядит так, будто ты специально припёрся к нему и отдрочил, чтобы усыпить бдительность, а после воспользовался его отключкой и сунул нос туда, куда не надо. Это выглядит так, будто ты срать хотел на его доверие, и похуй тебе на его мнение и желания». Но ведь это не так, и Юнги это знает. Он любит Чонгука, Чонгук ему очень дорог. Да, эта чёртова тайна в последнее время медленно, но верно рушит их отношения, но разве в этом есть вина Чонгука? Он ясно дал понять, что это запретная тема, но Юнги всё равно постоянно лез к нему со своим нытьём и «ну расскажи, что там у тебя, ну пожалуйста, ну Чонгук». Младшего это чертовски раздражало, а ещё, и это Юнги заметил лишь в последнее время, начинало пугать. Мин понятия не имел, что такого страшного скрывает Чонгук, и чертовски хотел это выяснить, но таким ли способом? «Я об этом ещё пожалею», - говорит сам себе Юнги и возвращается к дивану. Слегка отпихнув младшего к спинке, Мин юркнул к нему под плед и тут же притянул к себе на грудь, обнимая и утыкаясь лицом в растрёпанную макушку. Внутренний голос похлопал в ладоши и заявил, что Юнги молодец. Мин мысленно показал ему средний палец и приказал заткнуться.

***

Юнги по-разному представлял себе утро в квартире Чонгука. Он бы хотел проснуться от поцелуя или разбудить таким способом Чонгука. Можно было бы дождаться, пока младший уйдёт в душ, а после присоединиться к нему, заставляя краснеть и смущаться. Ещё можно было проснуться раньше Чонгука и приготовить завтрак, чтобы хоть так отблагодарить младшего за то, что разрешил остаться на ночь. А можно было накрыть его своим телом и нежить в своей ласке до тех пор, пока возбуждённый мальчишка не вынырнет из царства Морфея, чтобы одарить взглядом сонных глаз, наполненных дымкой возбуждения. Множество вариантов, каждый из которых был по-своему сладок, но чего Юнги уж точно не хотел увидеть по пробуждении, так это живое привидение. Чонгук выглядел ужасно. Он явно только что вернулся из ванной, потому что от него едва уловимо пахло зубной пастой и пеной для умывания, а ещё влажная чёлка прилипла ко лбу. Вот только парень явно не рвался желать Юнги доброго утра и воровать с его губ поцелуи. Бледный, круги под глазами, трясущиеся пальцы и загнанный взгляд. Мин разом проснулся, сонная нега слетела в мгновение ока, и парень тут же сел прямо, бегло осматриваясь и вновь упираясь взглядом в Чонгука. - Эй, ты чего? Что-то случилось? - Ты видел... Юнги не сразу понимает, о чём речь, а после в памяти всплыли события этой ночи. Ключ-то он стянул, а вернуть забыл. Идиот. Встряхнув головой, Юнги откинул в сторону плед и спустил ноги на пол, нервно ероша волосы и переводя серьёзный взгляд на трясущегося Чонгука. - Нет, не видел. Хотел, но не стал. - Почему? Это ведь было твоей навязчивой идеей последние два месяца. Кажется, Чонгук попытался язвить, да вот только у него не вышло, голос под конец сорвался. Нахмурившись, Юнги поднялся со своего места и натянул приготовленную для него футболку, висящую на спинке дивана. Поддёрнув джинсы, парень перевёл взгляд на Чонгука, а после вздохнул и подошёл к нему, крепко обнимая. - Разумеется, ты мне не поверишь, - начал Юнги, не почувствовав никакого сопротивления. - Я действительно хотел увидеть твою студию, узнать, что ты скрываешь, и совершенно случайно мне представился шанс это сделать. Да, я стянул у тебя ключ и хотел зайти туда, но передумал. Отстранившись, Юнги обхватил лицо младшего ладонями и заглянул в огромные испуганные глаза. - Поверь, я очень этого хотел, но... Я не хочу, чтобы ты думал, будто я воспользовался тобой, воспользовался тем, что ты позволил мне остаться. Да, меня бесит вся эта таинственность и недосказанность, и мне сложно не зацикливаться на этом, но я решил... Я рассказал Хосоку о том, что меня тревожит, и он сказал, что может ещё просто слишком рано для того, чтобы ты открылся мне. Вставляя ключ в замочную скважину, я вдруг подумал о том, что если зайду в твою студию, то момент полного доверия между нами никогда не наступит, и я просто испорчу всё, что между нами. Поэтому я не стал заходить, вернулся к тебе и лёг спать, позабыв про этот чёртов ключ. Чонгук не сразу, но перестаёт напоминать статую. Неуверенно младший обнимает в ответ, и Юнги успевает лишь подхватить его, чтобы Чонгук не грохнулся на пол. Мальчишка так сильно перенервничал, что его не держали ноги, и Мин лишь мысленно похвалил себя за то, что не предал чужое доверие и не сунул свой нос не в своё дело. Усадив Чонгука на диван и оставив на его губах лёгкий поцелуй, Юнги первым делом открыл балкон, впуская в гостиную свежий воздух, а после отправился умываться. К тому времени, как он вышел из ванной, Чонгук уже больше был похож на себя, а не на жалкое привидение с трясущимися пальцами, и доставал из микроволновки горячие бутерброды. При виде старшего Чон неуверенно улыбнулся, и это уже было больше похоже на идеальное утро. Подойдя к Чонгуку вплотную, Юнги подсадил его на стол, встал между раздвинутых ног и крепко обнял парня, оставляя на его губах смазанный поцелуй. - Я, правда, не заходил туда. И не зайду, пока ты сам меня не пригласишь. Чонгук подался вперёд, обнимая в ответ, и уткнулся лицом старшему в шею, выдыхая тихое «спасибо».

***

- Мне кажется или вы с Чонгуком поссорились? - спрашивает Хосок, откусывая от своего куска пиццы, и Юнги передёргивает плечами. - Нет, мы не поссорились. По крайней мере, я уж точно ни с кем не ссорился. Хосок окинул парня задумчивым взглядом и посмотрел на сидящего на полу Чонгука, увлечённого игрой. Рядом с младшим привычно вились шумные Чимин и Тэхён, их коробка с пиццей давно опустела, а соревнование за первое место в гонках набирало обороты. И вроде бы ничего такого, если бы не взгляды, которые Чонгук бросал на Юнги. Так смотрят смертельно больные люди, вроде бы смирившиеся с неизбежным концом, а вроде всё ещё чувствующие изредка зарождающуюся надежду на лучший конец. Именно так смотрел на Юнги Чонгук, когда думал, что никто не видит, и Хосок не понимал, в чём дело. - Уверен? Между вами ничего такого в последнее время не происходило? - спросил старшего Хо, пихая того локтём, и Мин неопределённо хмыкнул, растирая ноющую шею. - Я... Я остался у Чонгука на ночь и забрал у него ключ от студии. Внутрь я не вошёл, передумал в последний момент, но про ключ забыл, и Чонгук... Боже, видел бы ты его. Он выглядел так, будто умрёт у меня на глазах, если я скажу, что был внутри. Разумеется, я рассказал ему правду, честно признался, что хотел войти, но не вошёл, и он вроде как успокоился, но... Блять, мне тупо стыдно перед ним, окей? Я почти воспользовался его доверием, чуть не разрушил наши отношения своим доёбом до этой темы. После той ночи я решил, что мне не стоит больше так часто приходить к нему. - Что? Почему? Хосок вскинул брови и посмотрел недоумённо, явно ожидая внятного объяснения, но Юнги лишь отвёл взгляд, а после и вовсе поднялся с дивана, чтобы уйти на кухню «воды попить». Объяснять другу Мин ничего не собирался, да и не был уверен, что сможет. Всё чертовски сложно, и унять собственное любопытство не так-то просто, особенно, когда любопытство это начало сменяться нервозностью. Юнги в какой-то момент понял, что начал опасаться того, что скрывается за дверью. Все эти скрипы, шорохи, вой, поскрёбывания, иногда даже звуки, похожие на карканье. На всё это можно было не обращать внимания днём с льнущим Чонгуком под боком, но после той ночи Чон будто бы стал доверять ему больше и уже открытым текстом предлагал остаться на ночь. А ночью было стрёмно, чертовски стрёмно, и Юнги порой даже уснуть не мог, пиля пристальным взглядом чёртову дверь, будто та являлась вратами в ящик Пандоры. - Хён, останешься на ночь? Распалённый поцелуями и ненавязчивыми поглаживаниями Чонгук явно хотел продлить минуты удовольствия рядом с любимым человеком, но Юнги посмотрел на часы, показывающие начало одиннадцатого, и покачал головой, стараясь не обращать внимание на чужое недоумение. - Нет, Чонгукки, не сегодня. «Не сегодня» было раз пять или шесть, а после Чонгук перестал предлагать, молчаливо провожая до двери и натянуто улыбаясь. Юнги понимал, что вновь всё портит, но ничего не мог с собой поделать. В таком режиме прошло уже две недели, и в какой-то момент Юнги понял, что они и дома у Чонгука редко остаются наедине, потому что Мин предпочитал зависать в квартире Хосока или Сокджина, где неизменно собиралась вся компания, и тащил за собой Чонгука. Разумеется, Чонгук был рад общаться с друзьями и раз за разом надирать зад Чимину в гонках под восторженные вопли Тэхёна, но Юнги видел, младший расстроен тем, что они отдалились друг от друга. Их отношения будто сделали несколько шагов назад, вернулись в то время, когда они вот так же проводили время среди друзей вроде бы вместе, а вроде бы нет. - Хён? Юнги отводит взгляд от столешницы, на которую пялится уже минут десять, и переводит его на мнущегося на пороге Чонгука. Робкого, тихого, выглядящего так, будто он боится, что его прогонят. Юнги понимает, в этом виноват только он и никто больше, из-за чего едва сдерживает порыв врезать самому себе. - Иди ко мне? Чонгук будто только этого и ждал, разом оказался рядом, плюхнулся на колени и крепко обнял, утыкаясь лицом в шею. Обнимая его в ответ, покрывая поцелуями его макушку, Юнги вдруг осознал, как сильно соскучился по своему младшему. По такому тёплому, податливому, льнущему к нему в попытке получить ласку крольчонку, самому любимому и дорогому на свете. - Прости, что отталкивал тебя всё это время, - негромкий шёпот на ухо и крепче стиснувшие руки. - Мне нужно было поговорить с тобой обо всём, что происходит, нормально объясниться, а я вместо этого раз за разом сбегал. - Я боялся, что ты хочешь расстаться, но не знаешь, как сказать мне об этом, - негромко сказал Чонгук, и Юнги тут же резко отстранил его за плечи, серьёзно заглядывая в наполненные тоской и тревогой глаза. - Никогда, слышишь? Никогда даже не думай об этом. Я люблю тебя, Чонгук, и не отвернусь, что бы ни произошло. Я хочу быть рядом с тобой, и я буду, запомни это навсегда. - Хён... Звук, подозрительно похожий на всхлип, рвётся из чужой груди, и это уже слишком для Юнги, который и без того чувствовал себя последним ублюдком. Обхватив лицо младшего ладонями, Мин притянул Чонгука ближе к себе и поцеловал, стараясь передать через мягкое касание губ все чувства, которые не мог выразить словами. И Чонгук ответил, крепко обнимая его за шею, прижимаясь теснее, отвечая на поцелуй с таким желанием и в то же время отчаянием, что у Юнги сердце защемило. - Если хочешь, я останусь у тебя сегодня на ночь, - прошептал Юнги, покрывая залившееся румянцем лицо младшего бабочками-поцелуями. - На эту ночь, на следующую ночь, на любую ночь. Я могу вообще к тебе переехать, если хочешь, лишь бы ты не думал, что я отдаляюсь, лишь бы не придумывал себе все эти глупости. Я очень люблю тебя, Чонгукки, верь мне, ладно? - Хочу, чтобы ты остался сегодня, - попросил Чонгук, утыкаясь лицом старшему в шею, и Юнги кивнул, прижимаясь губами к его виску. - Значит, останусь.

***

В гостиной непривычно тихо, и лишь шум недавно начавшегося дождя рушит витающее в воздухе напряжение. С балкона тянет сквозняком, приносящим запах озона, и Чонгук глубоко вдыхает сырой воздух, наполняя лёгкие под завязку, чтобы после шумно выдохнуть и протянуть ладонь с покоящимся на ней уже знакомым Юнги ключом. Юнги переводит взгляд с ключа на лицо младшего и неуверенно забирает его, сжимая в кулаке. - Ты уверен? - спрашивает негромко, неверяще, нервозно, и Чонгук лишь пожимает плечами, обхватывая себя руками и нервно переступая с ноги на ногу. - Ты сказал, что любишь меня, - едва слышно отозвался младший. - Сказал, что хочешь быть со мной всегда. Вот и проверим, чего стоят твои слова. - Звучит так, будто хочешь от меня отделаться, - пытается пошутить Юнги и прикусывает себе язык сразу же, как только Чонгук смотрит на него своим жутким загнанным взглядом. Вообще-то заходить в студию Чонгука Юнги не так уж и хочется в последнее время, неизвестность стала больше пугать, чем интриговать, но он видит, Чонгуку это необходимо, жизненно необходимо. Младший выглядит разбитым, выглядит так, будто потерял всякую веру в лучший конец, и Юнги подходит к студии, спешно отпирает её, не позволяя себе медлить, и распахивает дверь, стараясь игнорировать зародившийся внутри страх и не обращать внимания на гулко бьющееся где-то в горле сердце. Взгляд несколько нервно скользит по пространству перед собой, и Юнги выдыхает, заходя в комнату и осматриваясь. Чонгук ему соврал, не было вокруг хаоса и грязи. Небольшая спальня хорошо прибрана, если не считать валяющихся то тут, то там кисточек и карандашей. Стены покрашены светлой краской, а та, что со стороны кровати, разрисована. Небольшой шкаф, письменный стол со стоящей на нём включенной лампой, мягкий ковёр на полу, небольшое окно с подоконником, на котором стоят башенками баночки с краской, и мольберт с чистым холстом. Юнги на всякий случай открывает шкаф, откуда на него тут же вываливает ком чистой, но смешанной в единую кучу одежды, и заглядывает в ящики стола, в которых лишь конспекты, пособия, блокноты, ручки и прочие вещи, необходимые любому студенту. Не найдя ничего противозаконного или имеющего капюшон с ушками, Мин встаёт на колени и заглядывает под кровать, в итоге ничего там не находя, кроме удивительной чистоты и погрызенного жёлтого карандаша, явно пострадавшего от зубов белки соседской девчонки. Чонгук появляется на пороге бесшумно, смотрит испуганно, заламывает пальцы рук и вжимается спиной в дверной косяк. Юнги ещё раз окидывает комнатушку взглядом и подходит к младшему, недовольно хмурясь. - Ну и? Что такого страшного ты здесь прячешь, что едва в обморок не грохнулся, решив, что я был в этой комнате? Стерильную чистоту? Десяток одинаковых белых футболок? Идеально заправленную кровать, под которой не завалялось ни единого грязного носка или хотя бы диска с порнушкой? Юнги специально кривит лицо, размахивает руками, искажает голос до писка, говоря о порно, и Чонгук не выдерживает, срывается на негромкий смех. Его немного отпускает, Мин это видит и подходит ближе, обнимая младшего за пояс и заглядывая в кажущиеся чёрными глаза. Чонгук обнимает в ответ и делает пару шагов вперёд, заставляя Юнги отступить назад, ближе к кровати. Подумать о чём-нибудь пошлом Юнги не успел, Чонгук опустил ему ладонь на глаза, заставляя закрыть их, и прошептал в самые губы негромкое «слушай». Юнги не сразу понял, что именно ему нужно услышать кроме стука дождя по стеклу и дыхания младшего, а после по спине побежали мурашки и руки, обнимающие Чонгука, сжались сильнее. Шелест. Шелест крон деревьев и зарослей травы, негромкое поскрипывание стволов вековых деревьев, стрекотание и тот самый негромкий, приглушённый вой. Резко отстранившись от Чонгука, Юнги огромными глазами посмотрел на младшего, а после развернулся. Младший как знал, что отпускать его не стоит, и лишь благодаря крепким объятиям Юнги не рухнул на пол. Стена, разрисованная под лес, была... Живой? В неярком свете лампы было довольно плохо видно то, что было изображено на ней, но лес, переходящий в поле, было сложно не узнать. И всё это двигалось. Присмотревшись, Юнги заметил, как покачиваются деревья и приминается трава под невидимым ветром, увидел, как двигаются ветви и как трепещут маленькие тёмно-зелёные листья, создавая тот самый жутковато-манящий шелест, который Юнги слышал в ту ночь, когда так и не решился открыть запертую дверь. Картина, изображённая на стене, была живой, наполненной звуками, и у Юнги в голове не укладывалось, как это возможно, как может нарисованная картина ожить, как он может слышать звуки, когда это всего лишь краска поверх бетонной стены? - О... Он снова появился... Шёпот Чонгука едва слышен, будто парень вообще боится говорить что-либо, но родной любимый голос помогает Юнги собраться, сосредоточиться, что, впрочем, не останавливает его от потока грязной ругани, когда взгляд цепляет выходящего из леса оленя. Нарисованного оленя, выходящего из нарисованного леса на грёбаной стене в съёмной квартире Чонгука. Живого, мать его, оленя, который склонил ветвистую голову, что-то ища в траве, а после так же неторопливо скрылся в зарослях кустарника. Юнги почувствовал, что это слишком для него, Юнги выбрался из рук Чонгука и спешно покинул комнату, чтобы выбежать на балкон и подставить лицо дождю, надеясь, что это его немного отрезвит и поможет мыслям в голове прийти хоть в какой-нибудь порядок. Юнги понятия не имел, сколько так простоял, но когда очнулся, то понял, что полностью вымок. Вернувшись в комнату, Мин увидел приготовленную для него сухую одежду и забившегося в угол дивана Чонгука с опухшими красными глазами. От вида младшего в который раз внутренности скрутило узлом, и Юнги тут же оказался рядом, обнимая его и игнорируя капающую с одежды на ковёр и диван воду. - Я так понимаю, поверить в то, что я просто надышался краской и увидел галлюцинацию, у меня не получится? - спросил Юнги, задевая губами шею младшего, в которую уткнулся влажным замёрзшим лицом, и Чонгук в его руках немного расслабился. - Нет, не получится... - Ясно... Юнги понятия не имел, что со всем этим делать, поэтому решил делать то, что делал обычно, оставаясь у Чонгука на ночь. Снял с себя мокрую одежду и отнёс её в ванную, сгрузив на сушилку, переоделся в чистые сухие вещи Чонгука и завалился к нему на диван, утягивая младшего к себе на грудь и укрывая сверху пледом. - У меня в голове каша, а ещё такое ощущение, что я обкурился травой и очень сильно перебрал, как когда-то было на вечеринке Хосока и Намджуна. Поэтому сейчас мы будем спать, а поговорим обо всём... Утром поговорим, когда проснёшься. Чонгук ничего не ответил, лишь прижался теснее, обнимая за пояс, и затих. Вскоре дыхание младшего выровнялось. Чон уснул быстро и незаметно для себя, слишком вымотался, перенервничал, боясь открыть правду, а вот Юнги уснуть не мог. Поглаживал младшего по спине, слушал дождь за окном и шелест леса, доносящийся из-за распахнутой двери студии, и всё думал о том, что увидел, пытался принять это и понять, да только не выходило. - Теперь понятно, почему ты так боялся кого-то пускать сюда, почему так боялся, что кто-то увидит твою комнату, - прошептал Юнги и мягко поцеловал спящего младшего в макушку. - Прости, Куки, если бы я только знал...

***

Чонгук проснулся, когда часы показывали начало одиннадцатого утра, а свободное место на диване рядом совсем остыло. Приподнявшись на локте, прислушавшись к царящей в квартире тишине, Чонгук опустился обратно на подушку и со всей силы закусил щёку изнутри, стараясь не дать воли слезам, но не получилось. Прозрачные солёные капли начали собираться на ресницах, и парень уткнулся лицом в подушку, рвано выдыхая. Он был готов к этому, был готов к тому, что Юнги, узнав правду, уйдёт. Конечно, он ушёл, кто бы остался с таким чудиком, как Чонгук? Чон был готов к этому с самого начала, был готов ещё тогда, когда они с Юнги только начали встречаться, ведь вечно хранить свою тайну парень не смог бы. Но как бы Чонгук ни готовился к этому дню, боль всё равно была нестерпимой, она разрывала изнутри и мешала дышать. Из груди вырвался жалобный жалкий скулёж, и слёзы хлынули по щекам водопадом. «Не надо было показывать ему, не надо было раскрывать правду», - укорял себя Чонгук, сжимая край подушки до боли в побелевших костяшках. Но какой был смысл продолжать молчать? Эта тайна разрушала то малое, что между ними было, и Чонгук решил после жарких признаний Юнги и его извинений, что стоит рискнуть, стоит довериться, открыть правду хоть кому-то, ведь никто не знал, даже родители, и нести этот крест в одиночку было чертовски тяжело. Но лучше бы так, лучше бы продолжать мучиться и бояться, что кто-то узнает, чем потерять любимого человека из-за какого-то проклятого дара, непонятно откуда взявшегося. - Охуеть! Негромкий вскрик, переполненный нервозностью, смешанной с восторгом, раздался со стороны студии, и Чонгук резко сел на диване, растирая влажные от слёз щёки. Спрыгнув с дивана и едва не навернувшись из-за запутавшихся в пледе ног, парень добежал до дверного проёма и застыл на месте, огромными глазами смотря на стоящего на его постели Юнги. Мин был занят тем, что тыкал пальцем в сидящую на ветке белку, держащую в лапах шишку. Белка на тыканье не реагировала, продолжая выбивать из шишки не то семечки, не то орешки, а Юнги смотрел на неё прищуренными глазами и бормотал что-то вроде «как же эта хрень работает?». - Х-хён? Дёрнувшись и обернувшись на дрожащий голос, Мин тут же спрыгнул с постели на пол и вмиг оказался рядом, рассматривая заплаканное лицо младшего. Тяжело вздохнув, парень подался вперёд и мягко поцеловал дрожащие губы, после заглядывая в покрасневшие от слёз глаза и виновато улыбаясь. - Прости, мне стоило... Наверное, мне стоило оставаться рядом с тобой до тех пор, пока ты не проснёшься, но я просто... Мне казалось, что всё произошедшее было просто странным сном, и я как проснулся, сразу пришёл сюда, чтобы проверить, не было ли это просто бредом. Сидел, как идиот, и пялился на эту чёртову стену, пока не появилась эта белка, убеждая себя в том, что шелест мне просто слышится, а деревья качаются, потому что у меня от недосыпа перед глазами плывёт. Чонгук? Эй, Куки, ну чего ты... Чонгук разревелся. Разревелся, как умеют только маленькие дети, падающие на асфальт и раздирающие ладони и колени в кровь. Как умеют дети, которым родители отказались покупать сладкое или игрушку. Как умеют дети, напуганные лаем огромной собаки или сильной грозой за окном. Лицо краснющее, водопад по щекам, завывания и всхлипы. Чонгук выглядел просто ужасно со своим распухшим красным носом, но Юнги всё равно какого-то чёрта почувствовал затапливающую его нежность. Чон Чонгук прочно поселился у него в сердце, и Юнги бы бежать после того, что произошло, и больше никогда с младшим не пересекаться, бояться его и сторониться, но всё, что Мин может сделать, это утащить ревущего парня на диван в гостиную, усадить к себе на колени и крепко обнять. - Ну что ты, Куки? Не плачь, эй, перестань плакать. Я ведь здесь, я никуда не ушёл, ты же видишь. Ну чего ты сырость разводишь? Чонгукки... Тиская младшего, вытирая его мокрое лицо ладонями и осыпая поцелуями раскрасневшиеся щёки, Юнги раз за разом повторял, что никогда не отпустит, что сам не уйдёт, что очень любит, а со всеми странностями они разберутся вместе. Заверил Юнги младшего и в том, что никому ни о чём не расскажет, что секрет этот останется между ними, и от Юнги ни одна живая душа не узнает о том, что младший умеет... Умеет... - Кстати, а как ты вообще это делаешь? - задал чуть позже интересующий его вопрос Юнги, когда Чонгук немного успокоился и свернулся клубком у него под боком, обнимая руками и ногами. - Не знаю, - хрипло отозвался Чонгук и прильнул ближе, чувствуя, как ко лбу прижались тёплые губы. - У меня это в детстве началось, когда я только пошёл в художку. Меня это сильно напугало, и я почти сразу же забросил рисование. После, когда вырос, решил вновь попробовать, и опять картина ожила. Но это только если красками рисовать. Если карандашами и, например, в блокноте или на обычной бумаге, то ничего страшного, но если это краски и холст, то по моему дому начинают носиться звери и летать птицы. - В смысле... Носиться... - заторможено переспросил Юнги, и Чонгук слегка повёл плечами. - Не знаю, как это происходит. Я просто рисую животное, а оно в какой-то момент покидает холст и начинает носиться по комнате. Знаешь, как та белка или мерзкий кот, которого Чимин-хён прозвал посланником Ада... - Я так понимаю, кролик тоже был... Не совсем настоящим? - с трудом подобрав слова, поинтересовался Юнги, и Чонгук кивнул. - Да. Я нарисовал его и не стал закрашивать пятно на лапе, подумал, что если картина не будет закончена, то ничего страшного не произойдёт. Оставил работу, пошёл в душ, а когда вернулся, на моей кровати уже сидел настоящий живой кроль. - Это звучит дико. Если бы я не видел своими глазами, то никогда бы не поверил, - задумчиво протянул Юнги, вспоминая крольчонка и понимая, что тот был пусть и «нарисованным», но самым настоящим живым клубком тёплой мягкой шерсти. - А стена? Что со стеной? - Это тоже был эксперимент, - пояснил Чонгук, кусая щёку изнутри и сверля взглядом дверь, ведущую в студию. - Я думал, что могу так только с животными, но оказалось, что и природа оживает. Конечно, деревья из бумаги расти не начинают, как и из стены, но они движутся и шелестят листвой. Изначально, когда я только нарисовал этот лес, ничего странного не происходило. Это уже намного позже я начал слышать вой волков и видеть белок или сидящих на ветвях птиц, которых не рисовал, будто бы лес отображал реальное положение дел, а ведь в каждом лесу есть птицы и звери. - Но волки, я надеюсь, с твоей картины в комнату не выпрыгнут? - нервно хохотнул Юнги, и Чонгук покачал головой, едва заметно улыбаясь. - Нет, ведь я нарисовал лес, а не их. - И что теперь? Что ты будешь делать со всем этим? У тебя в комнате живой лес со всякой живностью, который так просто не скроешь. Хозяйка, я так понял, понятия не имеет, что у тебя там. - Она не знает, я сам к ней езжу деньги отдавать, мне удобнее и ближе от института. Но она собирается нагрянуть с проверкой, и я лишь надеюсь, что заказанная мной краска для стен нигде не задержится. - Ты закрасишь эту стену? - Другого выхода нет. Только когда я закрашиваю рисунок, он перестаёт жить своей жизнью. - Значит, того кота ты не выкидывал в подъезд, как сказал парням? И кролика ты никому не отдавал? И белка эта... Достаточно просто закрасить рисунок, и животные исчезают? - Да, нужно просто замалевать всё чёрной краской, и готово. - Понятно. Повисла тишина. Чонгук притих, в глубине души ожидая, что Юнги вот-вот поймёт, какой вокруг него творится пиздец, и уйдёт, громко хлопнув дверью. Мин же думал о том, что чем больше он пытается понять, что вообще происходит, тем больше проникает настроением «и не такое бывало». Вообще-то не бывало, но парень списывает это на защитную реакцию организма, потому что за пару часов наблюдения за ожившей картиной уже не думал о том, что всё происходящее - несусветная дикость. Не задумывался Юнги и о том, что именно Чонгук тот человек, под кистью которого нарисованные картины начинают оживать. Мин как-то видел Чонгука, рисующего карандашом в скетчбуке, и смущённый младший после честно показал ему наброски его же, Юнги, портрета. Нарисовано было очень хорошо, сходство было в буквальном смысле налицо, но ничего странного тогда не произошло. Чонгук сказал, что оживают только те картины, что нарисованы красками, и Юнги с поразительной лёгкостью принял это, будто нет в подобных вещах ничего необычного. - Хён, ты ведь... Ты не считаешь меня чокнутым или каким-то фриком, да? Ты ведь не уйдёшь теперь? Приподнявшись на локте, Чонгук первым нарушает заставляющее его нервничать молчание, и Юнги мягко улыбается младшему, а после опрокидывает на диван, нависая сверху. - Ммм, не думаю, ведь мне так повезло, - почти промурчал Юнги, принимаясь покрывать щёки Чонгука поцелуями, отчего парень разом вспыхнул. - Я всё ещё ни черта не понимаю и не уверен, что в ближайшее время происходящее уложится в моей голове, но мне достался самый необычный парень на свете в прямом смысле этого слова. Ты - мой волшебный мальчик, Чонгукки. Прошептав последние слова в губы притихшего Чона, Юнги тут же прижался к ним в поцелуе, мягко проходясь по ним языком и пробираясь между, углубляя поцелуй и касаясь языком языка Чонгука, слегка щекоча самым кончиком, отчего младший вздрогнул и шумно выдохнул. Чон отреагировал сразу же, отвечая на поцелуй и зарываясь пальцами в волосы старшего, прижимаясь ближе, не в силах поверить, что Юнги действительно остался с ним, что он не ушёл, не бросил. Напряжение понемногу начало отпускать обоих, тела расслабились, а поцелуй из необходимо-настойчивого плавно перешёл в нежно-любящий. - Я же говорил тебе уже, помнишь? Я люблю тебя, Куки, и никуда не уйду. - Люблю тебя, Юнги-хён, очень сильно люблю. Улыбнувшись зардевшемуся младшему, Мин сполз ниже и обнял его, пристраивая голову на груди и слушая частое биение сердца родного человека. Перебирая мягкие пряди волос задремавшего вскоре Юнги, Чонгук никак не мог убрать с лица улыбку. С души будто камень свалился. Юнги всё знает теперь. Юнги не ушёл.

***

- Это довольно странное прозвище, - протянул Чимин и стрельнул взглядом в воркующих на диване Юнги и Чонгука. - Уверен, это связано с сексом. - Ты извращенец, Пак Чимин, - хохотнул Тэхён, а после заговорчески подмигнул лучшему другу и продолжил, понизив голос. - Думаешь, Чонгукки так хорошо делает минет, что из-за этого Юнги-хён называет его «своим волшебным мальчиком»? - Фу, Ким Тэхён, зачем такие подробности? - сморщился Чимин и кинул в друга подушкой. - Я имел в виду, что Чонгукки может наряжаться для хёна во всякие костюмчики. Помнишь, Намджун-хён проиграл Джину-хёну желание и нарядился в сейлор-фуку? - Никогда не замечал за Юнги-хёном столь извращённых наклонностей. А, может... Тэхён принялся нашёптывать что-то на ухо постепенно начавшему краснеть Чимину, но на них привычно никто не обращал внимания. Хосок в который раз ссорился со службой доставки, не желающей принимать какой-то там скидочный купон, Намджун с Джином ушли за пивом и газировкой, а Юнги с Чонгуком сидели в углу дивана и привычно нежничали, пока никто не мешает, игнорируя запущенный в dvd фильм. У Чонгука румяные щёки и сверкающие счастьем глаза, у Юнги припухшие от украденных поцелуев губы и красующийся на левом запястье небольшой кролик персикового цвета с пятном в виде сердечка на задней лапе. Кролик нарисован акварелью и залит самым обычным лаком для волос с сильной фиксацией, чтобы краска не расползалась на жаре по тёплой коже. Юнги даже немного жаль, что нарисованные Чонгуком рисунки не оживают, если дело касается кожи. Было бы забавно, если бы кролик прыгал по его руке или вообще по всему телу, подёргивая то носом и ушами, то забавным маленьким хвостом пупочкой. Впрочем, забавно для Юнги, но не забавно для остальных парней. Кто знает, какая у них была бы реакция, если бы на щеке Мина вдруг оказался кролик, который только что был на его щиколотке или на том же запястье. - Мне нравится, - в который раз говорит Юнги, рассматривая рисунок, а после мягко целует младшего в губы и тычется носом ему в щёку. - Когда переедешь ко мне, заставлю тебя нарисовать такого на бумаге. - Хочешь завести домашнего кролика? - удивился Чонгук и тут же отвёл взгляд, смущённо улыбаясь, когда Юнги рассмеялся и заявил, что у него уже есть один. - Хотя нет, ты не кролик, Чонгукки, - прошептал старший на ухо Чону и с довольной усмешкой проследил за разбежавшейся по коже стайкой мурашек. - Ты мой сладкий волшебный мальчик. - Ну хё-о-о-он, - заныл смущённый прозвищем, к которому всё никак не мог привыкнуть, Чонгук и тут же был повален на диван и придавлен навалившимся сверху телом. - Эй, вы двое, ну не здесь же! - завопил Хосок и, проходя мимо, с силой ударил Юнги по заду. - Мои глаза, мои невинные глаза! - заверещал Тэхён, прыгая на ржущего Чимина, и оба парня покатились по полу, начиная привычно пихаться и пинаться. Чонгук бы от души посмеялся и даже заснял их самодурство на телефон, но был слишком занят, отвечая на жаркие поцелуи Юнги. И если ему и было немного стыдно за подобное поведение, то Юнги нет. Он бы вообще прямо сейчас утащил Чонгука домой, чтобы вдоволь насладиться податливым телом и звонкими стонами, но Сокджин их убьёт, если они опять сбегут. Они с Чонгуком и так в последнее время почти постоянно вместе пропадают, чем изрядно доводят любопытных друзей, но Юнги не может иначе. Мин счастлив, что они с Чонгуком разобрались со всеми проблемами и могут вновь беззаботно наслаждаться компанией друг друга. О способностях Чонгука они говорили редко, разве что иногда Юнги задавал какой-то глупый вопрос вроде «а вот если ты байк нарисуешь, он не появится у меня под окном волшебным образом?» или «Чонгукки, а ты не умеешь пиццу рисовать?». Чон пиццу рисовать умел, но лишь улыбался и качал головой, а на вопрос о байке рассмеялся и напомнил, что его способности распространяются только на живых существ. Юнги немного расстроился из-за этого, ведь в глубине души надеялся на положительный ответ, а после повалил Чонгука на диван, пробираясь ладонями под его футболку и сцеловывая улыбку с губ. Жаль, конечно, что детская «мечта на колёсах» так навсегда мечтой и останется, но Юнги намного важнее был Чонгук, и дело не в его необычных способностях. Дело в улыбках и поцелуях, в объятиях и поддержке, в умении младшего находить нужные слова и молчать тогда, когда это необходимо. Чонгук был всем для Юнги, стал этим всем за короткое время, и Мин не собирался его отпускать, никогда не собирался. - Эй, волшебный мальчик, я люблю тебя, - прошептал Юнги, отрываясь от припухших губ младшего и подмигивая ему. - Я тоже люблю тебя, Юнги-хён, - отозвался Чонгук и улыбнулся так тепло и открыто, что у Юнги в груди будто маленькое солнце взорвалось. Накрыв младшего своим телом и крепко его обняв, Мин пристроил голову на крепком плече и прикрыл глаза, не в силах подавить расползающуюся на лице улыбку. Он чертовски счастлив, Чонгук счастлив тоже, и это, на самом деле, единственное, что имеет значение.

|End|