Ты чувствуешь

      Холодный октябрьский ветер пытался растрепать аккуратно уложенные короткие светлые волосы. Дождь, капающий всю ночь, к утру закончился, оставив после себя неглубокие лужи на ровном асфальте. Наступавшие в них разномастные каблуки сотни прохожих вызывали всплески, отчего на штанах, юбках и колготках появлялись грязные следы. Это мало кто замечал — все люди как обычно спешили по своим делам, стараясь игнорировать неудобные им мелочи, пока те не бросались в глаза.       Элегантная пара бежевых осенних сапожек робко остановилась перед широкой лестницей, ведущей в мрачное четырёхэтажное здание с массивными решётками на тёмных редких окнах. Их обладательница вынула из кармана длинного бежевого плаща с сиреневым узором на воротнике сложенную вдвое бумажку с выписанным адресом и, как могла, расправила её левой рукой.       Сопровождающий её полицейский нарочито громко покашлял, как бы поторапливая девушку. Эта поездка вызывала у него недовольство, поскольку не была необходимой, но его подопечная считала иначе. Впрочем, это скорее последнее его сопровождение данной персоны. Совсем скоро её семья должна была переехать в другой город под полную защиту ФБР. Другими людьми… С другой фамилией… С другой жизнью… Неудивительно, что девушка хотела до отъезда разобраться со всем, что её тревожило. Пока ещё она была собой… Пока ещё её звали Лора Строрич.       Лора, плотнее кутаясь в плащ, поправила воротник здоровой рукой. Правую, закованную в гипс, она старалась держать в покое, поскольку из-за сложного перелома любое движение по-прежнему могло отдаваться болью. У девушки до сих пор не укладывалось в голове, что прошло уже три недели. Три недели с самого страшного дня в её жизни. И как она не погибла, когда Грам вытолкнул её с крыши?! Её спасло настоящее чудо, не иначе. Из всех возможных вариантов она упала прямо на щит настила строительного леса, того самого, который отклонился от здания во время урагана. Под её весом от силы удара и без того погнутая стойка начала медленно заваливаться вниз, пока не приземлилась на верхушку молодого дерева, где и застряла. Как Лору оттуда снимали, девушка не помнила. Дальше её воспоминания шли из больницы, где она очнулась на следующие сутки после операции. Отделаться закрытым переломом лучевой кости, разрывом связок на запястье, слабым сотрясением мозга и множеством ушибов… Похоже, сама судьба ей компенсировала предыдущие адские мучения невероятным везеньем.       Или же это Грам так точно рассчитал свой бросок? Такая мысль не покидала девушку, хоть она старательно её отталкивала. Каким бы профессиональным убийцей мужчина ни был, он всего лишь человек… Безумный человек… Скорее всего, он просто последовал за своей навязчивой идеей: «Ангел» не может разбиться. Такое объяснение было самым логичным и здравомыслящим, но… Оно причиняло боль.       Его постоянно оспаривал другой голос, звучавший в голове Лоры. Он не хотел в это верить. Душа не хотела в это верить. Она по-прежнему тянулась к Граму.       Прошедшие три недели оказались для Лоры в плане эмоциональных переживаний едва ли легче самого похищения. Прийти в себя в незнакомом месте среди чужих людей было тяжело, хотя, если бы не успокоительное, которым врачи щедро накачали девушку, её переживания, наверное, были бы куда глубже. Почти сутки Лора была отрезанной от внешнего мира. Ей ничего не сообщали, никого из посторонних не пускали, даже полицию. Но скучать ей не пришлось. Изматывающая двухчасовая беседа с психологом вытянула из девушки все силы. А на следующее утро случилось чудо. Без предупреждения, без какого-либо намёка… К Лоре привезли родителей. Живых и здоровых, только очень взволнованных и заметно поседевших. Шок от их появления немного приглушило действие лекарств, но даже они не помогли Лоре сдержать истерических рыданий. До того, как они смогли разговаривать, матери и дочери понадобилось много времени для выпуска эмоций. Элмер вёл себя сдержаннее, по своему обыкновению, но о его переживаниях за последние полтора месяца красноречиво говорил внешний вид. Мужчина сильно постарел, как будто прибавил лет десять.       Больше не было секретов. Лора наконец-то смогла получить ответы на все свои вопросы. Её отец все эти годы собирал информацию по конгрессмену Дукансу, виновному в его увольнении. И дело там уже было не в доказательстве ложного обвинения. Дуканс оказался замешан не только в коррупции, но ещё и наркоторговле и контрабанде ценностей. Поэтому сбор документов и доказательств занял так много времени — слишком трудно было аккуратно распутывать этот клубок. Но вечно оставаться незамеченным оказалось невозможно: конгрессмен узнал про расследование Элмера. Мужчину и его семью спасло только то, что Дуканс приказал своим людям перед устранением сначала выяснить, что Элмеру удалось расковырять, кто в курсе дела и передавал ли тот кому-нибудь информацию. Собственно убитый неизвестный как раз и обшаривал дом, но вмешательство Грама перебило злоумышленникам все планы. Наверное, от неожиданного появления ещё одного убийцы Джо, так удачно втёршийся в доверие, решил немедленно перейти к запасной стратегии, что подразумевала похищение Лоры и шантаж её родителей.       Увы, но корящий себя за чудовищную ошибку Элмер Клеренс никак не мог понять, каким образом, тщательно проверяя все агентства и их сотрудников, он нанял именно главаря целой организации. Рой Серенс со своими подозрениями и недовольством оказался прав. Детектив, кстати, тоже пришёл проведать девушку. Вот его визит Лора с удовольствием бы отложила на потом. Только вспомнить, как она с ним обошлась… Приняла за предателя и угнала его машину. Пришлось, мучительно краснея, просить прощения за допущенную ошибку. Серенс в ответ на это лишь устало вздохнул. Как оказалось, он возвращался к Бену лишь для того, чтобы передать ему небольшое вознаграждение от родителей девушки за то, что помог им вернуть дочь…       В больнице Лора провела не больше пяти дней. После её выписали, но по назначению врачей девушка должна была через день посещать психолога. Поскольку опасность никуда не делась, ездить на консультации, да и вообще куда-либо выходить ей пришлось в сопровождении людей, выделенных полицией для охраны. Понятное дело, что лишний раз их беспокоить не хотелось, тем более, и необходимые поездки полицейских начали раздражать — слишком они случались часто.       Однако не поехать сегодня Лора просто не могла. И на это были серьёзные причины. После её возвращения во временный дом из больницы у родителей с Лорой произошёл ещё один важный разговор касательно их дальнейшего будущего, и уже к середине беседы с Лорой едва не случился нервный срыв. Это была слишком жестокая информация для девушки, которая столько времени мечтала вернуться в свою жизнь… А, как оказалось, этого уже никогда не случится.       Конгрессмен Дуканс уже несколько лет опутывал себя связями, наращивая мощь в наркобизнесе. Арестовать только его будет мало для того, чтобы семья Лоры смогла жить спокойно. Поэтому, как только девушку вернули родителям, те согласились на федеральную программу защиты свидетелей. Это означало совершенно новую жизнь. Необходимо будет оставить в прошлом всех родных, друзей, воспоминания…       Одно спасало: на подготовку этой программы нужно время. Как минимум убедиться в том, что люди отдают себе отчёт, на что соглашаются. Озвученный примерный срок в один месяц прозвучал как будто приговор, с которым сложно смириться, который трудно понять. Но Лора смогла это сделать. Далеко не сразу, через чередующиеся слёзы и апатичное отстранение от мира… Но всё же смогла. Неизвестно, чья это была заслуга, психолога или родителей, но понемногу девушка начала приходить в себя, а заодно и осознавать, как мало времени у неё осталось и какие важные дела она должна сделать перед тем, как Лора Строрич перестанет существовать. И в первую очередь она захотела попрощаться с очень дорогим человеком, которого больше никогда не увидит.        Много рассказывать было нельзя. Да и мало тоже. Впрочем, Джина была достаточно разумна, чтобы правильно понять невнятное объяснение: «Я скоро перееду… очень далеко… И больше не смогу вернуться».       Прощание с лучшей подругой прошло мучительно тяжело. Но на душе немного полегчало хотя бы от того, что оно было. Ведь всё могло сложиться совершенно иначе. Однако Джина была не единственной, о ком постоянно думала Лора. Грам не шёл у неё из головы ни на минуту. Более того, поначалу девушка места себе не находила, не зная, выжил ли он. Никто из полиции не отвечал. Либо сам не знал, либо сомневался, можно ли рассказывать.       Правду Лоре открыл детектив Серенс. Грама нашли прямо там, на крыше, истёкшего кровью, с множеством пулевых ранений… но живого. Как и Джо. Они полулежали рядом, навалившись на бортик, как будто, растратив все патроны и ножи, понимая всю безысходность ситуации, присели просто побеседовать. Прямо посреди трупов остальных мексиканцев. Оба, ослабевшие от кровопотери, не смогли бы убежать, даже если бы было куда. Их спасли. Обоих.       Как прошло само сражение, девушка так и не поняла. Вряд ли Грам защищался ото всех только своими ножами. Вполне возможно, он как-то сумел завладеть заряженным пистолетом… Но сколько Лора с замиранием сердца ни представляла себе эту сцену, та с каждым разом выглядела всё нелепее и нелепее. Там могло произойти всё что угодно. Как потом она узнала, Серенс открыл ей правду вовсе не по доброте душевной. Полиции были нужны её показания как жертвы. Очередное серьёзное испытание для девушки.       Рассказывать о случившемся с ней было трудно. Повторять по нескольку раз и обсуждать — ещё труднее. Предстать на суде перед другими людьми со своей историей… Абсолютно невозможно. Во-первых, это было стыдно. Безумно стыдно. Выносить всю произошедшую с ней грязь на люди… От чужой жалости станет только хуже. Даже в больнице сочувствие на лицах медсестёр каждый раз заставляло её переживать весь кошмар заново, напоминало, насколько она сама жалкая. Правда, если бы речь шла об одном Джо… Лора нашла бы в себе силы побороть стыд и сделать необходимое. Да, возможно, потом это спровоцировало бы истерику, нервный срыв… Но заставить этого человека ответить за предательство… За доверие и симпатию, которую она к нему испытывала… Ради этого она была готова потерпеть.        Но Грам…       Мысли, что эти показания будут направлены против него, только усугубили стыд, испытываемый девушкой. Потому что это было отличным оправданием, чтобы ничего никому не рассказывать. Несмотря ни на что… Ни на убийство Мэта, ни на полтора месяца ежедневного насилия, ни на попытку убить её саму… Душа Лоры противостояла голосу разума. Она не хотела Граму зла. Она жалела его, искала ему оправдание. И в итоге стоило даже представить себя дающей показания, девушку начинало знобить, мышцы сводило, кружилась голова… Тело подчинялось сильнейшему желанию спрятаться, игнорировать проблему, как будто от этого она исчезнет.       Но в этот раз не пришлось одной справляться с наваждением. Рядом чувствовалась поддержка родных людей. Беседы с психологом, пусть и не сразу, тоже дали результаты. По крайней мере, Лора смогла полностью осознать, насколько ненормальна её привязанность. Это помогло ей решиться пойти против своих чувств, перебороть себя и дать показания. Только в суд она не пошла. На это сил у неё не осталось. А может, это просто душа, не желая видеть судьбу Грама, вытянула из тела всю энергию. Неважно. Совершенно неважно. Главное то, что её выбор не принёс Лоре покоя. Переживаний стало больше. Образ Грама преследовал её днём. Ночью, если удавалось уснуть, он приходил и звал её во сне, отчего девушка сразу просыпалась. Так продолжаться больше не могло…       Лора понимала, что если до отъезда ничего не сделает, то старания начать новую жизнь окажутся бесполезны. Поэтому она сейчас здесь. Стоит перед неприветливого вида зданием, отгороженным от мира высоким забором и маленькой проходной. Обычно сюда редко пускали посетителей, особенно несовершеннолетних, но для неё детектив Серенс сумел выбить исключение.        — Густав… — девушка растерянно посмотрела на записанное на бумаге имя, чтобы назвать его суровому на вид мужчине, проверяющему её документы. — Густав Одинссон…       Кинув подозрительный взгляд, тщательно изучая переданное Лорой разрешение на посещение, мужчина внимательно всмотрелся в её фотографию, записал данные в журнал, позвонил по телефону, передав информацию дальше, просветил Лорину сумочку и только после этого разрешил девушке пройти вперёд, где её должны будут встретить. Лорин сопровождающий остался ждать снаружи.       Девушка, проходя в тёмную, тяжёлую дверь по ту сторону турникета с временным пропуском в руке, нехотя поёжилась. Очень мрачное место. Помещение, в которое она попала, оказалось узким длинным коридором. Серые холодные стены удручали. Окна находились высоко, почти под потолком, и были с двух сторон закрыты решётками. Пол выложен пусть и не новой, но чистой тёмно-зеленой плиткой. Видно, что её недавно мыли. Место навевало тяжёлые мысли, заставляло быстро идти, напряжённо оглядываясь. Сильное эхо от Лориных каблуков вызывало желание наступать аккуратнее, двигаться тише, чтобы стать незаметнее. Наверное, именно такая безнадёжная атмосфера и должна царить в психиатрической лечебнице для окончательно свихнувшихся маньяков и убийц…       Когда Лора узнала, где оказался Грам, она не удивилась. В конце концов, каким бы профессионалом он ни был, у Грама далеко не всё в порядке с головой. Обследование подтвердило наличие у него шизотипического расстройства личности. И по завершении следствия он оказался в надёжном, хорошо охраняемом учреждении, полном таких же, как и он сам, сумасшедших убийц без шанса когда-нибудь покинуть это место. Впрочем, девушка прекрасно понимала, что только эта психитриатическая лечебница спасла Грама от смертной казни. Конечно, неизвестно, что бы предпочёл сам мужчина: беспросветная жизнь в заточении или смерть, но на душе у Лоры от такого исхода событий становилось немного легче.       На выходе из коридора девушку уже ждали. Она окинула взглядом крупного мужчину, придерживающего для неё дверь. Прорезиненная дубинка на поясе и электрошок наводили на мысль об охраннике, но белая униформа и надпись на пропуске, висевшем на шее, выдавали в нём санитара. Видно было, что он не привык встречать гостей, слишком сухо поприветствовал он робко поздоровавшуюся с ним девушку.       Дверь за Лорой закрылась со звучным щелчком, около ручки вспыхнул красный огонёк. Значит, выйти отсюда можно только с пропуском сотрудника, очевидно, как и войти. Освещение внутри показалось девушке чрезмерно ярким. Белые лампы, расположенные с коротким промежутком на потолке… Ослепительно белые стены… Может, здесь и было менее страшно, чем в коридоре, но не менее неуютно.       Санитар повёл посетительницу мимо толстых окон с приоткрытыми жалюзи, за которыми можно было рассмотреть склонившихся над документами людей в белых халатах. Особо глядеть по сторонам девушке никто не дал, да и не это её в данную секунду волновало. Мужчина по пути монотонно бормотал правила посещения, и, чтобы не пропустить ничего, пришлось сосредоточиться на его речи. Впрочем, ничего необычного Лора не услышала.        — …И свидание только в присутствии сотрудников, — закончил свой монолог санитар, сворачивая к посту.       Ещё одна проверка. На этот раз Лору попросили поднять руки, проверяя её тело металлоискателем. Девушку это не побеспокоило. Лишняя мера безопасности ещё никому плохо не сделала. Несколько потерянных минут — и вот её уже проводили в комнату для свиданий. Это оказалось небольшое помещение, разделённое на две половины очень толстым бронированным стеклом.       Руки Лоры дрогнули, дыхание участилось. Сбоку были видны только искажённые силуэты — видимо, стекло специально так сделано. Стук каблука о плитку совпал с ударом сердца, девушка прошла прямо к центру, глядя в пол, и только там подняла голову. По позвоночнику прошёл разряд тока, дыхание перехватило…       Грам сидел прямо напротив неё на стуле. Никакого стола рядом не было и в помине. Яркие лампы били ему в лицо, отчего многочисленные шрамы выглядели ещё более уродливыми, а глаза, едва скрытые неровной чёлкой, смотрели слишком мрачно. Но в сочетании с широкой усмешкой на узких исполосованных губах эта мрачность выглядела как-то торжественно… даже устрашающе. Казалось, он ощущал себя очень комфортно. Даже несмотря на короткую смирительную рубашку, сковавшую его руки. Широко расставленными ногами он будто заявлял свои права на владение пространством… доминирование… Удивительно, что три здоровых санитара, находившиеся с ним, даже не пытались заставить его сесть ровно. Только нервно поглядывали то на убийцу, то на единственную дверь, расположенную сзади них.       Открывшая было рот Лора внезапно застыла, не в силах произнести ни звука. Все слова куда-то разбежались. Она так хотела его увидеть, что совсем не подумала о том, что будет говорить, когда это случится. Вроде бы она хотела рассказать нечто важное… только все мысли пропали.       Даже Грам чувствовал себя расслабленнее. Несколько секунд он рассматривал Лору, склонив голову набок, после чего довольно произнёс.        — Ангел пр-ришёл увидеть меня…       Его голос, немного искажённый динамиком, прозвучал ещё более картаво. Но что делать, стекло никаких звуков не пропускало.        — Грам… — девушка, наконец, сумела частично взять себя в руки, — я… Я просто…       Больше всего тянуло спросить, знал ли он, что делает, когда бросал её с крыши. Вдруг это был точный расчёт, а не поступок сумасшедшего?! Вдруг он…       Сердце замерло от волнения, надежда на необычную правду захватила душу, практически заставляя девушку трепетать. Это и остановило Лору. Заставило собраться. Ей не надо задавать вопросы, на которые страшно знать ответ. Правда либо усугубит её противоестественную привязанность, либо причинит ей сильнейшую боль. Пусть уж лучше так…        — Ты ждала меня?       Грам опять опередил девушку, пока она путалась в своих мыслях, чем ввёл её в ещё больший ступор. Что значит ждала?! Он же заперт, как она могла его ждать? Стараясь игнорировать ненужные мысли, проникавшие в голову от его странных вопросов и алчно блестевшего взгляда, Лора прерывисто вдохнула, стараясь успокоиться.        — Я… я уезжаю. Очень далеко… Просто хотела сказать…       Опять неловкая пауза с её стороны. Как-то неубедительно звучат её слова. Не слишком ли глупый и мелкий повод, чтобы ради этого добиваться встречи с маньяком, содержащимся в строго охраняемом учреждении. Но сказать: «Хотела тебя в последний раз увидеть, не могла из-за этого успокоиться», — ещё глупее.        — Я… — она никак не могла заставить себя удержать на нём взгляд больше двух секунд и постоянно отворачивалась.        И почему он выглядит таким мрачно-довольным, будто ему принесли подарок на Рождество в виде новенького блестящего орудия пытки с привязанной к нему Лорой. Не надо было вообще сюда приходить. Теперь её трясёт, как в лихорадке, от одного его вида.        — Я… — вновь повторила она, даже немного вспотев от напряжения. Наверное, лучше будет всё-таки сказать правду. — Я не могла уехать не попрощавшись…       Чёрные глаза Грама таинственно блеснули. Ухмылка на губах стала шире.       — Ты дождёшься меня? — он сильнее наклонил голову на правый бок, абсолютно не жмурясь от яркого света.        — Я… — девушка удивлённо нахмурилась. Он что, не понимает, что его никогда отсюда не выпустят? Или просто дразнит её?       — Лор-р-ра, Лор-р-ра, — мужчина произнёс её имя, намеренно растягивая картавую букву «р», — ты ведь знаешь, что я скор-ро пр-риду?       По спине Лоры побежали мурашки, ладони похолодели… Страшно. Что-то совсем тёмное затаилось в глубине его глаз, нехорошее. Так и призывающее ответить «да».        — Мне пора… — она сделала шаг назад. В конце концов, ей действительно отвели на свидание всего пятнадцать минут. И неважно, что они ещё не прошли. Ощущение, что её всё сильнее затягивает его взгляд, заставляло девушку отчаянно желать выйти из комнаты. — Я… — Лора снова шагнула, опустив голову. — П… прощай, Грам.        — До встр-речи, Лор-ра.       Удовлетворение, прозвучавшее в его голосе, заставило Лору чуть ли не бегом покинуть комнату. До улицы она добралась, словно в трансе. Практически не слушая, что ей говорил провожающий её санитар. Вроде что-то о мерах безопасности и отсутствии повода для беспокойства. Наверное, принял бившую Лору дрожь за страх. Что же, это действительно был страх, но совсем по другой причине. Девушка боялась за своё психическое здоровье. Вопрос Грама продолжал отчётливо звучать в голове.       Последний узкий коридор, ведущий к выходу, показался слишком душным. Его стены давили, как будто бы ещё сужаясь. Последние шаги девушка сделала почти задыхаясь, словно пробежала километр. Прохладный осенний воздух приятно остудил кожу, но не навёл в мыслях порядка.        «Ты будешь меня ждать?» — преследовал насмешливый голос.        И самое страшное, как бы это абсурдно ни звучало, ей хотелось его ждать. Хотелось думать о нём, искать в интернете всю информацию о Граме или Густаве Одинссоне, которую только сможет…        — Нет… — произнести этот ответ осознанно оказалось нелегко. Но Лора приложила всю силу воли, сопротивляясь душевной слабости. Пусть тихо, пусть шёпотом… Для начала и это было неплохо. — Нет… — повторила она чуть громче, глядя на небо, где тёплые лучи осеннего солнца упорно пытались пробиться сквозь густые облака. — Я не буду тебя ждать, Грам.       Так правильно. Так нужно. Лора должна оставить все мысли об убийце вместе с ним. Прямо здесь. И учиться жить заново, раз у неё появилась такая недвусмысленная возможность начать вторую жизнь.

***

      Июль в Лос-Анджелесе выдался засушливым, в отличие от прошлого года. Светловолосая девушка в синих джинсовых шортах с завышенной талией и свободной мешковатой футболке быстро поднялась по широкой лестнице на второй этаж, в свою комнату. Девушка не сразу привыкла к новому дому, но ещё тяжелее прошло принятие нового имени. Мира… Мира Норевских…       Как будто вместе с именем действительно изменилась вся её сущность. Лора никогда не смела открыто перечить воле родителей, Мира же с самых первых дней показала, что не позволит больше загонять себя в строгие оковы чрезмерного приличия, ни разу не сослуживших ей доброй службы. Борьба с травмой, перешедшая с ней в новую жизнь, совершенно не давала ей сидеть на месте. Поступление в новый институт пришлось отложить на год, но девушка нашла подработку, занялась спортом и вытребовала у родителей для себя право одеваться и причесываться так, как ей покажется нужным, приводя в свою защиту довод, что они теперь совершенно другие люди, и придётся жить по-другому.       Первый год адаптации прошёл тяжело для всей семьи. Но со временем жизнь начала налаживаться. Единственный порог, через который Мира не смогла переступить — заставить себя завести отношения с парнями. Даже дружеские, уж не говоря о романтических. Стоило просто подумать об этом, как её пробивал сильный страх и неприязнь. Но бросать борьбу с собой она не собиралась, заставляя себя принимать всё новые попытки к исцелению. А вот среди девушек она сумела найти себе несколько подруг, с которыми сейчас собиралась на пляж, где, возможно… именно сегодня… именно в этот раз ей удастся ещё один, хоть и маленький шажок к выздоровлению.       Домой Мира зашла для того, чтобы переодеться и полить росток в горшке на подоконнике. Это был тот самый дуб, который Лора ещё треснутым жёлудем подобрала на земле. Она посадила его, пользуясь всеми правилами садоводства, и продолжала ухаживать, даже не веря, что может что-нибудь вырасти. Но он взошёл. Ещё пока совсем маленький росток, не больше пятнадцати сантиметров, нуждающийся в постоянном уходе. Но со временем он окрепнет, и его можно будет пересадить во двор.       Убедившись, что ростку хватает солнечного света, Мира поспешно закрыла окно, наверное, распахнутое родителями для проветривания комнаты, и взяла пляжную сумку. Она уже опаздывала. Бросив короткий взгляд на часы, Мира торопливо спустилась вниз, не заметив на столе белоснежный запечатанный конверт без единой марки, придавленный настольной лампой за край…