Обман перерастает в проблемы.

Де Тревиль сидел в своем кабинете и пытался поспать. Он полулежал в кресле, прикрыв глаза. Все-таки ему уже сложно не спать несколько дней. А все почему? А потому, что его любимые мушкетеры снова подрались с гвардейцами и какими-то вельможами. Вообще, капитан королевских мушкетеров решил больше не унижаться перед его Высокопреосвященством и не просить отпустить своих идиотов. Полностью заснуть гасконцу не удалось — какие-то бездушные люди ругались прямо у окна. Де Тревиль выскочил на балкон, услышав крики. Повернув голову вправо, капитан мушкетеров увидел сначала Атоса, нервно сжимавшего свою переносицу, а потом и остальных шестерых шумящих. Двое из них заламывали руки какому-то дерганому юноше. Тот, по ходу дела, в этот момент готов упасть в обморок. — Атос, Портос! — повысил голос де Тревиль, — по какому поводу опять ругаетесь? Ведите же его ко мне. Разберусь я с вами! « Все… конец!» — подумал Арамис. Теперь, если весь обман раскроется, то его, Рене, ждет казнь. А этого юному омеге никак не хотелось. А вдруг все случится так, как пообещал белокурый милорд? Все тело охватил странный жар, а от волнения подкашивались ноги. Арамиса подвели к резной двери. Вот она отворилась, и какой-то мужчина втащил Рене в комнату, оставив Атоса, Портоса и других мушкетеров в коридоре. Де Тревиль усадил юношу на табурет, а сам уселся за стол в свое удобное кресло. Он вновь заметил, что арестант покачивается сидя. — Ваше имя. — Арамис. — Расскажите, из-за чего на вас так набросились, — попросил мушкетер. — Просто так. — Ничего не происходит просто так. Поэтому лучше расскажите, и я решу, что лучше предпринять. Арамис встал с табурета и подошел ближе к столу, тяжело опираясь на гладкое отшлифованное дерево. — Я зашел в лавку на площади Ла Арп. Та, что у старого рынка. — Рене немного наклонился к капитану — Мне нужно было запастись новой одеждой. Потом ко мне начал приставать пьяный хозяин лавки, верно спутав меня с нежной омегой. Есе могло дойти до необратимых последствий, так как он был крупнее меня раза в три. И вы же знаете, какими непредсказуемыми бывают люди, напившиеся до скотского состояния. — Рене помедлил и прикрыл глаза. — Ну, а что вы сделали такого, что ВАС! Вас! Арестовали?! — Всего лишь нечаянно врезался в господина… Атоса, кажется. Но я же извинился. А он начал требовать, чтобы я ему объяснил, куда и почему бегу. А ведь стыдно говорить, понимаете?! Арамис осел на колени. Де Тревиль встрепенулся и подлетел к прелестному юноше, подхватывая его. — Лекаря! — вскричал командир. — Не надо! Все и так хорошо! — сказал Рене, зажимая де Тревилю рот. — Пустите и дайте мне встать! Капитан королевских мушкетеров покорился просьбе и странно посмотрел на юношу. Тот снова уселся на табурет, опершись локтем о стол, исподлобья глядя на командующего. Арамис до дрожи в коленях боялся, что этот гасконец догадался о его секрете. Хотя, так и было. Больше беспокоила дальнейшая реакция: сдаст в Бастилию, а потом придет посмотреть на казнь; смилуется и отпустит домой, но потом ни за какие обещания не допустит до службы мушкетером; или вовсе ничего не заподозрит. Последний вариант устраивал больше всего. Тем временем, господин де Тревиль думал и гадал, зачем такому боязливому омеге притворяться альфой. Он был почти уверен, что именно поэтому юноша так его боится. Оставалось лишь убедиться в своей правоте. — Скажите, юноша, вы лжете мне? Говорите только правду. — Нет… — Спрошу прямо. Вы омега? Глаза Арамиса лихорадочно распахнулись, показывая радужки-бездны. Неужели сейчас рухнет та жизнь, то спокойствие, которое появилось совсем недавно? Рене медленно и неуверенно кивнул, вверяя свою судьбу этому незнакомому человеку. — O Deus! Что мне с вами делать?! — де Тревиль сел в свое кресло и потер переносицу, — Ну не в Бастилию же вас отправлять… Арамис, не задумываясь, упал на колени и схватился за подлокотник кресла. Юноша как-то странно расчувствовался и рассказал свою историю сначала, захлебываясь подступившими слезами, но яростно их смахивая. Капитан королевских мушкетеров задумчиво смотрел на странного и такого миловидного юнца. — И вы хотите стать мушкетером? — Де Тревиль протянул страдальцу носовой платок. — Да… Мне бы только один шанс… Сделать что-то… Мне нужно стать совсем другим человеком… — Хорошо. Я пристрою вас в академию. Вы должны проучиться там несколько лет или совершить какой-либо подвиг во имя Франции и ее короля. — Капитан взял Арамиса за руку и посмотрел ему в глаза. — Но умоляю, будьте осторожны. Не совершайте опрометчивых поступков, как сегодня. Явитесь ко мне послезавтра за документами, а потом подайте их в академию. А сейчас, мой юный друг, вам следует пойти домой. Господин Портос проводит вас до самой двери. Арамис вскочил с колен, на радостях обнимая и целуя грозного де Тревиля в щеку. Он выскочил из кабинета в коридор, зашагал по направлению к воротам, а потом его уже догнал господин Портос. Почему-то было очень спокойно ощущать, что слева ведет под руку кто-то сильный. Вообще, Рене очень занимала личность господина Портоса. Этот великан с первой встречи произвел впечатление доброго человека с хорошей долей юмора. Но он чем-то таким привлекал, хотя еще не удалось разобраться, чем. — И часто вы так? — подал голос великан. — Как? — смутился Рене. — Попадаете в передряги. — С недавних пор все чаще, — вздохнул юноша. Больше Портос не открывал рот. Они шли молча, поворачивали, шаркали ногами по мостовой. На всю эту суматоху ушло огромное количество времени. И Рене подумал о Дидье, который, наверно, очень сильно переживает. К слову, на улице было как-то по-странному пустынно. А за углом слышались звон шпаг, конское ржание и визг. Судя по всему, это была точно не дуэль. Первая мысль, которая пришла в голову Арамиса — снять с себя новый камзол и повесить на одну из балок на крыльце ближайшего дома. Так он и сделал. Прижавшись всем телом к каменной стене, Портос и Арамис осторожно заглянули за угол. На такой же пустынной улице стояла карета, а около нее лежали трупы. Быстро пробежавшись взглядом по лицам мертвецов, юноша вновь испугался, увидев открытые стеклянные глаза. Еще два человека дрались на шпагах, а еще четверо в темных плащах стояли поодаль и наблюдали за представлением. Мужчина, видимо охранявший карету, был измотан. Он быстро уставал и начинал терять равновесие. Человек в темном плаще перешел в наступление. Рывком он атаковал противника, но не поражая его, а ударяя лишь по шпаге, испытывая его силы и терпение. Финт! Этот неблагородный финт! Сначала финт справа, рука расслаблена. Оружие противника сносит клинок человека в черном, но рука не останавливается и проходит дальше налево, волоком таща за собой оружие. Открыт. Одно движение, и защищающийся падает на землю с распоротым животом. Вновь слышится визг. Один из зрителей открыл дверцу кареты и выволок оттуда девушку. — Где письмо?! — заорал он, тряся ее за пышную прическу. — Зачем спрашивать? Обыщите ее! Наемники начали задирать юбки и просунули свои руки в белье истошно кричащей о помощи девушки. Смотреть было больно и невыносимо. При этом храбрец Портос ничего не делает и просто наблюдает! Осуждение посыпалось на великана. Но тут девушка начала молиться, когда преступники полезли дальше. Рене не вытерпел и против своей воли вышел из-за угла. Незнакомцы переглянулись и засмеялись. — Дайте мне шпагу, — задыхаясь от страха, протянул Рене. Тот самый человек, который недавно уложил на лопатки рослого мужчину, подошел к юноше и протянул шпагу своего товарища. Тот взял ее правой рукой, правильно хватаясь за эфес и закрывая пальцы гардой. — Пустите, пожалуйста, девушку. Но противник уже встал в исходное положение перед боем и сделал пробный выпад. Арамис не успел поднять клинок, как удар пришелся на шпагу. Так, самое время вспомнить уроки Дидье. Он правильно встал, как и учил старичок, тоже пробно ударил противника по шпаге, и тут началось. Человек, как показалось Рене, очень медленно занес шпагу для удара. Арамис подставил шпагу для защиты, но ошибся, ведь это снова был бесчестный финт и ремиз. Юнец схватился за левое предплечье, закрывая царапину. — Вы негодяй! — а в ответ лишь улыбка. Вновь атака со стороны незнакомца. На этот раз Арамис поймал шпагу противника своей и не дал соскользнуть ей, дав застрять вражескому оружию в своей шпаге у основания лезвия и гарды. Он поднял руку, нарушая всяческие правила боя на удивление своим противникам. И, не дожидаясь, когда незнакомец придёт в себя, ударил того по лицу открытой ладонью в нос. Но радость была недолгой. Так как, падая, человек взметнул руку со шпагой, и последней все же удалось дотянуться до юноши. Резкая боль в районе бедра была очень внезапной, от чего Арамис выронил шпагу. Противник встал и замахнулся, но тут же был отброшен назад. Господин Портос ударил его по голове концом скамейки. И это было как будто нечаянно. Весь удар пришелся на «зрителей», не успевших сбежать. Рене посмотрел на карету. Девушка вспорола одну из подушек и спрятала какой-то сверток себе в корсет. — Юноша! — крикнула она Арамису, — Мне нужна лошадь! Рене мигом ударил по упряжке, отсоединяя от нее одну из лошадей и тяжело запрыгивая на нее. Дама резво забралась на кобылу и крикнула: «Ко дворцу!» И они помчались, оставив господина Портоса в переулке. Они гнали лошадей до самого дворца. Дама поцеловала спасителя в щеку и убежала в неизвестном направлении, напоследок крикнув, что ожидает своего героя через три дня в этом же месте. И только сейчас Арамис почувствовал, что его рубаха прилипает к телу точно не от пота. Он опустил глаза. Бедро и левая рука были все в крови, которая стекала по ноге и пачкала шерсть кобылы. Прохожие косились на этого молодого человека, но проходили мимо. Арамис зажал рану и пришпорил лошадь, направляясь домой. Бесстрашие как-то разом покинуло его. Слезы наворачивались на глаза из-за страха за свое будущее, и он прятал лицо в шее лошадки, ложась на нее. Чем ближе был дом, тем медленнее Рене ехал, опасаясь упасть на мостовую и расшибить голову. Уже у самого крыльца ему пришлось слезть очень осторожно и, почувствовав режущую боль в ноге, вконец расплакаться. У самой двери накатила слабость и головокружение. В итоге, когда Дидье заметил его в окно и прибежал открывать дверь, Рене просто повалился в ноги старичку. Арамис находился в глубоком обмороке. Ему было уже все равно, что происходит, а вот Дидье было не до смеха. Что же теперь делать то с этим безвольным телом?!