Чай с имбирем

В общем и целом на сегодняшний день Андоо запланировала не так много. Ей надо было не разреветься на уроках от боли, вернуть Найто эластический бинт и придумать, как пережить негодование Тоджо.  Первый пункт был блестяще выполнен благодаря выдержке Тенши и ибупрофену. Неплохо, однако девушка больше переживала за Мацумото. Точнее, за то, как она отреагирует на её травму.  Признаться, Андоо немного пугала эмоциональность Тоджо. Готовность третьегодки впрягаться в проблемы кохаев, безусловно, была достойна похвалы, но со стороны попахивала непроработанной психологической травмой.  - "Ну вот что мне ей сказать, чтобы избежать микроапокалипсиса?" - удрученно думала девушка, плетясь по школьному коридору.  Не то чтобы Теншико сильно волновало, полетит голова самодовольного капитана волейбольного клуба или продолжит озарять лучезарной улыбкой не достойный такой красоты мир. Судьба Ойкавы Андоо была безразличнее жизненного цикла печëночного сосальщика. Девушка просто не хотела становиться причиной разлада в компании третьегодок.  Мацумото прекрасно вливалась в неразлучную четвёрку волейболистов, а произошедшее с Тенши вынудит её занять чью-либо сторону. И Андоо догадывалась, что Тоджо выберет слабого. То есть хорошо известную вам первогодку с повреждённой лапкой.  - "На Найто-сана рассчитывать опасно," - вздыхала девушка, вспоминая старшего товарища по клубу, - "он, вроде, защищает интересы Мацумото-семпай, но кто знает, что взбредёт ему в голову..."  Нафантазировать мрачные расклады недалёкого будущего Теншико элементарно не успела. Завернув за угол, она увидела в другом конце коридора замерших у дверей шахматного клуба Масаëши и Нетсуми.  Подростки, без сомнения подслушивающие то, что их совершенно не касается, выглядели весьма комично. Хрупкая Томико сильно нервничала и постоянно комкала рукава мягкого светло-зелёного кардигана, переводя встревоженный взгляд на Найто. Парень же стоял прислонившись плечом к косяку и, скрестив руки на груди, с крайней степенью сосредоточенности вникал в происходящее за дверью. При этом его губ не покидала ехидная ухмылочка, чрезвычайно настораживающая Нетсуми.  - О, а вот и виновница торжества, - чёрные глаза Масаëши хитро блеснули при виде подошедшей Андоо.  - Как твоя рука? - заволновалась Томико.  Девушка нерешительно шагнула к Теншико, с горьким сочувствием глядя на упакованную в фиксатор кисть первогодки. На её бледных щеках начали проступать красные пятна, которых она очень стыдилась.  Андоо уже знала, что несколько секунд спустя Нетсуми приложит к лицу свои вечно ледяные ладони, которые нисколько не исправят ситуацию. Так и произошло.  - Я в порядке, - дежурно улыбнулась Тенши, пытаясь сгладить смущение товарища по клубу.  - Попробуй объяснить это семпаю, - подмигнув, Найто качнул головой в сторону закрытой двери.  Андоо тяжело вздохнула и, подойдя к Масаëши, остановилась рядом. Подростки притихли и в воцарившейся тишине, разбавляемой далёкими выкриками с площадки, долетавшими через открытое окно, девушка услышала голос Мацумото: - ... думаешь, сможешь, как обычно, стоять и хлопать глазками?! - рокотала Тоджо. - Да я тебя...  Теншико не хотела подслушивать, но ей необходимо было знать, насколько катастрофичной Мацумото считает произошедшую ситуацию.  Если говорить откровенно, Андоо нисколько не злилась на Ойкаву. Да, в первую минуту после травмы девушка допускала, что волейболист мог отправить мяч в её сторону специально, но знатно прорыдавшись и включив голову, Теншико подумала и всё же пришла к выводу, что Тоору не такой писаный мерзавец. По крайней мере, чтобы лупить по ней мечом. Как Андоо успела заметить, ему больше по душе словесные унижения.  Вот что было неприятно, так это попытка Ойкавы всё замять нелепым жестом со сладостями из автомата. За такое девушка бы действительно сделала Тоору установку на понос, но не хотела сейчас ни на физическом, ни на ментальном уровне взаимодействовать с подростком.  Кстати об Ойкаве. Тенши уже некоторое время прислушивалась к разборкам за дверью и успела услышать обвинительную речь Тоджо, тихие обрывки спокойного голоса Мацукавы, неловкий смех Ханамаки, пытающегося разрядить обстановку, ворчание Иваизуми. Было слышно всех, кроме того, кто обычно говорил без умолку.  - Ага, - Найто словно краем уха подслушивал и мысли Андоо тоже, - этот позëр ни слова не сказал.  Девушка перевела взгляд на Масаëши. Тот усмехался и совершенно точно получал удовольствие от происходящего. Правда вот Тенши абсолютно не понимала, что его так радовало.  - Либо красуется, - многозначительно поднял указательный палец Найто, - либо семпай засунула ему в рот кляп. Как думаешь, что вероятнее?  - Что Мацумото-семпай нас закопает, если выйдет сейчас и увидит, чем мы тут занимаемся, - уныло ответила Андоо.  Ей всё меньше нравилась разрастающаяся из банального несчастного случая катастрофа.  - Ценное замечание, - оптимистично кивнул подросток и большим пальцем указал на Томико, - поэтому предлагаю бросить семпаю Нетсуми и бежать куда глаза глядят.  - За что? - тут же затряслась и захныкала Томико, вообразив предполагаемую участь.  - Не переживай, - Масаëши со скорбным видом положил ладонь на плечо жертвы, - мы похороним твои останки со всеми почестями.  - Не хочу становиться останками, - сопротивлялась ментальным атакам парня Нетсуми.  Найто, разумеется, останавливаться не собирался и уже приготовился продолжить запугивать девушку, но тут из-за двери раздался не означающий ровным счётом ничего хорошего хлопок.  - Семпай дала ему пощëчину? - ахнула Томико, прикрыв рот ладошками.  - Боже, Нетс, не неси чушь, - покачал головой Масаёши, разочарованный умственными способностями собеседницы, - судя по звукам, да и зная семпая, она наверняка дала ему в челюсть.  Представив, по-видимому, насколько сейчас зла Тоджо, Томико побледнела сильнее обычного.  Сочувственно посмотрев на Нетсуми, Тенши устало улыбнулась. Андоо уже привыкла, что члены шахматного клуба люди своеобразные, так сказать. Также девушка свыклась с мыслью, что теперь она одна из них и взяла за правило не удивляться происходящему.  Плохо было то, что кулак сомнительного правосудия Мацумото со стопроцентной вероятностью оставил на прекрасном лике Ойкавы синяк. Совершенно очевидно, что когда не в меру преданные обожательницы волейбольной звезды Аоба Джосай узнают, что Тоджо сделала с предметом их воздыхания, то ничего ей не сделают. Потому что связываться с Тоджо - одна из самых неразумных идей на свете. Если бы на этом всё и закончилось, было бы просто прекрасно, но Теншико понимала: в таких ситуациях всегда находят крайнего. И это, разумеется, будет она.  - "Меня ж со свету сживут," - горестно поморщилась Андоо. - "Мацумото-семпай, за что вы так со мной?" Мысль выскользнула из серых глаз Теншико и растворилась, столкнувшись с проходящими мимо школьницами. Девушки заметили травмированную руку Андоо и, не останавливаясь, начали перешептываться.  - А ты что думаешь? - обратился было к Теншико Найто, но увидев отрешëнность, застывшую на её лице, замолк.  Андоо было нехорошо. Снова её горе становилось достоянием общественности. Как и тогда, четыре года назад.  Шёпот сопровождал каждый шаг девушки в классе, коридоре, столовой. Любопытные взгляды липли к коже на лестницах, уроках, в школьном дворе. У неё просто ушёл из семьи отец. Почему им всем вообще не плевать?  Почему всем не пофиг на обычный несчастный случай? Это была просто случайность. Никто бы не обратил внимание, если бы подобное произошло с кем-нибудь из волейболистов. Так почему бы людям просто не оставить её в покое?  - Эй, ты, - Масаëши, сурово сдвинув брови, потянулся было к девушке, чтобы встряхнуть её, однако не успел.  Дверь шахматного клуба распахнулась и на пороге возник Ойкава, разом приковав к себе взгляды всех подслушивающих.  Судя по спокойному взгляду Тоору, его нисколько не удивило их присутствие. Подросток едва заметно усмехнулся, что наверняка было для него весьма болезненно. Ведь справа на нижней челюсти волейболиста отчётливо выделялось огромное красное пятно, а в уголке губ остался след утëртой струйки крови.  Теншико показалось, что ей следует что-то сказать в ответ на полный безотчетной боли взгляд Ойкавы. Кажется, Андоо видела это выражение прежде. Где-то в зеркале в ванной посреди ночи после невнятной истерики, валявшей её тело по кафельной плитке.  - Я, - глухо начала было девушка, чувствуя как немеют руки.  Тенши не знала, что надо говорить в таких случаях. Стены всегда угрюмо молчали.  Впрочем, ей и не пришлось продолжать, ведь Тоору молча отвернулся и зашагал по коридору. Прямая осанка и твёрдый шаг - он не признаёт внутренней боли.  - Стой, болван! - из кабинета вылетел сердитый Иваизуми, но остановился, увидев Андоо.  Судя по удивлëнному, растерянному выражению лица волейболиста, он, в отличие от друга, не подозревал, что у них были слушатели.  - Менеджер, - моргнув пару раз и придя в себя, вежливо произнёс Хаджиме, - можете не приходить сегодня на тренировку.  - И не думала, - безразлично повела плечом девушка, отпуская наваждение, - от меня ведь не будет никакой пользы.  - Я же не поэтому, - подаётся вперёд Иваизуми, но осекается, видя непроницаемый взгляд собеседницы.  В воздухе повисло недосказанное: "мы беспокоимся о вашем здоровье", но Теншико не понимает язык любви по отношению к себе. Даже не верит в его существование. С чего бы подросткам из волейбольного клуба дорожить ею?  Хаджиме хмурится, мучительно подбирает слова, но его прерывает Ханамаки, выбежавший следом за другом.  - Пойдём, - Такахиро обеспокоенно хлопает Иваизуми по плечу и пытается догнать Тоору.  - Хорошего дня, - сдавленно произносит подросток и, кивнув, уходит.  Через дверной проём Андоо видит стоящую спиной Тоджо. Мацумото сжимает кулаки и, кажется, совсем не слушает склонившегося к ней Мацукаву с неизменным спокойствием говорящего что-то наверняка очень правильное.  - Пойдёмте-ка на крышу, - Найто берёт девушек за руки чуть выше локтя и спешит увести подальше от кабинета.  Теншико не сопротивляется. В её голове на старом граммофоне прокручивается не менее старая пластинка. Почему я делаю людей вокруг себя несчастными?

* * *

Пожалуй, даже под страхом смертной казни, Ойкава Тоору не смог бы объяснить, почему из всех сломанных, сгоревших, пришедших в негодность для своего любимого дела подростков именно на Андоо он направил всю ненависть, что годами копил в себе.  Прежде он объяснял себе это тем, что девушка пришла к ним в клуб, мелькала у него перед глазами перегоревшим светодиодом в праздничной гирлянде. Думал, что всё именно так.  Теншико была страхом Тоору. Чем-то сродни фобии. Она напоминала Ойкаве, кем тот может стать в будущем. Заводным механизмом, работающим просто потому, что ни на что больше не пригоден.  Тоору столько раз не мог уснуть ночами от мучительных болей в колене, лодыжках, плечах, кистях. Кружка в его выбитых пальцах была тяжелее целого мира. Он надрывался, рыдал от боли и злости, калечил себя на каждой тренировке так, будто следующего дня для него не существовало. И за всем этим следили теперь потухшие серые глаза Андоо.  Она появилась в жизни Ойкавы, будто предвестник близкой смерти. Смерти его стремления к исполнению мечты.  Теншико в глазах Тоору предательница. Подросток не мог простить её за то, что она живет, оставив то, чем горела. Ведь ему казалось, что с того момента, как он больше не сможет или не захочет взять в руки мяч, он умрёт. И смерть в таком случае была бы избавлением, эвтаназией, но Андоо жила.  Ойкава сходил с ума от бессильной злости на Теншико и себя. Ровно до того момента, как его случайная подача не попала в Андоо.  Посмотрев в тот момент в глаза Тенши, Тоору понял, что столько времени просто демонизировал самую обычную девушку из-за своего страха.  Теншико слабая и жалкая, но это только лишь её жизнь. Она не предвестник скорой гибели и не обязана бороться, если не хочет. А самое главное...  Андоо Теншико - не его судьба.