Брат брату рознь

      — Мёрдок! — донеслось откуда-то с первого этажа, из гостиной. В коридоре перед лестницей появился голубоволосый парнишка со стопкой писем и счетов в руках.       — Мёрдок, тут тебе письмо! Написано: «От твоего брата, Ганнибала», — Стю-Пот, так звали этого крашеного парня, который кое-как поднимался по лестнице. Достаточно высокая стопка бумаг загораживала весь обзор, но попасть к себе в комнату всё-таки стоило, несмотря ни на что, ведь в гостиной разбираться со счетами ему никто не даст, в особенности Мёрдок, который в это очередное утро снова придумает какую-нибудь оригинальную шутку или подкол для своего голубоволосого товарища по группе… Кхм, пока ещё не набравшейся.       — Чё-ё? — неожиданно появившийся на проходе Мёрдок выхватил письмо из стопки других, неинтересных ему, бумаг Стю-Пота.       Стю, вовремя не среагировав, пошатнулся и кубарем покатился по лестнице, обронив все письма. Десяток конвертов беспорядочно разлетелись по всему лестничному пролёту: упали на перила и даже слетели куда-то вниз, где уже пыхтел и поднимался Стю.       — Меньше бухать надо, чтоб на ногах держаться, — съязвил Мёрдок и, спускаясь по лестнице, с невыносимой брезгливостью и отвращением наступал на все эти письма, записки и прочую херобору, которой он занимался только тогда, когда у него было настроение. То есть никогда.       Мёрдок острым ногтем подцепил заклейку на конверте и с нескрываемым энтузиазмом разорвал конверт, освобождая записку. Написано было от руки - кривой почерк с кое-какими помарками и перечёркиваниями. «Ну, хотя бы не напечатано», — отметил про себя Мёрдок, зная всю ленивость своего старшего брата. Но, видимо, сейчас он заморочился как никогда, ведь письмо было действительно длинным. Даже печать какая-то в конце стояла.       Взгляд разноцветных глаз мрачнел с той же скоростью, что их обладатель спускался ниже на каждую строчку. Последним словом было «извини».       «Извини? — непонимающе подумал про себя Мёрдок. — Этот придурок извиняется за то, что хочет сюда приехать или за то, что за грёбанные сорок лет так и не появился в моей жизни?»       Гетерохромные глаза с ненавистью блеснули, и письмо, прежде скомканное, полетело в мусорное ведро, стоявшее возле входной двери.       — Что-то не так? — добродушно поинтересовался Стю-Пот, к тому времени уже собравший все свои бумажки с пола. Он уже стоял у подножья лестницы, недалеко от Мёрдока.       — Нахер пошёл, — яростно огрызнулся Никкалс и, напыжившись и засунув руки в карманы дырявых джинс, покинул дом. Дом, где он планировал собрать группу. «Эта сука не посмеет даже ступить на его порог». Ганнибал уж точно не войдёт ни в дом, ни в его группу.       Стю-Пот остался стоять на лестнице с выражением лица «что сейчас произошло?», после чего, аккуратно положив стопку бумаг на ступень лестницы, спустился к входной двери. Он сначала через окно посмотрел на крыльцо, где стоял Мёрдок, нервно чиркая зажигалкой и пытаясь поджечь сигарету, а потом на мусорное ведро. Рядом с ним лежал белый комок — письмо от старшего брата Никкалса, благом не попавшее в мусорку.       «Брат Мёрдока приезжает сюда в эту субботу?» — Стю-Пот озадаченно изогнул бровь. Можно только представить, как выглядит старший брат Никкалса, а ещё с дикой неопределённостью гадать какой же у него характер, ведь второго Мёрдока этот дом точно не выдержит. Наверное.       За следующие пару дней, вплоть до наступления субботы, Стю-Пот прибирался в доме: выкидывал пустые бутылки и одноразовую посуду, скопившуюся после зачастивших «переговоров» Мёрдока с будущими членами группы (от которых всё равно не было толку), вытряхивал и стирал бельё, а главное — наметил место для приезжающего гостя: неплохой диванчик в гостиной под окном. Там не особо жарко днём и не холодно ночью.       — Если попробуешь ещё хоть что-то приятное сделать для этой мразоты, я тебя изобью, понял? — Мёрдок впервые за эти два дня выполз из своей комнаты, сделав весьма недобрую оценку уборке Стю, который битый час уже снимал шваброй паутину с потолка и верхних оконных рам.       Честно сказать, вид у Мёрдока был ужасным, и он скорее смахивал на заядлого нарика-алкаша, нежели на лидера всё ещё собирающейся группы. Большие мешки под глазами, растрёпанные волосы и стекающие по подбородку слюни говорили о том, что он либо не спал всю ночь, либо всё же спал, но с частыми перерывами на кошмар. На самом деле, это он был ещё в более-менее нормальном состоянии, если вспомнить каким он вернулся пару дней назад после того, как прочитал письмо от брата... Да уж, Стюарт тот образ запомнил надолго.       Два разноцветных глаза со скрытым удивлением осматривали комнату из-под давно нестриженой пепельной чёлки. Мёрдок с презрением заметил, как изменился его холостяцкий дом. Здесь стало светлее и чище, по крайней мере, с того момента, как он последний раз спускался сюда. Окна вымыты, по полу больше не разбросан мусор и пустые смятые банки из-под газировки. Всё разложено по своим местам, а главное — музыкальные инструменты, в том числе и его гитара, начищены до блеска.       — Ужасно выглядишь, — прокомментировал Стю, созерцая всю нелепость картины, когда Мёрдок, с трудом волоча ноги, добрался до холодильника и открыл его.       И Стю только что понял, что именно заставило полуживого Никкалса вылезть из своей комнаты.       — О-о, а я смотрю ты тот ещё жополиз, Пот. Затарился жрачкой ради моего братца? — Мёрдок заглянул в холодильник и с отвращением заметил, что тот полон как никогда. — Всё такое новое, свежее… Ради меня ты бы никогда не купил столько жратвы.       Но всё-таки Мёрдок отчасти рад, что теперь будет и закуска, и выпивка. Да голубоволосый педрила купил ещё и шампанского ради такого случая! «Блять, интересно, если бы я приехал из отпуска, эта скотина купила бы мне столько же жрачки?»       — Твой брат будет у нас гостем, и я решил прибраться, — отставив метлу в сторону, ответил Стю. — Тем более, если он увидит здесь срач, думаю, не очень этому обрадуется.       — А мы должны радовать эту мразоту? — спросил Мёрдок, не поворачиваясь к Поту и продолжая так же копошиться в холодильнике.       — Он твой брат, Мёрдок. Зачем ты так с ним?       Стю ходил по тонкой грани и, находясь рядом с Никкалсом, понимал, что скорее всего получит по морде, чем добьётся от него хоть какого-то сочувствия.       — Брат? — Мёрдок по-свински расхохотался. — Эта сука перестала быть мне братом с тех пор, как бросила меня гнить в подворотне. И, да, — Мёрдок выглянул из-за дверцы холодильника и с нескрываемой яростью посмотрел на Стю, — я тебя предупредил — впустишь его в мой дом, и я начну думать о твоём положении в группе.       Стю-Пот застыл в ступоре. Что же такое творится? Не то чтобы он хотел лезть в чужую личную жизнь, но любопытство раздирало узнать, какие проблемы у Мёрдока с братом. И, может быть, помочь. А пока…       — Слушай, если ты зол, мог вообще не спускаться, — неожиданно для себя вспылил Стю.       — Ты ещё будешь мне указывать, щенок?! — оскалился Мёрдок, заметив, как Стюарт отступил назад. — У меня бухло кончилось, — Никкалс осмотрел холодильник снизу доверху. Увидев несколько неоткрытых бутылок пива, он с восторгом стащил их себе. — Всё, аривидерчи.       Мёрдок на удивление спокойно прошёл мимо Стю, который секунду назад на него практически наорал. Ни врезал, ни насупил на ноги. Просто ушёл в свою комнату.       И, кажется, Стюарт слышал звук бьющегося стекла и приглушённого, но отборного мата.       Когда в дверях их общего дома появился Ганнибал Никкалс, который дня два назад писал (или скорее предупреждал) о своём приезде, Мёрдок даже не вышел из комнаты, чтобы поприветствовать его. «А с хуя, — вдруг вспомнил Стю-Пот слова бас-гитариста, — ведь он с самого моего грёбанного детства не заботился обо мне. Как и мой отец. И пусть эта мразота только появится на пороге моего дома, и он мне больше не будет братом».       А с виду Ганнибал Никкалс не такой уж и мерзкий тип, о ком — правда редко, но всё же — упоминал Мёрдок. Одет, в принципе, прилично, пречёсан и не так сильно воняет, как его младший брат. Правда, аромат виски всё-таки выбивался на фоне дешёвого одеколона.       — Привет, — добродушно поздоровался Стю, пропуская в дом гостя.       — Ага. И тебе. Почему-то я не удивлён, что Мёрдок не вышел, — Ганнибал скинул с плеч увесистый, кое-где дырявый, портфель с прикреплёнными к ней флягой и фонариком. Как только сумка соприкоснулась с полом, внутри неё что-то грохнулось и перевернулось, и Стю про себя отметил, что Ганнибал может быть сильнее, чем кажется. Посмотрев на его худощавость, Пот подумал, что он и пяти килограммов не выдержит.       — Он… слегка обижен, — Стю пытался хоть как-то, но близко охарактеризовать то состояние Мёрдока, в котором тот сейчас пребывал, запивая его литрами дорогого пива.       — Неудивительно. Ты это… покажи, где я спать буду, и всё на этом. Дня два у вас перекантуюсь, а потом обратно в путь, — Ганнибал осмотрел дом и отметил, что он очень-таки чистый для такого грязнули, как Мёрдок. Или они специально здесь всё убрали? «Аргх, похрен».       «Ну и манеры, — мысленно огрызнулся Стюарт. — Два дня не так уж и много, можно не переживать. Если проблем, конечно, не будет».       — Воу, ты куда-то потом собираешься? Хотя, если это не моё дело, то…       — Да нет, дружище, всё норм. Почему бы мне не рассказать, куда я поволоку свою задницу в поисках приключений? — Ганнибал развернулся лицом к Стюарту и растянул губы в улыбке. Стю хмыкнул, заметив, что зубы Ганнибала ничем не отличаются от зубов Мёрдока. Такие же острые, но менее желтоватые. Приятно, что хоть кто-то из их семейки более-менее о себе заботится. — И ты покажешь мне койку?       — Конечно, вот она, — Стюарт проводил гостя в гостиную, где — прямо по середине — стоял ватный диван. Рядом был небольшой журнальный столик, куда Ганнибал перенёс свой тяжёлый рюкзак, который, судя по его выражению лица, уже устал носить. — Рад, что ты в хорошем настроении. Можем как-нибудь позже прогуляться, Ганнибал, я…       — О, нет-нет. Только не «Ганнибал». Ганни, Ганн — как угодно, только не «Ганнибал»! — перебил Ганнибал и сжал кулак с лямкой рюкзака. — Это типо связано с детской травмой.       — Хорошо, Ганн. Так вот, мы бы могли прогуляться, ты бы рассказал о себе. Да и Мёрдоку мы не особо помешаем, если прогуляемся, — Стю-Пот завёл руки за спину и растеряно улыбнулся. Он не стеснялся гостя, отнюдь, но вести беседу с не особо разговорчивым, да и к тому же взрослым человеком было трудновато.       — Ладно, приятель. А сейчас я хочу отдохнуть, — Ганнибал тяжело плюхнулся на диван и закинул голову назад. Выдохнул и закрыл глаза, поняв, что его новый «друган» покинул комнату. На самом деле, Никкалс старший совсем не планировал отдыхать, он хотел проведать младшего брата. Уж больно долго они не виделись.       Ганнибал крутил в голове мысли как бы получше начать разговор с Мёрдоком, пока поднимался по лестнице. Ведь его младший брат, по словам синеволосового (кстати, он так и не узнал его имени. «Надо взять на заметку и как-нибудь спросить»), обижен. А если Мёрдок обижен или просто зол, от него можно ожидать чего угодно… Пф, да и от привычного Мёрдока можно ожидать чего угодно!       Ганнибал поднялся на второй этаж, где располагались жилые комнаты. Среди бежевых дверей была особо заметна дверь Мёрдока. Вся изрисованная алыми сатанинскими граффити, с чёрной табличкой «KEEP OUT». Ганнибалу даже показалось, что Мёрдок совсем не изменился с тех пор, как они последний раз виделись. А это было грёбанных сорок лет назад. Младшему тогда было всего девять лет. Но даже тогда из комнаты Мёрдока уже был слышен панковский рок с нецензурной бранью, уже тогда ощущался запах сигарет… А сейчас единственное, что изменилось с тех пор — с другой стороны двери больше не звучала музыка, которая раньше очень сильно не нравилась Ганнибалу.       Он вознёс руку, чтобы постучаться, но остановился. Сам не знал почему… Боялся? Нет, это абсурд! Пф-ф…       Да, он боялся.       Боялся родного младшего брата! Как бы низко это не звучало, Ганнибал готов был встать перед ним на колени и просить о прощении? Или это уже слишком? «Ай, ладно. Будь, что будет».       — Мёрдок! Ты там, малыш? Открой, это Ганни, твой старший братец! — Ганнибал дважды ударил кулаком в дверь.       Дверь резко распахнулась, врезав Ганнибалу промеж глаз. Внезапно всё поплыло. Мужчина схватился за голову, отшатнувшись назад.       — Ого, как я рад, что ты здесь! — Мёрдок наигранно обрадовался. — Наконец я врезал тебе как следует… А, хотя нет!       Мёрдок треснул Ганнибала его обросшей рожей в стену, развернул и саданул кулаком по носу. На его переносице появилась рана, из которой ленивыми струйками начала сочиться кровь. Это позабавило Никкалса младшего.       — Как я рад, — Мёрдок ещё раз ударил брата в скулу, — что ты, сука, — опять удар, но в противоположную щёку, — припёрся сюда, блядина! Я же, блять, совсем не скучал по тебе! Мразь!       Мёрдок Альфонс Никкалс с самым что ни на есть большим удовлетворением посмотрел на избитую рожу брата. Мёрдок бил больно, и он это знал (точнее, догадывался). На роже Ганнибала, под правым глазом, уже наливался большой фингал, из носа вытекала кровь, а на щеках были заметны ссадины и синяки. Ганнибал всё же нашёл силы и мучительно улыбнулся, не поднимая взгляда на Мёрдока. Затем сплюнул тёмный сгусток крови и, кажется, зуб. Теперь в нижней челюсти красовался небольшой промежуток.       — Очень рад, что наконец-то въебал тебе, ублюдок! — Гаркнул Мёрдок в лицо брату и оттолкнул Ганнибала со всей силы. Старший брат попятился назад, не удержался и поцеловался тощей задницей с полом. Он откинул голову назад, схвативший за нос в попытке остановить кровотечение. — А теперь убирайся из моего дома и, сука, из моей, нахер, жизни!       Мёрдок ещё раз пробежался по побитому лицу брата суровым взглядом, сплюнул к его ногам, выразив этим своё презрение, и ушёл, громко хлопнув за собой дверью.       — И тебе привет, Мёрдок, — Ганнибал болезненно вздохнул. Он попытался встать, но сил не хватало даже на это. Проклятая боль заглушала всё. Ганнибалу было впадлу идти к медику за очередными препаратами (тем более, сейчас он был чист, как младенец), да и денег сейчас не хватало даже на глинтвейн. «Отсижусь, нахрен. Заживёт, как на собаке», — подумал Ганнибал, зажимая кровоточащий нос рукой. Когда он дотронулся до фингала, его будто ошпарили. По лицу волной прокатилась невыносимая боль. Блядство! Это самое отвратительное и… оригинальное приветствие за всю его жизнь. «Сука, Мёрдок».       Ганнибал прикрыл глаза и втянул через рот. Носа он почти не чувствовал. Интересно, как скоро этот голубоволосый чудила поднимется на второй этаж и найдёт там избитого Ганна? «Впрочем, похуй. На всех похуй. На этого придурка похуй и на Мёрдока тоже похуй. Сейчас».       Момент, когда Ганнибал будет напичкан обезболевоющим, а его ноздри плотно заткнуты ватой, не заставил себя долго ждать. Голубоволосый парнишка подоспел как раз вовремя, Никкалс старший уже в десятый раз мечтал грохнуться в обморок, лишь бы не чувствовать этой адской боли, распространяющейся по всему лицу со скоростью грёбаной улитки.       Стюарт устало поднимался по лестнице после очередной одиночной музыкальной репетиции. Пальцы устали нажимать на чёрно-белые клавиши, голос слегка охрип от пения, на ладонях, кажется, появились мозоли. Но это же того стоило? У Мёрдока же получится собрать группу? Стюарт-Пот очень надеялся на это, ведь если нет, то все эти старания зря.       — О боже, Ганн! Что с тобой? — Стю подбежал к полуживому Ганнибалу и помог подняться, закинув его руку себе на плечо и придерживая за пояс. — У тебя же нос сломан. Сколько ты уже тут сидишь?       — Кх… достаточно. А… а знаешь… кх, блять, кровь, — Ганнибал запрокинул голову назад, зажимая ноздри, но это не мешало крови выплёскиваться на его ладонь. — Сука. Э-э-э, знаешь, тебе не стоило помо… блять… помогать мне, типо…       — Помолчи уже, — вспылил Стюарт, иначе Никкалса старшего было не заткнуть, он бы так и продолжал захлёбываться в собственной крови. Чёрт, неужели Мёрдок способен избить собственного брата до потери сознания? Может, у него есть мотивы? Но какие? По крайней мере, затянувшееся отсутствие Ганнибала в жизни Мёрдока совсем не оправдывает последнего. Наверное.       — Тебе в больницу надо, Ганн, — подал голос Стюарт после минутной тишины, нарушающейся только тихими всхлипами и шмыганиями Никкалса старшего. Иногда даже мата. Тогда Стю подтвердил собственный вывод, что Ганнибал всего чуть-чуть отличается от своего младшего брата, имея хоть какие-то зачатки снисходительства.       — Прости, друг, — прокашлялся Ганнибал, — но в этот раз уж всё само собой. Заживёт, как на собаке.       Никкалс потёр уже заметно распухший нос и сморщился от боли. Может и правда поглотать таблетки? Станет легче и ночью мучиться не надо… «Бля, бред. Мёрдок, скотина, и даже не обернулся». Ганнибалу искренне не хотелось винить во всём этом Мёрдока, ведь он, по факту, ни в чём не виноват. Это он, Ганнибал, забрал все деньги с отцовских похорон, подаренные кое-какими друзьями; это он в день смерти отца отказался пойти с родным, сука, братом, чтобы помочь исполнить его мечту; это он бросил родного брата гнить в девять лет на бедных улицах Лондона и ушёл куда глаза глядят. Хотя, с другой стороны, Ганнибалу казалось, что это Мёрдс бросил его… И все эти побои он, Ганнибал, получил заслуженно. Ему ещё и очень повезло — отделался жалким переломом носа.       — Но я не могу тебя так оставить, — Стюарт осторожно усадил Ганнибала на диван. — Я всегда стараюсь помочь, если могу. И сейчас…       — … почему бы не оставить меня в покое, друг? — продолжил за Стю Никкалс старший. Честно, он знал, чем всё это может кончиться, но сейчас было как-то… немного похуй. И да, он знал, что синевласка хотел сказать что-то полностью противоположное.       — Н-но, — Стюарт запнулся на полуслове под настойчивым взглядом Ганнибала. Ему показалось, что блики в его глазах дрогнули. — Ладно.       «Неужели Ганн совсем не печётся о собственном здоровье? Хах, а от Мёрдока он и не капельки-то не отличается».       Стюарт вышел из гостиной и направился к лестнице. Начал подниматься и тут же остановился, с ужасом заметив, что перед ним стоит Мёрдок. Никкалс младший со всей что ни на что адской ненавистью смотрел на Стюарта сверху вниз, стоя на самых верхних ступенях лестницы.       — Блядский ты жополиз, Пот, — мрачно оскалился Мёрдок. — Большего я о тебе, сука, ничего не могу сказать! Сначала прибрался ради моего ебаного братца, потом вот, блять, в больничку отвезти хотел. Может, ещё и задницу его будешь облизывать от его же дерьма?       — Мёрдок! — взволнованным тоном начал Стю-Пот. — Ты избил собственного брата чуть ли не до потери сознания, у него сломан нос и идёт кровь! У него может быть сотрясение! Как ты не понимаешь.       — Я? Это я-то не понимаю? — гаркнул Мёрдук, долбанув кулаком по перилам. — Да я знаю своего брата как облупленного! Эта сука сейчас притворяется невинным котёнком, а потом подложит такую свинью, что ты будешь купаться в её дерьме всю оставшуюся жизнь!       — Тогда его можно было просто выпроводить, для чего избивать? — Стю поднялся на ещё одну ступень лестницы, оказавшись рядом с Мёрдоком на расстоянии вытянутой руки.       — Это я ещё силы пожалел. Как-нибудь добавить надо. Эта блядина заслужила не такой лёгкой расправы, — Никкалс младший показательно хрустнул костяшками. Развернулся спиной к подступающему к нему Стюарту и, не глядя на него, произнёс:       — Подумай, Пот. Последнее предупреждение: не вышвырнешь его — вышвырнут тебя. Мне в группе кидаки не нужны.       Ганнибал сжал кулаки. Может, и правда не стоило приезжать сюда? Не стоило приходить в тот бар и узнавать, где живёт Мёрдок Альфонс Никкалс, известный хулиган и нарик в том захолустье, недалеко от Лондона, где раньше обитал Ганнибал. И уж точно не стоило стрелять по всем в том баре после получения желаемого. Хотя, кто знал, может тот старик, что дал этот чёртов адрес, мог быть крысой и настучать копам, а с ними-то точно не хочется связываться.       — Аргх, — «выпить бы». Ганнибал поднял голову и осмотрел комнату. Холодильник стоял в другом её конце, впринипе, не таком уж далёком. Но, блять, до него ещё доковылять нужно. Боль стихла, но ощущение осталось всё тем же дерьмовым, что и было после первого удара Мёрдока. Нос действительно был сломан, а не вывихнут. Хотя Ганнибал надеялся на второе, думал, что повезёт. Увы, нет. Как и с братом.       Ганнибал приподнялся с места и на шатающихся ногах подошёл к холодильнику, дёрнул за холодную металлическую ручку и открыл дверцу. «Ого, а они подготовились. Мартышку мне в зад, если это покупал Мёрдок!» — Ганнибалу на миг показалось, что быль в носу исчезла… А нет, всё так же разрывает мозг изнутри. Никкалс старший быстро нащупал спасительную ледяную бутылку и приложил к носу.       Облегчённо выдохнув, он будто расстаял. Опёрся на обеденный стол и аккуратно сел на стул.       — Что за херня? — прыснул Ганнибал, почувствовав как вниз по подбородку всё ещё стекает кровь. «Сука, она должна была остановиться!» Он быстро загромыхал ящиками стола, нашёл вату и заткнул ею ноздри. Так было лучше, гораздо, ведь кровотечение более-менее прекратилось.       Ганнибал поплёлся к своему дивану, который находился примерно в десяти болезненных и нервных шагах от него. Прежде чем сесть на мягкую сидушку, он с ужасом услышал, как по леснице вниз прогромыхало что-то увесистое. «Мёрдок? Но он пришёл не извиняться, много чести. Может, добавить?» Вторая версия догадки была более правдива, ведь Ганнибал сейчас не более, чем пеньята для гнева, так как он сейчас даже брыкаться не сможет. Слишком дерьмово.       Да, это и правда был Мёрдок. Как только его худощавая фигура появилась в дверном проёме гостиной, Ганнибал отвернулся. Мёрдоку уж точно доставит удовольствие наблюдать как его ненавистный брат мучается, как когда-то мучался он сам, как он отворачивался, когда на его лице было слишком много синяков от побоев отца, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение.       Ганнибал посмел на какое-то время задержать взгляд на Мёрдоке. Его брат изменился, может быть, возмужал, но из его детства осталось одно — бьёт он так же сильно. Ему больше не нужна чья-то помощь, Ганнибал в этом убедился, он никому не верит и никого не запустит в свой тёмный мирок, слишком личный даже для родного брата. Сейчас он был ведом какой-то личной целью и наверняка горы свернёт ради неё, как когда-то очень давно сворачивал горы сам Ганн.       Быть может, это было незаметно, но, когда Мёрдок был ещё младенцем, а Ганнибал — неопытной шестилеткой, он пытался хоть как-то угодить брату и устроить его в безопасном от отца месте, в то время как последний постоянно орал на старшего из-за его неспособности справиться с родным братом. Иногда он даже получал за это пустой бутылкой по башке, иногда просто отсиживался в чулане, будучи запертым пьяным отцом. И ему оставалось только гадать, какую ахинею там вытворял Себастиан, отец, с малолетним Мёрдоком, ведь его плач усиливался, а нервные вздохи отца переходили на громкие срывы.       Ганнибал приглушённо шикнул, задев холодной бутылкой больное место на сломанном носу. Мёрдок не обернулся. Он чувствовал на себе взгляд старшего брата, поэтому лишь злобно фыркнул. Заглянув в холодильник, он, спустя секунду, бабахнул его дверцей.       — Тебе, блядь, кто разрешал брать мою бутылку, а? Не смей, сука, слышишь! — Мёрдок стремительно приближался, сжимая кулаки до побеления костяшек. Его руки дрожали от желания врезать по чему-либо (желательно, по роже брата), а гетерохромные глаза казались ещё более ужасными, чем в первое братское воссоединение на втором этаже. — Никто не разрешал тебе, отродье, хозяйничать в моём, сука, доме!       Мёрдок выхватил уже остывшую бутылку пива из рук старшего брата, нарочно задев его по носу. Он заметил, как тот сморщился, пускай и попытался это скрыть. Никкалс младший оскалился, когда на него уставились два прищуренных от боли, но не менее лучистых, коричневых глаза. Они молили о прощении. «Вот же сука!» Мёрдок сжал горлышко бутылки, кое-как подавив желание всё-таки въебать брату, затем развернулся и ушёл.       Возможно, именно в этот момент Никкалс младший почувствовал, как за его спиной озадаченно стоял и смотрел на них Стю-Пот.       — Тебе повезло, — тихо прошипел Мёрдок, — сегодня я добрый.       Возможно, именно эта синевласка спасла Ганнибала от новых побоев. «Спасибо, приятель».