Deadly passion

Кажется, мало кто этому удивился. Под давлением отчаяния человек способен на самые безрассудные поступки. Он просто хочет жить. Но Грета не намерена останавливать это безумие, и некоторые разделяют её мысли. Раз забрал чужую жизнь, расплатись тем же. Может быть, жестоко, но надо было подумать сто раз, прежде чем оборвать чужую невинную жизнь. Майкл тоже стоит на месте, качает с укором головой. Наталья уходит со своего места лишь за тем, чтобы убедиться, что среди них не станет на одного мертвеца больше. Но если Байльшмидт отшучивается, то всё должно быть в порядке в любом случае. Даже Моника поразительно быстро приходит в себя, но выглядит всё равно бледной. Она просто этого не ожидала. Не думала, что кто-то из них может пасть настолько низко, а другой может оказаться настоящим героем, пусть и сыграл он эту роль несколько неуклюже. — Зачем ты это сделал? Зачем ты её убил?! — но есть и те, кто не разделяют жестокую точку зрения, считая, что убийства — это всегда плохо, даже если жизни лишается истинный грешник. Нет серьёзней преступления, чем преградить душе её предназначенный путь. Айна плачет, прижимает руки к груди и не отводит обиженного взгляда от Джонса. А может быть ей просто больно. Маргарет заслуживала смерти меньше всего. Грета переводит взгляд на обвиняемую раннее Кьяру. Она молчит, лица не видно, но её плечи заметно дрожат. До тех пор, пока к ней не подходит Антонио, чтобы успокоить. Но та говорит громко: — Она должна была жить. Она помогла мне в первый день, когда я заблудилась. Она единственный человек, который без укоров меня выслушал. Это весомая причина. Но Грету больше интересуют другие вопросы. Один из них уже озвучила Айна. — Эй, неужели вы так и хотите это оставить? Вам не интересно, ребятки? — Монокума кружится на месте, спрыгивает к ним ближе, — вам не хочется узнать, как это произошло? — Это очевидно, — отзывается Артур. Невозможно сказать, что он сам испытывает. Ведь он успел немного сблизиться с Альфредом, — наверняка он испугался. Что она его убьёт. И выстрелил из украденного револьвера. Он мог знать заранее? Нет, исключено, если верить, что они не были знакомы. А если были, он бы точно перестраховался. Либо он просто хотел пополнить свою коллекцию с помощью кражи школьного имущества, — он пожимает плечами, но в конце предложения его голос даёт едва заметную слабину. Монокума кажется обескураженным, но уже через несколько секунд снова начинает прыгать, раздражая своим весельем всех здесь находящихся, — но казнь обещает быть интересной. Альфред Джонс нарушил разом несколько школьных правил! Конечно же, его ожидает кое-что особенное! Юношу от этих слов кидает в дрожь, но он быстро успокаивается. На лице скользит усталость, а истерзанные губы плотно сжаты. Он снимает очки и отдаёт их Артуру: — Сохрани их. Как память о герое. — Какой из тебя герой, ты убил невинную девушку, — отвечает непоколебимо Тим. — У меня не было выбора. Я знал её всю жизнь. И я устал от этого. Каждый раз её успокаивал я, когда вся её семья плюнула на неё, поняв, что лечение бесполезно, что она будет такой всю жизнь. Что ей суждено страдать всё время. Днём от голосов, ночью — от кошмаров. Она ранила меня не один раз. Вот, — он снимает куртку и поворачивается ко всем спиной, задирая чёрную ткань. Спина и руки испещрены шрамами и рубцами, — я знаю, что она этого не хотела. Но на груди у меня то же самое. Я понимаю, что она себя не контролировала! — он срывается на крик и закрывает глаза ладонью, — она не заслуживала такой жизни вообще! Да что вы вообще можете о ней знать?! В обычном состоянии она не позволяла мне убивать пауков и пчёл, просила просто выпустить их на улицу! Каких-то жалких насекомых, обычную мелочь! Даже когда ей было больно она улыбалась! — дыхание становится рваным и хриплым из-за криков, но никто его не останавливает, понимая, что это его предел, — она и мне не давала сойти с ума. Всегда поддерживала. Она видела, что мне с ней тяжело, и старалась отплатить за всё, — он резко становится тише, кидает тяжёлый взгляд на очки в руках Артура, — это единственное, что у меня было здесь. Я смутно помнил всё. Я помнил все события, но не помнил ни внешности, ни имени Маргарет. Я просто забыл её личность, пока она не напомнила мне об этом сама ночью. Так что пусть. Казните меня как хотите, — он машет на всё рукой, смотрит с ненавистью на Монокуму. Если бы не он, если бы не тот, кто им управляет, они бы точно прожили дольше. Альфред бы не отчаялся, состояние Маргарет бы не усугубилось. Зал вновь погружается в тишину. Даже Грета отводит глаза в сторону. Его можно понять, но это всё ещё не отменяет факта убийства. Он этого не говорил прямо, даже вскользь не упоминал, но вывод напрашивается сам собой. Он любил Маргарет. Он любит Маргарет. Он хотел освободить от бесконечных страданий не только себя, но и её. Он просто устал. Сдался, опустил руки. Никто так и не говорит не слова. Лишь голосуют, как того требуют правила. Все выбирают одного человека без исключений. Альфред сам сделал этот выбор. Теперь никто не должен ему препятствовать. — Вы абсолютно правы! — смех Монокумы откровенно бесит. Возникает желание приложить его чем-нибудь тяжёлым, — Маргарет Уильямс убил Альфред Джонс! — Не тяни уже, — кидает Альфред и подходит к двери около Монокумы, — начинай. Сначала никто не смотрит ему вслед кроме Бервальда. Они его больше не увидят, он это понимает. Переводит взгляд на его спину и Матиас. Глаза поднимает Грета, подмечая уверенность в его стойке. Даже то, как он закинул куртку себе на плечо. Последний, кто осмеливается отдать ему дань, это Артур, который вцепился в очки как за спасительную хрупкую соломинку. Уже всё бесполезно. Никто из них не сможет ничего сделать. «Дикий Запад» Пустынная улица, лишь перекати-поле скользит перед ногами Альфреда. Тишина не сулит ничего хорошего. Никто не смеет оторвать взгляд от экрана. Словно они попали под массовый гипноз. Грета закусывает губу. Рядом с ней стоит Эмиль, у которого приоткрыты губы. Сейчас они могут только наблюдать. Действие начинается резко и неожиданно. Земля под ногами Альфреда сотрясается, раздаётся множественный цокот копыт, нарастает гул. Но он стоит на месте, посильнее сжимает куртку в правой руке. На самом деле он соврал. У него есть ещё один подарок, который связывает его с Маргарет. Парное кольцо. Он достаёт его из кармана, сжимает в пальцах, прижимает к губам и поднимает голову. Он уже сдался и ни за что не повторит этого снова. — Подожди меня ещё немного, Мэгг, — неслышно шепчет он, чего никто не слышит, — продержись чуть-чуть. Я скоро буду рядом с тобой. Он знает, что его сейчас ждёт смерть, остановив острие своей косы у его шеи. Что чуда не будет. Его уже ничто не держит, ему не страшно умирать. Смысл жизни потерян, и он сам от него избавился. Гул нарастает. Перед Альфредом останавливается целая толпа ковбоев, прямо напротив него. Лошади выглядят сильными и озлобленными, они взирают на Джонса как на препятствие на своём пути. И от него нужно избавиться. Он твёрдо стоит на месте, поднимает подбородок, не выпуская кольцо из пальцев. Пусть и видит он их смазано, это не имеет значения. Он прекрасно осознаёт, что происходит, и представляет, что сейчас произойдёт. Только пусть это закончится побыстрее. Он действительно торопится на тот свет. Тот ковбой, что спереди, стреляет в воздух из своего револьвера. Джонс не отводит глаз от лошадей, что несутся прямо на него. Без шансов. Он не выживет. Но на эти мысли он лишь с удовлетворением хмыкает. Любовь просто сводит людей с ума и заставляет прекратить ценить свою жизнь. Для Альфреда это не светлое чувство. Оно лишь приносит страдания. Возможно, на том свете всё изменится. Он поднимает голубые глаза на безоблачное фальшивое небо. В последний раз. Всё заканчивается и правда очень быстро.

***

Экран показывает безжизненное тело Альфреда на пыльной дороге. Со следами от копыт, со свежими пятнами крови. легко догадаться, что все кости в его теле переломаны. Руки и вовсе похожи на кровавую кашу. Нельзя предположить, что раньше это были крепкие мужские руки. Около его губ лежит кольцо, холодно отражая ненастоящий солнечный свет. Артур бьёт кулаком стену и сползает на пол. Это не должно было так закончится. Франсуаза держит за рукава Гилберта и Антонио, которые испытывают дикое желание поговорить с Монокумой на все понятном языке боли. Айна всё ещё беззвучно плачет, уткнувшись в грудь Бервальда. Скотти чуть приобнимает Монику, которую почти окончательно сломили морально. Грета сама бы давно оказалась на полу, не придерживай её за локоть Эмиль. Всё пережитое, дурманящий запах, от которого сознание действительно уплывает. Она видит, что и Эрике становится хуже, что её уже почти на руках держит Матиас. — Я понимаю, что сейчас траур, но давайте уйдём отсюда, — тихо говорит Даниэль и указывает на открывшийся выход за их спинами, — нам не стоит здесь долго находится. У Греты на этих словах окончательно ослабевают ноги, в глазах белеет. Перед тьмой она видит испуганный взгляд Эмиля и чувствует его руки на плечах и талии. Ей не стоит вдыхать столь чуждый для неё запах. В общей суматохе теряется холодный расчётливый взгляд. Глаза видят, как падает Грета, как ловит её Эмиль. От дурмана слишком мало пользы. Он действует только на двух девушек из всех здесь людей. А одна из них не должна пострадать. Она обязана выжить до самого конца игры любой ценой. Иначе этот план лишь всё погубит.