“Эта слабость просто отвратительная. Мистер Старк не предупреждал о таких перепадах нагрузки в костюме. Он начал весить в раз пять больше, не хватает дыхания даже на прыжок с Эмпайр Стейт. В общем, блядь. 30.06.2018”
“Старк реальная сволочь, я не шутил. Кто занимается калибровкой? Началась головная боль, и даже “Аддералл” не помогает от этого. Прошёл месяц, понятия не имею, сколько ещё ждать. 30.07.2018”
“ Это не прекращается. В ушах не перестает звенеть паучье чутье, я еле натягиваю костюм. Меня тошнит. Какая-то странная боль внутри. 02.08.2018”
“Вчера Флеш, как обычно, отвесил мне подзатыльник, а я чуть не вырубился. Сегодня пришлось уйти с тренировки. Я просто не мог находиться в этом шуме. И, чёрт возьми, я потею, как свинья. 14.08.2018”
“Тетя Мэй что-то замечает. Нед, кажется, тоже. Он иногда смотрит на меня очень долго, и мне становится не по себе. Я наорал на него на тренировке, сорвался ни с того ни с сего. Что со мной происходит? 22.08.2018”
“Сегодня мы с тетей едем на обследование. Она нашла в моей комнате таблетки от тошноты. Снова болит голова. Ёбаная мигрень. 1.09.2018”
Питер закашлял и напрягся. К горлу подступила вязкая жидкость: то ли от давления этих белых картонных стен, то ли от воображаемой болезни, которую приписывала ему тетя Мэй. Ожидание всегда утомительно, особенно, когда дело касается тебя. Особенно, когда сидишь в приемной онкологического отделения. Питер тяжело дышит, постоянно теребит рукава толстовки, не может сосредоточиться на чем-то одном. Окно. Медсестры с натянутыми улыбками, которые дежурят на этаже. Паркер потом узнает, что это лишь меры предосторожности для людей, которые получили не самый обнадеживающий диагноз. Снова окно. Мальчик с дженковским комиксом про Бэтмена 1998 года выпуска. Людям нужен пример для подражания. Людям нужна надежда. Ведь супергерои не умирают, они лишь появляются в следующих выпусках. Мэй постоянно смотрит то на стрелки часов, то на Питера, сидящего рядом. Она бы хотела сказать, что это стандартная процедура, что это необходимо лишь для установления диагноза, это не повод, чтобы переживать. А Питер и не переживает. Питер хочет стать этой картонной белой стенкой, у него всего лишь мигрень. Они молчат с самого дома. Даже магнитолу не включали все те полтора часа, что ехали сюда. Тишину нарушает звонок с дебильным рингтоном. Питер закусывает губу. Только на одного чертового человека в этом мире у его тети стоит песня Diddy Bop. - Да, Тони, он сидит рядом, - Питер кусает внутреннюю сторону щеки. Он все еще хочет стать этой белой картонной стенкой, когда тетя Мэй передает ему телефон. Берет этот чертов мобильник и шагает в сторону курилки, проходя мимо все еще улыбающихся медсестер, которые больше похожи на марионеток Джокера, чем на нормальных людей. Кому захочется улыбаться в этом конченном месте, где на столиках вместо листовок «Как подготовить себя к тому, что ты можешь умереть через пару месяцев?», « Как сказать, блядь, своим родным, что ты неудачник, у которого есть развивающаяся опухоль?» и « Какого хуя это происходит именно со мной?» лежат комиксы, в которых герои переживут своего создателя? Дурацкое ширпотребство - забивать все столы в комнатах ожиданий этим пёстрым шлаком с ложной надеждой. - Питер, какого хрена? Ты не берешь трубку пару недель, что происходит? Почему я вынужден искать тебя посредством тети? Мне недавно пришли данные синхронизации с твоего костюма, там бешеные показатели, - голос непривычно взволнованный, похож на Стива. - Ничего страшного не произошло, у меня мигрень. Питеру хочется, чтобы голос перестал трястись. - Ты издеваешься? Вдох-выдох. - Нет. Рядом с ним кто-то нервно курит. Питер чувствует смоль на языке, учащенное дыхание, это тихое «Блядь, блядь, блядь». Слишком многие люди хотят покончить с собой, даже не выходя из больницы. У каждого третьего после выхода из кабинета диагностируется нервный срыв. У каждого второго после приема рушится жизнь, летит на черном кадиллаке в пустоту. Именно для этого нужны дежурящие безумные медсестры с застывшими лицами из рекламы зубной пасты. Паркер думает о том, что их квартиры наверняка уже пропахли медикаментами, дезинфицирующими растворами, средствами для санитарной обработки, формальдегидом и чужими матами. - Где ты? Питер хочет соврать. - В больнице. Женский голос из встроенных в потолок динамиков сообщает о том, что доктору Джемесону нужно немедленно подняться в палату четыреста четыре. Наверное, там кто-то умирает. - Твою мать, что происходит? Питер сипит, прижимая руку к глазам. С силой надавливает на веки. Всё какое-то иррациональное, ненастоящее. Это как будто сон. Если во сне могут так сильно трястись губы, могут быть такие мокрые, настоящие слёзы - это однозначно сон. Ущипните его кто-нибудь. - Я сейчас приеду, Питер. Никуда не уходи. Ты слышишь?- в динамике раздаётся звук хлопающей двери, а через секунду - звон ключей и гул мотора. А Питер никуда и не собирался уходить, он все еще хочет стать этой белой картонной стенкой.***
Как-то раз Питер назвал Старка героем, своим героем, когда тот стоял около рабочего стола, посматривая статистику погибших в Заковии. Тони не считает себя героем, он считает себя человеком. Чаще испорченным. У него на руках сотни фамилий, которые остались лишь буквами на бумаге по его вине, у него в организме алкоголь занимает шестьдесят процентов, а еще вечная головная боль. У него по утрам слезы на подушке, холодный кафель, а еще он просыпается исключительно один. Старк поглощён спасением этого чертового мира, который не может принять его самого. Он вечно ожидающий в очереди на понимание. Стив говорит: « Единственное доказательство существования сердца Старка – Питер». А еще он говорит: « Если с ним что-нибудь случится, то я тебя убью». Это не потребуется, потому что Старк самостоятельно вытащит генератор у себя из груди. Они едут по автостраде битый час. Питер постоянно шутит и говорит о таких нелепостях, как говорящие еноты, потоп колой, о девчонке из школы, заполняя собой всю звенящую пустоту, которая бесталонно прячется на заднем сиденье автомобиля. Тони подкуривает какое-то крепкое табачное дерьмо, от которого печёт глаза. Питер уверен - слёзы наворачиваются именно от этого. - Современная медицина шагнула вперёд, мы тебя вылечим. Будешь, как Стив в лучшие годы: пробегать столько же, сколько этот соплежуй бегал за своим дружком, - шепчет Тони. Ложь. Фантомные боли не означают отсутствие паучьего чутья. - Мистер Старк, я лишь хочу комикс про «Человека Паука», вы обещали мне его при вступлении в «Мстители». Потому что супергерои не умирают, они лишь появляются в следующих выпусках. Тони поворачивает голову, прищурившись. В глазах Питера что-то огромное и пустое. - Кто-то еще знает? - голос Старка какой-то непривычный, слишком отстранённый. Питер смотрит, как он затягивается и выпускает в угасающий день плотное облако дыма. - Нет.***
“Это вовсе не ебаная мигрень. 3.09.2018”
- Мультиформная глиобластома. Питер пытается привыкнуть, и всё равно сердце пропускает несколько ударов, но пальцы, безостановочно теребящие завязки красной толстовки, не останавливаются. Название диагноза - это лишь кличка, как у пса, которого ты приволок домой и все никак не можешь выбрать имя. От Сэмюеля до Квентина. Квентин – отличное имя для опухоли, которая убивает твои мозговые клетки. У Питера болит голова. Питер все еще хочет стать белой картонной стенкой. Это всё ещё похоже на плохой сон. Так страшно видеть кошмар, когда на обеих руках по-прежнему остаётся по пять пальцев, сколько не пересчитывай. - Все будет хорошо, - Паркер улыбается, пытаясь прочитать имя врача. Ложь. Фантомные боли не означают отсутствие паучьего чутья. У Питера твердая пятерка по биологии, а еще учебник в рюкзаке со всевозможными закладками. Глиобластома– самая распространенная и самая агрессивная форма среди всех опухолей мозга. Глиобластома не имеет четких границ, очень быстро разрастается и не только сдавливает своим объемом головной мозг, но и прорастает в его ткани, приводя к необратимому разрушению. А может все-таки Сэмюель? - Хорошо. Ответишь на несколько вопросов? На бейджеке определенно «М». Может Мэйсон? - А вы на мой? - Я догадываюсь, что за вопрос ты хочешь задать. Эта фраза напоминает о том, что Питер - десятитысячный пациент. Одни и те же взгляды прошли через Мэйсона. Одни и те же слова. Одни и те же вопросы. Ему совсем не интересно, когда опухоль сожрёт Паркера изнутри. Ему нужно делать свою работу. - Это вряд ли. Какой ваш любимый супергерой? - Капитан Америка, наверно. Он более человечный что ли. Питер все еще помнит синяки, оставленные на лице Тони. Помнит натянутую улыбку, шрамы на спине. « Этот конченый мудак знал, что мне лететь в Шанхай на конференцию в пятницу», - кричит Тони, когда ему в очередной раз пытаются убрать опухоль под глазом. «Собачье дерьмо». Старк выглядит так, как будто ему загнали гвозди в голову, как будто ему раскроили черепушку. А в целом капитан Америка очень человечный. - А мой - Человек-Паук, не слышали о таком? - Нет. Питера все еще тошнит. Питер все еще хочет стать белой картонной стенкой. - Хорошо, Питер. Послушай, я знаю, насколько тебе тяжело, и… Паркер отводит взгляд, не переставая теребить руками завязки своей толстовки. В голове с детства осталась глупая установка - врачи не болеют, но он всё равно спрашивает: - У вас тоже рак мозга? Повисшая в кабинете тишина почти вызывает улыбку. Питер смотрит на холодную, бледно-бежевую стену, увешанную дипломами и наградами в рамках. Должно быть, это забавно - получать премии за то, сколько людей подохло в твоих руках. - Нет, - сдержанно отвечает Мэйсен-у-которого-нет-рака-по-имени-Квентин. - Но позволь всё же задать тебе несколько вопросов. Питер жмёт плечами, рассматривая теперь прозрачные шторы и искусственные цветы в углу кабинета. Они такие ненастоящие, что зубы сводит. - Ты не замечал в последнее время ухудшения зрения? Питер не уверен, что Мэйсен – его настоящее имя. Он видит лишь букву «М» жирным шрифтом. - Нет. Не замечал. - Галлюцинации? Визуальные, слуховые? - Нет. - Головные боли? - Иногда. Постоянно. По мнению Мэйсена-Которому-Старк-Платит-Хуеву-Кучу-Денег, Питеру необходим психолог. С ним будет работать какая-то очень приятная женщина, с которой можно будет делиться своими мыслями. По мнению Мэйсена-Который-Имеет-Привычку-Терпеливо-Улыбаться, Питеру необходимо быть под постоянным контролем. Но пока - и это слово он выделил какой-то дурацкой интонацией - возможен вариант пребывания дома. Строго соблюдаемого режима сна и приёма лекарств. Паркеру хочется разбить эту грёбаную вазу с искусственным фикусом о лицо мистера М, но он просто кивает. Кивает и кивает, пока у него снова не начинает появляться рвотный рефлекс. Питер уже хочет стать стенкой, на которой очень много рамок. Наверно, с неё регулярно смахивают пыль.