***
Флейта, как и прежде, звучала тихо, мягко и ласково, но лишь прислушавшись, можно было услышать плачущие ноты, а мелодия растекалась по всему саду, будто маленькие ручейки, заставляя растения оживать. Цветы приподняли свои бутоны, покачиваясь из стороны в сторону, приветствуя исполнителя, пока деревья склонились к ней, зашелестев зелеными листьями, а молодые сучки касались белых волос до самой поясницы, в которых скользили черные пряди. Инструмент, что раньше принадлежал ее матери, Мастеру Природы, второму потомку первого Мастера, затих, когда глицинии обратили свое «внимание» на Смит: — Привет, — дружелюбно произнесла Ния, а звучало такое " привет " совсем неловко, от чего Мао изогнула одну бровь, смотря на нее. — Не хочешь пойти с нами погулять? — она слегка мотнула головой, стряхивая отголоски игры флейты, которая пагубно сказывалась на слушителях — долгий крепкий сон. — Нет, — кротко отозвалась Шин, опустив взгляд на цветы, которые довольные " ластились " к пришедшей гостье в сад. — Что же, ладно, — брюнетка убрала руки за спину, чувствуя налегающее напряжение, пытаясь подобрать слова. — Может, тебе что-то купить? — но в ответ снова было сухое «нет». Шин уже устала от активных споров, множества телодвижений и долгих разговор между юношами, она еще не настолько адаптировалась в их компании, однако ей это нравилось, нравилось наблюдать со стороны. Но знала бы она, что в этот раз, компанию сестре Огненного составлял лишь Баккет. Наверное, согласилась бы она с охотой. Молча провожая пару глазами, которая оживленно говорила о чем-то своем, от ощутимой зависти и давящего негодования, Мао оторвала от их спин взгляд, сжав флейту до боли в подрагивающих бледных руках. Ей хотелось быть на ее месте, говорить с ним так просто, смотреть в его теплые глаза, не заикаясь, не боясь, не стыдясь. Она устала смотреть со стороны, не находя сил самостоятельно подойти к Черному Ниндзя, а каждую каплю ее самой простой легкой ревности и обиды от своего же глупого решения — удваивал яд, мерзкой тяжестью в груди давя на ребра, яд от черной сущности демона, окрашивая белые пряди в такой же черный цвет. Отряпнув от дерева, девушка сразу же убрала флейту за пояс, спохватившись за потемневшие локоны, завязывая в хвост так, чтобы спрятать за другими. Ее в момент пробил озноб, а страх прошел мурашками по всему телу, заставляя содрогаться, от чего Шин обхватила плечи руками, зажмурившись, стараясь привести дыхание в норму и успокоить себя. «Как это?» — пронеслось у нее в голове, а сама она замерла на месте. Как это? Как это? Как это? Страшно? А может, грустно? Или больно? Грустно от своей беспомощности, страшно от того, что ты не принадлежишь сам себе, больно от разрывающих мыслей, а дыхание перехватывало из-за скользкого шипящего смеха в голове. В висках начинало пульсировать, пока боль затягивала другие чувства, как открывать глаза становилось все труднее, все краски смешивались в одно черное пятно, заставляя колени подкоситься из-за резкого головокружения. Где-то в далеке слышен голос маленькой Чины, словно сквозь толщу земли: приглушенный, далекий, слов не разобрать. Веки потяжелели, а грудь в последний раз поднялась в тяжелом болезненном вдохе — Шин провалилась в темноту, рухнув вниз.***
— Может, воды просто вылить, т… Ай! Ладно — ладно! — Ллойда выгнали из комнаты, а серпентин покачала головой. Блондин показал язык змейке, получив уже укоризненный взгляд со стороны Такеши, на губах которой больше не было милой улыбки, в темных глазах не было привычной радости, живости. Женщина сменила компресс, проведя рукой по медленно чернеющим волосам. Это был лишь вопрос времени. Ву был озадачен ситуацией, а помочь было практически невозможно: демон возьмет свое, но когда? Когда ждать удара от нее, готовы ли они снова встретить ту, которой люди продали свои души в обмен на силу для кровавой мести? Он прикрыл глаза, видя ее ядовито — зеленые глаза, слыша сладкий, но такой гадкий голос, он помнит слова о своем первом ученике, о своем брате. — Учитель, — в пол голоса, позвал его Баккет, вид юноши был обеспокоенным. — Что нам делать? Гарро разрушит весь храм. Она пойдет в дальше с Кирином и Ямата. Нам нельзя этого допустить. — Тьма сгущается, но свет еще не потух, — голос пожилого мужчины был спокоен, размеренным, как и всегда. — Шанс еще есть. — Я думал… Прошло больше месяца, — парень, в неком недоумение и разочарование, запустил руку в черные непослушные волосы, осев рядом со старшим. — Я надеялся, что все кончено. — Срезав лишь часть сорняка — сад не спасешь, а до корней.нам не добраться, — на последних слова, Ву выдержал паузу, тяжелую паузу. — Я хочу помочь. Мы хотим помочь, — с полной уверенностью, сказал Коул, подняв взгляд на Сенсея. — Я хочу, чтобы сад цвел, а не уничтожал сам себя. — Прошу прощения, что помешала, — раздался голос женщины позади. — Жар и дрожь спали… Возможно, все закончится хорошо. И думаю, что ты можешь сходить к ней, — она потрепала парня по волосам, улыбнувшись. Кивнув, он поднялся и откланялся, оставив их наедине. Им двоим было о чем поговорить. Парень заправил темные пряди за ухо, в котором блеснула небольшая черная сережка, которая уж очень нравилась беловолосой подружке. Точнее, ей нравилось, как она смотрится на нем, но этого ему не узнать.***
В небольшой комнате, где стояла давящая тишина, тихо открылась дверь, из-за которой осторожно ступил Коул, а его взгляд сразу устремился на безмятежно лежащую девушку. На ее бледных губах, что ранее были нежно — розового цвета, не было ласковой улыбки, предназначенной ему, блестящие глаза не смотрели на него с восхищением, не звучал мелодичный мягкий голос, в который он вслушивался, было лишь полное умиротворение, но от него в душе нет покоя, только страх и печаль, испытываемые юношей сейчас. — Я не знал, какие цветы ты любишь больше всего и…, — после не долгой паузы, Баккет опустился рядом с ней, сев по — турецки, положив руки на колени. — И взял почти все семена, что были, надеялся, что тебя это порадует, — он говорил максимально спокойно с легкой улыбкой, будто уверенный в том, что она видит ее. — Думал, сегодня с тобой посадим их, интересно, что там за цветы, — голос парня постепенно становился тяжелее, наполняясь переживанием с долей тоски. Бессильный тихий вдох послышался со стороны Мао, а глаза пастельных цветов не сразу открылись. Не без усилий сфокусировав взгляд, она поджала дрожащие губы, чувствуя тепло на своей ладони, которую чуть сжал брюнет, пока к уголкам ее глаз подступали слезы горечи и тревоги. — Шин, все хорошо, не бойся, — Коул взял ее небольшую ладонь уже двумя руками, склонившись к девушке. — Я рядом. Она повернула голову к нему, без какой-либо надежды во взгляде, смотря обреченно и безучастно. Шин разомкнула еще подрагивающие губы, однако ей не удалось ничего вымолвить: горло сдавливал, все тот же, цепкий страх, а дышать вновь не давала печаль, тяжелым грузом налегающая на грудную клетку. — Я обещаю, что все обойдется, — не в состоянии смотреть на такую подавленность, парень не смог молчать, прижимая прохладную бархатную ладонь к своей щеке, с верой и надеждой смотря в ее глаза.