1.
Странная вещь — память. Столь же непостижимая, сколь и невероятная, уносящая далеко, в самые пределы сознания. Особенно во время сна, когда все происходящие реальные события смешиваются с уже произошедшими и желаемыми, образуя из этой огромной смеси сны. Я мало что помнила. Реальность смешивалась со сном, а сны — с реально происходящим. Голова то и дело шла кругом, как если бы я довольно долгое время провела в задымленном помещении, насыщаясь галлюцинациями. Несколько раз я просыпалась, а перед глазами были всё те же прутья, загораживающие собой светлую комнату впереди. Или же, наоборот, именно это и было сном, а реальностью было совершенно иное. Тёплое зелёное лето раскинулось надо всем городом, объяв собой и сочные кроны деревьев, и чистое голубое небо, и яркие пестрящие жизнью пейзажи. Такого лета мы не видели уже давно — всё заполонила неясная погода, скорее похожая на осеннюю не только своими дождями и пасмурностью, но и настроением. Тот парк, где у нас проводились тренировки, давно уже не играл такой жизнью и радостью, покрывшись вечной и не сползающей пеленой тумана и хмурости. Но не в тот день. Яркие живые лучи играли на наших лицах. Все смеялись и были счастливы после удачного и не такого уж сложного дня, и даже Сейлина ничего не предприняла, по своей привычке, такого, что могло испортить моё настроение. Улыбки светились на наших лицах, вторя лучам солнца и настроению погоды в парке, чёрные метки-звёзды непривычно красовались на левых ладонях, напоминая нам о том, что теперь мы — истинные правители этих пяти частей мира, так внезапно лёгших на наши плечи. Остановившись, Чесс предложил на прощание сплотить все наши метки в знак того, что наш мир никогда не разрушится. Мы образовали круг, поднимая вверх левые руки, безмолвной клятвой скрепляя нашу, как мы считали, нерушимую дружбу, которая должна была закрепиться в тот день между нами на века. На минуту опустив руку, я нашла взглядом Адама, и, хотя он не смотрел на меня, улыбнулась ему. — До скорого, — махнул рукой Чесс, и все мы в тот же момент распрощались, разбрелись по разным зелёным дорожкам — таким мягким от салатовой и немного влажной травы, когда ступаешь по ней босыми ногами. Остались только мы с Адамом. Он кинул последний взгляд на удаляющихся ребят и повернулся ко мне. — Прогуляемся? — его лучистые голубые глаза были полны света, как и солнечные лучи в тот день. Я кивнула. Немного застенчиво, потупив взгляд, но всё равно зашагав рядом с ним. Мы спустились к небольшому озеру, над которыми с радостным пением проносились свободные птицы, сели на берегу, ребячески размахивая над кромкой воды ногами, и мне вдруг вспомнилось, что в детстве мы сидели на берегу точно также, бросая в воду камни «кто дальше». — Эвелин, — раздался его тихий голос над самым моим ухом, и едва я успела обернуться, как тут же была схвачена врасплох, когда он неожиданно притянул меня к себе и, легонько проведя рукой по лицу, убирая с него волосы, нежным поцелуем коснулся моих губ, так что внутри у меня всё всполошилось от чувств, переполнивших всё моё существо. Он быстро отстранился с застывшим весёлым смехом на лице и упал в траву. Я упала рядом. Я не помнила, сколько времени в тот день мы так лежали, нежась в лучах солнца и наслаждаясь теплом и уединением. Слабый ветер доносил до нас прохладу с озера, птицы непрестанно щебетали, а вокруг всё жило. Действительно жило. Адам поднял руку, развернув её ладонью к себе, и я заметила на ней тёмную звёздочку, которая лишь немногим отличалась от моей. Я подняла свою, и он, не задумываясь, схватил её, сцепив обе левые руки вместе. — Вместе, — тихо прошептал он, улыбаясь и не отводя взгляда от меток на наших ладонях. — Всегда? — я бросила быстрый взгляд на него и улыбнулась, получив ответ. — Всегда, — шепнул он.2.
Боль в голове пронзила меня с новой силой, выводя из всех сновидений и галлюцинаций, или мне только показалось, что они были и преследовали меня неизвестно сколько времени. Я пыталась открыть глаза несколько раз, но переносилась лишь в свои мысли, а они всё сильнее и сильнее погружали меня в бездну всего со мной произошедшего. И внезапно — снова пульсирующий стук в голове. И меня буквально выдернуло из воспоминаний, снова отбросив волной чего-то ещё более реального, но всё ещё почти неотличимого ото сна. Жмурясь и пытаясь привыкнуть к темноте, я на ощупь нашла стену прямо за собой, прислонилась к ней, тяжело дыша, словно после кошмара. Последние и совсем ещё недавние события всплыли в голове как ещё один хороший сон, которых я увидела уже, наверное, сотню за последние несколько часов. Адам, Эдди, нападение… Сумрак напрягал и пугал, но я тут же выпрямилась и даже предприняла попытку подняться — правда, из этого всё равно ничего не вышло. Пускай люди и не видят в темноте, но, если они добиваются от меня страха, они его не получат. В моём воображении тут же всплыли люди в чёрных костюмах, которых я видела сравнительно недавно, ещё когда в светлой комнате напротив решётки горел свет. Воспоминания тут же складываются в ясную картинку, и мне удаётся вспомнить, что когда-то здесь действительно были прутья, но теперь даже ни одного тёмного силуэта, похожего на них, нельзя различить. Тело сковала необъяснимая слабость, даже скорее усталость, но я поднимаюсь, держась одной рукой за стену у меня за спиной, и тут же я чуть не упала обратно, потому что по руке прокатилась боль, отозвавшись в подкосившихся ногах. На ладони испещрённым рубцом покоится рана от стекла. На другой — точно такая же. Я вздохнула. Как же можно было забыть, что я сама намеренно порезала их! Я попыталась снова сделать шаг, держась за стену и с удивлением обнаружила, что там, где клетка должна была заканчиваться, решёток действительно не было. Я даже провела рукой, чтобы проверить, не сплю ли я ещё, но почувствовала только пустое пространство, поэтому смело сделала ещё один шаг. Дышать было трудно. Хотя я поклялась себе, что не поддамся страху, ведь именно этого они от меня и ожидают — а я была полностью уверена, что откуда-то сейчас они наблюдают за мной — темнота пугала. Я совсем не была уверена, что могу находиться в комнате одна, что нет поблизости никого, кто жаждал бы убить меня или просто посмотреть, как я страдаю. Не успела я сделать ни шагу вперёд, как яркий комнатный свет пронзил меня и, в первую очередь, мои глаза, которые потихоньку уже начали привыкать к темноте. Комната. Страх, пробежавший иголками по всему телу. Я вздрогнула от неожиданности, оглядываясь по сторонам и наивно надеясь увидеть хоть кого-то. — Кто здесь? — сорвался глупый вопрос с моих губ, на который я, разумеется, не получила ответа. Комната была пуста, и никого и ничего кроме мебели в ней не было. Я лишь напрасно оглядывалась по сторонам, считая, что кому-то нужно было прятаться и следить за мной. Диван. Стол. Шкафы. Откуда всё это здесь? Разве меня не схватили и не должны держать в камере? Сомнение всё нарастало, зато страх отходил уже на второй план и не так сильно теперь тревожил постепенно успокаивающееся сердце. Я осмотрелась. Мебели в комнате было немного, но это не мешало выглядеть ей довольно уютной и вполне обычной. Большой диван, прямо напротив него — стол с какими-то предметами, рядом же — несколько небольших шкафов и кровать. Я не поверила своим глазам, когда заметила, что именно находилось на столе. Еда? Наверное, я всё ещё сплю. Я прислонилась к стене, не без опаски сев на кровать, подогнув под себя колени и сцепив их руками. Тишина в комнате странным образом давила на нервы, сомнения всё возрастали, всё увеличивая и увеличивая внутреннее напряжение. Чьи это шутки? Что здесь происходит? Наверное, я слишком мало знаю о демонах — и в этом был мой провал и в подготовке к правлению, о которых мне всегда только лишь рассказывали как о одной из причин угрозы надвигающейся Войны. О демонах, которые беспощадно издевались над Грешниками, и для которых истинным наслаждением было искушать Чистых. Столько за свою жизнь я слышала предостережений о том, что Грешником можно стать и не заметить, что демоны сильны и всё время норовят втереться в доверие, чтобы таким образом быстрее захватить чистую душу человека. Но такого уж никак нельзя было ожидать. Или, может, я что-то путаю? Что, если это — не дело рук демонов, но, напротив, какая-то уловка ангела? Может, Небеса снова проснулись и снова хотят помогать нам? Я зажмурилась что было силы и начала тихонько шептать знакомые, кажущиеся сейчас совершенно родными, слова молитвы, но они лишь тонули в этом тёмном помещении, а иной раз даже как будто и не хотели вовсе срываться с языка. Но кто знает, слышат ли Небеса вообще наши клятвы? Я растянулась на кровати, положив руку под голову и смотря в потолок, пытаясь лишь думать о чём-то и приводить доводы, потому что мысли о прошлом только вызывали слёзы.