1.
Наш отдел славился как самый жестокий отдел в мире. Ни у кого ещё никогда не было таких изощрённых способов пыток. Именно что пыток, ведь убийствами мы не занимаемся. Наблюдать за их рыданиями, ощущать запах их страха и жалоб — самое приятное, что когда-либо мне довелось увидеть. Но не в это время. Теперь всё несказанно изменилось — не сказать, чтобы уж слишком, но достаточно, чтобы не устраивать каждого работающего. По крайней мере, меня уж точно. Так что пришлось принимать крайние, хотя и не самые приятные меры. Большая часть отдела со мной, впрочем, почти сразу же согласилась — в управление лезть нет смысла, да и чревато совсем уж нехорошими последствиями, а вот название самого отдела с начальником можно и обсудить, предложив что-либо на замену. Только вот решать всё это мне, как и всегда, пришлось самому, и спустя несколько неимоверно долгих минут я смог, наконец, получить ответ. — Знаешь, не думаю, что нам нужно переименовываться. Задача у нас теперь другая, но обязанности те же, — мой начальник, 45-й, хлопнул меня по плечу и, криво усмехаясь, слегка опередив меня, помчался по коридору довольной походкой. Тошнотворной походкой. Когда босс ликует, мне просто невдомёк становится, точно ли он демон или нет. Коридор между тем всё сужается, приводя меня к моему собственному кабинету. Двери, окна. Я бы, может, не чувствовал себя сегодня так паршиво, если бы провёл весь день на работе. Однако сейчас нет ни поручений, ни заданий, а сидеть и перерывать в полной духоте бумаги с Грешниками — самое скучное и нудное, чем можно себя занять. Сейчас, где-то за пределами отдела, бушует всем своим чередом жизнь (если данное времяпровождение можно назвать этим странным словом). Кипит, идёт, не прекращаясь ни на миг. Да, безусловно, я понимаю, что каждый отдел связан своим делом, но допустить, чтобы мы опустились настолько низко в своём деле? Когда-то мы ведь действительно были лучшими из лучших… Вздох выводит меня из собственных мыслей, напоминая, что скука продолжает одолевать меня. Бумаги так и лежат на столе передо мной, и каждый их кончик помечен разноцветным стикером с пометками «Грешник» и «Чистый». В каждом из них — вся информация о схваченном, начиная от его названия и заканчивая датой и временем, когда его поймали. Руки уже сами тянутся перебирать стопку листов, распределяя их по двум не менее толстым папкам, напоминая, что впереди меня ждёт точно такой же приятный день, как и вчерашний, и позавчерашний, и ещё неделю назад… Длительный громкий сигнал отрывает меня от занятия, и я машинально нажимаю на кнопку возле уха, наклоняя голову и продолжая перебирать бумаги. И кто там звонит, интересно? — Слушаю. — 25-й! — собственное имя разрезает воздух вокруг меня, но я только молча улыбаюсь, с интересом вслушиваясь и ожидая дальнейших слов — всё лучше, чем заниматься ерундой. — Ты как там? Давно от тебя ничего не слышно. — Всё также, сэр. Лучше не надо о моём самочувствии. У вас есть что-то новое? 669-й звонит не так уж часто, в основном же, по чему-то важному и неотложному. Он никогда не отвлекает по пустякам и почти всегда бывает так занят, что не может нормально распланировать весь свой день. Вот и сейчас получилось точно также. — Мне надо отлучиться ненадолго, а отсек совсем не на кого оставить. — Конечно, сэр. — Прекрасно, — чувствовалось, что 669-й улыбается. — Я сообщу твоему боссу, чтобы он тебя отпустил. Я облегчённо вздохнул, закрывая за собой кабинет, и не переставал предаваться этому невероятному чувству, пока быстрой и лёгкой походкой переходил от одного коридора к другому, пока новый дизайн и интерьер не известили меня о том, что я уже в совершенно другом отделе — высшем, и оттого, наверное, наиболее приятном. Знакомых лиц здесь значительно меньше, зато простора и технологий намного больше, и я ощутил, что улыбка вновь появилась на моём лице. Всегда ведь приятно ощутить хоть какое-то разнообразие посреди всей ежедневной рутины. Коридоры, однако, пробежали перед глазами также быстро, как и в моём отделе, и уже вскоре я закрывал за собой дверь кабинета 669-го. 669-й, хоть и был намного выше меня по чину, всегда был моим хорошим собеседником, которому я невзначай мог оказать неплохую услугу, а он, в свою очередь — поговорить насчёт моего повышения с 45-м. За недавние, однако, события с хорошей пьянкой в компании высших ни о каком моём повышении не могло быть и речи, но я был уверен, что 669-й договорится хотя бы на снижение наказания, чтобы хоть как-то успокоить босса. Кабинет 669-го значительно отличался ото всех кабинетов, какие я видел. Совершенно другая тёмная заштукатуренная отделка с парой окон с видом на другие серые отсеки, огромный, непомерных размеров стол со множеством приборов на нём, о которых я не имел ни малейшего представления… кроме одного. Маленький предмет цвета слоновой кости, внешне напоминающий подставку с огромной ярко-голубой сферой внутри. На самом же деле, подобные штуки используют для получения сигналов от других демонов о поимке Грешника (а иногда и Чистого, и это самое прекрасное), и я могу только гордиться, что как-то сам наблюдал этот аппарат в действии. Но, по словам 669-го, от подобных машин уже давно не исходило никаких сигналов в последнее время, потому они и были признаны неработающими. Я отвернулся от сферичной формы, и только я успел это сделать, как кабинет залился ярко-голубым светом, мешая глазам различать хоть что-либо в комнате кроме этого невероятного оттенка. Всё остальное происходило как в каком-то непонятном сне, словно все свои действия совершал не я, а кто-то иной за меня. Я резко обернулся и не успел ни подумать о чём-либо, ни опомниться, как моя рука уже крепко вцепилась в сферу, и я уже был не в силах оторваться от неё. Вдруг появившийся из ниоткуда вихрь всколыхнул всё вокруг, и я ощутил, как меня уносит куда-то вдаль, прочь от всего этого — и от тишины отдела, и от кабинета 669-го, как всё это остаётся где-то позади, а передо мной возникает что-то ещё мне неведомое. Вихрь прекратился также быстро, как и появился, лишь оставшись слабыми иголочками на моих скрытых рукавами смокинга руках. Я почувствовал свежий, не смешанный ни с какими заменителями воздух, ощутил настоящее тёмное небо над своей головой, а под ногами — прикрытую ночной тьмой влажную землю. Всё было невероятно настоящим, реальным! Я вдохнул в себя воздух — ночной и оттого приятный, и мгновенно вспомнил, по какой причине я здесь нахожусь. Я нарушил запрет. Нарушил правило. Без спроса использовал поисковик 669-го. Так что перед тем, как придумывать, что мне говорить, чтобы выкрутиться, надо хотя бы забрать Грешника. Или нескольких. Только я подошёл ближе, как заметил две тёмные фигуры. Двух людей. Этот запах не спутаешь ни с чем — да, это люди, не поделившие что-то друг с другом и решившие для этого вызвать демона? Не похоже. Яркий свет заставляет меня на секунду остановиться — в изумлении, в растерянности, или это ещё какое-то чувство, не ведомое мне. По крайней мере, я быстро пришёл в себя, ускоряя шаги и приближаясь к одной из фигур. Теперь я понимаю, что меня так поразило. Это Грешник, действительно Грешник. И хотя всего-то второй стадии, блеск в его глазах всё равно подтверждает это. Но эта отметина… Резко дёрнув человека за плечо, я ещё некоторое время в недоумении пытался понять, что не так в этой сложившейся ситуации. Блеск, запах, чувство. Грешник перевёл на меня полный ярости взгляд, я лишь крепче сжал его плечо и улыбнулся. Что ж, неважно, в отделе с ним всё равно разберутся. Я бросил короткий взгляд на вторую фигуру, которая пугливо пыталась спрятаться в тени. Конечно, это глупо, но двух без дополнительной помощи мне всё равно сейчас не схватить, а даже за этого одного наказание непременно последует. Я оторвался ногами от земли и взметнулся прямо в нарастающий вихрь. 669-й, как только узнал о произошедшем, сразу же примчался, отбросив все свои запланированные и незапланированные дела. Я видел любопытство в его взгляде, а потому сразу же предоставил ему усыплённого Грешника. Изумлению его не было границ, а когда он передал его в нужный отдел и вернулся ко мне спустя некоторое время, он вовсю улыбался, и я решил повременить с вопросами о моём скором увольнении. — Ты не представляешь, какую услугу ты нам оказал. Нам всем, всему отделу! — он потёр руки друг о друга и приземлился в своё кресло. — Мы занимаемся поисками принцев и принцесс вот уже долгое время, но ни разу ещё не вышли ни на одного из них, — я кивнул. Я уже слышал о подобной операции. Занимался этим, между прочим, не только отдел 669-го, но и известный «50-й отдел» — однако, безуспешно. — Так вот, знаешь ли ты, что поймал одного из них? — он снова улыбнулся и на сей раз сложил обе руки вместе, неотрывно глядя на меня. Я ощутил, как дрожь пробежала по всему моему телу, тут же припомнил странную отметину, от которой исходил яркий свет, и в одну секунду всё осознал. Принц-Грешник. Ну, надо же такое! Ухмылка пробежала по моим губам. Значит, минус один из пяти. И тут же мои мысли перебежали совсем к другому. А что, если та фигура тоже… — Думаю, 25-й, при таком исходе событий мы можем простить тебе и то, что ты оставил мой отсек, и то, что брал чужой поисковик, — 669-й довольно улыбался. — А с 45-м я обязательно поговорю насчёт тебя.2.
День, со всеми его неожиданностями и встречами, домыслами и разнообразием, казалось, был уже закончен, когда я вернулся в свой кабинет, не встретив, к моему облегчению, по пути никого из знакомых и начальника. Бумаги, практически нетронутые, всё также лежали на столе, а за окном уже спустилась искусственная ночь. Я поднялся из-за стола, неторопливо закрывая жалюзи, вспоминая, как прохладно и приятно было дышать воздухом. Я вышел из отсека, ощущая, как дыхание искусственно качает ненастоящий воздух в организм. Каким-то странным и до сих пор не ясным нашим учёным способом вызывает имитацию человеческого дыхания, хотя мы-то знаем, что дыхание оставило наш организм уже очень давно. Постояв с минуту возле металлического портала отсека, я направился в противоположную сторону от той, куда собирался пойти вначале — а именно к отделу 669-го, надеясь встретить несколько знакомых и узнать насчёт новой работы с Безгрешными. Ничего особо важного мне, разумеется, не поручали. Но это происходило ещё и потому, что в последнее время особо важной работы в нашем отделе не находилось. Я не скрывал своей зависти к отделу 669-го — дела у них, в отличие от нас, шли в гору, а уж теперь-то, когда я предоставил им принца, они точно вырвутся на первое место среди лучших отделов года. Раньше наш отдел занимался пытками Грешников. Пожалуй, это было самое время его расцвета, когда завистников у нас было больше всего, а желающих работать — хоть отбавляй. Теперь же Грешников в отделе по пальцам пересчитать (пальцам, разумеется, человеческим, а не дьявольским). В последние месяцы Войны ловить Грешников стало всё сложнее, зато всё чаще нам попадались Безгрешные, потому отдел и пришлось перестроить, чтобы искушать этих «чистых» созданий. 45-й пошёл на это только потому, что, по его словам, «мы сами упростили себе задачу»: «Людей, которых нельзя было бы искусить, больше не осталось в нашем мире, — говорил он. — Греху может поддаться каждый». И все рабочие подчинялись его словам, искушая пойманных Безгрешных одним из Семи Смертных Грехов одного за другим. Я начинал как стажёр. Хотя, многие, например, 15-й, который, хоть и ниже меня по статусу, любит задирать меня, что я таковым и остался. Мне не могут поручить важное дело — причина в моей путаной истории. О многом говорит уже и мой значок на груди. Сумма чисел моего имени… Да, мне противно каждый раз напоминать себе это. Тем не менее, несмотря на то, что профессиональных основных обязанностей мне как не давали, так и не дают, я свыкся. Вспоминал то, чему меня когда-то учили, пусть я и прогуливал большую часть занятий, наблюдал за тем, как мучают Грешников… А теперь? А теперь здесь тоска смертная. То есть, грусть адская. — Эй, парень, — раздался где-то прямо надо мной хриплый голос, вырывая меня из размышлений. Я мгновенно поднял голову, не подумав, что, задумавшись, я мог забрести невесть куда. Демон был выше меня и явно крепче. Его взгляд пробежал по моему смокингу и остановился на ярком значке справа возле плеча. — 25-й, — произнёс он уже более ровным голосом. На его значке красовалось «1412». О таком отделе я даже ни разу и не слышал — четыре цифры, да ещё и заканчивается на два… Выглядит престижно, но… — Нам не хватает демона, — он отвернулся и показал руками на свою команду. — А времени совсем мало. Ищейки? Я вздрогнул и ощутил, что, должно быть, очень побледнел. — Давай, 25-й, а то здесь одни безразличные, — он махнул рукой, приглашая меня идти за ним и, судя по его жестам, не принимая никаких возражений. Я стоял и не мог сдвинуться с места, и медленно до меня доходило всё происходящее. Какой-то неизвестный Ищейка только что позвал меня составить их команде компанию по поиску Грешников! Я ощутил, как вмиг что-то всколыхнулось внутри меня. Это чувство уже не впервой посещало меня сегодня. Я кивнул и неторопливо проследовал к ним. — Мы выследили принцессу, — 1412 ухмыльнулся, легонько хлопнув меня по плечу, но даже от этого лёгкого хлопка я пошатнулся. — Саму принцессу! Посмотрим, так ли она Безгрешна или нет. Я наблюдал за демонами, сотворяющими вихрь, решив умолчать о том, что только сегодня уже поймал принца… И вновь воздух. Свежий, невероятно свежий и настоящий. Я вздохнул полной грудью, на секунду представив, что и вправду дышу, а затем двинулся за своими новыми знакомыми. 1412, 1242, 1622… Они были неплохими ребятами и всю дорогу шутили о Безгрешных, которых искушала одна улыбка или вид еды. Нас перенесли к огромному зданию. Огромному по человеческим меркам, конечно же — размеры наших отсеков превосходили любые небоскрёбы в сотни и более раз. Несколько демонов окружили здание со всех сторон, мы же с 1412-м ворвались внутрь. Ночь своей мглой поглотила весь район и улицу, но я был уверен, что здесь постарались и мои новые знакомые. Вольные, Ищейки — те, у кого нет ни отдела, ни обязанностей. Таких демоны из отделов не то что презирают — они их на дух не переносят. Я проник в здание, слыша за собой крики и громкие человеческие голоса, не в силах сдерживать улыбку, больше похожую на ухмылку. То, что я оторвался от 1412-го, я понял, только когда проник внутрь. Окно с дребезгом разрушилось, пропуская меня внутрь. Я так и чувствовал, как Безгрешные — если таковые находятся в комнате — наблюдают за тем, как демонстративно, словно в какой-то постановке, летят осколки во все стороны, как отвратительное существо с горящими глазами крадучись пробирается в тёмную комнату, а они жмутся к стенке, стараясь быть незамеченными (не тут-то было, ведь мы, демоны, можем разглядеть всё до мельчайших подробностей в самой кромешной тьме). Но никакого движения в комнате не было. Беспорядочно разбросанные вещи — судя по всему, женские, точно кто-то только что покинул комнату, вознамерившись вскоре вернуться. Но запах выдавал то, что пока что было скрыто от моего взгляда — человек был здесь, прямо в это время. Прямо напротив стола с пустыми кружками чая, в спешке заброшенного вещами и прочей ерундой, огромной глыбой красовалась вырванная и сброшенная откуда-то стена — сразу ясно, чьих рук дело. Я усмехнулся, двигаясь прямо по направлению к ней, уже зная, кого встречу за ней. — Поднимайся, — мой голос отразился хрипотцой от голой стены, пролетел вместе со сквозившим ветром над столом и вырвался в сломанное окно. На секунду я представил себя самым настоящим Ищейкой, хотя и не зная толком, как себя следует вести дальше. Девушка. Она на секунду повернула ко мне своё испещрённое ссадинами лицо, которые, по-видимому, нанесли ей осколки стекла, застыла, вновь быстро отвернулась. От меня не скрылось, как её рука легонько скользнула по гладкому полу и тронула стекло. Секунда, и запах крови наполнил комнату, отчего воздух разом хлынул мне в голову, будоража и вызывая мурашки на руках. Она собиралась покончить с собой. Покончить с собой! В этом заключался один из самых основных Грехов, но у меня не было задания найти Грешника, тем более, мёртвого. Девушка всё ещё не смотрела в мою сторону, когда я сделал два больших шага к ней и сильно дёрнул за плечо. — Поднимайся, — снова произнёс я, не зная толком, что собираюсь делать дальше. Было совершенно очевидно, что она не пойдёт просто так со мной. Продолжая сопротивляться, она резко провела осколком в свободной руке по ладони. Она Безгрешна, абсолютно, но чего тогда добивается? — Что это? — слова сами слетели с губ, но остановить их я был уже не в силах, в упор смотря на неё. — Грех тебя уже не спасёт. И тут решение мигом стрельнуло мне в голову, отчего на лице даже возникла улыбка. Грех! Она же совершенно Чиста, так что может подчиниться любому слабому слову, что будет на неё наложено. По её глазам я понял, что она недоумевает, почему я быстро схватил её за руку. Я пытался не смотреть, но и без того ощущал, как капли крови проникают на мою кожу, маленькими песчинками забираются в рукава смокинга, а в голове от этого пульсирует только сильнее. И вмиг она стала обездвиженной. Лёгкой. Не сопротивляющейся. Точно кукла, которой оторвали ниточки, слетевшая со своего места на сцене, она рухнула на моё плечо. — 25-й! — голос вдалеке заставил оглянуться. За окном внизу маячили демоны, чем-то напоминая своими движениями людские фонарики, с которыми эти существа бродят по тёмным проулкам. Я стремглав схватил её и прыгнул вниз.3.
Разговоры не стихали долгое время. Из-за двери доносились только какие-то невнятные крики, которые трудно было перевести в слова. 15-й сидел напротив и с нескрываемым сожалением смотрел на меня. Если бы он был менее глуп, он бы улыбался сейчас во весь рот какой-нибудь злобной улыбкой, нахально развалившись в кресле и уперев руки в стол. Радовался бы, что скоро избавится от меня, и будет работать на моём месте. Но этот парнишка был на удивление спокоен, хотя я ведь не знал, что сейчас может происходить у него там, внутри. Внутри, где у всех всё гниёт и воняет от Грехопадения и злости. Крики вмиг смолкли. То ли по случайности (но я в это не верю), то ли по ещё какой-то причине, мы с 15-м тут же переглянулись, а затем синхронно посмотрели на дверь, которая тут же приоткрылась, открывая нашим глазам и 45-го, и 669-го собственными персонами. — Полюбуйтесь на него, — босс скрестил руки на груди, смотря на меня в упор, чтобы 669-й уж наверняка не перепутал, о ком идёт речь. — Как вам такое развитие событий? 669-й молчал. По его взгляду я понимал всё и без слов, но улыбка не желала сходить с моего лица. Мне было абсолютно плевать на их выговоры и обвинения, на скандал, который они устроили, как только я на другой день вернулся в отдел. 15-й тоже сохранял непоколебимое спокойствие. — Что скажешь, 25-й? — наконец нарушил тишину 669-й, садясь в кресло рядом. — И зачем тебе только понадобилось связываться с Ищейками? — И пользоваться сфе… — начал было босс, но 669-й одним движением пальца остановил его, не отворачиваясь от меня. Ищейки. Вольные. Что они о них все знают? То, что это демоны, отбившиеся от дел и не желающие более выполнять свои обязанности? А как же их цель найти Безгрешных? Похоже, я произнёс всё это вслух, потому что 669-й медленно покачал головой. — Они неуправляемы, 25-й. Они не никому не подчиняются… — А почему, — я резко поднялся, прерывая 669-го и ощущая почти то же, что и в тот момент, когда сладкий запах крови Безгрешной наполнял все мои лёгкие, — почему, собственно, демоны должны кому-то подчиняться? Тишина пронзила каждого присутствующего, а взгляд 669-го уже не был таким понимающим. В глазах начальника же читалось, что я веду себя неподобающе. Несмотря на все мои отношения с 669-м, мне следовало обращаться к нему как к старшему по чину. Игнорируя направленные на меня взгляды, я отошёл от 669-го, направляясь вначале к боссу, но затем передумав, начиная ходить взад-вперёд по комнате. — Раньше для демонов был закон не писан, а теперь… Что произошло теперь? — Теперь! — 45-й фыркнул, но его голос был задним фоном по сравнению с раздавшимся голосом 669-го. — Теперь другое время, 25-й. Сядь, — и, заметив, что садиться я так и не собираюсь, вздохнул, поворачиваясь ко мне. — Мир отныне держится только на нас. Весь мир. И если давать волю кому попало, от него вскоре совсем ничего не останется. — Но это же люди, — я смотрел на 669-го, не переставая размахивать руками. — Всего лишь люди! Кто они? Никчёмные существа во вселенной, и только? — Не забывай, — тон 45-го изменился, — что ты и сам таким был когда-то. Я вздрогнул. Бледность огромными пятнами заполонила всё моё лицо, воспроизводя в голове и памяти то, что так хотелось бы навечно забыть. Но что навсегда будет со мной, пока я окончательно не догорю. И почему при всяком удобном случае они напоминают мне о моём прошлом, о котором я и понятия не имею? Едва 45-й поднялся с места, я почти машинально отстранился, но ноги огрубели и не желали делать более ни одного шага. 669-й смотрел на меня из-под своих сдвинутых на нос чёрных очков, а 15-го, наконец-то, судя по всему, стала забавлять вся эта сцена. – И ты знаешь, по какой именно причине мы тебя ещё здесь терпим, — всё тем же тоном произнёс 45-й, и я без труда понял, что и он, и 669-й смотрят в одно и то же место — на светящийся значок с номером «25» на моей груди. Чёртова цифра. Проклятая цифра. У всех почётные числа на номерах, и лишь у меня одного, как проклятье, номер складывается в святое число. Я сжал руки в кулаки, но был бессилен хоть что-либо возразить, и продолжал молчать. — Ты уже получил достаточно оповещений о том, что таких, как ты, здесь не держат, и, однако, несмотря на всё на то, ты ещё здесь. Дрожь пробирала меня до костей, забираясь своей мерзкой лапой прямо мне под кожу и оставляя неприятные рубцы ужаса, которые с каждым надрывом болели всё больше и больше. — В общем, — 669-й улыбнулся. Его улыбка стала последним рубцом, который порвал всё внутри меня, и ещё, казалось, мгновение, и я упаду замертво (если это возможно) прямо в этой же комнате с тусклым дребезжащим светом, — мы тут решили, что твоей последней задачей будет искусить Безгрешную. Справишься за месяц, — улыбка ещё шире, — получишь должность назад; нет, — он пожал плечами, продолжая улыбаться и давая мне мысленно закончить фразу самому. — Кто? — практически без единого звука выдохнул я. Искусить Безгрешного — самоё плёвое на свете дело, какое только мне могли поручить. Мне захотелось улыбнуться так же, как 669-й, ведь всё складывалось так превосходно, как и помыслить вначале нельзя было. — Та, что ты поймал. Сегодня, — разрывая слова, произнёс босс, и запах крови, который я уже чувствовал нынче, пьяняще заплясал на языке.