Ванильная хуйня на двоих

      Чимин выходил из душа, когда Чонгук стоял в коридоре и обувался. — Ты куда? — спросил Чимин, стоя в одном полотенце. — В зал. Надо куда-то энергию девать. Я буду через пару часов. — Ты разве не потратил её уже, когда мы… Ну… Чонгук усмехнулся. — Ебались? Чимин покраснел и нахмурился. — Мне не нравится это выражение в отношении нас. Чонгук улыбнулся во все тридцать два и ответил: — Ладно. Когда мы занимались любовью, — медленно проговорил он, наблюдая за тем, как Чимин радостно и смущенно опускает глазки, — я не потратил и десятой части. И если это куда-то не выплеснуть, ты можешь пострадать. Чимин слегка погрустнел. — Ну, давай, озвучь это, — сказал Чонгук, беря его за руку и настойчиво глядя в глаза, — не нужно стесняться говорить со мной о сексе. Тем более о нашем. — Я просто расстроился немного, что не могу тебя удовлетворить. — Чимин, а ну, посмотри мне в глаза. Чим послушался. — Если честно, я просто люблю тебя, и для меня любой секс с тобой прекрасен. Ты это делаешь просто офигенно, хотя раньше мне нравилось другое, но, пожалуйста, не меняйся. Мне от тебя просто крышу сносит. — Гук-и, я же вижу, что пока у меня не получается. Научи меня. — Я так и собирался, — согласился Чонгук, — но не сейчас. Если честно, я не ожидал, что ты такой крепкий, — на этих словах он притянул его к себе за талию и поцеловал, — мне нравится. Чимин просто счастливо улыбался. — Возвращайся побыстрее. — Хорошо, — бросил Чонгук и убежал.       Только оставшись один, Чимка вспомнил, что у него нет никакой чистой одежды. Он залез к Чонгуку в шкаф и достал оттуда новое нижнее белье из пачки от Calvin Klein, которое пришлось ему по размеру и просто замечательно сидело. Затем достал какую-то тонкую белую майку, которая была велика ему в плечах и пахла Чонгуком. Он надел её и пошёл в другую комнату. Потом прибежал обратно и стал исследовать ящики. Это была не проверка, у Чимина на губах играла детская улыбка. Ему было интересно, что можно найти дома у порноактёра.       Он стал открывать большие ящики шкафа и просматривать всё, что там лежит. В первом он нашёл уйму игрушек. Вертолёт на управлении его заинтересовал больше всего, правда, пока ему в руки не попалась машинка, которая ездит по стенам. У Чимина глаза засияли. Чонгук же не обидится за это? Он его любит. Так же там лежал дрон с камерой. Он включил видео, на котором увидел какую-то девочку азиатской внешности и Чонгука, с пультом в руках. Они оба смеялись, что-то орали и махали руками. Видимо, шутки, которые могут понять только эти двое. Дальше кадр уменьшился, стал виден дом, на крыше которого запускали дрона, затем и город. Чимин присмотрелся, и в груди что-то затрепетало. Это был Пусан. Он мог отчётливо видеть улочки, по которым гулял, любимые магазины и кафешки. От этого так тепло стало. Он отложил камеру и стал смотреть, что там ещё в ящике: пачки с лего и говорящие фигурки мстителей. И огурчик Рик тоже здесь, вместе со злым Морти.       В следующем ящике было много канцелярии и бумаги. Яркие и жирные письма от друзей. Их Чимин трогать не стал, хотя и очень заинтересовался. Тут он решил сначала спросить разрешения. Хотя и был уверен, что Чонгук не запретит. А если и запретит, то он сможет его уговорить.       Тут ему в голову пришла идея, которую он посчитал дурацкой, но, всё же, решил осуществить.       Набирая Чонгука, он листал пачку фотографий с полароида. Довольно красивые и эстетичные работы. На фото разные люди, совместные селфи, природа: горы, леса, моря, озера. И многое другое. — Алло, — вырвал Чимина из размышлений голос Чонгука. — Чаги, я соскучился. Чонгук не ответил. Чимин начал ему объяснять: — Мне вдруг захотелось позвонить. Не знаю почему. — Чимин, я сейчас во весь рот улыбаюсь, — заговорил Чонгук, — откуда у тебя мой номер? — Взял, пока ты был в душе, — хихикнул Чимин. — Хорошо, малыш я тут занимаюсь. Поговорим дома. — Я люблю тебя, — как что-то очевидное сказал Чимин. — И я тебя, — сказал Чонгук, кладя трубку.       Чимин продолжил перебирать фотографии. Такие красивые. Где его только не было? Дальше взял какие-то дневники и стал перебирать их, не читая. Так и ломились от вклеенных фотографий и канцелярии. Так хотелось полистать, но это личное. Без разрешения такое трогать нельзя, даже если знаешь, что всё равно разрешат. Он сложил всё аккуратно на место и достал полароид, который лежал в коробке на дне ящика. Повернул камеру на себя и сделал снимок, показывая второй рукой половинку сердечка и улыбаясь. Аппарат выдал фотографию, Чимин сделал ещё несколько. Ожидая, пока они проявятся, он открыл следующий ящик и резко закрыл. Там лежало такое количество секс-игрушек, что он не сразу понял, зачем столько. Затем снова открыл и стал их рассматривать. Разные чокеры с очень красивыми украшениями. Ушки. Какой-то чокер с шариком посередине или не чокер. Фиг знает. Гольфы больших размеров, чулки. Уйма ремешков, кажется, это парками* называют. Наручники: пушистые, кожаные, с розовыми рюшечками, простые. Какая-то пушистая фигня, похожая на хвостик, с не пойми чем на конце. Огромное количество фаллосов разных цветов и типов. Прищепки, женское нижнее белье. Или не женское…       Чимин взял один фаллос в руку и стал просто рассматривать его, на нем была кнопочка, он нажал её и фаллос неожиданно сильно завибрировал. Он уронил его в ящик от неожиданности. Затем выключил и, решив ничего больше не трогать, закрыл ящик.       Чим посмотрел на стол, на котором сохли фотографии. Они вышли очень милыми. На одной, где Чимин показывает половину сердечка, видно его бедра и на сколько майка ему велика. На второй он оттягивает нижнюю губу, приближаясь ближе к объективу. На остальных двух просто мило улыбается. Он достал нитку и горячий клей из ящика с канцелярией, прикрепил фотографии на веревочку, сделав гирлянду, и прилепил на скотч в маленькой комнате с домашним кинотеатром. Затем почувствовал желание подвигаться, включил музыкальный канал и начал танцевать под «Hall of Fame».       Чонгук пришёл домой и с порога увидел, как Чимин танцует под громкую музыку, из-за которой не услышал дверь. И первое, что ему бросилось в глаза — это его задница. То есть… Как это он до сих пор не заметил, что у его парня такой шикарный пердак? По соотношению к голове, она даже немного больше. А его движения были просто завораживающими. Он словно пропускал музыку через себя. И на нем… Его трусы и майка. Осознание этого легло бальзамом где-то в груди. Какая-то соседка заорала, что сейчас полицию вызовет, и Чонгук вспомнил, что всё ещё стоит с открытой дверью. Он громко сказал «простите» в лестничный пролет и закрыл дверь. Чимин его заметил и подошёл обнять. Чонгук принял его в объятья и спросил: — Ты чего так громко музыку слушаешь в такое время? — Я немного забылся, — с одышкой ответил Чим. — Ты очень классно танцуешь, — ответил Чонгук, направляясь в душ. Чимин только хлопнул его по заднице. Дверь в душ тот не стал закрывать, чтобы лучше слышать Чимина. — Чем занимался, пока меня не было? — А я тут порылся у тебя в ящиках, — протянул Чимин тоном, за который ему не должно было прилететь. — И, что нашёл? — У тебя много крутых игрушек. — Тебе понравилось? — ехидно спросил Чонгук, чего Чимин не заметил. — Да. Особенно машинка. Я видел видео на камере с дрона. Оно мне тоже понравилось. Там Пусан и ты, видимо, с какой-то хорошей подругой. — Это Иджи, мы с ней тогда встретились после долгой разлуки, было весело. Росли вместе, с садика и до гимназии. — А ещё ящик с канцелярией классный. Я хотел спросить, могу ли я почитать письма или дневники? — Подожди, ты нашёл их и не стал читать? — спросил Чонгук, обтираясь. — Нет, личное же. — Конечно, можно. Бери. — Спасибо, — на радостях пропищал Чимин и убежал в другую комнату. Он открыл ящик и не знал, что взять первым. Затем протянул руку к дневнику с надписью 2018, стал его читать и рассматривать. На обложке было полно наклеек с милыми кроликами, картинок с замками и прилепленных на их крышах рисунков с драконами из Гарри Поттера. Так же надписи: «этот год претендует быть лучшим в моей жизни», «малиновый? Почему нет». Пару надписей на итальянском, которые Чимин пропустил и не стал читать.       Он открыл первую страницу и увидел фотографии со снегом, лежащим на двускатной шиферной крыше красивого дома в лучах фонарного столба. На первой странице рисунки снежинок и надпись большими буквами: «Я бы хотел маленькую уютную квартиру под крышей, работать татуировщиком и рисовать картины, и чтобы у самого было много татуировок. Хочу белого бультерьера и жить спокойной жизнью. Возможно, в этом году удастся осуществить эту мечту. Я люблю своих родителей, но мне очень сильно надоело приходить домой. P.S. Всей душой и телом ненавижу однообразие».       Чимин перелистнул страницу и увидел очень красивый портрет какого-то парня. Рисунок был черно-белым, а стеклышки очков оранжевыми. Рядом был длинный текст, но Чимин не успел прочитать и названия. Кто-то коснулся его локтя, он вздрогнул и выронил дневник. Это Чонгук бесшумно подошел и встал за спиной совсем близко, заглядывая через плечо. Чимин поднял локоть, перелистывая страницу и испугался, слегка коснувшись его. Он достал дневник из открытого ящика, в который его уронил и открыл обратно. Чонгук прильнул к нему, нежно обнимая и смыкая руки на груди. Чимин опустил глаза, зарделся и сказал: — Чаги, ты голый… Чонгук утвердительно промычал. — Нравятся мои рисунки? — Они очень красивые, — ответил Чим, пытаясь контролировать дыхание. Хотя прекрасно понимал, что Чонгук чувствует его сердцебиение. — Ты чего так разволновался? — Не знаю, — ответил Чим, всё ещё смущаясь, — мне просто очень нравится, когда ты ко мне прикасаешься. И становится хорошо, когда ты меня обнимаешь, целуешь или… — Чимин замялся. — Договаривай, — с наигранной строгостью сказал Чонгук. — Или когда мы… Занимаемся любовью… Чонгук тихо захихикал и сильнее прижался. — Какой же ты подарок. Я люблю смотреть, как ты закатываешь глазки, когда я тебя прижимаю или целую. Или как ты истошно выкрикиваешь моё имя во время секса, забыв о своей застенчивости. — Чонгук! — воскликнул Чимин, ещё больше покраснев. Чонгук опять захихикал. — Чаги, я будто знаю тебя целую вечность, хотя прошло около двух суток с момента, как я тебя увидел, — сказал Чонгук, закапываясь ему в волосы носиком. — Гук-и, я сейчас сгорю… Чонгук начал чмокать его в скулу много-много раз. Тот мило и нежно рассмеялся. — Пошли спать, — сказал он. — Идём, — ответил Чонгук, отпуская его и беря за руку.       Чимин увидел своего голого парня и ему опять стало слегка неловко. Постель была уже готова, Чонгук занялся ей, когда вышел из душа. Чимин заметил дорисованное красным фломастером маленькое сердечко в нижнем углу фотографии, на которой он показывает половину сердечка одной рукой. Раздался звонок. Звук шёл из сумки Чимина в коридоре. Он пошёл взять трубку. Звонила его мать. — Алло. — Где тебя носит? Ты на часы смотрел? — Во-первых, всего… — Чимин посмотрел на часы телефона, — сейчас немного за полночь. А что? — Мы с отцом тебя весь день ждали на воспитательный разговор. Почему ты не брал трубку? — А ты звонила? — Чимин! Звонили из школы. Ты опять прогуливаешь! — Понятно, — заключил Чимин, — но уже поздно. Давай завтра поговорим. — Ну нет. Твоё поведение никуда не годится! Мы с отцом уже устали от твоих выходок! — Каких, например? — Ты прогуливаешь? — М. Это всё, от чего вы устали? — Как ты разговариваешь с матерью? — Мам, я уже сплю. — Ты где! — Почему тебя это волнует именно сегодня? Когда ты вообще меня в последний раз видела? — Давно. Потому что ты дома не ночуешь! Чимин выдохнул и потер глаза. Он разговаривал очень спокойно и холодно. — Мам, я всегда сплю дома. Ты пробовала смотреть в моей комнате? Я сейчас там. — Вот и хорошо, поговорим утром! — сказала женщина, бросив трубку. — Серьезно, — с вопросительным пофигизмом воскликнул Чимин. — Что случилось? — спросил Чонгук, который всё это время стоял в дверном проеме, опираясь на косяк. — Совсем ничего, — безразлично ответил Чимин, небрежно закинув телефон в сумку, который поставил на беззвучный режим. Хотел пройти в спальню, но Чонгук не пропустил его, только серьезно посмотрел и спросил: — Чимин? — Давай опустим эту тему. Чонгук обиженно на него посмотрел. Чим смягчился и ответил: — Сегодня слишком хороший день, чтобы портить его такими вещами. Пошли спать, я хочу обнимать и целовать тебя. И думать о хорошем. — Ну ладно, — всё ещё обиженно ответил Чонгук, — но завтра будешь наказан. Завтра как раз суббота. И ты на целых два дня весь мой. И точка, я не хочу слышать ничего, — сказал он, подхватывая Чимина за талию и ведя в постель. Чимин снова заулыбался. Дойдя до кровати, пихнул в неё Чонгука и лег сверху, начиная целовать. Затем оторвался и спросил: — Чаги, а где у тебя эрогенная зона? — Ничего себе, — удивился Чонгук, — ты где таких слов нахватался? — Я серьёзно. — Я тоже. Ты же даже не знал, что такое минет ещё сегодня. — Ну, я как-то слышал в фильме. — Живот. — Что? — Моя эрогенная зона — это живот. А вообще, рядом с тобой я — одна сплошная эрогенная зона. — А у меня, наверное… — задумчиво произнёс Чимин, но Чонгук его перебил. — Ребра. — Я хотел сказать губы. — Я же заметил, как ты громко стонал, когда я начал тебе их мять. — Мне было очень щекотно и… Ещё какое-то чувство. — А расслабился бы, был бы чистый экстаз.       Чимин не нашёлся, что ответить. Слез с Чонгука и лег под тонкое одеяло. Оба уснули в обнимочку. Чонгук крепко прижимался к его попе, которую только этим вечером и смог оценить. Чимин уснул с такой легкостью на душе.       Чим проснулся от волны экстаза. Чонгук целовал его в открытые губы, лёжа сверху и прокатываясь между ног, протираясь эрекциями. Чим приоткрыл глаза и начал жалобно постанывать. — Доброе утро, малыш, — сказал Чонгук. — Д… Доброе… Ах-х… — простонал Чимин. — В душ, — властным тоном сказал Чонгук, отрываясь от него.       Повторять дважды не пришлось. Он быстро сполоснулся, почистил зубки новой щеткой, которая явно там стояла для него, и прибежал обратно. Чонгук подхватил его и бросил на кровать. Чим глубоко и шумно вдохнул от неожиданности и легкого испуга. — Болит ещё? — спросил Чонгук, падая сверху. — Нет, — соврал Чимин, рассчитывая на повторение прошлых болевых ощущений, — чаги, мне очень понравилось, каким ты был в прошлый раз, когда отчеканил мне, чтобы я… Ну… — Я понял, — перебил его Чонгук, избавляя от необходимости договаривать. Он свел его руки над головой и защелкнул браслеты. Чимин поднял голову и понял, что Чонгук пристегнул его розовыми наручниками к кровати. Затем страстно поцеловал, проведя руками по талии и вышел из комнаты. «Опять за чем-то пошел», — подумал Чимин. Чонгук вернулся в розовых подвесках, виляя пушистым хвостиком, в тон ушкам, цвета жвачки. На шее красовался такой же розовый чокер. В руках у него были ещё какие-то вещи. Оранжевый хвостик с не пойми чем на конце, оранжевые пушистые ушки, белые чулки и два чокера: один оранжевый, другой чёрный, с красным шариком посередине. Тюбик, который Чимин узнал с прошлого раза. — С чего начнём, лисёнок? — спросил Чонгук. Чимин стал растерянно рассматривать вещи взглядом. — Чаги… — зарделся Чимин. — Папочка, — поправил его Чонгук. Затем строго посмотрел в глаза и добавил: — Иначе, будешь очень сильно наказан. — Да, папочка, — с сильным смущением произнёс Чимин, вызывая улыбку Чонгука. Он взял его милую ножку и стал натягивать полупрозрачный чулок. Когда Чонгук проскользил по внутренней стороне бедра, Чимин тихо и трепетно выдохнул. Перед тем, как надеть второй чулок, Чонгук поцеловал его в носочек и жадно облизал между большим и указательным пальцами ног. Чимин зажмурился и начал попискивать. — Что такое? — спросил он. — Я нашёл ещё одну эрогенную зону, — ответил Чонгук, сексуальным голосом, — фут-фетишизмом в другой раз займемся, — ответил он, натягивая ему второй чулок. Затем нацепил ушки и оранжевый чокер. Второй же он прицепил на лицо, вставляя шарик в рот. Чимин с интересом за всем этим наблюдал. Потом замычал что-то, и Гук его снял. — Как я с этой штукой буду тебя папочкой называть? Чонгук ухмыльнулся и положил кляп на тумбочку. — Ты же не будешь против? — спросил Чонгук, подняв хвостик за розовый пластмассовый наконечник. Чимин призадумался. — А куда его… Крепить? Чонгук хихикнул. — Папочка, — поправил он его, строгим шепотом, — всё, малыш, ты доигрался, — сказал он, беря смазку. Он щедро выдавил на пальцы, хорошенько смазав колечко, проникая пальцами внутрь, от чего Чимин запищал. Затем стал смазывать пробку от хвостика, на что парень посмотрел с удивлением. Он прикинул, что пробка довольно большая и начал отговаривать Чонгука. — Папочка, а может не надо? Я буду слушаться, обещаю. Чонгук прижал его грудью к кровати и стал шептать в губы: — Обещаешь? — Да, папочка. — Но мне так хочется… — сказал он, прокатываясь и протираясь членами. Чимин стал часто дышать. — Тогда… Я должен послушаться… Папочка… Чонгук страстно поцеловал его в губы, раздвинул ему ноги и стал ласкать и гладить между ягодиц. — Вот так, малыш. Ты заслужил немного моей ласки. — Немного? — жалобно спросил Чимин, — папочка не любит меня? Чонгук убрал руку и взял пробку, начиная водить холодной пластмассой вокруг колечка. — Пытаешься манипулировать? Нехорошо. Он стал потихоньку проникать внутрь, дыхание Чимина сильно участилось и стало шумным. Спина изогнулась, на лице нарисовалась улыбка. — Я смотрю, тебе нравится, — спросил Чонгук. — Глубже, — только и ответил Чимин. Но Чонгук стал водить пробку в стороны, дразня Чимина. — Не ты тут приказы отдаешь. — Ааах, я понял, понял… Пожалуйста, глубже, папочка… — Что, прости? — Прошу, — жалобно простонал он. Чонгук выполнил его просьбу, засунув пробку до конца. Чимин шумно вдохнул, приподняв голову и брови. Чонгук провел рукой по ребрам и стал их мять. — Я уже не знаю, как тебя наказывать. Ведешь себя ужасно. — Я исправлюсь, обещаю, папочка, — протяжно стонал Чимин, виляя попой. — Посмотрим. Чонгук сел у его лица расставил ноги, нагнув член к его лицу так, что тот стал скользить по губам. Чимин потянулся к нему и получил слабую пощечину. — Чонгук! — воскликнул он, широко раскрыв глаза. — Ты забыл спросить разрешения. У Чимина слезы навернулись и он проорал: — Ну нет, теперь прощения придётся просить тебе! — Чёрт, малыш, прости, — сказал Чонгук, положив попу ему на грудь и вытирая Чиме слезы. — Я забыл, какой ты у меня нежный. Чонгук лег рядом и начал обсыпать Чимина поцелуями. — Прощаешь? — спросил он, не прекращая целовать. — Да, папочка, — ответил Чимин, делая намек, что не прочь на продолжение игры. Но Чонгук стал мять ему ребра, спускаясь всё ниже. Облизал ему оба соска. Вылизал весь пресс, оставляя лёгкие розовые засосы. Несмотря на ноющую боль в собственном члене, старательно принялся делать минет, начиная себе мастурбировать. Лисёнок-Чим так и извивался под ним. Чонгук вылизывал головку, помогая себе рукой, вылизал под яйцами, слегка теребя пробку. Затем убежал и быстро вернулся с огромным страпоном. Продолжая медленно и нежно отсасывать, он извлек пробку и засунул в Чимина страпон, начиная плавно массировать, забыв о себе. Чимин же так и норовил сорвать наручники, извиваясь. Чонгук взял горлом, и Чимин кончил. Он засунул ему пробку обратно, погладив упругую задницу. Затем сел обратно так, чтобы касаться кончиком члена губ Чимина, давая ему продышаться, водил по ним головкой. — Можно? — спросил Чимин. Затем добавил: — Папочка. — Да, — ответил Чонгук. Чимин оторвал голову от кровати и присосался к головке. Пушистый хвостик Чонгука щекотал грудь и живот. Он пытался повторить то, что делал Чонгук. Мазал губами по стволу, закладывал за щеку, лизал и оттягивал яйца. Спокойно, не торопясь. — Чимин, — слегка простонал Чонгук. Такие простые движения, но как же приятно. — Мой мальчик, — говорил Чонгук, перебирая ему волосы и помогая ему, притягивая за затылок, — вот так, умничка. Вот… Чёрт, да… Чима… Да, оттяни ещё немного… М-м-м-м, — протянул Чонгук, — теперь возьми в рот и расслабь горло. Чонгук попробовал просунуть туда член, но у Чимина сработал рвотный рефлекс и он отодвинул голову. — Не могу, — сказал он. — Попробуй ещё раз.       Чимин облизнулся и сделал. На этот раз пошло лучше. Чонгук закрыл глаза, думая, что до идеального секса им ещё очень далеко, но черт, как же с Чимином хорошо. Лучше, чем с кем бы то ни было. Чимин вспомнил, что делал Чонгук и начал что-то напевать. Чонгук выгнул спину, просовывая член глубже и начиная плавно двигаться. — Чимка, ты молодец… А-а-а… — постанывал Чонгук, — Мой маль… О, Боже! — простонал Чонгук, почувствовав его язык у себя на яйцах, — малыш, сделай так ещё раз! Чимин выполнил его просьбу, начиная присасываться поочередно к яичкам языком. Чонгук стал стонать, просунув член так глубоко, как только можно, вжимая голову Чимина в кровать. У него в горле так горячо и мягко… Чимин сделал ещё одно движение языком, простонав. Чонгук кончил ему прямо в горло. Лег рядом, они продышались немного, затем встал и отстегнул Чимина, беря его на руки. — Малыш, я не знаю, что это было. Но было так хорошо. Я не хочу тебя больше пристегнутым. — Мне так понравилось, — приластился к нему Чимин.       Чонгук посадил его на колени к себе спиной и сильно прижался к заднице, начиная ласкать пресс, бока, грудь. Он целовал его в шею, запястья. Чимин же запрокинул голову, положив её на плечо Чонгуку, открывая шею для поцелуев. — Чаги, я люблю тебя, — тяжело дыша сказал он. — Я знаю, малыш. Чим услышал щелчок, как от фотоаппарата. Это Чонгук сфотографировал их на полароид. — Откуда ты его достал? — спросил Чимин, беря фотографию и начиная размахивать ей, чтобы высушить. — Я его сразу принёс. — Дай, — потянул свободные ручки Чимин. Чонгук отдал полароид, расставил ноги Чимина широко на кровати, поставил хвостик так, чтобы было видно, одной рукой обхватил его член, давя большим пальцем на головку, второй показывал пис и по-кошачьи улыбался, зажмурив один глаз. Чимин же сжал Чонгуку щеки одной рукой, от чего его губы стали бантиком, и, сморщив носик, сделал снимок. Затем стал размахивать фотографией. Чонгук посмотрел на первую: хорошо была видна открытая шея с парой бордовых засосов. Чокер, в тон лисьим ушкам, немного сполз и стал виден красный след от него, который Чимин натер во время минета. Также были хорошо видны его пресс, накачанные, но тоненькие ножки и хвостик. Так же было видно и как Чонгук в розовых ушках целует его в шею, щипая одной рукой за сосок. На бледной коже живота виднелись розовые засосы. Чимин приоткрыл рот в наслаждении, показывая белые зубки. На губах играла лёгкая улыбка. — Лисёнок, — только и сказал Чонгук. — Как мне нравится, — с восхищением сказал Чимин. Вторая фотография проявилась. Отличалась яркостью из-за улыбок и позирования, а главное из-за солнца, которое вышло из-за облаков, падая множеством солнечных зайчиков на них обоих из-за приоткрытых жалюзи. Получились две настолько разные фотографии. Чонгука накрыла волна нежности, и он сильно прижался к Чимину, продолжая рассматривать фотографии. — Чимка, сходи за дневником 2018, клеем и карандашами. Чимин принёс, что нужно, а также дрона. — Зачем это? — спросил Чонгук. — Пусть будет, — ответил Чимин и сел рядом. — Ну, нет, — возмутился Чонгук, — иди обратно на ручки. Чимин хихикнул и сел обратно. Чонгук открыл толстый исписанный дневник на последних страницах и Чимин увидел свой портрет с надписью «так стыдно!» Чонгук вклеил на странице рядом обе фотографии и подписал: «мой маленький лисёнок-Чим», выведя слово «мой» небесно-голубым. Чимин же написал «пидоры» цветами радуги. — Это гейский флаг, — сказал он Чонгуку, — точнее, его цвета. — Я знаю, — ответил Чонгук. Чимин хихикнул и дописал розовым: «вредный тигренок-Гуки». Чонгук перелистнул страницу и начал что-то рисовать. Чимин же взял дрона и включил. — Разобьешь что-то, — предупредил Чонгук. — Я аккуратно, — ответил Чимин и поднял его в воздух, немного не доходя до потолка. Навел на них камеру и сказал: — Чаги, улыбнись. Чонгук поднял голову от рисунка и усмехнувшись сказал: — Ты снимаешь? — Да. Потом на стоп-кадре сделаю фотографии. Чонгук заулыбался во весь рот и стал к нему ластиться, как котёнок. — Чаги, ты чего? — Я счастливый. Чимин положил пульт на пол и поцеловал Чонгука, взяв его лицо обеими ладонями, и сказал: — Ты — самая сладкая булка на свете. Чонгук убрал его руки, нежно взяв за тонкие запястья, и стал изучать его лицо до каждой мелочи. Чимин делал то же самое. Они просидели так минут пять, их прервало урчание желудка Чонгука. — Мы же не завтракали, — воскликнул Чимин. — Чаги, — протянул Чонгук, — приготовишь завтрак? А я пока порисую. — Ладно, — сказал Чимин и побежал на кухню, размахивая хвостиком. — Я сниму чулки, — крикнул он, начиная греметь посудой, — а то раздражают. — Хорошо, — крикнул Чонгук в ответ. — Кофе будешь? — Сделай мне смузи и фруктовый салат с йогуртом. — Хорошо. У тебя, как раз, много фруктов. — А ты что будешь? — перекрикивались они. — Я… Не знаю. То же, что и ты? Сейчас посмотрю. — А чем ты обычно завтракаешь? — Обычно я не завтракаю. — Нехорошо. А почему? — Сваливаю пораньше, чтобы не попадаться предкам на глаза. Или скорее… Чтобы не видеть их. — Смотрю, они не особо у тебя заботливые. А что твоя мама вчера искала? — О чем ты? — Ты сказал, что она может посмотреть у тебя в комнате. — Меня она искала. — И она поверила, что ты там? — Она даже не проверила. Ей просто плевать. — А зачем звонила? — Из школы звонили. — Чим, ты же будешь ходить со мной на уроки? — С тобой буду. — Хорошо, — радостно ответил Чонгук. — Ты только фрукты будешь? — Да. А почему ты должен был быть в своей комнате? — Потому что мне никуда нельзя ходить. И это не обсуждается. — Что-о-о? — воскликнул Чонгук, — они что, психи? Или ты сделал что-то? — Нет, так всегда было. Но они не проверяют, чтобы я слушался. — Это очень жёстко. — Я знаю, — холодно ответил Чимин. Чонгуку тон не понравился, он прибежал на кухню и обнял его со спины, целуя в щеку. — Не грусти. Смотри, что я нарисовал. — Ого, — удивился Чимин. На рисунке был эрегированный член во всех подробностях, до мельчайших деталей. Капельки спермы поблескивали на стволе, — Чонгук, ты потрясающе рисуешь. — Узнал? — В смысле? — Это твой. Чимин выпучил глаза и присмотрелся, взяв дневник в руки. — Чаги, зачем… — Я бы спросил: «ты когда-то перестанешь краснеть из-за таких вещей», но мне очень нравится, когда ты так смущаешься. Чимин молча подал тарелку с салатом и стакан смузи на барную стойку, накрыл и себе, и вышел с кухни. — Куда пошёл? Ты обиделся? Чим-Чим! Чимин молча вернулся с карандашами и стал раскрашивать капельки спермы в цвет радуги. Чонгук заржал. — В следующий раз — это будут твои губы или попа. Здорово получается. Ты учился рисовать? — Нет, у меня нет друзей, забыл? — Прямо совсем? — Ну, есть человек 50 со школы, которые мне рады, зовут на вечеринки и так далее, но мне не охота с ними время проводить. Чонгук широко улыбнулся. — А я особенный. — Да, Чаги, ты особенный. Чимин отложил карандаши, начав листать дневник. На одной из случайных страниц в начале дневника были кадры из порнофильма и несколько записей. Чимин стал читать их вслух: — «У меня апатия и мозоли на ладонях от того, что я пытаюсь бороться со стрессом. Тэхен посоветовал хорошей порнушки. Может, посмотреть»? Кто такой Тэхен? — Парень, чей портрет на первой странице. Мой лучший друг. — Он тоже гей? — Он не гей, но пидор. Кажется, он асексуал. Но сложно сказать. Он странный. — «Мне никогда так не нравилась порнуха! Это шедевр! Я даже поверил, что он её и правда любит. Качество съёмки 10 из 10 по всем пунктам. Актерская игра тоже. Ебля — 11! из 10. А-а-а-а-а! Выебите меня кто-то». Ничего себе. Да ты эстет. — Самый настоящий. Кстати, надо будет и до эстетического оргазма тебя довести. — Чаги-и-и, — протянул Чимин, краснея. Чонгук взял его за руку, переплетая пальцы. Чимину пришлось положить ложку, чтобы перелистнуть страницу. — «Мне предложили сняться в порнофильме. Я всё обдумал, и я за. Мои родители тоже. Какие же они у меня офигенные! Я в восторге! У меня столько идей. Я так волнуюсь». «У меня сейчас сердце встанет. Я понравился режиссеру. Он дал мне фильм получше. Его мы месяц снимать будем! У меня есть текст в пять страниц. Я должен играть маньяка, помешанного на кинке. Но появится сумасшедшая, с кем мы вместе будем сходить с ума и… Это очень сложная роль. То есть, это настоящий фильм, а не снятая с разных ракурсов ебля». «Юми подарила мне плюшевого единорога. Она классная. Понравилась родителям. Расстроилась, что я гей, но, посмеявшись, сказала, что я ещё лучше, чем парень. Потому что я могу любить её на съемочной площадке и она всегда мечтала о друге гее». Чонгук, это потрясающе! — воскликнул Чимин. — Я знаю, — ответил тот, улыбаясь, — на следующей странице мы с ней в парке аттракционов парочку изображаем. Чимин перелистнул и увидел уйму крутых фотографий. И Чонгук на них с чёрными волосами. — Ты давно покрасился? — Нет, три дня назад. Потому что проспорил. Так я не крашусь, мне не идёт. — Неправда, тебе очень идёт этот цвет. — Спасибо, — просиял Чонгук. Дальше он открыл предпоследние страницы, где красовался его портрет, и перелистнул на предыдущую страницу. — «Встретил классного парня. Я ему понравился, но повел себя, как скотина. Милое маленькое пушистое создание. У него очень большие и сладкие на вид губки. Я так и не попробовал. И, видимо, не попробую. Все равно надо извиниться». Чимин дочитал и перестал улыбаться, опустив глаза. — Чим, ты чего? — спросил Чонгук, поглаживая его большой палец своим. — Всё нормально, просто… Это был очень плохой день для меня. Проехали, — ответил парень, подняв глаза и натягивая улыбку. Чонгук обошёл барную стойку и обнял Чимина со спины. — Чаги, ну прости. — Всё нормально, — ответил Чимин, прильнув к его щеке виском, — какой ты заботливый. — Пошли погуляем. С хвостиками и ушками. — Идём, — весело ответил Чимин. — Возьмём с собой полароид? И у меня нет никакой одежды. — Хорошо, — ответил Чонгук, начиная кормить Чимина с ложечки завтраком, к которому он не притронулся, — а не завтракать — плохая привычка. Они всё доели, помылись, оделись и пошли гулять, оставив чокеры дома. Выйдя на улицу, Чимин сказал: — Ну, хоть по какой-то причине в Италии хорошо. — Да ладно, в Корее тоже можно… — Что? Выйти вот так вот на улицу, не скрывая своей ориентации. — Ладно, — согласился Чонгук, — тут недалеко парк есть. Пошли туда? Какая-то маленькая девочка начала смеяться и махать им ручкой. Они помахали ей в ответ. Какой-то парень сказал своей девушке: — Смотри, какая милая пара. * Здесь и далее, всё странные названия предметов — это мнение Чимин. Он всех этих названий не знает, потому что он монашка. М хр мне этот момент исправлять, пока рил не написала фф, где он монашка!