Ванильная хуйня на двоих

— Тебе здесь нравится? — спросил Чонгук, когда они пришли в парк. — Здесь очень красиво, — ответил Чимин, глядя на огромную поляну со сплошным газоном, усеянную деревьями, — только я не вижу ни одного фонарного столба. — Это экологический парк, он закрывается на ночь. Они здесь ни к чему. Мимо пронеслась толпа полуголых парней и девушек, поливающих друг друга из бутылок. Один чернокожий парень подхватил девушку на руки и держал, пока её поливали. Он увидел Чонгука, заорал во всё горло и отпустил девушку. — Чувак! Ты Чон Чонгук? — Да, — ответил тот с улыбкой, — можно просто Чонгук. — Охренеть, я все фильмы с твоим участием пересмотрел, моя девушка в восторге! Все заржали, девчонка, которую он до этого держал на руках, сказала ему: — Извращенец. — Я вообще-то этим занимаюсь, привет, — влез он. — Да не обращай внимание, — сказал парень, — это она сейчас так говорит, а так, она в восторге. — Ребят, пошли с нами, — сказал высокий парень европейской внешности с очень белой кожей, — мы в волейбол идём играть. — А это что за милый котик? — спросила низенькая, очень красивая милая девочка с огромной, но крутой задницей в лосинах и топе, обращаясь к Чонгуку. — Мой парень, — сказал Чонгук, прижимая его к себе, видя, как Чим смущается. — Я Чимин, — сказал он, показывая пис. Вся компашка из десяти людей заумилялась. — Клёвые у вас ушки и хвостики, — сказал смуглый парень с дредами, — я Максимильано. Можно просто Макс. — Окей, Макс, — сказал Чимин, улыбаясь, — классная у тебя причёска. — Спасибо. — Так, вы идёте? Нам как раз двух людей не хватает. — М, пошли, Чимин? — спросил Чонгук. — Идём. — Отлично, — заговорил бледнокожий парень, — я Милано. Это Адриано, Абеле, — говорил он, показывая пальцем на тех, кого называл, — Карлос, Оттавио, с Максом вы уже знакомы. Наши девочки: Ванда, Грация, Джемма, Альда, Розабелла. Играть умеете? — Не особо, — ответил Чонгук. — Я умею, — сказал Чимин. — Научим, — сказал Джемма, девочка с туго собранным пушистым хвостиком. Когда они дошли до площадки, Чонгук с Чимином тоже стали мокрые с ног до головы и остались без маек. Пушистые хвостики стали тонкими, как у обезьянок. Они прошли в туалет и сложили их в рюкзак вместе с подвязками и ушками. Макс стал объяснять Чонгуку правила. — Площадка делится на два поля сеткой. Трогать её нельзя. Но если мячом задеть, ничего страшного. Поле делится на шесть зон… Чимин стоял рядом с девочками, которые что-то обсуждали. Одна из них спросила: — А ты откуда играть умеешь? — В средней школе в секцию ходил. — Ты чего такой молчаливый? — спросила другая. — Какой есть, — ответил он. — Альда! — воскликнули девочки, — нельзя такие вопросы задавать. — Ладно, ладно, пошли играть.       Они разбились на команды. Все обалдели с подачи Чимина. Чонгуку объясняли, что мяч надо подбрасывать прямо над собой, а Чимин подбросил высоко, но падал он в двух метрах перед ним. Чонгук сначала подумал, что у него не вышло и совсем не понял, зачем он разбежался и присел. Но когда он высоко подпрыгнул и подал с навеса, кто-то из компании громко крикнул «уау». Подача вышла крученной и, протеревшись по сетке, мяч упал во вторую зону. — Как? — завизжала Ванда. Та самая девочка с крутой задницей. — Охуеть, — выматерился Чонгук на корейском, глядя на Чимина, как на бога. — Парень, подавай полегче, мы тут так круто не умеем. — Ладно, я не подумал, — сказал Чимин с улыбкой. — Мы умеем! — воскликнули девчонки, — у нас в пятницу соревнования с одними задирами из школы святого Готье, троих в команду не хватает. Сыграешь за нас? — Наверно… — Он сыграет, — ответил Чонгук. — Ладно, — улыбнулся Чимин. — Я очень хочу посмотреть, как ты так играешь.       Они сыграли несколько партий до двадцати пяти. К обеду их Карлос позвал к себе. У него небольшой дворик перед домом, они развели барбекю, посидели пару часиков и пошли в город на роликах кататься. Там стали играть в догонялки. Чонгук с Чимином много ворковали, и компания поделилась на два лагеря: на тех, кто считал это очень милым, и на тех, кого блевать тянуло. Они долго гоняли по всем улочкам, пока не забрели на огромный уличный склад с контейнерами, где проходили, вряд ли законные, танцы без правил. Тут и там баттлились танцоры, музыка орала во всю. Кто-то просто танцевал, кто-то учился. Тогда и ребята подключились. Чонгук весь день наблюдал за тем, как Чимин сияет от радости. Вспомнив, как он круто танцует, Чонгук позвал его на батл. Танцевал неплохо, очень даже круто. У него очень сильные движения, но до Чимина далеко. А тому надоело сюсюкаться, и он включил классику в современной обработке и показал, как надо танцевать. Он делал колесо в воздухе, добавлял какие-то движения из балета, становился и падал на шпагат, пропуская музыку сквозь себя. После чего появилось очень много желающих побатлиться с ним. Когда они собрались расходиться в четыре утра, какой-то здоровый парень прижал Чимина, который уже возвращался к компании, отходя отлить, называя пидором, и начиная загонять его за контейнера. Чимин пытался отталкивать его, но тому было хоть бы хны, и он уже стал думать, что лучше убежать, как позади верзилы послышался голос. — Слышь. На моего парня встало? Это был Чонгук. Остальные тоже стали подтягиваться. Ванда так вообще заорала: — Гребный гомофоб, я сама тебя сейчас порву. С чего заржали все пацаны. Карлос вообще выдал: — Мы как бы угараем, но потому что она может. — Смотри-ка, твои друзья тебя защищают. — Как ты охуенно умеешь подчеркнуть очевидное, — огрызнулся Чимин. — Чувак, лучше отвали, — сказал Адриано. Парень зло посмотрел на всех с минуту и ушёл. — А теперь, делаем ноги, — сказал Абеле, — такие, как он, обычно возвращаются со всеми отморозками на районе. — Я думал, такое только в американских фильмах бывает, — сказал Чимин, когда они все в торопях обували ролики. — Ну, не такая уж это и неправда. Они довольно быстро оказались в другой части города, распрощались и разошлись по домам, обменявшись номерами. Чонгук с Чимином дома были в пять утра. Приняв душ, оба устало завалились на кровать. Засыпая в обнимочку, Чимин сказал: — Мы весь день не трахались. Только с утра немного. — Рекорд, — с усмешкой ответил Чонгук, — кстати, одноклассники сказали, что ты не говоришь на итальянском, а я видел, что у тебя с этим совсем проблем нет. — В школе не охота разговаривать. Тем более с ними, они меня обсуждают, когда я совсем рядом. — Придурки, — сказал Чонгук, прижав его крепче и нежно чмокнув за ушком. Затем добавил: — Я бы хотел, чтобы ты хоть иногда забывал о своей застенчивости. — А что не так? — Мне нравится, когда есть с кем побороться, быть пассивом тоже нравится. Но у нас я доминирую, даже когда пристегнут. — Чаги, у тебя слишком властный взгляд, от которого я весь дрожу. Мне нравится, когда ты доминируешь. Думаю, я понимаю, почему тебе тоже такое нравится. Чонгук хихикнул. И сказал, поцеловав: — Давай спать. Чимин чмокнул его через плечо. — Спокойной ночи. — Спи сладко, малыш. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Оба очень быстро уснули с приятной болью в мышцах.       Чонгук проснулся привязанным к кровати, лёжа на животе, когда Чимин нежно оттягивал ему нижнюю губу в поцелуе, лежа рядом. Длина верёвки позволяла ему приподнять задницу сантиметров на тридцать. Он присмотрелся, узлы на связанных вместе руках аккуратные, на голове чувствовался ободок, а на бедрах и шее ремни. — Как это понимать? — спросил он, начиная широко улыбаться. — Прости, но я не хочу ничего объяснять. И, чтобы ты не доминировал, придётся надеть на тебя вот это, — сказал Чимин, показывая тот самый «чокер с шариком посередине». — Да? Тебе придётся постараться, чтобы его на меня надеть. Ты же крепко меня привязал? Потому что если нет… — Чонгук не договорил. Чимин шлепнул его по заднице и довольно сильно, от чего он зашипел, стискивая зубы. — И что ты сделаешь? — спросил он, передразнивая Чонгука. На оттопыренной попе остался красный след. — Чаги, я выпорю тебя, как только мои руки окажутся свободными. — Тогда мне придётся оставить тебя без сил, — ответил Чимин, ещё раз шлепнув его по попе. И не дав ничего больше сказать, надел кляп на сопротивляющегося Чонгука. Он не хотел открывать рот ни в какую, но Чимин ткнул его пальцем в живот, от чего Гука запищал с раскрытым ртом. Чимин поймал момент и защелкнул застежку на затылке, ловя мстительный взгляд Чонгука, от которого он весь задрожал внутри в предвкушении, не подав виду, и решил, что последнее своё обещание он сдерживать не будет. — Ну, что, папочка, — сказал он, начиная его шлепать. Чонгук немного постанывал и оттопыривал попу. Видно было, что ему очень нравится, — какого это, быть снизу? Чонгук сильно вильнул задницей, сбрасывая с себя ладонь. Он посмотрел на Чимина через плечо улыбающимися глазами. Его взгляд так и говорил: «а ты сможешь»? — Тебе очень идут фиолетовые ушки, — не обратив на это совершенно никакого внимания, сказал Чимин, шлепнув его ещё раз, на Чонгук вскинул брови. Чимин же начал его шлепать без остановки и говорить, разделяя шлепки словами: — Ты. Непослушный. Кролик. Это ещё кто кого выпорет! Чонгук выгнулся в спине, оттопырив задницу настолько, насколько позволяла верёвка, стал чаще дышать и зажмурился, простанывая каждый шлепок. Чимин остановился и погладил немного бордовый зад. Чонгук же опустил таз на кровать и стал в истоме тереться о него эрекцией. — Какого черта, — возмутился Чимин, расставив колени так, что Чонгук оказался под ним, и притянул его вверх за бедра. Чонгук коротко и оборвано простонал и вильнул попой так, что Чимин чуть не упал. Но он быстро вернулся в равновесие, и шлепнув Чонгука со всей силы, зафиксировал его таз так, что тот едва мог его двигать. Чонгук прорычал от боли и повернул голову, он не мог смотреть на Чимина, но тот мог видеть его глаза, в которых выражалось ехидное «неплохо». За что получил ещё один сильный шлепок. Чим достал смазку и стал растирать Чонгука, который, вроде, перестал вырываться. Он только оттопыривал пятую точку, наслаждаясь действиями Чимы. Но тот не торопился, и Чонгук стал жмуриться и постанывать в нетерпении, пока Чимин нежно и медленно водил пальчиком вокруг колечка. Потом жалобно замычал, пытаясь что-то сказать. — Прости, что? — дразнился Чимин, — не могу разобрать.       Чонгук захныкал, продолжая тянуть зад к верху. Чимин стал медленно его растягивать, водя второй рукой по спине и сжимая ребра. Чонгуку надоело и он стал пытаться сорвать верёвки, что слегка напугало рыжего. Он только начал и вошёл во вкус, обидно будет, если всё сорвется. Но у Чонгука не получилось. Он ожидал шлепка, но Чимин только потерся горячим твердым членом меж его булок, пройдясь пальцами по животу. Он лег ему на спину, сильно прижимаясь к заднице и сказал на ушко: — Я знаю, что мне не избежать наказания, но малышам свойственно шалить, — затем оттянул мочку его уха и добавил, — не сердись, папочка.       Чонгук закрыл глаза, наслаждаясь чистым голосом Чимина и его неопытными, но талантливыми действиями. Как же сносит крышу от этого застенчивого засранца, который в душе та ещё бестия.       Чимин почувствовал его прилив нежности и приласкал, поцеловав в шею и плечи. Затем встал на колени, притянул его зад к себе без сопротивлений, скорее, с содействием, и стал проникать. Чонгук замычал, прогибаясь в спине. Чимин же стал двигаться плавно, проникая всё глубже. Нашёл простату, от чего Чонгук рванул верёвки и простонал. Чимин продолжал двигаться, не набирая темп, Чонгук уткнулся лицом в кровать, получая удовольствие. Войдя на всю длину, Чимин лег ему на спину, вжимаясь сильнее. Стал мять ему ребра и впиваться пальцами в живот, водя по кубикам пресса, плавно двигаясь, от чего Чонгук пищал и постанывал, пытаясь что-то говорить, но выходило только мычать. Чимин же обхватил обеими руками его член, от чего тот сильно зажмурился и задрожал. Он водил круговыми движениями по головке, а второй рукой по стволу. Чонгук завилял попой, умоляя его ускориться. Но Чимин не торопился исполнить его просьбу, его движения стали сильнее, он и сам уже не мог терпеть, но так хотелось повредничать. Чонгук застонал и захныкал от такой пытки, сильно напрягая все мышцы. Чимин бросил и стал жёстко его трахать, шлепая по бедрам. Чонгуку не терпелось кончить и наказать мелкого, который так старательно пытался доставить ему удовольствие. Он уже представил, как перестанет сюсюкаться с ним и возьмёт его во всех позах, доводя до такого экстаза, что тот будет в слезах умолять его остановиться. Он почувствовал, что кончает и чокер на его шее стал сходиться туже, доставляя больше удовольствия, чем он рассчитывал. Чимин сделал пару движений и кончил в него, так и оставаясь лежать сверху. Через минуту он всё же решил высунуть у него кляп изо рта и увидел, что Чонгук чем-то сильно не доволен. — Что-то не так? — испугался Чимин, привстав. С носа стекла капелька пота. — Да, кое-кто обещал без сил меня оставить, — резко заговорил Чонгук с прищуром. Чимин растерялся, не зная, что сказать. Затем опустил глаза и спросил дрожащим голосом: — Тебе так сильно не понравилось? — Какого хрена, Чимин! — вспылил Чонгук, — не помню, чтобы учил тебя этому! Чимин тоже разозлился и, засунув ему шарик обратно в рот, сказал обиженно: — Ну, прости, что хотел тебя порадовать. Мог бы и нормально сказать, в чем дело. А вообще, очень обидно. Найди себе кого-то, кто будет тебя удовлетворять, конечно, если сможешь отвязаться самостоятельно, — со слезами в голосе произнёс Чимин, уходя в ванну. Он быстро сполоснулся, пытаясь не злиться так сильно и не чувствовать себя последним неудачником. Обтеревшись, хотел выйти из ванны, надеть свое белье и спортивные лосины и с голым торсом свалить куда подальше. Он так старался всё утро, встал пораньше, приготовил завтрак, перечитал и пересмотрел уйму камасутры, переборол свою застенчивость, что было сложнее всего, а его парень в итоге на него просто наорал, заставив чувствовать себя никчёмным. Ему хотелось сейчас быть где-то подальше от этого места и нигде одновременно. Довольно импульсивный поступок, как раз в его репертуаре, но Чим ничего не мог поделать. Чонгук был его единственным солнышком в этой беспросветной заднице.       Выбегая, он чуть не налетел на Чонгука, который стоял в двери все это время, которую Чимин не посчитал нужным запереть. Загородив собой проход, он не давал ему пройти и с мягкой строгостью на него смотрел: — Куда это ты так торопишься? — Ты как отвязался? — спросил Чимин, после чего только заметил разодранные щиколотки и запястья. Он вскинул брови от удивления. — Не переводи тему, — продолжал злиться Чонгук, — ты хотел уйти? Чимин свел брови к переносице и молча на него смотрел. Чонгук открыл ему проход и сказал: — Я тебя здесь не удерживаю. От его холодной интонации что-то полоснуло в груди. У Чимина слезы навернулись. Он вышел и быстро оделся, направляясь к двери. — Так и пойдёшь с голым торсом? — спросил Чонгук. — О, теперь ты заботишься обо мне, — воскликнул Чимин, обувая кроссовки и смахивая слёзы так, чтобы Чонгук не видел. Стал открывать дверь, но тот захлопнул её. — Серьёзно? Так меня ласкал пару минут назад, а теперь просто возьмёшь и смоешься? — Да уж, ты в таком восторге от моих ласк, что настолько разозлился! Прости, если сделал тебе больно или неприятно, но ты мог бы сказать это иначе. Злость Чонгука сошла на нет. Он выпрямился, попытался обнять Чимина, но тот оттолкнул. Чонгука холодом обдало. — Ты можешь определиться уже в своих чувствах?! — заорал на него Чимин, не замечая, что плачет. — Малыш, я не из-за этого наорал, мне было очень хорошо. Да охренительно просто, — говорил Чонгук, пытаясь хотя бы взять его за руку, но Чимин не давал себя трогать, — ты делал вещи, которым я тебя не учил. Чим, ну прости, это был приступ ревности. Ты… действительно был готов так просто уйти? — со слезами на глазах спросил он. — Какого хрена, Чонгук, я орал на тебя хотя бы раз? Да я не ревновал ни разу, потому что верю тебе! — Чаги, прошу, давай перестанем ссориться, — попросил тот, оставив попытки прикоснуться к нему. — Оба были неправы. И ты тоже, Чимин. Знаешь, как мне больно от того, что ты просто можешь уйти? Чим промолчал. Бровки стали домиком. Он виновато подошёл к Чонгуку, тот принял его в объятья. — Чаги, прости и ты меня, — расплакался Чимин. — Больно? Пошли, я обработаю. — Да, нормально всё, — ответил Чонгук, прижимая его крепче и начиная гладить по голове плачущего парня. — Ну, лисёнок, не плачь. — Так страшно было, — обнимал его Чимин, словно провалится, если отпустит. — Не уходи от меня больше, — жалобно попросил Чонгук. — Чаги, пошли обработаю, — ещё раз попросил Чимин. — Я хочу услышать, что ты любишь меня. — Конечно, люблю… — Не так, — воскликнул, перебивая, Чонгук. Чимин всхлипнул, переставая плакать, выдохнул и сказал на ушко: — Я люблю тебя. Больше всего на свете. И если мы разойдемся, мне будет очень и очень плохо. Мне было страшно. А сейчас, я не хочу, чтобы ты заболел от того, что какая-то инфекция попала тебе в раны. Чонгук отпустил его и, взяв за руку, переплетая пальцы, повел к аптечке. Она была в шкафу, где Чимин в прошлый раз нашёл канцелярию и игрушки. Он достал перекись, йод и пластыри, Чонгук смотрел, как он ему запястья обрабатывает. — Чима, — посмотрел он на него игриво. — А мне понравилось. — Да ты сказал уже, — мило и смущенно произнёс Чимин. — Дай другую руку. — Ты мне завтрак приготовил, — с той же игровой улыбкой, но и смущением произнёс Чонгук. Затем опустил глаза в пол и тихо сказал, счастливо улыбаясь, — какой же ты подарок. Чимин чмокнул его в щечку и стал ноги обрабатывать. — Сильно ободрался, шрамы могут остаться. — Да ладно, немного кожа облезла. Чимин только чмокнул его в пластырь, который только налепил и взял вторую ногу. — Я хочу в чёрный перекраситься, — вдруг сказал Чонгук. — Тебе этот цвет совсем не нравится? , — спросил Чимин. — Не особо, — подсел Гук, обнимая его. — Я видел тебя с чёрными на фотографиях. Думаю, тебе он и правда больше идёт. Подожди пару недель и перекрасишься. — Что-то долго. — Волосы испортишь. — Пф. — Тогда я тоже хочу. В блондина. — Буду тебя фенеком называть. — Что это? — Лисичка такая. Маленькая, белая и ушастая. — Ты с любым цветом кроликом будешь. Они посидели молча в обнимочку немного, Чонгук уткнулся ему в плечо и тихо сказал: — Чаги, мне тоже было страшно. Чим приласкал его, нежно поглаживая по спине. За завтраком Чонгук следил за тем, чтобы Чимин всё съел, держа ножку на его паху и радуясь тому, что он не стал её убирать, а только прижал бедрами. — Чем сегодня займемся? — Ну, я думал, — начал говорить Чимин, запинаясь, глядя в сторону, — чтобы ты поучил меня… Чонгук сразу понял, о чем он и стал вредно массировать ножкой его пах. — Чему? Чимин заметил иронию, зарделся и ответил, опустив глаза в тарелку: — Нет, ничего. Одна его рука оказалась на ступне Чонгука и стала нежно её поглаживать. — Малыш, я всему тебя научу, ты только скажи. — Хорошо, — только и ответил красный Чимин. Чонгук хотел убрать ногу, но тот его, на удивление, удержал. — Чим, я задел тебя как-то? — спросил Чонгук. — Нет, я просто стесняюсь, — ответил Чимин с легкой улыбкой на губах, не отрывая глаз от тарелки, — ничего не могу с собой поделать… Чонгук посмотрел на него с любовью и коснулся носочком другой ноги икры Чимина, который сразу же обвил его ногу своими. Гук перегнулся через барную стойку, взял Чимина за подбородок и стал кормить с ложечки: — Опять ты ничего не ешь. — Гуки, я на ручки хочу, — сказал Чимин, съев первую ложку. — Обязательно. Как только доешь, — поставил Чонгук ультиматум.