Ванильная хуйня на двоих

Утро. Чонгук проснулся с первыми лучами, солнце ещё не встало, но уже было светло. Он решил понежиться в кровати, лёжа рядом с Чимином, с которым решили не засыпать в обнимку, чтобы случайно не переспать. Тот лежал на животе, упираясь правой рукой в кровать и слегка приподняв таз, облокачиваясь на правое колено. Он не сразу заметил, что Чимин копошится. Повернул к нему голову со словами: — Так ты не спишь, чудо… Но увидел, что он спит, просто… Мастурбирует? В этот момент Чонгук поймал себя на мысли, что ревнует его даже к кровати, как ни глупо, но это так. Чимин терся эрегированным членом о кровать во сне. Черт, что может быть более возбуждающим? По телу пробежали мурашки. Он захотел этот член сейчас в себе и глубоко, но прикоснуться к Чимину не посмел. Зато свой член выудил из трусов и начал водить по стволу. Не было секса сутки. Тогда как с Чимином они трахались везде и всюду. Он начал вспоминать быстрый секс в школьном туалете, нежный минет Чимина, то, как Чонгук сорвался и взял его, так и не доев обед, доводя Чимина до слез от оргазма. Чимин тогда не мог понять, почему не может кончить. Просто Чонгук умеет контролировать этот процесс своего партнёра. Перелопатил уйму литературы на эту тему, теперь его можно чуть ли не мастером называть. Такие яркие и приятные воспоминания. На такое Чонгук ещё не передергивал. Особенно возбуждала невинность мастурбирующего во сне парня и то, что к нему нельзя прикасаться. Чонгук ускорил движения, пытаясь не сорваться. Чимин же не торопился. Что ему снилось? Боже, как же ему хотелось перепробовать с ним уйму всего нового. Чимин начал тихо постанывать, Чонгук от этого кончил сразу. Еле удержался, чтобы не отсосать ему и не выебать, пока он лежит в этой позе. Лучшее, что он придумал — это пофотографировать его спящим. Достал обычный фотоаппарат и стал делать снимки. Сделал и пару селфи недовольного себя на фоне довольного Чимина. Чимина будят любимые губы с запахом кофе. Он широко улыбается и открывает глаза. — Доброе утро, Чим-Чим. — Доброе… Ты зачем это нацепил? — спросил Чимин, увидев на Чонгуке наряд плейбоя: кроличьи ушки и бабочка на голое тело. — Я подумал, что наши отношения без секса совсем не те. — Но ты же сам сказал… — Мы нежно, — перебил его Чонгук, затыкая поцелуем. Затем отошёл от кровати и покрутился перед ним. Образ завершал черный заячий хвостик в тон остальным аксессуарам. — Подожди, а парикмахерская… — спросил Чимин, привстав на локти, но Чонгук приставил палец к его губам. Тот скосил на него глаза. — Ещё рано, но сегодня мы проведём время дома до шести вечера. А потом… — Чонгук посмотрел на него взглядом, который насторожил Чимина. — Что? — Я надеюсь, ты согласишься на фотосессию в студии. — А почему нет? — Ну… Это… — Эротическую? — спросил Чимин, — Порно, — поправил Чонгук. Чим немного помолчал, глядя на Чонгука, затем спросил: — А чем тебе наши домашние фотографии не нравятся? — Ну Чими-ин, — протянул Чонгук, сложив ладони вместе, умоляя, — это же профессиональная фотосессия. Это другое. Ну пожалуйста, я очень тебя прошу. — Подожди, это сперма? — спросил Чимин, вляпавшись в пятно на кровати. Чонгук принёс фотоаппарат и показал ему селфи со своей недовольной моськой. Он полистал фотографии и зарделся. — Да ладно, — сказал Чонгук, — не такой уж я недовольный, как на фотках. Я маленько передернул, перед тем, как начать тебя щёлкать. Чимину всё равно было стыдно. — Чим, это нормально, — сказал Чонгук, залезая на него, — это просто ночные полюции, ну или что-то типа того, у девочек они бывают реже из-за конструкции тела. Скажем, им во сне сложнее подрочить, особенно девственницам. — Ну хватит, — попросил Чимин. Чонгук стал прижимать его грудью, начиная обсыпать поцелуями, по которым оба до жути соскучились за целые сутки. Чимин, вроде как, пытался оттолкнуть. Его упирающиеся в грудь ладошки так заводили. — Чонгук… — возбуждаясь, произнёс Чимин, отталкивая его сильнее. Тому хоть бы хны. Он стал нежно вылизывать ему шею. — Я соскучился, лисёнок, — прошептал Чонгук, вдыхая его запах. Он взял руки Чимина за запястья и перевёл их себе на член, — пожалуйста, — попросил он нежным шепотом, — я буду хорошим кроликом. Чимин поддался, но продолжал с собой бороться. — А если… — говорил он, сглатывая и тяжело дыша, — если я опять сорвусь и пораню тебя? — Это же не смертельно, малыш, — успокаивал его Чонгук, — успокойся, папочка рядом, — сказал он, обхватив его руками нежно, как ребенка, начиная обсыпать поцелуями, — ничего не бойся, хорошо? Чимина это и правда успокаивало. Он вспомнил свой последний рисунок, в котором было больше смысла, чем он сам думал: кролик, держащий на руках лисенка, кормил его своей кровью, а пока тот вонзал зубы в его запястье и жадно пил, он смотрел на него с отцовской заботой. На Чимина накатило какое-то непонятное, по началу, чувство. Он вдруг понял, что Чонгук — самое дорогое, что у него есть. Он всегда и ото всех его оберегает и защищает. Не даёт никому причинять ему боль и терпит все его выходки, даже не думая обижаться, наоборот, берёт на себя все его проблемы и переживания. Чимин вдруг стал испытывать чувство стыда за всё, что он ему сделал. Нет, не жалел, ведь так у Чонгука была возможность показать, что Чимин для него значит. Но чувство вины всё равно начинало нарастать. Он поджал ноги к груди, которые до этого находились под расставленными бедрами Чонгука, широко раздвинул их и обхватил его талию, начиная страстно целовать и старательнее массировать мышцу внизу живота. От резкой перемены поведения, Чонгук широко раскрыл глаза и увидел, что у Чимина бровки домиком, и по виску стекает слеза. Разорвал поцелуй, ещё долю секунды Чимин тянулся за его губами, и спросил: — Чим, ты чего? — Я люблю тебя, — признался Чимин. — Я знаю, малыш, не плачь… — Нет, Чонгук, я люблю тебя! — на эмоциях выпалил парень, — я не знаю, врал ли я тебе раньше, но сейчас… Блин, просто, прошу, не уходи! — плакал Чимин, не прекращая водить рукой. Чонгуку стало сносить крышу, он слушал, слышал и всё понимал, но в экстазе не мог ответить. Чимин этого и добивался — чтобы ему было хорошо. Его вдруг осенило. Ну и что, что их отношения строятся на сексе. Разве это не именно то, чем влюбленные должны заниматься? Он стал нежно целовать Чонгука везде, где достаёт. Не хотел больше кусаться. Хотел зализать все его раны, которые сам оставил. Чонгук очень часто дышал, мышцы живота напряглись до предела, Чимин же нежно почмокивал воспаление на сгибе шеи и плеча и шептал: — Пройдёт, чаги. Всё заживет. У Чонгука каждое его действие отдавалось фейерверками под кожей. От голоса взрывались салюты в голове. Он стоял на четвереньках на кровати, его всего трясло, он сжимал простынь в ладонях и старался удержаться. Чимин под ним ластился к нему всё нежнее. Когда почувствовал, что вот-вот кончит, попытался выговорить: — Чокер… Объяснять не пришлось, Чимин стянул чокер с бабочкой, не так, чтобы сильно, но достаточно, чтобы придушить. Чонгук выгнул спину, сильно оттопыривая задницу, и рвано и протяжно простонал. Затем положил грудь на Чимина, опустив задницу на кровать, чтобы не давить его всем своим весом, пытался не только восстановить дыхание, но и прийти в себя в целом. Чимина же полоснула по сердцу та мысль, что Чонгук даже сейчас о нем думает. Он крепко обнимал размякшего кролика, расставившего руки над его головой, который… Засопел? Чимина это слегка удивило. Он стал гладить ему спину, шею, затылок, закапывая пальцы в волосы, и рассказывать сказку об ангеле и демоне, которую они сами придумали. Только в роли демона был Чимин. «Пускай спит» — думал он. С лучшим в жизни надо обращаться подобающе. Оба видели себя демонами в своей истории, потому что для каждого другой был светом. Спустя примерно полчаса, Чонгук стал разлеплять глаза. — И что это было? — спросил он Чимина, который всё это время не прекращал его гладить. — Я люблю тебя, — буркнул Чимин. — Я знаю… — Нет, я не то… — резко перебил его Чимин, но Чонгук тоже его перебил, хотя и спокойным голосом: — Знаю, Чим. Мои чувства к тебе тоже постоянно усиливаются. И… Мне просто сейчас так хорошо… — он закрыл глаза и выдохнул, зашептав, — как же с тобой хорошо, малыш. Я, блин, не знаю, что это, если не любовь. Пожалуйста, не прекращай гладить, я просто сейчас утону. — Скажи, что ты рядом, — слезно попросил Чимин, — скажи, что не дашь меня в обиду… Я хочу услышать. — Папочка рядом, — ответил на просьбу Чонгук, медленно спуская руку к трусам, нашёл в низу живота эрегированный член. Такой твердый и горячий. Не стал хватать, знал, что при таком возбуждении будет очень больно, — ну, успокойся, лисёнок, — Чимин прикрыл глаза, отдаваясь наслаждению, пока Чонгук массировал кожу вокруг члена и поигрывал с яичками, — ничего не бойся, — он стал целовать его в шею, лёжа в той же позе, — ну какой же ты сладкий. Чимин, ты подарок, — он куда-то убрал свою руку и спросил, — будешь сверху? Чимин открыл глаза и увидел в его руке пробку с хвостиком. — Нет. Я… Хочу быть пассивом. И мне нравится на спине. Хочу, чтобы ты меня успокоил. Чонгук выполнил его просьбу. Он понимал, что сейчас происходит. Чимину страшно. Его никогда не любили. Ему в новинку чувствовать себя нужным — жизненно необходимым. Он боялся всё это потерять. Чонгук же привык быть любимым всеми. В первую очередь, в семье. — Чим, а хочешь, познакомлю тебя с мамой? — вдруг спросил Чонгук. Чимину этот вопрос не показался неуместным. — Да, — прошептал он. Чонгук хорошенько растянул его, а сейчас плавно в нем двигался, успокаивая словами и целуя в пухлые губки, которые хотел попробовать, ещё как увидел. Ему было важно чувствовать себя таким нужным. Заниматься тем, что так любит с тем, кого он любит ещё больше. С ним он чувствовал, что способен горы свернуть. После долгого и хорошего секса Чимин лежал спиной на груди Чонгука, пока тот упирался в спинку кровати, довольный, он засыпал, абсолютно ни в чем не нуждаясь. Чонгук обнимал его, как на рисунке. — Чим, просыпайся, — шепотом разбудил его Чонгук. Он открыл глаза и увидел у Чонгука в руках телефон. А на дисплее высвечивалось «мама», «позвонить». Чимин ткнул на кнопку вызова, хотя и считал, что не особо то у них презентабельный вид для знакомства с родителями. — Сынок, — послышался счастливый голос маленькой женщины за экраном. — Привет, мам. Папа с тобой? — Папа? Он здесь. Кто это там с тобой? — Это Чимин, — ответил Чонгук. — Да, он тоже кореец, — воскликнул появившийся в кадре мужчина. — Здравствуйте, — поздоровался Чимин. — Мам, пап, я соскучился, — произнёс Чонгук со слезами в голосе, — простите, что последнюю неделю не звонил. Я совсем забылся. Чимин запрокинул голову, глядя на Чонгука, и погладил его по затылку. — Ничего, дорогой, — ответила мама, — ты, наверное, занят был. Чимин, а ты как поживаешь? Чимин очаровательно улыбнулся. — У меня всё отлично. А как у вас дела? — Тоже всё хорошо, — умиленно ответила мама. — Лучше скажите, что у вас с шеями, — поинтересовался отец. — Это страсть, — очень мило и счастливо засмеялся Чонгук. — Гуки… — покраснел Чимин, опуская глаза. — О боже, — сказала мама, приложив ладонь ко рту, увидев реакцию Чимина. У неё слезы навернулись. Чонгук очень нежно поцеловал его в скулу, от чего парень закрыл лицо руками от стыда. — Мам, пап, посмотрите, какой он у меня милый. — Прямо как твоя мама, — ответил отец. — Дорогой! — воскликнула женщина, становясь похожей на Чимина. Чонгук с отцом откровенно заржали. — Ну какой красивый мальчик, — сказала мама, на что Чимин широко улыбнулся, — почему ты не сказал, что так влюбился? — Потому что я влюбился. И обо всем забыл. Простите меня, пожалуйста. — Ничего, мы понимаем, — ответил отец. Чонгук отдал телефон Чимину и крепко его обнял. — Вы только встали? — спросила мама, — чего вы ещё в постели? — Мы занимались любовью, — гордо ответил их сын. — Чонгук, — смущенно протянул Чимин, снова заливаясь краской и закрывая лицо руками. Чонгук стал чмокать его в скулу много раз. — Малыш, как же я за вас счастлива. — Нет, ну он совсем, как твоя мама, — говорил отец. — Да? Меня он папочкой называет, — ответил парень. — Ну прекрати, пожалуйста, — начал умолять Чимин. — А что такого? — спросил Чонгук, — не чужие же люди. — Правильно, — подтвердил отец, — нечего нас стесняться. — Он даже меня стесняется, — ответил Чонгук, убирая его руки от лица за запястья. Чимин шмыгнул носом и отвернулся в сторону, пытаясь скрыть заплаканное лицо. — Малыш, ты чего? — спросила мама Чонгука, который тоже смотрел на Чимина с удивлением. Он крепко его обнял, чмокнул в висок и ответил. — У Чимина проблемы с родителями. Давайте не будем об этом. — Чимин, а ты любишь персики? — спросил отец, пытаясь отвлечь его, как ребенка. — Корейские? — подыграл Чим. Чонгук заметил, что он делает и сильно прижался к его голове щекой, крепко обнимая, улыбаясь во все тридцать два. Мама стала умиляться и скринить экран. — Да, корейские, — ответил отец. — Я их два года не ел. Обожаю. — Я вам вышлю. — Спасибо большое, — ответил Чимин, начиная улыбаться. — Да не за что. У нас своя ферма, Чонгук не рассказывал? — Нет, — заинтересованным тоном ответил Чимин. — Так вот слушай. Чонгук пока рос, со всеми животными передрался. Мы боялись пускать его одного гулять по ферме, вдруг в какой-то загон к животным залезет и пострадает. Как-то я не доглядел, а он в три года забрался к гусям. Они у нас агрессивные. Я подбежал, думал, они его поклевали, а нет. Малый загнал самого жирного в угол и стал щипать ему перья и орать: «не жадничай». Чимин рассмеялся. — А чего он от него хотел? — Перьев, — ответила мама, начиная смеяться. Чимин посмеялся и ухмыльнулся, говоря: — Он и сейчас такой. Отправил на больничную койку парня, который ко мне приставал. — Я за дело, — оправдался Чонгук. — Неужели нельзя было по-другому, — заволновалась мама. Отец показал большой палец так, чтобы она не видела. — Ну, мам, он не понимал иначе. У Чонгука всплыло оповещение. Было полдевятого. — Ой, нам идти надо. У нас запись к парикмахеру. Мы завтра позвоним. — Чимин, — сказала мать, — ты нам очень понравился. Такой хороший милый мальчик. Теперь я за сына спокойна. Присматривайте друг за другом. — Я люблю вас, пока. — До свидания, — сказал Чимин, счастливо улыбаясь. Чонгук положил телефон на кровать и прижался к Чимину, обхватив его ногами, подтягивая руками к себе и закапываясь лицом в шею. — Я люблю тебя, — прошептал. Чимин сильно прижимал его руки, вжимаясь спиной в грудь, — у тебя такая хорошая семья. Я не думал, что у кого-то так бывает. Чонгуку на руку капнула слеза. Он стал осыпать Чимина поцелуями везде, где достаёт. Тот сжался в комочек и стал плакать, сильно всхлипывая, стискивая зубы изо всех сил. Было очень больно, что он и близко никогда такого не испытывал, как его парень. Полная поддержка родителей — до сих пор для Чимина это было чем-то из разряда фантастики. Но было легче от того, что кто-то в эту секунду делил эту боль с ним и поддерживал. Проплакался он довольно быстро. Они наскоро помылись, оделись и пошли в парикмахерскую. Стоя перед зеркалом через пару часов, они любовались изменениями. Оба такие родные, но в то же время так на себя не похожи. Они гуляли по району, Чимин спросил. — А что за фотосессия? — Это сюрприз. Чим, соглашайся. — Гук, я только перед тобой раздеться могу, а там будет какой-то левый человек. — Там будет целый съемочный состав, — поправил Чонгук. — Вот видишь. Я не могу! — Да ладно тебе, — встал он перед Чимином, беря за кончики пальцев, — они каждый день такое видят. Для них это норма. Тем более, эти люди знают, как фотографии качественно делать. — По-твоему, это свидание? — надулся Чимин. — Потрясное свидание, — ответил Чонгук, глядя сверху вниз. — Нет. — Ну, Чим, ну что нужно, чтобы ты согласился? Я всё сделаю. — Чонгук, я же сказал, я не могу раздеться перед кем-то, а ты хочешь, чтобы мы сексом занимались перед целым съемочным составом! Чонгук взял его за запястье и повел в макдак через дорогу. Затолкал его в туалет и усадил на унитаз, становясь перед ним на колени, раздвигая ему ноги. — Чонгук, что ты делаешь? — запаниковал Чимин. — Пытаюсь выпросить твоё согласие, — ответил парень, расстегивая ему джинсы. Чимин пытался убрать его руку и прикрыть паховую область, умоляя: — Чонгук, не надо, услышат же. Чонгук убрал его руки и стал стягивать его трусы зубами. — Я уж постараюсь, чтобы услышали, — сказал он, беря член в рот. — Гуки, не надо, — запищал Чимин, выгибая спину, — ну пож… Алуйста, — упрашивал Чим, пытаясь словить воздух ртом. Чонгук просто потрясен, хоть бы не застонать в голос. И закрыть рот руками не даёт, держа за запястья. Чимин оперся на стенку, исходясь в экстазе. Протяжно пищал, пытаясь вырвать руки. Больше от экстаза, а не от того, что хотел отстраниться. Чонгук крепко его держал, за что Чим был, отчасти, благодарен. Чонгук не церемонился с ним и отсасывал, втягивая щеки и делая круговые движения головой. — Гуки, ну услышат же, — тонким голосом взмолился Чим. Тот только угукнул и втянул сильнее. — Ладно, хорошо, — быстро заговорил Чимин, сдерживая стоны, запрокинув голову, — только, пожалуйста, пускай нас не услышат! Чонгук отпустил его руку и зажал ему рот большой ладонью. Чимин вцепился одной рукой ему в волосы и помогал двигаться, второй прижимал его руку сильнее ко рту. Чонгук закинул одно его бедро себе на плечо свободной рукой, засунул её под майку и провел по ребрам. Дойдя до соска, надавил на него большим пальцем. Чимин чувствовал свой член у него глубоко в глотке. Такой горячей и мягкой. По всему телу прокатывались волна за волной. Он кончил ему в рот. Чонгук поднялся к нему и поцеловал, вымазав парня в собственной сперме. Чимин схватился за его спину, будто боялся упасть, пытаясь отдышаться. Чонгук подхватил его на руки, закинув его бедра себе на талию и прижал к стенке, улыбаясь во все тридцать два. Чимин жался к нему. — Ничего не бойся, — сказал Чонгук, счастливо на него глядя. Чимин живо закивал, слизывая и глотая сперму со своих губ, а затем и с его. Чонгук немного потискал обмякшее создание у себя на руках, затем опустил его, они оба вышли из туалета, под неодобрительные (до крайней степени возмущенные) взгляды пожилой дамы и молодой женщины, которые начали было скандалить, угрожая вызвать полицию. Но Чонгук вывел Чимина спокойно на улицу, не обращая на них внимания. Чимин не хотел отпускать руку Чонгука всю прогулку. Они зашли в китайский ресторан и пообедали. Там же Чимин, напротив, пытался держаться подальше от Чонгука, чтобы тот опять не взял его в туалете или хотя бы прямо за столом, как тогда в парке. Сам не зная почему, Чимин чувствовал сейчас собственную уязвимость. Его мучило буквально всё, что происходит. Хотя и не было стыдно за то, что они, мало того, зашли в женский туалет, но и были застуканы. — Чим, ешь, — вырвал его Чонгук из собственных размышлений. Пока Чимин пытался понять, что с ним не так, Чонгук уплетал за обе щеки. Он только поковырял тарелку. — Ты чего такой поникший последнее время? — спросил Чонгук с набитым ртом. Чимин поднял на него глаза и ответил: — Да я не голодный. — Мы даже не завтракали, — ответил Чонгук. — Ну да. — Выпей хотя бы свой сок. Чимин посмотрел на стакан. — Не хочу. Лучше расскажи про ферму твоих родителей. Чонгук проживал и проглотил, пристально глядя на своего парня. — Нет, Чим, так не пойдёт, — серьёзно ответил он, — что у тебя случилось? Ты с самого утра сам не свой. Чимин помолчал немного, положил вилку и ответил без натянутой улыбки: — Не знаю. Мучает что-то. Не могу понять. — Пошли к психологу, — пожав плечами, сказал Чонгук. — Всё так плохо, — спросил Чимин? — Не знаю. Поэтому и говорю. Врач лучше знает, чего тебе не хватает. — Ладно, — лениво согласился Чимин. — Тебя это не спасает от твоего обеда. Ты должен поесть. — Как скажешь, папочка, — саркастично ответил Чимин, но потом понял всю иронию сказанного и прыснул. Чонгук заулыбался и обнял его ногу под столом. Чимин сделал то же в ответ. Чонгук рассказывал про ферму, пытался рассмешить Чимина. После обеда он заказал два мороженых в форме микки мауса на палочке, расплатился и они ушли. По пути домой Чимин купил пачку мороженого в форме миньонов, которая шла по двенадцать штук, потому что Чонгук должен был это попробовать! Он часто покупал их себе, когда начинал грустить. Дома они достали коробку с фотографиями и стали делать из них гирлянды. Чонгук оцифровал все рисунки из дневников и распечатал на фотобумаге, вырезав их как фотографии с полароида. Через каких-то полтора часа вся спальня была увешана фотографиями. Они смотрели на результат работы, и Чонгук взял Чимина за плечи, со словами: — У тебя тоже мурашки по коже от всего этого? Чимин только опустил голову, приложив ладонь к лицу. Чонгук наклонился, чтобы посмотреть, чего это он. Тот счастливо улыбался и снова красный. Он сделал вид, что хочет обнять за талию, и накрыл член Чимин ладонью. Тот сильно вздрогнул, чуть не отшатнулся, но врезался в спину Чонгука. У него сильно стоял. — Чимка, — прошептал Чонгук. Чимин сглотнул. Он весь трепетал. — Гуки, мы уже весь день трахаемся. — Не трахаемся, а занимаемся любовью, — поправил он, начиная посасывать мочку уха. Чимин открыл шею, Чонгук стал её целовать, смакуя каждый сантиметр. Он трепетно прошептал, обжигая дыханием: — Чимка… Возьми меня. Чимин развернулся и подхватил его на руки, закидывая бедра себе на талию. Чонгук резко вдохнул от неожиданности. Потом усмехнулся и сказал: — Вечно забываю, что ты сильный. — Тебе не нравится? — спросил Чимин, немного краснея. — У меня от этого стояк на весь Милан, — ответил тот, притягивая его за шею и целуя в губы. — Ты ещё всегда такой нежный. Ну как же я тебя люблю. Чимин положил его на кровать и стал тереться пахом о стояк Чонгука, расстегивать ему штаны, целуя в шею. Услышал нежный стон, когда его пальцы оказались под майкой Чонгука. В голове рисовался комикс из бессвязных картинок с участием лисёнка и кролика. Чимин спустился вниз и стал целовать ему живот и мять боковой пресс. Чонгук от этого начал изгибаться, пищать и постанывать. В какой-то момент Чимин понял, что просто не может без этого. Он подсел. А именно — на секс с Чонгуком. И единственный, у кого есть доза — это он сам. Пока старательно делал минет, как Чонгук ему около часа назад, стянул с него и джинсы вместе с трусами и хорошенько растянул. Закончил, взяв горлом и облизав яйца. Уже намного проще. Чонгук сильно потянул его за волосы, когда кончал, но Чимину понравилось. Он даже соскучился по грубому сексу. «Соскучился» — смешно. Последний раз они раздирали друг друга два дня назад. У Чимина уже давно стоял, когда он повторно растирал Чонгука. Хоть тот и не остыл, хотелось поласкать его, гладя под яйцами, лёжа рядом и целуя в губы. Временами отрывался от поцелуев, чтобы посмотреть, как его крольчонку сносит крышу и тот счастливо нежится под ним. — Всё, Гук, поворачивайся, — сказал Чимин, достаточно возбудив его. — Чимка, это просто охуенное свидание, — промурлыкал Чонгук, ложась на живот и оттопыривая попу. Чимин не сильно шлепнул его, чтобы услышать его стон, и сказал: — Кое-кто обещал меня выпороть. Он встал сзади, поставив одно колено меж его бедер, и вошёл. Чонгук шумно вдохнул, широко открывая рот. Только хотел начать плавно двигаться, как услышал истомный шёпот: — Стой, стой, стой. Чим, побудь во мне немного. У Чимина в голове промелькнуло: «Он — не я. С ним надо нежно». Всплыли воспоминания: каждый раз, когда Чимин был топом, Чонгук отдавался ему, не в силах сопротивляться от одной только нежности. Впрочем, сопротивлялся он только раз, когда Чим извернулся и пристегнул его наручниками к кровати. Чимин стал гладить его бедра, ягодицы, доходил до живота и начинал мять его, плавно двигаясь. Чонгук стонал, сминая простыни. Уперся лицом в кровать и захныкал, тяжело дыша: — Выпорю, засранец мелкий. — Мне ускориться? — спросил Чимин. — Не надо! — простонал Чонгук. — Потом… Аах! Что хочешь делай, но сейчас… М-м-м-м-м… Чимин, что это?! — проорал он в экстазе. — Я живот погладил, или о чем ты? — Сделай так ещё! Чимин стал водить пальцами по животу, едва касаясь, от чего Чонгук начал громко и протяжно орать. — Да, ещё! Чимка-а! Ещё, пожалуйста! Чимину становилось сложно себя контролировать, реакция Чонгука сильно возбуждала, он очень хотел ускориться, оказаться на его месте, и чтобы тот долбил его, что есть мочи, шлепая и оттягивая за волосы, заставляя его выгибаться. Нашёл взглядом фотографию из парка аттракционов, где они счастливо улыбаются, держа в руках плюшевые игрушки, это помогло немного успокоиться и держать ситуацию под контролем. Чонгук бы не обиделся, но Чимину крайне важно было доставить своему папочке как можно больше удовольствия и оставить полностью удовлетворенным. Чонгук засунул два пальца в рот и стал жадно их обсасывать. Чимин немного приревновал, хоть и счел это глупым. Чонгуку долго не хотелось кончать. Минут за сорок Чимин немного вымотался. Лег рядом с Чонгуком, который стал ластиться к нему. Такой довольный и сонный, ласковый крольчонок. Полежав на Чимине минут двадцать, притянул его за талию и стал целовать. — Чонгук, выеби меня, — попросил Чимин. — Что? — немного удивился Чонгук. — Ну пожалуйста. Я знаю, что мы хотели остановиться с этим на время, но мне это надо. Чонгук широко улыбнулся, всё так же нежно спускаясь поцелуями к шее. — И как мне это сделать? — игриво поинтересовался он. — Могу в шестьдесят девятой позе. Могу в позе миссионера… — Чонгук, давай по-корейски, я не понимаю, что ты говоришь. Чимин получил шлепок по бедру. — Понял за что? — Да, папочка. Чонгук начал было его разогревать, но Чимин убрал его руку. — Ну какой же ты мазохист. — Я хочу, чтоб ты взял меня сзади, отшлепал хорошенько, и выебал по-быстрому, оттягивая за волосы. Чонгук шумно сглотнул. В следующее мгновение на его лице появилась ухмылка, уголки его бровей поползли наверх. Он сел, жёстко перевернул Чимина на живот, положив передом к себе на колени, и начал сильно его шлепать. — Маленький, непослушный, лисёнок, — говорил он, разделяя слова шлепками. Чимин застонал и сильно оттопырил попу. — Да! Папочка, ещё! — Ещё? Тебе не должно нравиться! — отчеканил он, что только заводило Чимина. — Нет, нет, — стонал он, вжав голову в плечи и упираясь щекой и грудью в кровать, прижал кулачки к плечам, закусывая губы. — Прости, пожалуйста. Ах! Я был непослушным! Очень плохо себя вёл… Ещё! — вырвалось у него. Чонгук только широко улыбнулся, сдерживая смешок. Даже сейчас такой милый. Особенно милый. Шлепал, пока не услышал всхлипы, а стоны не перешли на писк. Посадил Чимина на свои колени спиной к себе, у того всё лицо было в слезах, он всхлипывал и жался к Чонгуку, весь дрожа. Чонгук же подумал, что поход к психологу будет явно не лишним. Он его приласкал и стал нежно целовать. Чимин отвечал взаимностью. Затем повернулся обратно и стал искать попой его член. Решив, что Чимин достаточно успокоился, Чонгук бросил его на кровать животом. Подтянул к себе его задницу и хорошенько смазал. — Не томи, — в нетерпении сказал Чимин. Чонгук шлепнул его по бедру и твёрдо сказал: — Молчать! Чимин закусил губу, засунув два пальца в рот и начиная их облизывать. Чонгук вошёл в него сразу медленно и на всю длину, как Чимин и любит. За время, проведенное вместе, он уже почти хорошо знал, что и как любит его малыш. Чимин широко открыл рот и потянул брови наверх, закатив глаза, шумно втягивая воздух. Так больно и… Так хорошо. Приятно, горячо и, всё же, нежно. Чонгук любит его. Осознание — вот, что за чувство было утром. Так всё, что было нужно для спокойствия — это понять. Он и так знал. Но знание и осознание — не одно и то же. Чонгук заломил ему одну руку за спину, второй взял за волосы и начал жёстко его ебать, тем не менее, заметив измену поведения. Чимин стал спокойнее. Страсть не пропала, но он перестал нервничать. Чонгук выебал его быстро, как тот и просил, придушив до покраснения в лице. У Чимина в теле взорвались фейерверки. Он упал на кровать, Чонгук лег рядом, ластясь. Чимин приласкал и отметил, что так много они сексом за день не занимались. — О чем ты? — спросил Чонгук. — Сейчас ещё только четыре. Рекорд ещё не установлен. — Как! — воскликнул Чимин, привстав на локте. Затем плюхнулся обратно и сказал, — я думал, уже глубокая ночь. Такой насыщенный день. Чонгук притянул его за талию и промурлыкал: — Тогда тебе лучше поспать. Потому что на фотосессии ты мне нужен бодренький. Чимин опять зарделся, что вызвало в Чонгуке волну нежности. — Скажи лучше, ты удовлетворен, или мне ещё что-то сделать? — Мне отлично, — засыпая, ответил Чимин. Чонгук отметил, что тот измотался больше эмоционально, а не физически. — А ты? — спросил Чим. — Удовлетворен? Чонгук промурлыкал, ластясь к его шее, не целуя, но водя по ней носом, закапываясь, прижимаясь: — Я самый удовлетворенный кролик на свете. Поговорим о том, что с тобой происходит, когда ты проснешься? — Гуки, я просто понял только сейчас, что ты меня любишь. Чимин захлопнул себе рот, поняв только потом, что ляпнул лишнего. — Я понимаю. — Понимаешь? — удивился Чимин. — Ну да. А теперь ложись на бочок и спи, — сказал Чонгук, перекатывая его и пристраиваясь сзади, крепко его обнимая. Чимин вырубился почти сразу и проспал чуть больше часа, пока Чонгук не стал будить его на фотосессию, оттягивая нижнюю губу. Он принёс ему кофе с круассанами. С небольшим опозданием были в студии.