Безысходность — это не отсутствие выхода, а незнание его местонахождения.
***
Все вокруг были в глубочайшем шоке. И Чанёль, пожалуй, единственный человек в толпе, который не увидел на интерактивной доске ничего, что ему раньше было неизвестно. Хотя, нет, не единственным.
***
— Родители, — начала женщина свою сегодняшнюю психологическую лекцию, собрав вокруг себя нескольких молодых людей в больничных пижамах, — самые прекрасные люди в нашей жизни, — Чанёль поднял на неё глаза, нехотя вслушиваясь. — Уважайте, цените и понимайте своих родителей, ведь время не вечно. Проявляйте к ним такое же терпение, как и они к вам в детстве. Ведь они потратили столько времени, чтобы научить нас произносить первые слова, научить держать столовые приборы или просто, чтобы опрятно одеть нас, — улыбнулась она, но, когда её глаза встретились с парой глаз парня, она вздрогнула от этого морозящего холода в потухших глазах и отвела взгляд в сторону, на секунду забывая о том, что хотела рассказать. Чанёль усмехнулся, закатывая глаза и взъерошил свои итак лохматые волосы. — Возможно, многие из вас чувствуют себя в семье настоящим арестантом, — прокашлявшись, женщина наконец смогла сосредоточиться на своих мыслях и решила больше не смотреть в сторону высокого парня, который расселся на стуле, вытянув длинные ноги так, что ей было трудно прохаживаться по кругу, который они образовали. — Я знаю, что почти все это испытывают! Сколько бы вам не хотелось, родители не могут позволить вам быть свободными настолько, насколько вы хотите. Они — ваши родители, а не друзья. Поверьте, они знают, что вы иногда даже ненавидите их. Им не трудно прочитать это в ваших обиженных глазах. Но для них в первую очередь важно ваше счастье, и им порой приходится принимать решения, которые вам не нравятся, но за которые вы будете благодарны в будущем, понимаете? — с лучезарной улыбкой спросила она, на что согласно ответили почти все. — Что, Чан, — усмехнулся парень, сидящий рядом с единственным, кто предпочел молчать, — не согласен? — усмехнулся он, толкнув ногой ножку стула парня. — Как там было сказано, — задумчиво пробормотал пациент больницы. — Ах, да! Ты чувствуешь себя арестантом, не так ли? — спросил он, после чего добрая половина присутствующих громко его поддержала. — Твой богатый папочка не дал покататься на своей дорогой тачке? Поэтому ты решил разгромить её? — насмехался парень, главной целью которого было вывести Ёля из себя. Но в ответ он получил лишь привычную усмешку, как у самого настоящего маньяка и высунутый средний палец. — Вот говнюк! — сорвался с места парень, тут же вцепившись в воротник Чана руками и с силой подняв его с места. — Избалованный щенок! — Тебя так напрягает, что у Ким Усока есть дорогая тачка? — усмехнулся Чанёль, теперь смеясь парню в лицо. — Порадую тебя, с одной я расправился. Была бы возможность, сделал бы это со всеми остальными, — мечтательно произнес он, не на шутку пугая психиатра, которой до сих пор трудно привыкнуть к этому парню. — Я бы с удовольствием снова понаблюдал за тем, как летит вдребезги каждый кусочек стекла его дорогих окон, зеркал, как мнется металл под клюшкой для гольфа и как лопаются его громадные шины. Это было незабываемое зрелище, и, поверь, я бы многое отдал, чтобы повторить всё, — парень снова растянул губы в жуткой улыбке, заставив парня напротив разжать пальцы и оттолкнуть его от себя. — Больной ублюдок!.. — процедил он, разворачиваясь к Чану спиной. — Мы, значит, тут мучаемся, мечтая поскорее выздороветь и получить возможность увидеть лица родителей, а этот говнюк! — выплюнул парень. — Правильно сделал твой папаша, запихнув тебя сюда! Но, сомневаюсь, что здесь смогут помочь такому психу! — Я тоже в этом сомневаюсь, — согласился Чан, поднимаясь с места и вальяжно покидая комнату, не имея желания дослушивать психологическую лекцию. — Вот же! — его ненавистник хотел тут же ринуться за ним, чтобы припадать урок, но друзья и психолог его остановили. Все, кроме одной девушки, начали успокаивать его, твердя, какой Чан псих, и что на него лучше не тратить время и нервы. — Чан! — пухленькая девушка побежала за высоким парнем и не без труда догнала его. — Иди медленнее! — запыхалась она, схватив парня за руку и заставляя сбавить скорость. — Почему пошла за мной? — спросил парень, взглянув на темноволосую девушку. — Дослушала бы лекцию о родителях, ты ведь тоже скучаешь по ним, как и Гёнсок, — без капли безумия и насмешки в глазах сказал парень. — Его родители работают в другой стране, чтобы оплатить его лечение, — сочувственно сказала девушка, — поэтому они даже не могут его навещать. На самом деле он не такой плохой, как ты думаешь. — Я так не думаю, — покачал головой брюнет, говоря чистую правду. — Я его даже не ненавижу, это он считает меня психом. Хотя, вы с Бэком здесь единственные, кто так не считает, — усмехнулся он, закинув руку на плечо темноволосой девушки. — Ты не допускала мысли, вдруг все остальные правы, а вы ошибаетесь? — спросил парень, задумчиво склонив голову набок. — Нет, — улыбнулась она, — ты хороший! — Господи, — не сдержал улыбку парень, покачав головой, — ты просто милашка, Ли Хани, — сказал он, ущипнув девушку за пухлую щёчку. — Кстати, ты во мне ничего не замечаешь? — вдруг засияла девушка, вставая напротив дылды. — Ну, посмотри внимательнее! — настаивала она, пока парень внимательно изучал её взглядом. — Ладно, скажу сама, — закатила она глаза, — за вчерашний день я сбросила триста грамм и врач сказал, что могу выписаться, если за две недели сброшу ещё пять килограмм! — показав пять пальцев, темноволосая засияла от счастья. — Оказывается, за два месяца здесь я уже сбросила восемь килограмм! Восемь, представляешь? — Не понимаю, зачем тебе худеть, — хмыкнул Чан, запуская руки в карманы трико. — Ты и так красивая. — Моя мама считает, что из-за избыточного веса у меня будут проблемы с сердцем, — покачала она головой. — Тем более, мне и самой нравится чувствовать себя лёгкой, как пёрышко! — дай ей волю, она бы тут же запархала, как бабочка. — Это очень трудно отказываться от еды, но если поскорее сделаю это, я смогу вернуться домой! Я правда соскучилась по дому! — Тоже верно, — грустно улыбнулся Чан, пытаясь не показывать, что не хочет лишаться хорошего друга, которых у него здесь только два, — ты упорно трудилась для этого. — А ты? — спросила девушка, взглянув на парня. — Что я? — хмыкнул он. — Я здесь по своей воле, мне здесь лучше, чем в доме того человека, — закатил он глаза. — А как же твои настоящие родители? — что-то глубоко внутри треснуло после этого вопроса. — Ты ведь говорил, что хочешь вернуться в свой настоящий дом. Твоя сестрёнка ведь приходила, ты говорил, что она хочет тебе помочь, — девушка говорила с большой заинтересованностью и искренним беспокойством. — Чан? — она подергала за плечо парня, который снова ушел в думку. — Поражаюсь тому, что ты веришь росказням безумца, — снова отшутился парень. — Я верю каждому твоему слову, — спокойно кивает девушка, — Пак Чанёль, — редко и мало кто называл здесь его настоящее имя и фамилию. И именно поэтому сейчас к этой девушке он чувствовал глубокую благодарность. — Так-с, я очень устал, — сказал парень, снова приобняв девушку и ведя её в сторону её палаты. — Хочу снова поспать на свободной койке в твоей палате, — сказал он словно капризный ребенок, не терпящий возражений. — Это… — поспешила его остановить Ли. — Кажется, это уже невозможно, — сказала девушка, вспоминая ту, кто не дал ей сомкнуть глаз всю ночь. — Вчера ко мне поселили соседку. Ужасно шумная девушка, — в ушах до сих пор звучала истерика девушки, которую врачам удалось усыпить лишь успокоительным. — Да? — удивился Чан. — Какие у неё проблемы? — спросил он, не останавливаясь и продолжая путь к палате подруги. — По её словам никаких, — пожала плечами Хани, — и она не такая дружелюбная, как хотелось бы, — грустно заметила она, вспомнив, что услышала в ответ на своё приветствие вчерашней ночью. — Отпустите меня! Сейчас же! — друзья одновременно вздрогнули, когда в пару шагов до палаты они услышали звонкий женский крик. — Уберите всё это! Уберите! — кричала она, после чего послышались звоны ломающейся посуды. — Позовите мою сестру! Я здесь не останусь! — Шумная — это мягко сказано, — поморщился Чанёль, у которого уже разболелась голова. — Чего она так орет, будто её насилуют там? — Кажется, её снова хотели покормить, — тихо предположила Хани, вглядываясь в палату через окошко. — И что.? — начал было Чан, но увидев светловолосую девушку, которая кидала по палате миски с едой, тут же замолк. — Чёрта с два я буду всё это есть! — рявкнула она, не переставая вырываться из хватки медсестёр. — Я не больная, чтобы здесь лежать! Отпустите! — кричала она, пока ей пытались вколоть успокаивающее. — Бедная, — сочувственно процокала Ли. — Зачем же она так… — Ставлю на то, что она анорексичка, — пожал плечами Чан, разворачиваясь обратно, вконец убедившись, что поспать здесь как раньше уже не получится. — Тоже так думаешь? — в страхе спросила его подруга, чья ужасная догадка нашла поддержку. — Почти уверен, — закатил глаза Пак. — Кожа да кости, какая мерзость, — поморщился он, когда перед глазами всплыла недавняя картина. — Не говори так! — строго сказала Ли. — Мы ведь не знаем, что с ней случилось, и через что она прошла… Возможно, она даже сама не полагает, как серьезно больна, не надо её осуждать… — Не думаю, что с таким нравом она будет изливать нам душу, — усмехнулся Чанёль. — Чёрт, какой же у неё громкий голос, как ты с ней жить будешь? — Как-нибудь справлюсь, — сказала Ли, — уверена, мы сможем поладить. — У тебя получится с кем угодно поладить, — пропустил смех Чан. — Ты ведь подруга главного психа этой больницы.***
— Рози, — Джису, пришедшая навестить Пак вместе с Лисой и Элис, хотела взять девушку за руку, но та тут же отдернула её. — Уходите! — процедила она. — Уходите, если как и она, считаете меня больной! — рявкнула она, стрельнув в сестру злобным взглядом. — Но, Рози, как мы можем после вчерашнего закрывать глаза на всё? — спросила Лиса, которая не могла понять подругу, сколько бы не хотела. — Это не значит, что я больна! — рявкнула она снова. — Я просто немного утомилась. — Утомившись, ты сбросила почти десять килограмм? — не сдержалась Элис, подняв голос на Пак-младшую. — А ты вообще не смей со мной разговаривать, если не планируешь вытащить меня отсюда! Наверное, довольна собой, запихнув сестру в больницу, словно больную! — Вот маленькая!.. — прошипела она, не зная, как достучаться до Рози. — Убирайся, — процедила Пак, отводя взгляд в сторону и вырывая свои руки из хватки Су. — Рози… — Уходите все! Не хочу никого видеть, — сказала она, отказываясь смотреть и на сестру, и на подруг. — Рози, ты должна, — сделала ещё одну попытку сестра, после чего светловолосая и вовсе сорвалась как крик: — Я сказала, оставьте меня! — Как хочешь! — рявкнула Элис, взяв в руки своё пальто и уходя к двери. — Мы ещё придём… — тихо сказала Лиса, когда поняла, что и им нужно уходить. — Не надо! Не приходите! — покачала головой Чеён, отказываясь смотреть на подруг. — И Тэхёну передайте, — когда девушки уже оказались у двери, Рози упомянула парня, которого отказалась пускать в палату, — что я его ненавижу! Он меня предал, и я этого не забуду, — сказав это, Пак завернулась в одеяло и перевернулась на бок, позволяя слезам пачкать подушку, протекая к сложенным у носа рукам. — Ненавижу вас всех… — шептала она, пока самые дорогие люди не ушли, не в силах поступить никак иначе. — Ненавижу…***
POV Чанёль. — Оппа! — сестрёнка, которая в последнее время начала меня слишком часто навещать, сразу же кинулась мне на шею, войдя в палату. Как ребенок, ей богу. — Привет, — сказал я, обнимая её в ответ и целуя в щёку, как только она отстранилась. — Как дела? — Не надо меня спрашивать! — церемонно закатила глаза девушка. — Видишь же, что отлично! Сам-то как? Хорошо кушаешь? Никто не придирается? Ты ведь не ввязываешься в драки? — завалила вопросами сестрёнка. — Дженни, — покачал головой я, прерывая её тираду, — я ответил на все эти вопросы, когда ты приходила неделю назад. — И что? — хмыкнула она. — Знаешь, сколько всего у меня происходит за неделю? — Помимо воркований с парнем? — ухмыльнулся я. — Эй! — девушка ударила меня по плечу своей с виду такой хрупкой, но на деле такой тяжёлой рукой. — Я не для этого с тобой поделилась, чтобы ты меня подкалывал! — А для чего ещё? — опять же ехидно спросил я, ущипнув её за щёчку. — Всё! Больше не буду тебе ничего рассказывать о своем парне! — хмыкнула она, сделав обиженное лицо, которое всегда срабатывало на мне мгновенно. — Ладно-ладно, рассказывай, — сказал я, разведя в стороны её руки, скрещенные на груди. — Как вы вчера погуляли? Сколько нежных слов он тебе говорит в день? Сколько раз говорит, что ты самая шикарная девушка на свете? — Перестань, — наконец улыбнулась она, — он не такой подлиза! — Правда? — приятно удивился я. — Тогда сколько раз он говорит, насколько ты приуспела в выносе мозга и о уровне свэга в тебе? — Айщ! И как я умудряюсь с тобой секретничать? — пропыхтела Ким. — Ты просто невозможен! Вот заведи девушку, и я покажу тебе! — это была самая настоящая угроза. — Какая девушка, родная? — усмехнулся я. — Пол моей жизни прошло взаперти, — заметил я, пытаясь звучать так, будто это шутка. Но, когда понял, что на Дженни это не могло сработать, я тут же жалею о том, что язык иногда опережает меня. — Оппа… — Не обращай внимания, — покачал я головой, не дав ей даже начать. «Не смей ввязывать в свои проблемы мою дочь! Если ты попытаешься что-то сделать через неё, я найду способ отгорадить тебя от неё навсегда!» — самый противный голос, который мне приходится выслушивать вот уже почти десять лет, мерзко режет уши. — В Окленде ты часто говорил о своих настоящих родителях, — Джен взяла меня за руки, посмотрев в глаза. — Я могу тебе помочь? Я могу хоть что-то для тебя сделать? Там я была не в силах, но теперь, когда мы в Корее, я могу их поискать. Что скажешь? Если только дашь мне данные… — Не нужно, — покачал я головой, — правда, не нужно. Тебе не стоит ввязываться в это. Всё хорошо, — попытался её заверить, но она не из тех, кто купится. — Ты уверен? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помогла? — Просто забудь об этом, ладно? — улыбнулся я. — Твой отец был прав. Я никому не нужен… » — Папа, он мне не нравится! — капризно выдала восьмилетняя девочка, скрестив руки на груди. — Он не играет со мной и вечно огрызается! — жаловалась она. — Дочка, не говори так, — покачал головой Усок, который только сегодня привёз выписавшегося из больницы ребенка домой, — теперь он будет твоим старшим братом. — Я не буду никому братом! — рявкнул мальчик, который до этого молчал. — Я хочу к себе домой! К своим маме и папе! — Теперь это твой дом, а я — твой отец, — сказал Ким, присев перед мальчиком на корточки. — Ты мне не отец! — толкнул его Чан. — У меня есть свой отец! Он большой и сильный! Я пожалуюсь ему на тебя, если ты сейчас же не отведешь меня к нему! — пригрозил он пальцем, заставив маленькую Джен вспыхнуть от гнева. — Не кричи на моего папу! Он тоже большой и очень сильный! Он одолеет тебя лишь мизинчиком! — показала язык Ким, толкнув его. — Ещё у него есть пистолет! — Мой папа его одолеет! У него тоже есть пистолет! — возразил мальчик, не унимаясь. — Скоро он придет и заберёт меня, тогда он покажет этому старику, где раки зимуют! — Не придёт, — покачал головой Ким-старший, взяв дочку на руки и отцепив от мальчика, пока она не решила разукрасить лицо нового родственника. — За тобой никто не придет, Чан. Ты никому кроме меня не нужен. Тебе лучше поскорее принять это, — с этими словами мужчина покинул комнату с дочкой на руках, закрыв дверь на ключ, не обращая внимания на крики отчаяния ребёнка.» — Девять с половиной лет я ждал, — прошептал я, взглянув на потолок палаты, — но никто не пришёл. Отец не пришел за мной. Но почему я не могу последовать совету старика до сих пор? Почему мне кажется, что ничего ещё не потеряно? — Что не потеряно? — звонкий голос друга не на шутку напугал меня. — Чёрт тебя подери! — схватившись за сердце, я сорвался с кровати, приняв защитную позу. — Чего так испугался? — хохотнул он, пихнув меня в плечо. — Видел бы ты своё лицо! — И почему здесь одного меня считают ненормальным? — возмутился я, закатив глаза. — Да, ладно, не дуйся так, — махнул он рукой, не убирая широкую улыбку с лица. — Пора на ужин, я пришел тебя позвать. — Уже, что ли? — удивился я, взглянув на настенные часы палаты и обнаружив, что уже восемь вечера. Слишком много времени я провел в своих думах. Как всегда. — Идём, возьмём Хани и спустимся, — положив ладонь мне на плечо, Бён повел меня в сторону палаты нашей подруги. Я кивнул другу, и мы вместе направились к палате, где, к сожалению, Хани живёт уже не одна. — Стой-стой! — Бэкхён вдруг хватает меня под локоть, когда мы уже дошли до нужной палаты и останавливает. — Ты чего? — не понимаю я, когда друг отводит меня чуть в сторону, сам украдкой гладя в палату через почти полностью распахнутую дверь. — Смотри, какая красотка! — воскликнул он, счастливо сверкнув глазами. Что, к Хани ещё кого-то поселили? Я вглядываюсь в палату и вижу ту самую костлявую девчонку, только уже не в маечке, которая показывала все её острые костяшки, а в черной толстовке. Лицо было немного разрумянено, не показывая той бледности, что раньше, впрочем, видно было, что она постаралась, чтобы не выглядеть больной. — Странный у тебя вкус, — пожал плечами я, и вправду не увидев ни капли красоты в этой больной девчонке. — Да ладно тебе! Она как модель! — не унимался парень, когда я наконец увидел Хани, которая подошла к кровати этой девчонки. Она только воткнула в уши наушники, но когда к ней подошла наша подруга и заговорила, нехотя вынула их. — Эй, тебя ведь Чеён зовут? — звонко, но в то же время неуверенно спросила она, заставив меня слабо улыбнуться. Также она когда-то подошла и ко мне. — Чего тебе? — раздражённо закатила глаза, как выяснилось, Чеён. — Меня зовут Ли Хани! — звонко воскликнула девушка, которую мало задел тон нахалки. — Прости, что раньше не представилась. — Ближе к делу, — фыркнула светловолосая, презренно взглянув на протянутую ладонь, этим, как бы, давая понять, что не намерена её пожимать. — Ах да, — даже это не обидело нашу подругу, хотя я сам тут еле сдерживался, чтобы не поставить выскочку на место лично. Она улыбнулась, заправила прядь волос за ухо и продолжила: — Сейчас время ужина. Давай, вместе пойдём, а? — она спросила это с такой доброй улыбкой, что я даже подумал, что эта Чеён не откажет. Но, когда её губы снова тронула усмешка, я тут же отбросил это нелепое предположение. — Ты смеёшься надо мной, да? — спросила она, качая головой. — Почему ты так?.. — Мало надо мной сестра поиздевалась, запихнув сюда, как какую-то больную, так ещё и ты решила меня довести? — Я просто хочу с тобой подружиться, — улыбка с лица Ли пропала, и она опустила взгляд. — Подружиться? — рассмеялась ей в лицо соседка по палате. — С кем? С тобой, что ли? — Я… — Послушай, сюда, — тяжело вздохнула девушка, поджав губы, будто еле сдерживая себя, — иди сама, ладно? И делай вид, что меня здесь вообще нет. Я тут всё равно не задержусь. — Это не такое плохое место, как ты думаешь, — опять же начала Хани, сделав шаг к Чеён. — Блять, что она хочет доказать этой выскочке? — закатываю глаза я. — Идём, — я хотел уже войти в палату, как Бэкхён меня остановил, покачав головой. — Ты права, не плохое, — внезапно кивнула светловолосая, — для больных! А я не больная! — Никто не говорит, что ты больная… Просто… Просто тебе нужна помощь, — взгляд карих глаз тут же изменился и на миг показалось, что соседку Хани подменили. — Ты ведь убьешь себя, если не будешь… — А тебе-то что? — фыркнула девушка, так свирепо шагнув к Ли, что она тут же сделала шаг назад. — На твоём месте я бы больше думала о себе и даже не допускала мысли об ужине! — усмехнулась она. — Помощь нужна тебе, если не хочешь умереть от ожирения, ясно?! — Вот зараза, — прошипел я, ворвавшись в палату и тут же шагнув к Хани, которая молча терпела эти оскорбления. — Эй, ты, выскочка костлявая! — встав перед оцепеневшей от удивления подруги, я посмотрел на эту анорексичку. Чёрт, вблизи она выглядит ещё болезненнее. — Что?.. — у девушки нервно дернулась бровь. — К-Как ты меня назвал? — У тебя не только с психикой, но и со слухом не всё в порядке? — слова вырывались сами собой из-за гнева, который я испытывал к этой противной девчонке. Хани дёргала меня за руку и даже ущипнула пару раз, но я этого почти не замечал. — Ты кто вообще такой? — рявкнула Чеён, краснея от злости, и мне даже показалось, что ещё немного, и она вцепится в мои волосы своими тоненькими пальцами. — Какое ты имеешь право меня оскорблять?! — А какое ты имеешь право оскорблять Хани? — Вот значит как, — усмехнулась она. — В любовь тут играете? Мило, — закатила глаза девчонка, будто купила мир. — Только мне не до этого. Куда ты там собиралась, в столовую? Возьми своего защитника и валите отсюда, — когда она развернулась к нам спиной, я хотел её остановить и преподать настоящий урок, чтобы впредь даже не заикалась в сторону моей подруги, но Хани меня остановила. — Чан, не трогай её, — шикнула она на меня, силой потащила к выходу. — Почему ты оскорбил её? — она начала ещё и ругать меня, как только мы оказались снаружи. — Ты шутишь? — я готов взорваться. Господи, кроме Ким Усока меня мало кто так сильно злил! Её надменное лицо, горький голос и противное костлявое тело! Всё ужасно раздражает! — Она тебя!.. — Я сама напросилась, слишком сильно приставая к ней, — и когда я перестану удивляться этой девушке. — Её привели к нам лишь пару дней назад, она ещё не успела свыкнуться, а я начала к ней приставать со своей дружбой. Быть может, у неё серьезные проблемы, и ей не до этого, я должна была об этом подумать сразу. — Всё равно она не имела права вымещать свою злость на тебе! — фыркнул я, когда мы спускались по лестнице, переступая через три ступеньки сразу. — Такое её поведение только доказывает, что у неё с головой не всё в порядке. — Не говори так! — опять же отругала Хани и продолжила оправдывать свою соседку всю дорогу до столовой, не позволяя обмолвиться ни одним плохим словом о ней. End of POV Чанёль.***
— Как Рози? — спросил Чимин у своей девушки, у которой все мысли были с ней. — Плохо, — покачала она головой, вспомнив недавнюю поездку в больницу. — Она нас выгнала. Совсем не понимает, что убивает себя… — Я даже не предполагал, что с ней такое происходит… — А мы полагали, — прошипела девушка сжав кулаки от злости к себе. — Джису-онни всегда спрашивала меня, кушала ли Рози, пока её не было, а я всегда была так озабочена самой собой, что совсем не могла уделить своё время лучшей подруге. — Эй, — Чимин накрыл её руку своей, — посмотри на меня, — положил ладони на её щеки, тем самым заставив посмотреть себе в глаза. — Ты не виновата, слышишь? Ты не могла ничего из этого предвидеть. — Может и могла, — пожала плечами Бончай, — но суть в том, что моя подруга была больна, а я этого даже не видела. — Иди сюда, — парень присел рядом с тайкой и приобняв её, наклонил девичью голову к своему плечу. — А ведь Тэхён правда её любит, — прошептала она вдруг, обвив руками талию своего парня. — Джису говорит, что он первый это заметил и поэтому вечно околачивался вокруг неё, а не потому что хотел вернуть. — Любит, — подтвердил Кан. — Так сильно любит, что ради её здоровья готов потерять её навсегда, — сказал парень, вспомнив, как Ви чуть ли не в слезах описал тот день, когда Рози в доказательство о его любви потребовала умалчивать о её проблемах. А он, зная, что она не простит предательства, позвонил Элис, не колеблясь. — Я так в нём ошибалась, думая, что он лишь легкомысленный плейбой, — говорит девушка тихо, — а он оказался тем, кто живёт и дышит ею. — Рози… — Чимин произнес имя девушки, которую давно отказался называть своей подругой. — Она — тот человек, который заставил этого легкомысленного плейбоя повзрослеть. Думаю, любовь и вправду меняет человека. «Я тоже хочу так сильно полюбить», — невольно пронеслось в голове Чимина, — «Полюбить безоговорочно, безвозвратно, чтобы жить своей любовью, наплевав на всё вокруг», — подумал он, чмокнув Лису в висок.***
— Да, я уже вошла в свою комнату и сейчас собираюсь поспать, — докладывала Лиса, переступая порог своей комнаты. — Ладно, сладких снов. И чтобы увидела там меня. — Обязательно, — улыбнувшись, девушка кивнула. Начались новогодние каникулы, и все разъехались по домам, поэтому и Лиса вернулась домой к дяде, который вечно что-то обсуждает с Лэем в своем кабинете, даже близко её не подпуская. Ещё ситуация с Рози, вечные думы на разные темы и вправду утомили девушку, и она, пообещав Чимину, что увидит сон с ним, тут же провалилась в царство Морфея. Вот только во сне она увидела совсем не своего молодого человека. Не было ни его, ни её друзей, не было Лалисы Бончай. Была Пранприя Манобан, чей дом содрогался от звуков выстрелов. Была девушка, чьи родители умерли в ужасном пожаре, после чего их даже невозможно было похоронить. Были их последние слова, которые заставили её тихо всхлипывать под кроватью тогда и заливаться слезами сейчас, даже если это был сон. — Мама… Папа… — проснулась она со слезами на глазах и выступающим на лбу потом. — Боже… — часто и глубоко дыша, девушка схватилась за сердце. Спала она всего час, но этого было достаточно, чтобы задыхаться от слёз и голосов родителей в голове. — Чёрт, — вытерев слёзы, она в очередной раз достала из-под подушки то, что успокаивало и наводило на неё грусть и тоску одновременно: их семейный альбом. Вот она совсем младенец на руках у мамы, которая принюхивается к своему чаду, вот папа перевоплощается для неё в лошадку и катает на спине, а на другом фото они празднуют её пятилетие. Папа одной рукой держит её, а другой нежно прижимает к себе маму. Это было её любимое фото. Оно было одним из немногих, когда у Виная глаза хоть немного похожи на глаза влюбленного человека, ведь такой же редкостью было проявление любви с его стороны. Глубокое уважение, привязанность и благодарность, — всё это наблюдалось в поведении Манобана и, наверное, именно это побуждало его ласково называть Сурию «дорогая». Маленькая Пранприя полагала, что это и есть любовь, что нет на свете людей более сильно влюбленных, чем её родители. Но, чем больше она познает мир, чем больше узнает о настоящей любви и учится различать её от привязанности, которая может быть не менее глубокой, чем любовь, у неё открываются глаза. На свою жизнь, на жизнь своих родителей, которая была похожа на красивую сказку. Современную сказку, где любовь не всегда обоюдна. Только когда она осознала это чувство сама, последние слова родителей обрели полный смысл. И именно это осознание заставило девушку подняться с места и направиться к кабинету своего дяди.***
— Дядя… — неуверенно позвала девушка, постучавшись в дверь кабинета Бончая. — Дядя, можно мне войти? — после пары секунд гробового молчания, Лиса даже подумала, что дяди нет в комнате, но в следующую минуту послышался его голос. — Входи, — тихо сказал он, после чего племянница неуверенно открыла дверь и шагнула внутрь. — Привет, дядя! — с улыбкой поприветствовала его девушка. — Как ты? — Хорошо, — позволил себе улыбнуться мужчина, — рад, что ты зашла. — Правда? — лукаво спросила она, подходя к дядиному столу. — Если соскучился, мог бы хоть иногда гулять со мной или хотя бы обедать вместе, когда я дома. — Прия, ты ведь знаешь, что я занят делами, — виновато сказал он, когда девушка взяла в руку рамку с фотографией, которая на протяжении многих лет стоит на его столе. — Знаю, — тяжело вздыхает она, проводя пальцами по изящному образу мамы, которой здесь максимум двадцать лет. Она стоит в шелковом розовом платье на пляже и широко улыбается. Так же, как всегда улыбалась ей. Мама никогда не грустила, никогда не плакала, всегда была счастлива. Она была такой настоящей, что собственная дочь вовсе не знала, что это лишь роль, которую мать играет ради неё. — Дядя, а я похожа на маму? — спросила Лиса, натянув улыбку. — Ну, — задумался Атхит, в который раз сравнивая племянницу с покойной сестрой. — Лэй говорит, что я больше похожа на отца. — Правильно говорит, — с грустной улыбкой отмечает мужчина. — Форма лица, рост и глаза — всё от Виная, — кивает он, — но за счёт этих губ и твоей улыбки сразу ясно, что ты дочь Сурии, — говорит он, проведя ладонью по щеке девушки и целуя в лоб. — Дядя, — вдруг серьезно начала Манобан. — М? — А мама и папа… — она не знала, как сформулировать свой вопрос. — Да? — Она были счастливы вместе? Они любили друг друга? — спросила она, глядя дяде в глаза. И если бы сейчас она увидела в этих глазах недоумение, непонимание и безоговорочный ответ: «Конечно, да!», она стала бы счастливейшим человеком на земле. Но в глазах дяди была только грусть. — Думаю, — тихо проговорил он, — они были счастливы, — уверенно произнес он, но Лиса знала, что есть продолжение. — Но.? — Но любовь у них была лишь односторонняя, — заметил он, опустив глаза. «Я была права», — прикрыла глаза Лиса, вспоминая ту самую ночь. — Твоя мама всю жизнь любила твоего отца, а он испытывал к ней лишь уважение и привязанность. Даже через столько лет он не смог забыть ту женщину, свою первую любовь. — Ким Ёрим? — теперь всё встало на свои места. — Та, с которой всё началось? — Да, — кивает Атхит, — она вышла за Пак Джумана, но твой отец не хотел её отпускать. — Как я этого не замечала… Маме было так больно, а я даже не замечала… — тихо прошептала Лиса, которая ни разу не замечала, как мама грустила. Но со дня гибели родителей эта мысль не давала ей покоя, ведь последние слова, которые её родители говорили друг другу, совсем не походили на то, что влюбленные говорят, прощаясь.Flashback.
Пять месяцев назад. — Дорогая… — тихо зовёт Винай, слыша топот за дверью. — Прости меня, — говорит он, глядя в глаза женщине, которая посвятила ему всю свою жизнь. — Пожалуйста, не надо, — покачала она головой, сдерживая слёзы. — Ты достойна гораздо большего, — вздыхает он, — ты достойна истинного счастья, которого я тебе не смог подарить. Ты достойна самой лучшей жизни, которой я тебя лишил… — Тшш, — женщина прикрывает пальцами губы мужа и качает головой. — Дорогой, я счастлива, правда. Ты подарил мне счастливую жизнь, не сомневайся в этом. И Прия тому живое доказательство. — Дорогая… — И если это наши последние минуты вместе, — всхлипнула женщина, когда тёплые капли слёзы покатились по щеке, — то это я должна просить у тебя прощения. — За что? — недоуменно спросил Манобан. — Просто прости, — обхватив руками талию мужа, женщина прижалась к его груди, не сдерживая слёз. — Прости меня… — Всё хорошо, — прошептал Винай, обхватив руками плечи жены и целуя её в висок. — Спасибо тебе, дорогая. Спасибо за всё.End of Flashback.
***
— Элис, а может ты переедешь ко мне? — ядовито спросила Пак свою сестру, которая приходила к ней каждый день, а сейчас вообще уселась с ней за стол в столовой во время обеда. — Одного твоего слова было достаточно, чтобы сделать меня больной, тебе не составит труда тоже лечь сюда, м? — Не паясничай и ешь! — процедила Пак-старшая, которая не могла спокойно работать, зная, что покормить её сестру почти невозможно. — И куска в рот не возьму, пока ты здесь! — опять же презрительно выплюнула Рози. — Меня тошнит от твоей притворной заботы и от одного твоего вида! — Вот несносная!.. — Элис сжала кулаки, желая проучить маленькую стерву, но всё-таки содержалась. — Ладно, — тяжело вздохнула она. — Ты поешь, если я уйду? — с надеждой спросила она. — Не факт, — раздражающе выдала она, — но если не уйдешь, сомневаюсь, что у меня вообще появится аппетит! — Если не появится, заставишь появиться! — рявкнула сестра, вставая с места и протянув сестре раскрытую ладонь. — Давай мне свой телефон! — Ещё чего, — фыркнула Рози, закатывая глаза. — Это была не просьба, — Элис силой заставила сестрёнку подняться с места и достала из её кармана мобильное устройство вместе с наушниками. — Что ты делаешь?! — возмутилась младшая. — Верни сейчас же! — Что я делаю? — теперь очередь старшей усмехаться. — Ухожу, как ты и просила. Но это забираю с собой, — показала телефон, — и если не будешь есть всё, что тебе здесь дают, не получишь его обратно. Никакой музыки, никакого интернета и разговоров с друзьями, пока не придёшь в себя, ясно тебе? — Ты не посмеешь! — Чеён стукнула по столу от возмущения, привлекая к себе всеобщее внимание. — Ещё как посмею, — тихо, но четко процедила Элис, сделав шаг к сестрёнке. — А если не будешь делать так, как я говорю, я позвоню родителям, и ты тут же отправишься в клинику в Мельбурне! И я не шучу, Розанна! — только после этих слов младшая не нашла чем съязвить и, буркнув от несправедливого отношения злой сестры, плюхнулась обратно на стул, скрестив руки на груди, смотря вслед сестре, удаляющейся вместе с единственной вещью, которая не давала ей задохнуться в этом аду. — Стерва! — выплюнула она, презренно взглянув на тушёную говядину, чечевичный суп, хлеб и кусок яблочного пирога. Её тошнило от одного вида еды, не говоря уже о запахе. — Привет! — девушку, которая с десятой попытки не смогла взять ничего в рот, напугал звонкий голос, который точно принадлежал этой девчонке, без спросу усевшейся на стул напротив неё. На неё смотрели пару зелёных горящих глаз на кругленьком лице девушки с виду младше неё, чье лицо озаряла широкая улыбка. — Ты ведь здесь недавно, не так ли? — спросила она, склонив голову набок и не успела Рози ничего сказать, как та продолжила. — Я здесь очень-очень давно, так что знаю всех. А тебя вижу впервые. Меня зовут Хван Рюджин, будем знакомы! — Уходи, — хмыкнула Пак, которую раздражало всё и вся, включая веселье, которое она считала невозможным в подобном месте, где из-за запаха медикаментов и раздражающего белого цвета вместе с людьми, которые считают тебя больной, невозможно свободно дышать, ни то что улыбаться, — я не завожу здесь друзей. — А почему? — по-детски надулась девчонка. — Тут неинтересно без друзей, поверь. — А я тут не для интереса! — рявкнула она, злобно взглянув на девушку, когда мимо них прошло какое-то противное существо длиною в жизнь, которое привлекло внимание Чеён. Она готова была прорычать от злости, когда увидела Пака с его пухленькой подружкой. — Привет, Хани! — проследившая за взглядом новой знакомой Рюджин, тут же радостно помахала более старой знакомой. — Привет, — с улыбкой ответила Хани, за стол чуть подальше от их стола. — Бабуин хренов, — пробурчала себе под нос Пак, закатив глаза на презренный взгляд Чана. — Ты про Чана? — шепотом спросила Хван, которая вмиг притихла. — Видишь кого-то ещё настолько противного? — Тише ты! — приложила палец к губам девушка. — Не говори так, услышит! — А мне-то что? — закатила глаза девушка. — Пусть слышит, я его не боюсь. — А зря, — покачала головой Рюджин, — его здесь все боятся и никто кроме Хани и Бэкхёна с ним не разговаривает, — с умным видом говорила она, украдкой бросая взгляды в сторону Пака. — Так ему и надо! — злорадствующе улыбнулась она. — Даже неудивительно. — Перестань, он правда опасен, — с неподдельным страхом сказала она, покачав головой. — И что же он мне сделает? — пропустила смех Рози, которую этот напуганный тон только забавлял. — Ты хоть знаешь почему он лежит здесь, в больнице? — спросила Рюджин, и только теперь Рози задумалась над этим вопросом. Многие здесь хромали, некоторые перемешались лишь в коляске, у других были бритые головы, что говорило о химии, Хани вон какая жирная, что и угадывать не нужно, у Рюджин рука перевязана, а Чанёль… Он выглядит абсолютно здоровым, что даже не к чему придраться. На миг Пак правда стало интересно, что же с этим парнем не так. — И почему же? — скрыть заинтересованность не удалось, чему Рюджин лишь обрадовалась, готовая поведать все ужасы о Пак Чанёле. — Он немного того, — присвистнула девушка, крутя палец у виска и боковым зрением смотря на парня. — Чего?! — повергла в в шок Чеён, которая допускала эту догадку лишь в шутку или в качестве ответного оскорбления для парня в случае необходимости. — Его отец положил его сюда из-за его неконтролируемого гнева, — продолжила Хван, увлеченно шепча. — Раньше он долгое время лежал в клинике в Окленде, но как только его выписывали оттуда, он вытворял что-то новое. В последний раз на следующий же день после выписки он разбил вдребезги машину своего отца клюшкой для гольфа и угрожал тому расправой, — Чеён раскрыла рот удивления, а Хван улыбнулась, довольная произведенным впечатлением. — Вот так вот! Так что лучше держаться от него подальше и ни в коем случае не злить, он и тут немало кого покалечил. Поняла? Лучше его избегать. — А говорил, что я больная, — хмыкнула девушка, не в силах не ухмыльнуться. Она, конечно, знала, что злорадствовать в таком случае слишком низко, но и сочувствия проявлять не думала. — Ребята, время обеда подошло к концу, — объявила женщина в санитарной форме, заходя в столовую. — Мне пора! — встав с места, Рюджин помахала Пак. — Я уверена, мы с тобой станем лучшими подругами! — Ещё бы, — хмыкнула Чеён после ухода новой «подруги». И, радуясь, что ей, наконец, можно покинуть это пропахшее едой помещение, Рози уже было направилась к двери, как на её плечо легла чья-та ладонь. — Нет, дорогая, ты не можешь уйти, — мягким тоном сказала медсестра, усадив Пак обратно. — Простите? — вопросительно изогнула бровь Чеён. — С какой это стати? — Вы совсем не притронулись к своей еде, — тихо пояснила женщина. А Рози, которая начала забывать больничные правила при её болезни, не могла поверить, что ей снова придется переживать издевательства над своим организмом, заставляя себя есть. — Пока не съедите норму, не сможете выйти отсюда. — Да как Вы вообще смеете?.. — вспыхнула от злости Рози. — Ваша сестра дала согласие на любые методы, лишь бы Вы поели, — сказала медсестра. — Пожалуйста, поешьте, не мучайте себя… — Можете идти, — процедила сквозь зубы Пак, не желая слышать очередные наставления от кого попало. Женщина, которая на своем опыте не впервые сталкивается с подобным случаем, не стала возражать и оставила девушку одну. «Элис! Я тебя ненавижу! И как мне всё это съесть?» — спросила себя Чеён, еле подавляя в себе желание зажать нос от ненавистного запаха. Она морщились, исследуя палочками свой обед, состоявший из чечевичного супа, отварной говядины и куска яблочного пирога, все пациенты начали покидать столовую. Когда девушка только решилась взять ложку супа, в столовой практически никого не осталось. А когда она поняла, что это выше её сил, и откинулась на спинку стула с тяжёлым вздохом, взгляд её приковала улыбающаяся Хани, которая вместе с друзьями направлялась к выходу. «Вот оно!» — пронеслось у неё в голове, когда её соседка по комнате проходила мимо. И несмотря на грозные взгляды её друзей, Рози натянула широкую улыбку и позвала Ли. — Хани-я! — звонко воскликнула Пак, повергнув в шок свою соседку. — Посиди со мной, а? Потом пойдем в комнату вместе. — Я?.. — только и смогла выдавить девушка, указав пальцем на себя и осмотревшись по сторонам. — А здесь есть другие мои соседки? — не переставала улыбаться Чеён, поднявшись с места. — Давай, мы ведь с тобой даже толком не познакомились, а это отличная возможность побеседовать и узнать друг друга, — с этими словами, Рози лично взяла Ли за руку и усадила напротив себя. — Эй! — хотел было возразить Чан, который явно был против, но Хани покачала головой. — Всё в порядке, — улыбнулась она, покачав головой. — Нам всё равно в одну комнату. — Но Хани, — даже Бэк был против этой затеи после того, как себя показала соседка их подруги, — ты не обязана… — Всё хорошо, ребята, — заверила она друзей. — Идите уже, — только после этих слов они решились не давить на подругу и покинуть столовую. — У тебя славные друзья! — соврала Пак, запихнув куда подальше своё настоящее мнение об их компашке. — Точно, — согласно кивнула Ли, которая явно была рада предложению Рози пойти в комнату вместе. «Дура настоящая», — пронеслось в голове Чеён, когда её соседка пыталась завязать разговор, а сама она нехотя поддерживала беседу. — Так ты из Пусана? — без капли интереса спросила светловолосая в ходе разговора. — Угу! — кивает она. — И, если всё будет хорошо к следующему месяца, я смогу вернуться домой, — радостно воскликнула девушка. — Очень рада за тебя. Вот мне будет сложновато вернуться домой, — изобразить грусть было не так уж трудно. — Знаешь, всё это… — девушка указывает на еду перед собой. — Ни моя сестра, ни остальные не понимают, как мне на самом деле тяжело… Все они только и хотят, что силой покормить меня, даже не интересуясь моим состоянием… — Эй… — Хани взяла свою соседку за руку. «Тёплая», — отметила про себя Пак, — «почти как у Джису-онни». — Ты можешь рассказать мне, — с такой искренностью и добротой Ли посмотрела в её глаза, что Чеён на секунду стало даже стыдно за эту сцену, что она разыгрывает. Но только на секунду, ведь она была настроена во что бы то ни стало добиться своей цели. — Помоги мне, — прошептала она, взглянув на девушку мокрыми глазами. — Только скажи, я сделаю всё, что в моих силах, — закивала Хани, искренне желая оказать помощь. — Съешь это, — Чеён отодвинула к своей соседке свой обед и перед тем, как она начнёт возмущаться, решила добавить: — Я правда хочу поправиться… Но я пока не готова съесть всё это, понимаешь? Остальные, нет… — грустно заметила она. — Им бы только запихнуть в меня побольше еды… Только ты отнеслась ко мне тепло, и только ты в силах мне помочь. — Но мне… — замялась О. — Мне нельзя такое есть… Я здесь питаюсь только низкокалорийной пищей, чтобы похудеть. Чеён, пойми, я очень долго шла к этому… — Пожалуйста, — взмолилась Пак, обеими руками сжав руку Хани. — Я очень тебя прошу, — полные слёз глаза, ещё пару слов о своей беспомощности и о жестокости мира и Рози добилась своего — Хани согласилась. И только она взяла в руку ложку и лицо Пак озарила улыбка, как длинные пальцы обхватили запястье Ли, заставив опустить ложку и с силой подняли с места. — Ч-Чан?.. — испуганно прошептала Хани. — Что ты, мать твою, творишь?! — прошипел Чан. — Чан, я… Чеён просто… — пыталась объяснить девушка. Пак закатил глаза и перевел взгляд на ту, кто готова была вцепиться в волосы этому дылде, который всё испортил. — А ты, сучка, куда хуже, чем я думал, — обратился к ней парень. — Чан! — возмутилась было темноволосая, но Пак продолжил. — Решила воспользоваться ею, да? Единственной, кто отнёсся к тебя с пониманием? — презренно спрашивал он, чувствуя самое настоящее отвращение к этой особе. — Чанёль, прекрати! — строго воскликнула Хани. — Она не… — А тебе-то с этого что? — усмехнулась Чеён, затея которой уже не сработает. К чему теперь играть невинную овечку? — Да, я хотела воспользоваться ею, а тебе-то с этого что? — Чеён… — Хани было трудно поверить в эти слова. Она ведь… Она ведь правда поверила в искренность этой девушки. — Что? — хмыкнула Рози. — Думала, что мне правда нужна подруга в этой тюрьме? — усмехнулась она. — Сомневаюсь, что я так сглуплю, что начну заводить здесь друзей, но даже если я пойду на такое, навряд ли мне в подруги нужна будет такая, как ты, — глаза Хани тут же наполнились слезами обиды, но Пак было плевать. — Я ведь говорил тебе, что она больная, — прошипел Чанёль, подавляя в себе желание плюнуть в лицо ненавистной девчонке. — Кто бы говорил, — усмехнулась она, заставляя Пака терять над собой контроль. — Чан, идём, — Хани хотела избежать очередной стычки и увести отсюда друга, но он был настроен дослушать соседку подруги. — Продолжай, — произнес он, подходя к Пак. — Что ты там сказала, анорексичка? — Ещё раз меня так назовёшь!.. — девушка высунула указательный палец, но тут же замолкла, когда парень подошёл к ней вплотную и смотрел в её глаза сверху вниз. — А что? Теперь запрещено говорить правду? — усмехнулся он. — Тебе лучше запихнуть эту свою правду куда подальше, чёртов псих! — огрызнулась она, с вызовом посмотрев на парня. — Повтори, — его явно забавляло жалкое желание девчонки вывести его из себя, и он охотно согласился подыграть. — Что, — усмехнулась светловолосая, — тебе можно говорить правду, а мне нельзя? Правда в том, что единственный больной здесь — это ты! — Вот как? — заинтересованно спросил он. — Интересно, какого это, когда собственный отец заставляет тебя полжизни прожить в больнице, — продолжила Чеён, не желая останавливаться на сказанном. — Думаю, не хуже, чем тогда, когда это делает родная сестра, — заметил Пак, заставив девушку вспыхнуть от злости. — Ошибаешься, — прошипела она. — Вряд ли я когда-либо испытаю свою никчемность и ненужность, как ты, — проговорила она, не замечая перемен в лице «собеседника». «Ты никому не нужен, Чан. Смирись с этим», — ядовитый голос в ушах заставляет пальцы трястись от злости. — Наверное, ужасно чувствовать, что ты никому не нужен и осознавать, что за тобой никто никогда не придёт? — только она договорила эти слова, длинные пальцы тут же схватились за её тоненькую шею, с силой сжимая. «За тобой никто не придёт», — снова Ким Усок, только что говоривший устами Рози взбесил Пака не на шутку. — Чан! — в ужасе воскликнула Хани и тут же вцепилась в руки друга. — Что ты делаешь?! — Ещё раз!.. — прошипел Чанёль, глядя своими безумными глазами прямо в глаза Пак, которая начала задыхаться и цепляться за его пальцы ногтями. — Ещё раз посмеешь бросить хотя бы одно слово в мою сторону, ты на своей шкуре испытаешь всё моё безумие! — рявкнул парень и отпустив девушку, которая тут же потеряла равновесие и упала на пол, покинул столовую.