***
— Мама, ты точно чувствуешь себя нормально? — уже в сотый раз за сотое посещение спросил Чонгук, сжав мамину ладонь в своих. — Сказала же, мне значительно лучше, — Сохва уже не знала, как убедить сына в правдивости своих слов, — тем более курс химиотерапии закончился, и лечение больше не отнимает столько сил, как раньше. — Я не хочу, чтобы ты снова болела, — поднеся ладонь женщины к губам, парень легонько поцеловал её и снова сжав в своих, опустил голову на кушетку рядом с ней. — Пожалуйста, не болей. — Сынок, — когда парень освободил её ладонь, женщина провела ею по щеке сына, мягко поглаживая, — пожалуйста, перестань переживать обо мне. — О ком мне переживать, если не о тебе? — спросил парень, прикрыв глаза. — О себе, например, — сказала Сохва, — и обо всём, о чём думают все семнадцатилетние парни! — Ну, мам… — Эта девушка, Ким Джису… — Мам… — Чон поднял голову и покачал головой. — Она прекрасная, — улыбнулась женщина, желая увидеть реакцию сына. — Ты её всего один раз видела, — хмыкнул Гук, отводя взгляд в сторону, — и вовсе она не красивая! — Ещё раз так скажешь, я заставлю тебя надеть очки поверх этих линз, — цокнула родительница. — И вообще, я имела в виду не только внешность. — Тогда тем более, ты её не знаешь, — всё пытался закрыть тему парень. — Правильно, не знаю, — кивает женщина, — так что, естественно, я буду судить по первому впечатлению. — Оно может тебя подвести, ты мне сама так говорила! — У неё не было возможности испортить моё впечатление, — хмыкнула Им, — и я почему-то уверена, что это по твоей милости. — Она мне не нравится, мам! Всё, закрыли тему, — Чонгук резко встаёт с места. — Но… — Как тебе книга, которую я принёс в прошлый раз? — спрашивает Гук, взяв в руки книгу Сэлинджера. — Ещё не дочитала, — отвечает Сохва, решив не продолжать допрос сына, — но мне нравится. — Она довольно нудная, не знаю, почему я принес именно её… — раздумывает он, перелистывая книжку и вспоминая цитаты. — А по-моему, она интересная, — качает головой Сохва, — скоро дочитаю и скажу, ладно? — Хорошо, — кивает парень, — рад, что тебе понравилось, — вот бы ему и вправду удавалось забить голову одной лишь семьёй так же, как он делает вид сейчас. Прямо как раньше. Прямо, как это было до того, как он упал прямо на шумную красавицу класса, и она не назвала его извращенцем. Вот бы она перестала беспардонно врываться в его мысли, громко крича его имя и заботливо улыбаясь. Эх, если бы было возможно забыть её нежные руки… Вот бы не мечтать тайком от себя… Вот бы не скрывать от себя, что ему больше всего хочется снова чувствовать её нежные касания…***
Почти две недели в больнице проходили мучительно. Жизнь просто напросто пролетала мимо. Несчитанное количество раз шёл снег, были сильные ветра, праздничная суета охватила всех людей, наконец пришёл новый год, все радовались, праздновали, а сейчас уже всё успели убрать и вернуться к привычной рутине. Но были и те, для кого даже привычная рутина сейчас казалась раем, ведь тот круговорот, в котором застряла Чеён был гораздо хуже серых школьных будней, на которые многие не прочь пожаловаться. Каждый день одно и то же. Подъем, завтрак, который её насильно заставляют есть и от которого она сразу же избавляется, как только оказывается в комнате, ненавистные лица людей в белом, которые, все как один нацепили две маски: с приветливой улыбкой и жалобной, Элис, и, возможно, бесчисленные звонки и смс от подруг и Тэхёна, о которых она не знает, так как сестра отобрала телефон. Она даже запретила встречаться с ними, пока Чеён не наберёт вес, считая это великой потерей для неё, которая смотивирует на «выздоровление». Нет! Сейчас это всё вызывает в ней лишь отвращение! Все, кто считают её больной и пытаются «помочь», никого из них она не хочет видеть. Таких хватает и здесь. Радовало то, что Хани наконец-то отстала со своей улыбкой и вечными попытками пообщаться. Теперь она успешно делает вид, что Рози не существует, что Пак очень даже устраивает. Чувствует ли она себя виноватой перед Ли? Немного, да… Она поступила очень плохо по отношению к доброй девочке, которая правда хотела протянуть ей руку помощи, не считая того, как пыталась унизить её, давя на самое больное и называя жирной. Но она сама напросилась! Чеён ведь сразу дала понять, что не намерена с ней дружить, зачем было так приставать! Разве сейчас не всё хорошо? Они, как всегда, ужинают в столовой очень близко, но даже не разговаривают друг с другом. Хани болтает со своим дылдой и ест салатные листья и как всегда светится от счастья. К слову, она значительно похудела и, возможно, это и есть причина её улыбки до ушей, с которой девушка что-то увлеченно рассказывает. Но всё же секрет такой жизнерадостности, кажется, останется для Пак загадкой на всю жизнь. Яркая и активная по натуре девушка потеряла всю энергию как только её запихнули сюда, и белые стены постепенно высосали желание жить. Сейчас её единственной заботой было то, как же ускользнуть отсюда, съев как можно меньше еды, чтобы потом выблёвывать приходилось меньше. А после ужина и после того, как избавила свой желудок от напичканной туда еды, Чеён прогуливалась по больнице, внимательно оглядываясь так, будто искала выходы к побегу. Она уже успела изучить все точки этого ужасного здания, пока убивала время без интернета и без музыки. И в один из таких глупых прогулок, девушка сидела в мягком кресле в коридоре, читая нудную мангу — единственное, что она смогла отыскать здесь. — Хани-я, идём быстрее! — послышались мужские и женские бодрые голоса. — Но что там? — спрашивала её соседка по комнате, которую Рози увидела в коридоре. — Мы нашли клёвую вещь в кладовке! Давай с нами! Быстрее! — её буквально тащили за руки. — Будет интересно! — Хорошо-хорошо, иду, — улыбнувшись, девушка последовала за ребятами. — Детский сад, — хмыкнула Рози, наблюдавшая за этим. — Ну хоть кому-то тут весело, — закрыв свою мангу и сжав её под мышкой, Пак направилась к своей палате, чтобы постараться уснуть. — Вот умора! — опять же весёлые голоса тех самых ребят. — Пусть посидит там, жирдяйка! — Прикольно вышло! — Рози снова увидела четвёрку парней и девушек, с которыми её соседки уже не было. — Хоть что-то интересное в этой мертвой дыре! — Не говори! — смеясь, они направились в сторону своих палат, даже не увидев Пак. — Стоп, а где Хани? — не поняла Рози, которая была уверена, что они ушли все вместе. Раздумывая над тем, стоит ли ей лезть в чужие дела или всё-таки стоит пойти в комнату и постараться заснуть, Рози бродила по коридору, пока её голова не стукнулась во что-то очень твердое, из-за чего девушка чуть не рухнула на пол. — Ауч! Прости… — Чеён потёрла лоб и медленно подняла взгляд вверх, при этом чувствуя зловещую ауру, которая исходила от стоящего напротив. — Если смотреть по сторонам выше твоих возможностей, тебе лучше просиживать зад в своей палате, — низкий бас прошёлся жутким холодом по всему телу, заставив покрыться мурашками. — Я… — девушка автоматически схватилась за горло, следы на которых спали совсем недавно. — Вали отсюда! — прошипел Чан и вовсе лишив Пак дара речи. «Ну и свалю, псих ты чокнутый!» — высказываться теперь Чеён предпочитала про себя, ведь на своей шкуре убедилась, что с этим парнем нужно быть осторожнее и лучший способ это делать — избегать его. — Стой! — Чан остановил девушку, которая ничего не возразив, уже хотела пойти в сторону своей палаты. Она повернулась к нему и посмотрела в глаза. — Ты не видела Хани? — Она должна быть… — девушка, которая хотела показать в сторону кладовки, вдруг уловила его свирепый взгляд. Именно такой он у него был, когда он сжимал её шею, будто хотел убить, именно такими глазами он на неё смотрел, когда называл больной, так с чего же ей помогать ему? Если нужна подруга, пусть сам её и ищет! — Должна быть где? — опять же грубый тон. — Должно быть гуляет, — пожала плечами Чеён, — я не знаю где она.***
— Мама, я хочу большого мишку! — парочку, ожидавших свой кофе, отвлёк сладкий голос маленькой девочки поблизости. — Мама, выиграй мне мишку, как делал папа! — Но, дорогая, я не умею стрелять из этих автоматов, — виновато сказала женщина. — Давай, пусть папа тебе выиграет в следующий раз, когда мы придем сюда все вместе, м? — Нет, я хочу сейчас! — капризничала малышка, топая по кафельному полу своими маленькими ножками в белых сапожках. Заметив, как его девушка наблюдает за девочкой, Чимин уже хотел встать с места, чтобы выиграть малышке желанную игрушку и заодно воспроизвести крутое впечатление на тайке. — Малышка! — вот только у его девушки были свои планы. — Какую ты хочешь? — спросила она, подойдя к матери и дочери и сев на корточки перед мелкой. — Самую большую, да? — Угу! — кивнула она, показав на белого медведя, который был здесь самой большой наградой, которую можно получить, лишь поразив все цели. — Оппа выиграет её для тебя, — сказал Чимин, который уже успел заплатить за попытку в игре и взяв в руки «ружье», подмигнул маленькой девочке. — Мама, он такой красивый! — сказала девочка, похлопав в ладоши, увидев симпатичного оппу. — Онни тоже красивая, — притворно хмыкнула Лиса, сбросив за спину прядь тёмных волос и поднимаясь с места, — и она сама выиграет тебе мишку, — подмигнув своему ошеломленному парню, Лалиса беспардонно отобрала у Кана игрушечную винтовку. Встав в удобную стойку, девушка начала целиться под восхищённый взгляд маленькой девочки и ехидный взгляд Чимина, которого забавляло такое милое поведение тайки. Но ухмылка с лица светловолосого тут же пропала, как только Лиса поразила первые три цели, даже не колеблясь. А с каждой следующей пораженной мишенью челюсть его опускалась всё ниже и ниже, пока к десятой пораженной цели, не поцеловалась с полом. — Вот это да! — девочка хлопала и прыгала одновременно. — Вы крутая! Мама, ты видела? — Видела, — кивнула шокированная женщина. — Она очень крутая… — Вот ваш приз, — Лисе тут же вручили самую большую игрушку, которую девушка с удовольствием передала той, кому она предназначалась. — Спасибо, онни! — воскликнула та, прыгая от счастья. — Не за что, милая, — тайка провела ладонью по щеке девочки. — Мой папа тоже всегда выигрывал мне самые большие игрушки. — Правда? Он, наверное, тоже очень крутой? — когда девочка спросила это, улыбка с лица Чимина тут же пропала, и он резко посмотрел на Бончай. — Да, — ответила та, не колеблясь, чем удивила Кана, — он самый лучший. — Хеин, ну-ка быстренько попрощайся со старшими, будет некрасиво, если мы и дальше будем отнимать их время, — сказала мама девочки, притянув к себе дочь и вежливо улыбнувшись парочке. — Вы очень красивая пара, — сказала она напоследок. — О… — смутилась Лиса, не зная, что ответить, пока широкая ладонь Кана не легла на её талию. — Спасибо, — улыбнулся он, притянув девушку к себе. — Онни! — позвала вдруг уходящая девушка. — Да? — окликнулась тайка. — Оппе тоже выиграй красивого мишку, ладно? — сказав это, она мило помахала обоим и ушла с мамой. До Чимина суть слов дошла лишь тогда, когда Лиса не сдержала смех и спросила: — Какую хочешь? — Кофе остынет, — хмыкнул он, не показывая, как слова девочки задели его мужское эго. — Эй, ты что, обиделся? — побежала за ним тайка, всё ещё смеясь. — Чимин-а! Чимин, постой!***
— Вот бы он был моим парнем! — восхищённо шептала девушка за соседним столом, даже не думая сбавлять тон, чтобы Лиса её не слышала. Уже в течении довольно долгого времени она вместе с подружкой пускала слюни по красавчику. — Правда, — согласилась её подруга. — Но почему все красавчики всегда заняты? Чимин был уверен, что его девушка всё слышит, но на лице ей не было ни намека на то, что она хочет повырывать все волосы малявкам, которые посягли на чужое. Возможно, ему должно быть приятно от того, что его девушка не чокнутая и бешеная ревнивица, но почему-то ему было даже немного стрёмно от того, что Бончай лишь продолжает беседу, поедая своё пирожное. — Йа! — не сдержался он, когда девушка уже начали говорить об его упругой попе. Хоть на это тайка же должна отвлечься. — Тебе вообще на меня всё равно, да? — Вовсе нет, — покачала головой Лиса, слабо улыбнувшись, будто ожидала этот восклик. — А тебе? — Что? — не понял парень. — О чём я говорила только что? — спросила Бончай, всматриваясь в его миндалевидные глаза. — О том, что вчера снова пересмотрела старый сериал «Гордость и предубеждение», — не колеблясь, ответил он. — А до этого? — Что подсела на книги Эриха Марии Ремарк. — Вот видишь, ты тоже не много отвлекался на этих девушек, — улыбнулась Лиса. — Не понял… — Знаешь, какой у меня жизненный принцип? Пропускать весь мусор мимо, чтобы оставить только самое главное, — говорит она, заправляя прядь тёмных волос за ухо. — Если бы я придерживалась его давно, моя жизнь была бы совсем другой, знаешь? Если бы я ценила тех, кто мне дорог, вместо того, чтобы тратить своё время на то, чтобы рисоваться и отстаивать место школьной красотки, — грустно улыбнулась девушка, — если бы ради глупых тусовок с недоподругами я не отказывалась от семейного ужина, я бы провела больше времени с родителями, если бы я не выбирала свиту по статусу, возможно, я бы давно нашла душевных подруг, если бы больше бывала с мамой, быть может, я бы лучше видела печаль в её глазах, может, я бы могла быть ей утешением в тяжёлые времена, и если бы я пыталась проникнуться в сердце отца, может, я бы увидела его терзания и сейчас бы не злилась на него. Вот о чём я думала после смерти родителей и думаю по сей день, — теперь она улыбнулась искренне, — но прошлое не вернуть. — Лиса, — Чимин, сердце которого защимело, накрыл руку девушки своей. — Но зато сейчас моя жизнь в моих руках, — говорит она, сжимая его пальцы своими. — И я буду смотреть в твои глаза, буду слушать тебя, это гораздо важнее жужжаний этих девчонок, ведь ты тоже смотришь на меня и слушаешь меня. Я буду оставлять лишь нужное, а самое нужное — это ты. — С каждым днём ты чаруешь меня всё сильнее и сильнее, — Чимин никогда такого не чувствовал. Никогда чьи-то слова он не слушал так внимательно, как сейчас слушал её и никогда чьи-то убеждения не удивляли так, как её, никогда к столь простым вещам он не смотрел, как смотрит она. Никогда он не видел столько мудрости и детского ребячества в одних и тех же глазах. — А вот если бы ты слушал их лучше меня или хотя бы повернулся в их сторону, — продолжила тайка, пока он с глупой улыбкой рассматривал её светящиеся глаза, — я бы их прибила. — Хорошо, что они в безопасности, — улыбнулся Кан, осторожно вытирая остаток крема с губ своей девушки. Теперь он точно будет смотреть и слушать её в сто раз внимательнее, чем делал до этого. Он не упустит ни одной детали, он узнает её всю, сколько бы на это времени не потребовалось. А она так и будет бояться упустить что-то важное, если отвлечется, ведь ей нельзя этого делать. В отличие от Чимина, Лалиса знала, что в запасе у них нет бесконечности и поэтому нужно наслаждаться каждым мгновением.***
— Что-то её долго нет, — раздумывала вслух Рози, бросив взгляд в сторону кровати Хани. И вовсе она не переживает! Ей даже хорошо без этой доставучей девчонки. Да, ей нравится одиночество. И с такой же любовью к одиночеству, Рози уже направилась к двери, чтобы поискать Ли, когда сердце в очередной раз ушло в пятки из-за появившегося из неоткуда дылды. — Напугал! — девушка схватилась за грудь. — Хани не вернулась? — спросил Чан, окинув взглядом палату и злобно топнув ногой по полу. — Чёрт, где она ходит?! — Она… — начала было Рози, но парень продолжал мыслить вслух. — Уже весь свет отключили же, Хани, ты ведь боишься темноты… — Что?! — ахнула Рози, широко распахнув глаза. — Боится темноты?! — Да, она… — теперь уже Чеён не ждала, пока парень договорит. — Боже мой! — девушка выбежала из палаты на всех парах, при этом чуть не споткнувшись о ногу Чанёля. — Эй, ты куда? — не понял Пак. — Ты знаешь где она? — девушка его не слушала, так что пришлось просто бежать за ней. — Господи, — Рози прикрыла рот, когда обнаружила дверь кладовой, запертую шваброй. Изнутри доносились тихие всхлипы, что заставило Чанёля яростно вырвать швабру и бросить в сторону, не обращая внимания на Рози. — Хани! Ли Хани! — крича её имя, Пак ворвался в тёмную и холодную кладовку и тут же подбежал к плачущей в углу подруге. — Хани, — парень тут же заключил её в объятиях, поглаживая по плечу. — Всё хорошо, не плачь. Всё-всё, идём, — парень помог подруге подняться с места и приобнимая, вывел из холодной кладовки. — Мне было так страшно… — всхлипывала она. — Они… Они внезапно отключили свет и убежали, оставив меня… — Тише-тише, — скрипя зубами от злости на тех, кто обидел его подругу, Чанёль, гладил её по голове и успокаивал. — Хани… — Рози, стоявшая у двери, хотела подойти к соседке и по крайней мере спросить всё ли у неё в норме, но ей и этого не дали сделать. — Отойди! — прошипел Пак, не позволив ей и близко подойти. — Ты ведь всё знала, тварь, да? И специально мне не сказала, так? — Я… Я не знала, что всё так… — мялась девушка, ведь что-то странное не позволяло ей поднять голову и посмотреть Ли в глаза. — Ты ещё более сгнившая, чем я думал, — сказав это, Пак увел подругу в сторону её палаты, оставив девушку одну у тёмной кладовой со странным тяжёлым осадком на сердце. — Чёрт, — прошипела она, прислонившись к стене и по ней скатившись на пол. — Пак Чеён, ты ли это? — спросила девушка, впервые задумавшись над тем, что ей твердили все близкие на протяжении долгого времени: «Пак Чеён, приди в себя!» — голоса Элис, Тэхёна и подруг звонко звучат в голове, заставляя зарыться длинными пальцами в волосы. — Что со мной происходит? — всхлипнула она, когда слёзы начали скатываться по щеке.***
— И как дела в школе, пупсик? — блондинка ущипнула по щеке парня, стоявшего у барной стойки, после взлохматив его тёмные волосы. — Только по имени, Юна, — тяжело вздохнул он, — называй меня только по имени. — Разозлился? — ухмыльнулась Юна, но когда она снова хотела ущипнуть его по щеке, парень успел уклониться. — Он, скорее всего, злится, что каникулы закончились и завтра пора в школу, — усмехнулся Соно, подойдя к младшим коллегам. — Не так ли, Чонгук? — Хён, тебя перевели сюда обратно? — раздражённо спросил Чон. — К твоему несчастью, нет, — усмехнулся он, — у нас там просто мартини закончилось, — сказал парень, доставая из бара огромную бутылку с алкоголем. — Так как там у тебя дела в…? — Мне нужно отнести это, — не дав старшему договорить, Чонгук тут же взял свой поднос с закусками и с радостью покинул коллег. Отнеся заказ клиентам, еле как пройдя через танцующих в тесных кучах, Чонгук тяжело вздохнул, впервые признавая, что ненавидит эту работу. — Теперь обратно, парень, — усмехнулся самому себе Гук, — с тем же успехом, — только он хотел прорваться сквозь толпу обратно, как взгляд его приковала фиолетовая шевелюра, которая при свете прожекторов тоже переливалась во все цвета радуги. — Нет, — сказал он, покачав головой и потерев глаза. — Давай, красавчик, потанцуем вместе, — сказала девушка со светлыми волосами, маня к себе парня, который не отводил свой взгляд с Ким. — Подожди, Суа, я хочу потанцевать с твоей подружкой, — он подмигнул девушке, которая не могла думать ни о чем, кроме боли в голове. — Суа-онни, думаю, я лучше пойду, — сказала она, взглянув на родственницу. — Куда, красотка? — спросил второй парень. — Уж больно ты мила, чтобы просиживать вечера дома, — он протянул руку, чтобы притянуть девушку к себе, как Суа, разозленная на кузину за то, что та приковала к себе всё внимание, оставив её саму ни с чем, как бы невзначай вылила содержимое своего бокала на белоснежный свитер Ким. — Боже, онни! — вскрикнула Джису, когда изумрудная жидкость окрасила её кофту. — Прости, сестрёнка, — сказала Суа, якобы с сожалением, — думаю, тебе нужно пойти в уборную и привести себя в порядок, а мы с парнями пока сами повеселимся. — Х-Хорошо, — кивнувшая Джису даже не успела оглядеться по сторонам в поисках знака уборной, как её тонкое запястье сильно сжали длинные мужские пальцы и силой потащили её через толпу пьяных подростков. — Эй, ты! Ты кто? — бормотала девушка, у которой не было возможности разглядеть лицо своего похитителя. — Твой спаситель в невестьсотый раз, — прошипел он злобно, таща девушку к бару. — Опа, Чонгук! — воскликнул Соно. — А кто эта красотка? — Чонгук? — прищурила взгляд Ким. — Чон Чонгук? — не успела она договорить его имя, парень потащил её дальше. — Что это было? — округлил глаза Соно, проводив коллегу и милую девушку взглядом аж до дверей раздевалки персонала. — Эй, Чонгук, в раздевалке нельзя этим заниматься! Я тебя оштрафую! — Думаешь, он за этим девчонку туда потащил? — прищурилась Юна. — Ты видела его взгляд? Это был взгляд хищника! — сказал Соно с некой гордостью в голосе. — Думал уж никогда не увижу на его лице такие эмоции, — и Соно был прав: это был взгляд хищника. Хищника, который очень зол на глупую девочку, которая напилась неизвестно где и неизвестно с кем. — Тебе голова лишь для красивой прически, да? — взорвался он сразу же, как только запихнул девушку в раздевалку. — Не кричи, — жалобно промямлила Ким, опустив голову. — Моя кузина меня сюда притащила… — Я, конечно, в курсе, что ты довольно туго соображаешь, но неужели ты следуешь за каждым, кто позовёт? — Чонгук не знал, что на него нашло, хотя успел заметить, что кричит так громко впервые за столь долгий период. — Ты хоть знаешь как на тебя все смотрели? Как на кусок свежего мяса, чёрт тебя подери! — Я не хотела, — опять же сказала она, поджав губы, — я хотела уже поехать домой… — Ага, поедешь в таком виде! — А что с моим видом? — хмыкнула она, чувствуя, что с каждым новым криком Чона, голова раскалывается всё больше. — Тебе кузина не советовала юбку покороче? — фыркнул парень, кинув недобрый взгляд на стройные ноги девушки. — Нормальная у меня юбка, — Джису непризвольно начала опускать юбку ниже. — И вообще, — хотела она начать, но ей не дали даже рта раскрыть. — Никаких вообще, наденешь это и будешь сидеть около меня, — парень достал из черного рюкзака большую черную толстовку и протянул Ким, — потом я сам тебя отведу домой. Пьяной и в таком виде я тебя даже таксисту не могу доверить… То есть, — замялся Чон, поняв, что начал нести. — То есть… Короче, будешь делать, как я сказал и точка! — Но я почти не пила… — чёрт знает зачем, но Су начала тупо оправдываться, смотря то на парня, то на толстовку, от которой исходил его запах. — Ты это… — Надевай, — закатил глаза Гук, — не бойся, она чистая, не воняет, — заверил он её. — Да, но ты… — Сам я тоже каждый день моюсь, — сказал он, заметив, что девушка не спешит переодеваться. — Я тебе верю, — кивает Ким, сама не замечая, как к лицу прильнула краска, — но может ты подождёшь меня снаружи? — А… — растерялся парень, подавив желание стукнуть себя по лицу. — Да, конечно… — не желая показывать Ким своего смущения, Чонгук быстренько оставил её одну. — Странный! — хмыкнула Су, как только парень вышел за дверь. — То я ему безразлична, то он беспокоится обо мне! И даже ругает, чёрт возьми! Кем он себя вообще возомнил? — в глубине души понимая, что сама ему всё это позволяет, Джису тяжело вздохнула.***
— Вау, Чонгук, ты быстро! — смеялся Соно, когда парень вернулся за барную стойку. — Скажешь, кто эта красотка? — Хён, — серьезно посмотрел на него Гук, а взгляд его был настолько устрашающим, что коллегу даже бросило в дрожь, — для тебя она никто, и я буду очень признателен, если ты не будешь смотреть на неё. — Эй, парень, — старший хотел пихнуть его кулаком в плечо, но снова поймал на себе устрашающий взгляд. — Вообще. — Кажется, меня там, наверху, ищут, — почесав затылок, Соно поспешил сбежать, пока девушка не успела к ним присоединиться. — Вау! — ахнула Юна. — Неужто, у тебя есть девушка? Или она твоя сестрёнка? — Не твоё дело, — хмыкнул Чонгук и его взгляд, который ни за что не упустит из виду эту фиолетовую шевелюру, поймал девушку, которая смущённо шагала к бару, скрестив руки на груди, чувствуя себя не очень комфортно в мужской одежде. Увидев её в своей толстовке, Чон не заметил и то, как засмотрелся и то, как его губы тронула улыбка. — Значит, точно не сестрёнка, — закивала, Юна, присвистнув. — Эй, — окликнул Джису Чонгук, — садись вот сюда! — До какого времени? — послушно сев, спросила Су. — Пока моя смена не закончится, — ответил Чонгук, смотря ей прямо в глаза, — может, до трёх, может, до пяти. — Ты шутишь? — возмущенно воскликнула Ким. — Мне нужно тут проторчать несколько часов?! — на это парень спокойно кивнул. — С чего бы это? — её возмущению не было предела. — Я так захотел, — усмехнулся Чон, выдвинув аргумент, который уже как-то срабатывал. — Уверен? — Что, прости? — спросил Гук, размешивая какой-то коктейль. — Ты уверен, что хочешь этого? Я просто не уверена, что ты знаешь чего хочешь, — съязвила она, отмечая, что понимать его становится сложнее с каждым днём. — Просто заткнись и пей вот это, — не желая признавать, что проиграл в словестной битве, Чонгук протянул девушке бокал с грейпфрутовым коктейлем и трубочку. — Дурак! — Прости? — Спасибо, говорю, спасибо! — пробурчала Су, обхватив губами трубочку и начиная пить напиток.***
— Чонгук, — позвала Джису ближе к трём часам, положив голову на барную стойку. — М? — ответил парень, который тайком наблюдал за ней каждую свою свободную секунду. — Почему ты так поступаешь со мной? — спросила она, подняв голову и посмотрев своими сонными глазами в его глубокие и черные как ночь. — Давай не будем сейчас, — Чонгук покачал головой, но сегодня Джису обещала себе, что это её не остановит. — Сэмюэль Батлер писал: «Лучше любить и потерять, чем никогда не полюбить», — пробубнила она. — Ты правда ко мне безразличен или есть другая причина, почему ты так относишься ко мне и топчешь мои чувства? — Другой писатель, будучи настоящим романтиком, писал: «Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью — это или причина твоего счастья или причина твоей боли», — сказал он, доставая бутылку джина с верхних полок. — Ты ведь думаешь обо мне, да, Ким Джису? — спрашивает он, посмотрев ей в глаза. — Так как ты думаешь, я причина твоего счастья или же боли? — Это не… — хотела возразить Джису, но Чонгук перебил: — Нет, ты задумывалась, — сказал парень, размешивая напиток. — Ты задумывалась над тем, сколько хорошего в твоей жизни от чувств ко мне и сколько плохого, ты задумывалась, сколько раз я заставил тебя плакать, сказав, о своем безразличии. Ты задумывалась: «А это того стоит?». А ответить «нет», ты просто не осмеливаешься! Я это сделаю для тебя. Ким Джису, это того не стоит! — сердце разрывалось от собственных слов, но ему нужно было что-то делать с этой девчонкой, чтобы она не терзала себя. — Человек, не отвечающий на твои чувства взаимностью твоих страданий и слёз не стоит, я этого не стою, — Су поджала губы, и Чонгук тут же отвёл взгляд, так как знал, что не может смотреть на её слёзы. Потом и вовсе отвернулся, протирая до дыр полки с алкоголем. — Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого? Ты только никого не подпускай к себе близко. А подпустишь — захочешь удержать. А удержать ничего нельзя… — Ремарк, — узнал Чонгук, — и он прав… — А я попробую! — воскликнула Ким упрямо, покачав головой. — Если ты только позволишь, я попробую! Я попробую тебя удержать, если ты дашь хотя бы маленькую надежду на это! Чонгук, пожалуйста… — Забудь, — сказал он тихо. — Но ответь мне, почему мне так сложно принять твой отказ, если ты искренен? — спросила девушка, говоря с его спиной. — Почему мне так сложно согласиться с тем, что Чхве Мира была права, сказав, что на тебя мои чары не действуют? «Потому что она ошиблась», — хотелось прокричать эти слова, но он продолжил протирать полки. — При нашем первом столкновении, ты сказал, что ты не находишь меня красивой, — вдруг вспомнила Джису. Чонгук тоже вспомнил, как упал прямо на неё и то, как она назвала его извращенцем. — Никак не забудешь, — неслышно для девушки прошептал Гук. — А сейчас? — спросила Су. — После всего, что случилось, — её нежные руки обрабатывали его раны, его голова чувствовала её мягкие колени, когда девушка поглаживала его по волосам, думая, что он спит, — через столько сказанных слов, — слова, которые он думал, что никому и никогда не скажет, он сказал ей. Признав девушке, что сын преступника, Чонгук полагал, что она тут же отвернется от него, но услышал лишь короткое: «Мне всё равно», — после всего, что произошло между мной и тобой, потому что нет никаких нас, — самые трудные моменты, когда она обхватила его лицо ладонями и сказала, что всё будет хорошо, когда обнимала его сестрёнку и ждала до глубокой ночи. И даже после слов о безразличии в ответ на свои искренние чувства, она до сих пор не хочет сдаваться. И от этого парню было лишь больнее. Джису видела лишь его широкую спину, которая снова говорила о его безразличии, ведь не могла видеть, как он сжимал полки, будто готов их сейчас же сломать, — и после всего этого ты до сих пор не находишь меня красивой? — это была последняя капля. Джису задала этот вопрос, даже не ожидая услышать на него ответ, а Чонгук, душевные терзания которого тоже достигли своего предела, тут же кинул тряпку в руках к чертовой матери, куда послал и рассудок, так долго останавливавщий его и в следующую же секунду, развернувшись к Ким на сто восемьдесят градусов, тут же впился в её губы своими. Девушка тут же широко распахнула глаза, когда холодные пальцы Гука накрыли её шею. Но, когда его пухлые губы начали сминать её губы мягче, девушка непроизвольно прикрыла глаза, неумело отвечая и поддаваясь ласкам. — Это ложь, — прошептал он девушке прямо в губы, не в силах насытиться сладким вкусом её губ, — и тогда я солгал.