***
— Кому ты звонишь? — спросил Джуман, нажимая на педаль газа всё сильнее и сильнее, будто не видел, что уже едет на максимальной скорости. Но даже это не помешало ему заметить, как брат снова и снова нервно набирает чей-то номер, но до беседы ещё не дошло. Пак-старший не ответил, злобно прошипел и принялся набирать совсем другой номер, и на этот раз получил ответ сразу же. — Хонджун, это я! Нужно найти одного человека. Он может быть при смерти, так что это очень важно! — взволнованно рычал он в трубку. — Чон Чонгук. Да! — он в подробностях выкладывал всю информацию, которая у них имелась, вставляя между строк свои доводы о том, что Усок скорее всего сменил план, узнав о задумке Гука, судя по тому, что по назначенному адресу никого не было. Но Джуван не мог даже предположить, какой план придумал этот сумасшедший детектив и как с ним вздумал бороться сын покойного друга. Судя по записке, он всё-таки собирался доставить девушку Киму, но возможно ли, что он передумал? И каким он образом собирался тянуть время? — Хорошо, — закивал он. — Найдите его поскорее. Живым! — сделал он акцент на этом и бросив ещё пару фраз, быстро распрощался с одним из самых надёжных подчинённых в Сеуле, который и крысу в огромном мегаполисе отыщит. Но главное сейчас — время! В том, что он найдёт Чонугка сомнений не было, тем более, что круг поиска заметно сузился, так как парня нужно искать точно за чертой города и примерное направление они знали. Но чувствовало сердце Пака-старшего, что время и вправду поджимает. С пареньком ведь всё будет в порядке? — Хён, наши люди его найдут, — будто прочитав его мысли, решил успокоить Джуман. — Девочку тоже, — сказал он уже сыну, лицо которого заметно потускнело после того, как они не нашли её в предполагаемом месте. Он не обмолвился ни словом и лишь следовал за более старшими и опытными, которые вкладывали все силы, все связи, чтобы выяснить, где ещё может захотеть совершить возмездие Усок. — Ты не умрёшь Лиса. Я не дам тебе пропасть, — шептал он словно мантру. — Просто дождись, я найду тебя.***
— А что, если с ним что-то сделали, узнав, что он предал своего босса?.. — спросила Джису, подняв взгляд на Чана, который не отходил от неё ни на шаг с того самого момента, как отец ушёл, доверив её ему. — Джису, не думай о плохом, — попытался он успокоить девушку, сердце которой всё ещё сильно сжималось от тревоги и она отказывалась её покидать. Хоть он и пытался внушить ей, что его отец, дядя и Чимин успеют помочь её любимому, сам он в этом быть уверенным не мог. Он не выходил на связь с тех пор, как написал ей это злочастное сообщение, которое она перечитывает вновь и вновь, глотая горькие слёзы. Смотря на то, как больно этой девушке, Чану становилось не по себе, ведь сердце начинало ныть и сжиматься, когда он попытался представить какого ей, как себя чувствует человек, когда жизнь любимого висит на волоске. Не выдержав, он сорвался с места и отошёл в сторону, оставляя Джису на попечение остальных телохранителей. Его отсутствие на несколько минут она вряд ли заметит, ведь поглощенная мыслями о Чоне, она даже не подняла голову, когда он встал. Отойдя на приличное расстояние, вопреки просьбе отца не отвлекать его, юноша набрал его номер, ведь сидеть сложа руки, только потому что было так велено, было выше его сил. После нескольких долгих гудков, Джуван наконец-то ответил: — Да, Чан? — голос его был холодным и это был намёк на то, чтобы он быстро сказал то, за чем звонит. — Пап, Вы нашли их? — Нет, по адресу, оставленным Чонгуком, никого нет, — выдохнул мужчина. — Видимо, его разоблачили и Ким Усок сменил план. Мы сейчас задействовали всех своих людей, чтобы найти его местоположение. — То есть, где сам парнишка тоже неизвестно? — с болью в голосе спросил он, будто самые страшные опасение Джису подтвердились. — Я не дам ему умереть, — твёрдо говорит его отец тем самым голосом, который всегда внушал доверие. Когда он так говорил в детстве, Чан безоговорочно верил каждому слову, ведь если отец сказал — отец сделает. Но именно сейчас был совсем другой случай. — Пап… — Он доверил мне не только свою семью, но и собственную жизнь! — опять же заговорил Пак-старший. — Я ни за что его не подведу, — а вот после этих слов, Чанёль снова позволил себе стать тем десятилетний мальчишкой, для которого отец — всемогущий герой. Если он так говорит, то он спасёт Чонгука. — Хорошо, отец, — кивает он, слабо улыбаясь, — мы будем ждать, — попрощавшись, юноша отключился и уже снова хотел направиться к подруге своей девушки, чтобы поддержать её, как его внимание привлёк значок нескольких пропушенных на правом верхнем углу экрана. — Дженни звонила? — удивился он, увидев имя сестрёнки. Озабоченный всем навалившимся в один миг, он даже вибрацию телефона, оказывается, не почувствовал. Увидев, что она звонила не один раз, парень насторожился и тут же решил перезвонить. После нескольких гудков трубку подняли, но по ту сторону было молчание. — Малышка, ты звонила? — ласково обратился он к сестрёнке, которая не спешила отвечать. — Джен?.. — Оппа… — всхлипнула она с той стороны. Столько боли и тревоги было в этом голосе. — Дженни, ты плачешь?! — насторожился Пак. — Что случилось?! — Оппа, папа… — неразборчиво бормотала она. — Мне кажется, что папа в опасности. — Что? — удивился Чан. — Что это значит? — Его подчинённый… Один парень, который на него работает сегодня приходил домой, когда его не было и сказал мне, чтобы я никуда не отпускала его, — сказала Ким. — Он сказал, что если я позволю папе уйти, то он либо убьёт кого-то не виновного, либо умрёт сам, — она в точности передала слова Чона, ведь совсем не понимала, с какой стати такое должно произойти с её отцом. — Я бы хотела не верить, но и папа тоже вёл себя странно. Сколько бы я не умоляла, он не остался и сказал, что сегодня всё закончится, что сегодня слишком важный день… — Господи, — Чан тут же прикрыл лицо ладонью, больно потирая глаза и только сейчас до него дошла суть всей ситуации. Никто из его близких не называл имени того, на кого работает Чонгук, но только сейчас он вспомнил слова Чимина: «Я никому не позволю ей навредить, даже своему дяде». — Дженни, — позвал он девушку. И дождавшись, когда она ответит, озвучил ей загородный адрес, написанный в записке Чона, — у твоего отца есть какие-то владения там? — Да, — подтверждает девушка, — он давно его приобрёл, ещё когда я училась в средней школе. Говорил, что начнёт там дело, — вспомнила Ким, — но потом мы переехали в Оклэнд и совсем забыли об этом. — А ещё?.. — тяжело дыша, спросил юноша. — Ещё у него есть пустующие участки со зданием за городом? Дженни, это очень важно! — Н-Не знаю… — задумалась Ким. — Дженни, подумай хорошенько! — Сейчас, — девушка поднялась с места и вытерев слёзы с лица, направилась в кабинет отца, где бывала очень редко. В детстве она любила сюда подкрадываться и играться с папиными бумагами, ведь он не умел на неё злиться. Но всегда строго предупреждал, чтобы она не устраивала у него беспорядок. Со временем она научилась не делать кашу из разных документов, но где что расположено она прекрасно знала. И документы на дом, на его офис, все его имения, она знала в какой полке отец хранит. Пошарив в них и сразу отбросив в сторону документы на дом, машины и офис, Ким нашла ещё две папки. Один из них был на участок, о котором сказал Чан, который, как оказалось, был оформлен совсем не него, а какое-то совсем незнакомое Ким левое лицо. А прямо под ней была ещё одна менее толстая папка с документами и фотографиями участка. — Оппа, я нашла тут документы на какой-то подозрительный участок, — девушка озвучила адрес, который был написан на бумаге. Чанель сразу же записал его, спрашивая Ким, что странного она в этом видит. — Ну, тут что-то похожее на заброшенную фабрику, половина здания обваленная. Зачем папе это место? — Это должно быть именно оно, — нервно закивал Пак. — Никаких других документов нет? — Нет, ты же просил загородные, а у отца большинство владений либо в Сеуле, либо в Оклэнде, — покачала головой Джен. — Хорошо, Джен, спасибо! Ты мне очень помогла! — в спешке поблагодарив сестрёнку, Чан уже хотел отключиться, как девушка остановила его. — Оппа! — взволнованно воскликнула она в трубку. — Ты ведь… Ты ведь знаешь, что происходит, да? — неуверенно спросила она. — Дженни… — Я не прошу мне ничего объяснять, — тут же оборвала она, — и не буду никуда лезть, — заверила девушка, прекрасно понимая, что отец занимается точно не мирными переговорами. И если ему грозит опасность, она не может завалиться туда и путаться под ногами у отца, которого она слишком боялась увидеть в плохом свете. Ведь если Чонгук говорит правду, Ким Усок и вправду способен на ужасные вещи. И такие же ужасные вещи могут случиться и ним тоже. — Но если ты что-то знаешь, — опять же девушка не выдержала и не сдержала слёзы, — если ты что-то можешь сделать, оппа, пожалуйста, помоги отцу! Не дай чему-то плохому с ним случиться, умоляю… — Я… — замялся юноша, поражаясь тому, как хрупкое сердце любящей дочери сейчас чувствует опасность, ведь она могла и не верить в слова подозрительного паренька, но сейчас она искала связь с нынешним состоянием отца даже в его вопросе и как будто знала, что он имеет к делу прямое отношение. — Я приложу в это все усилия, — заверил он её, пытаясь хоть как-то убавить тревогу у неё на душе. — Сиди дома, никуда не выходи, ладно? — Хорошо, — согласилась девушка, приученная к тому, что капризничать и создавать конфликты в экстренных ситуациях — последнее, что нужно делать. Она здесь бесполезна, ей остается лишь довериться брату и молиться, чтобы отец вернулся живым и невредимым.***
Сорвавшись с кровати в порыве злости, девушка вдруг затормозила у самой двери. «Не на верную смерть ли он меня зовёт?» — задала она себе законный вопрос. Причин полагать, что этот некий Ким Усок и вправду был убийцей её родителей было много. Повод у него, естественно, был. И всё то, что он ей сказал на счёт её отца, на счёт своей ненависти к нему, вплоть до того, сколько людей он послал, чтобы уничтожить семью своего врага. Он говорил со злобой, с жаждой мести и будь он сейчас напротив неё, Лиса была уверена, что увидела бы этот дьявольский огонь в его глазах, перед которыми ей бы не удалось быть такой стойкой. Даже сейчас она понимала, что ей страшно. Да, она ненавидит его, желает прикончить, но разве сейчас помчаться к нему не то же самое, что купить билет в один конец? Но этот ублюдок убил её родителей! Сделал сиротой! При том, что отец был ни в чем не виноват! Этот негодяй хотя бы знал, что за всем стоял совсем другой человек и он погубил жизнь двух невиновных людей?! Он хоть знал, что ни за что лишил её семьи?! С каждым таким вопросом, с каждой мельтешущей в голове подобной мысли, Лисе хотелось опять же сорваться к выходу, чтобы убить этого негодяя, несмотря на опасность. Ей хотелось наплевать на свою жизнь! Но… Чего она добьётся, если попрёт туда в одиночку? — Госпожа, Вы проснулись? — не давая девушке снова погрузиться в глубокие раздумия, перед ней возникла молоденькая девушка в халате медсестры. — Вам уже лучше? — Кто меня сюда привёз? — не церемонясь, спросила Манобан. Она была уверена, что слышала знакомый голос. — Ах, да, — встрепенулась медсестра, тут же запустив руку в карман медицинского халата, — это просил передать Вам молодой человек который привёл Вас сюда, — пояснила она, вручая пациентке клачок бумаги. Лиса судорожно схватила листок и начала читать. — Чон Чонгук, — девушка не могла слишком удивиться, ведь вспомнила голос, который принадлежал её одноклассник. Хотя, как юноша со всем эти связан всё-таки хотелось бы узнать. Уезжай оттуда сразу же! Тебя хотел похитить Ким Усок — настоящий убийца твоих родителей. Знаю, в это трудно поверить, но братья Пак не при чём. — Так это правда… — выдохнула она, почему-то безоговорочно доверяя юноше, который спас её, вопреки приказу. Сразу же свяжись со своим другом, ты должна быть в безопасности. Если Ким Усок свяжется с тобой, не поддавайся на его провокации! Ему нужен твой дядя, он хочет заманить его с помощью тебя. Просто поверь мне и не делай необдуманных действий! Так гласило сообщение, которое девушка к последним строкам уже выронила из рук. Что это должно значить? Она — приманка для дяди? Для дяди, который давно мёртв?! Этот всемогущий Ким Усок что, не знает об этом? Прошло почти четыре месяца! Он не мог не знать! Но тогда зачем он её заманивает? Не в силах ничего понять, девушка тут де схватила мобильник с тумбы и набрала номер, от которого была дюжина пропущенных. — Прия?! — громко ответили с той стороны, даже на пару секунд заглушив девушку. — Прия, это ты?! — Да, Лэй, я в порядке, — после некоторой паузы ответила Манобан. — Слава богу, — облегчённо выдохнул глава китайской мафии. — Где ты сейчас? Мы заберём тебя. — Лэй, сначала ответь мне на один вопрос, — требовательным голосом сказала она, прекрасно зная, что если кто-то и может ей ответить, так это он. Его люди вывозили тело её дяди, даже не дав взглянуть в послелний раз на родственника, ссылаясь на то, что она будет шокирована и ей лучше не видеть его. Но что, если была другая причина? — Это правда, что мой дядя жив? — сердце так бешено стучало, когда она задала этот вопрос, ведь она готова была отдать всё на свете, лишь бы это оказалось правдой. Если Лэй и вправду спас жизнь её единственному родственнику, она даже не хочет тратить время на глупые обиды за то, что друг скрывал это от неё. Ей даже никакие объяснения не нужны. Просто ответ. Ожидая ответ друга с замиранием сердца, Манобан даже не заметила, как растянулась эта пауза. — Пожалуйста, ответь, это правда или нет? — с нажимом спросила она, демонстрируя отчаяние в голосе. «Это всё изменит», — добавила девушка про себя, не решившись сказать это в голос. — Да, — прозвучал тихий ответ и тайка чуть не упала на пол. Ей не нужны были уточнения, одного слова человека, которому она доверяла больше, чем кому-либо другому, было достаточно. Это правда. Это не сказки безумного убийцы. Это чистая правда. Её дядя, её родной человек, который заменял ей отца, её единственный кровный родственник жив. Он жив, и ничего больше не важно! Лэй пояснял, как они смогли его спасти, как доктор боролся до последнего, говорил о том, что нужно было оставить пулю у него в голове, что месяц он не просыпался и не было известно проснётся ли вообще, все эти слова будто плыли фоном, а девушка хотела удержаться за основу. Он всё-таки встал на ноги, этот момент рассказа она не пропустила. Она только это хотела услышать, всё остальное не важно. — Где он? — наконец нашла в себе силы спросить девушка. Опять молчание. Но на этот раз её терпение было на исходе. — Лэй, где он?! — Я не знаю, — ответил мужчина. — Как это не знаешь?! — сорвалась на крик Манобан, отказываясь принимать такой ответ. — Как только поправился, он ушёл, — начал объяснять китаец, — и связывался со мной только тогда, когда сам этого хотел, чтобы узнать как ты, всё ли с тобой в порядке. Он не держит при себе мобильных устройств, так что я не могу отследить его местоположение, но знаю, что он ещё не отказался от мести. — Это он стрелял в Пак Джумана в Бангкоке? — догадалась девушка. — Да, это был он, — подтверждает Исин. — Прия, прости… — А он знает о том, что было сегодня? — спросила тайка, не давая ему договорить. — Лэй, ответь, он знает о сегодняшнем покушении на меня?! — Он всегда знает, если с тобой что-то случается. В прошлый раз, когда в тебя стреляли, он приходил ко мне в последний раз и потребовал выдать тебе телохранителей, ведь он может не успеть. У него мало людей, следят и расследуют они на высшем уровне, но чтобы всегда защищать тебя, ему нужна была моя помощь, только поэтому он изредка связывался со мной. Я уверен, что он сейчас выясняет, кто стоял за сегодняшним, если уже не нашёл. — Почему-то я уверена, что нашёл, — прошептала Манобан, понимая суть слов Чонгука, — ведь враг и не думает от него скрываться. — Что?! — шокированно спросил Чжан. — Братья Пак знают, что он жив? — Братья Пак тут не при чем, Лэй, — покачала головой Лиса, удивляясь тому, как легко ей дались эти слова. Как легко она отрицала то, во что верила целый год. Она так спокойно сказала это, потому что сама всегда хотела в это верить? — Со мной связался настоящий убийца… Его зовут Ким Усок… — Что?! Детектив Ким Усок? Старший брат Ким Ёрим?! — несколько минут понадобилось китайцу, чтобы всё это переварить, но постепенно всё встало на свои места. В прошлый раз, когда в Лису стреляли, Атхит не сделал попыток напасть на Паков, и он наивно полагал, что это из-за того, что Чимин защитил её. Но возможно ли, что таец уже тогда догадывался, что семейка Пак невиновна? — Лэй, мне нужно найти дядю! Помоги мне! — его из раздумий вывел взволнованный голос подруги. — Этот Ким Усок очень силён и опасен, раз уж так открыто о себе заявил! Он хочет заманить дядю через меня. Он — его главная цель! Дядя не знает, что со мной всё хорошо, он помчится к этому ублюдку, он найдёт его! — зная своего дядю, она была уверена, что ради неё, он не только Сеул, но и всю Корею перевернёт. А этого нельзя допускать. — Я хочу найти его, Лэй! Мне ничего больше не нужно, — покачала головой тайка, поджимая губы. — Я уже раз потеряла его, не хочу терять снова. Мне не нужна никакая месть. Мне ничего не нужно, пусть бог наказывает убийцу. Я хочу найти дядю и вернуться с ним домой. К нам домой, в Бангкок. Пожалуйста, найди мне его, — всхлипнула она, держась за сердце и не сдерживая слёз. Хватит. С неё достаточно. Это слишком сложно, слишком больно. Она не готова на такие жертвы. Ради мести за умерших, которые уже никогда не вернутся, она не готова терять живого. Она не хочет больше никого терять. Будь что будет, она хочет, чтобы дядя был жив. Родителей уже не вернуть, но его спасти ещё можно. — Я подключу всех своих людей на его поиски. Мы сделаем всё, чтобы спасти его, — заверил друг. — А ты оставайся там, я сейчас приеду сам. Никуда не уходи, Прия! — Нет, ты поезжай искать дядю! — возразила она и зная, что друг будет против добавила: — Я не сделаю ничего необдуманного, не волнуйся. — Хорошо, — не хотя, согласился друг и через пару секунд отключился.***
— Ты уверен, что он будет там? — спросил Джуман у своего старшего брата, который теперь занял руль и ехал по неизвестному ему адресу. — Нет, Джуман, я сейчас ни в чем не могу быть уверен, — покачал он головой, — но это единственная зацепка, которая у нас есть. Чан сказал, что у Ким Усока только два загородных имения. В первой мы уже были, следующая остановка на карте, — хмыкнул он. Все трое сомневались, ведь боялись, что ошибутся, что девушки там не будет и они лишь зря потеряют время и что самое худшее, не смогут её спасти. — Всё будет хорошо, — через плечо мужчина взглянул на племянника, которому больших усилий давалось сидеть спокойно, когда там где-то в неизвестном ему глуши сейчас могут пытать его любимую. Парень и на этот раз ничего ответил и старшие решили больше его не трогать, ведь даже не могут сказать ему, что всё хорошо, всё обойдётся. И одной из причин было то, насколько второй участок далеко расположен от первого. Даже если будут мчаться на всей скорости, им понадобится не меньше часа, чтобы оказаться там. «Сынок, обещаю, мы спасём её», — хотели бы братья Пак так сказать младшему члену семьи, но пока они ни в чём не уверены, не имеют права внушать ему пустые надежды, которые позже могут разбиться слишком громко и больно.***
Тайка вышла наружу, чтобы подышать свежим воздухом и дождаться людей друга там, молясь всем известным богам, чтобы с дядей всё было в порядке, чтобы он не сделал ничего глупого, не пошёл на риск, думая, что её жизни что-то угрожает. Нет, она не может позволить ему умереть! С этими мыслями она уже хочет самостоятельно ринуться в жерло вулкана, но вовремя приходит в себя и останавливается, ведь так она лишь облегчит задачу врагу, который на это и надеется, думая, что её разум настолько затуманила месть, что она добровольно придёт к нему в руки. Да, она хоть сейчас готова броситься по адресу, озвученный врагом, чтобы взглянуть в глаза убийцы, лишившего её семьи, но вовремя понимает, что месть не стоит жизни, которой она или её близкие поплатятся, если пойдут к нему. Она не хочет больше никого лишаться. Никогда. С этими глубокими мыслями, Лиса даже не замечает, как перед маленькой больницей, который больше напоминал жилой дом, останавливается чёрная иномарка и из неё выходят толе рослых мужчин. — Так быстро, — удивляется она, взглянув на Часы и обнаружив, что звонила другу меньше, чем десять минут назад. Пожав плечами, она уже подошла к автомобилю, когда заметила, что выбравшиеся люди совсем не китайцы и даже не тайцы. — Чёрт! — выругавшись, девушка уже хотела отступить, но двое тут же схватили её за руки, сразу обезвреживая буйную девушку. — Вы задержались, госпожа, и мы решили, что Вам будет трудно найти дорогу самостоятельно, — ухмыльнулся он. И эта ухмылка была последним, что видела девушка, прежде, чем на её голову надели мерзкий мешок и закинув её тело на плечо, повели к багажнику.***
Ким Усок, вальяжно усевшись на одном из двух стульев, расположенных противоположно друг к другу, ждал своего гостя, которого мечтает прикончить уже ровно десять лет, когда послышались заглушаюшие выстрелы и один из его подчинённых, стоявших рядом, упал на землю, не подавая признаков жизни. — Впечатляюще, — закивал он, вставая с места и в полном росте увидев тайского мужчину с револьвером в руках и хищными, как у животного глазами. — Что ты сделал с двумя снаружи? — Я умею бесшумно убирать, — хмыкнул Бончай, прокручивая перед глазами, как незаметно подкрался и свернул шею двум молодым людям у двери, которой в принципе и не было. Он осторожно шагал вглубь комнаты, не опуская пистолет, направленный на Кима. — Где моя племянница? Где Прия? — спросил он, но ответа не последовало. — Отвечай, пока твои мозги не разлетелись по частям! — Эх, какие же все вокруг наивные, — процокал Усок, только теперь поднимаясь с места и качая головой, — и что самое смешное, всегда считают, что все вокруг такие же, как они, — сказал он, когда за спиной тайца появились ещё несколько его людей, которые ловко выбили пистолет из рук врага и обезвредили его, схватив с двух сторон. — Ты — гость, я — хозяин, — пояснил мужчина, пока Атхит пытался освободиться из железной хватки. — Ты ведь не думал, что на своей территории у меня будет слабая охрана? — Где моя племянница?! — проорал он ему в лицо, так как Ким подошёл к убийце своей сестры максимально близко, чтобы увидеть его безумные глаза. — Это пока подождёт, — отмахнулся Ким. — Ты лучше расскажи мне о том, что ты сделал десять лет назад, я здесь, чтобы послушать, а ты, чтобы молить о прощении мою Ёрим! — Где Пранприя? — не унимался мужчина, даже когда его усадили на стул и начали связывать. — Где она?! Ответь, ублю!.. — ему не дал договорить крепкий кулак Усока, который встретился с его лицом, разбивая нос. Потом ещё один удар, теперь уже в скулу. Ещё один в глаз. Ещё, ещё и ещё. — Готов просить прощения? — не менее бузумными глазами спросил он, чувствуя, что ему недостаточно этой крови, что сейчас на его лице. — Где моя племянница? — твердо отчеканил каждое слово таец. — Где она?! — Вижу, без неё мы не сдвинемся с мёртвой точки, — ухмыльнулся Усок. — А дать тебе просто так умереть я не могу, — покачал он головой, отстраняясь. — Приведите! — приказал он своим людям, которым не зря так доверял. Он смогли опередить Лэя и привести девчонку, как он им и приказал. Как раз вовремя, кстати. Через пару секунд на пороге наполовину разваленного здания появились двое мужчин, с двух сторон придерживающих за руки тайку, на голове которой всё ещё был мешок. По приказу босса, они быстро сняли его, позволяя родственникам увидеть друг друга. — Дядя! — из глаз девушки тут же хлынули тёплые слёзы, когда она убедилась в том, что он жив. Это не обман, он правда сейчас перед ней. Живой! — Дядя! — воскликнула она снова и автоматически попыталась сделать шаг вперед, на миг забывая о том, что её держат крепкие руки. — Прия, дорогая! — только теперь в самоуверенных глазах, которые упрямо глядели на него всё это время, Усок увидел то, что так жаждал увидеть. Ему было страшно. Этому ублюдку наконец было страшно. Надменность и упрямство тут же стерлись, оставляя лишь страх за родного человека. — Отпустите её! — прокричал он, брыкаясь на стуле и пытаясь звучать твёрдо, и глядя в глаза Кима, он попытался даже изобразить непоколебимость, видимо, забывая, как выдал себя пару минут назад. — Так, на чем мы остановились? — не обращая внимания на его слова, Усок раскрыл складной нож и прижал его к горлу врага, проводя им вдоль шеи, не слишком надавливая, но так, чтобы таец почувствовал. — Ах да, ты собирался молить о прощении, — напомнил он о своём требовании. — Пошёл ты, знаешь ку… — не успел он закончить, как Усок открыл вид на его племянницу, которую связывали на противоположном стуле, а она не отводила от него взгляда, всё ещё продолжая смотреть на него, как на самого лучшего дядю, который был ей дороже жизни. Какой же она всё-таки наивный ребёнок. Она знает, что он за чудовище, знает, на какие гадости он способен, знает, что он и сейчас готов убить своего оппонента, не моргая и глазом, но она всё равно видит в нем любящего дядю и льёт слезы из-за него. — Отпустите его! — умоляя, прокричала она, давя в себе гордость и убивая злость на убийцу своих родителей. Лишь бы спасти дядю, лишь бы не дать ему умереть. — Умоляю Вас, — всхлипнула она. — Он больше не причинит никому вреда, мы уедем обратно на родину и я даже думать перестану о мести, — говорила она, смотря на Кима. — Пожалуйста, отпустите нас и мы просто исчезнем. Умоляю… — Прия, нет, — качал головой Атхит, который мог спокойно смотреть на жестокое убийство или даже расчленение, но видеть её слёзы, видеть горькие слезы отчаяния этого ребёнка было выше его сил. — Дядя, я не хочу, чтобы ты умирал, — всхлипнула тайка. — Я не хочу тебя терять, не хочу! Забудь обо всём, забудь о мести! Бог сам их накажет, когда придёт время. Ты мне нужен… Живой… Пожалуйста, попроси прощения, сделай так, как он говорит, я не хочу тебя снова потерять… На этот раз я не выдержу, дядя… — Вот видишь, даже восемнадцатилетняя девочка оказалась сообразительнее, — ухмыльнулся Усок, проводя лезвием по лицу, на котором итак от него кулаков не осталось и живого места. — Ну что, ты будешь говорить, или нет? — Я… — только и произнёс Бончай, после чего поспешно проглотил накопившуюся слюну, чтобы были силы продолжить. — Я молю… — тихо, почти не слышно бормотал мужчина, после чего лезвие вернулось глубже, а к голове племянницы было прижаты дуло пистолета. — Я молю Ким Ёрим о прощении, — протянул он слова, от которых и не пахло искренностью, за что он и получил снова по животу от Кима. Но на этот раз в сильных огрубевших пальцах был тот самый складной нож, который он вырвал сразу же. Кровь строилась по животу Атхита и он даже не мог ничего прижать к открытой ране, ведь руки были связаны. Господи, лучше бы уши были закрыты. Если бы ему заткнули уши или вообще их отрезали, потому что мучительнее всего было слышать плачь и мольбу своего ребёнка. А Пранприя для него уже давно стала настоящей дочкой, о которой всегда нужно заботиться и оберегать. — Дальше! — прошипел Усок, схватив врага за порезанную шею и сжимая её так, что через его пальцы сочилась кровь. — Заставь меня поверить в твою искренность, Атхит Бончай! — Я молю о прощении Ким Ёрим, — выдохнул он, пытаясь не обращать внимания на острую боль в области живота. Он специально пырнул несильно, чтобы таец мог оставаться в сознании. Видимо, искренности в его словах было мало, ведь сразу после его слов последовал ещё один удар ножом, но теперь уже глубже. Лиса зарыдала с новой силой и моля врага отпустить их с таким отчаянием, что Усок даже посоветовал Атхиту последовать примеру племянницы, когда он просит прощения. — За что ты просишь прощения?! Говори в подробностях! — рявкнул ему в лицо Ким, уверенный, что не даст ему отключиться, пока до Ёрим на тот свет не дойдут слова её убийцы. Он будет пытать его физически и морально, он сделает его игрушкой, в которой за каждую неудачную попытку будет создавать кровавые дыры, которые он позже ничем не залотает. — Я… — изо рта покатились капли крови, после чего таец закашлял этой бордовой жидкостью, пачкая плащ Ким Усока, которому уже было не до брезгливости. Видимо, он задел внутренние органы, когда второй раз пырнул его со всей силы. Сейчас видя, как мужчине тяжело, что он не может говорить от боли, он хотел снова ударить его ножом, когда тот хрипло заговорил: — Она была невиновной, — прошептал он, теперь смотря в глаза врагу. — Её вина были лишь в том, что её любил Винай, — опять же морщась от боли говорил таец. — Из-за этой любви плакала моя сестрёнка, каждый день она ждала мужа до глубокой ночи, а иногда и до утра. А он даже не ходил налево к другой женщине, он лишь сидел у порога запертых ворот университета, где учился вместе с Ким Ёрим и грёзил о ней. — Моя Ёрим даже не знала об этом, мерзавец, — процедил Усок. — Она жила со своим любимым и растила маленького сына, в котором души не чаяла! Если твой зять мечтал о ней, в чем её вина во всей картине?! — Лишь в том, что она была любима, — прошептал Атхит, после чего ещё один удар пришёлся выше рёбер, почти достигнув сердце. На этот раз он не выдержал и взвыл от боли, желая поскорее умереть от потери крови, что и планировалось устроить. Голова закружилась, всё было приглушено и даже крик племянницы было толком не расслышать. Веки закрывались, когда его внимание обратили на Лису, к которой всё ещё было направлено дуло пистолета. — Я умоляю тебя, — нашёл в себе силы промолвить он, — прости меня, Ким Ёрим, — выдохнул мужчина. — Ты была последним человеком, который заслуживает такую смерть, — прошептал он, после чего Усок чуть отстранился, наконец чувствуя искренность и раскаяние. Но теперь, когда его сестрёнку не вернуть, эта искренность ему и не нужна. Его тошнит от неё. — Я не вижу слёз, — процедил безэмоционально брат Ёрим, подняв лезвие к лицу ублюдка. — Я хочу, чтобы племянница увидела твои кровавые слёзы, — вспоминая, как по лицу Ёрим десять лет назад струилась кровь от удара, он проводил ножом по лицу тайца, начиная под глазами, заканчивая подбородком, заставляя того выть от боли и отчаяния. Он кричал от боли не так, как его племянница, которая уже рвала глотку уже несколько минут, пытаясь вымолить у него прощение от лица дяди, но этих кровавых слёз Усоку пока было недостаточно. Атхит еле дышал, готовый вот-вот отключиться. — Отпустите девчонку, — велел он, взглянув на своих людей через плечо. — Я услышал то, что хотел, а дальше я добью его, тебе этого видеть не обязательно, — сказал он, на удивление мягко, без капли злости обратившись к Лисе. — Отпустите его, пожалуйста, — продолжала умолять Манобан, обливаясь слезами, пока её развязывали. — Вы ведь достаточно его помучили, пожалуйста, отпустите… — Он уже не жилец, — хладнокровно говорит мужчина, — но не думай, что этих мучений мне достаточно. Лучше уходи, потом заберёшь его тело, если от него что-то останется, но тебе незачем на это смотреть. — Нет! — с новой силой зарыдала девушка, которая сразу же хотела побежать к дядя, как только её развязывали, но была остановлена сильными руками, что схватили её. — Прия… — прохрипел Атхит, уже даже не чувствуя боли. — Прия, уходи… — Нет! Я не оставлю тебя! — кричала она, вырываясь из хватки, даже если знает, что у неё недостаточно сил. — Пожалуйста, дайте нам уйти… — она отказывалась уходить, поэтому её и не тащили. Усок продолжал издеваться над лицом врага, тыкать его тело ножом после каждого слова, а Лиса, не отводя взгляда, смотрела на всё это. От вылитых слёз уже кружилась голова, виски ужасно болели, она чувствовала, что не выдерживает. — Хватит… — девушка обессиленно упала на землю, после чего её наконец отпустили. — Умоляю, хватит!.. — она молила о чуде, молила, чтобы это всё прекратилось, молила, чтобы их спасли. И слёзы её были настолько искренними, что спасение всё-таки пришло. Не свечась ярким белым светом, олицетворяя собой всё хорошее и доброе на свете, а громкими выстрелами снаружи, которые заглушили её сознание, оставляя только порывистое дыхание умирающего дяди, которое она почему-то слышала отчётливо. — Какого черта? — рявкнул Усок, отстраняясь от её дяди и присев на землю, как и его подручные, которые кстати получили по пару пуль в грудь. Несколько минут людям Исина потребовалось, чтобы избавиться от довольно внушительной живой стены снаружи и пробраться внутрь, демонстрируя, что они в количестве побеждают. Когда Лиса подбежала к дяде, лицо которого полностью было в крови и развязала его, в помещение вошёл сам Лэй. Его люди расправились со всеми, кроме Ким Усока, который остался совсем один и глава «Nayhe» сам направил на него оружие, заставляя поднять руки над головой. — Уже поздно, — усмехнулся он, но руки всё равно держал над головой, не проявляя ни капли страха. — Дядя! Дядя, не отключайся! — тем временем Лиса, положив голову дяди на колени, продолжала плакать, зовя родственника так ласково, как может только она. — Лэй, помоги! Давай, отвезем его больницу! — истерично кричала она. Но когда люди друга уже подбежали и хотели поднять его, мужчина покачал головой. — Дядя! — возмутилась девушка. — Он прав, уже поздно, — проговорили он, и через каждое слово изо рта лилась кровь. Восемь раз усок проткнул его и ему не нужно быть врачом, чтобы понять, что его конец близок. — Не плачь… — покачал он головой, вытирая слёзы девушки, которой казалось, что слёзы, которые она никому не показывала эти три месяца сейчас выходят сполна. — Не плачь, моя девочка. — Дядя, не умирай… Пожалуйста, не оставляй меня, — умоляла она, крепко обняв его, наплевав на то, что пачкалась кровью. — Ты так похожа на свою мать, — прошептал он, гладя племянницу по пепельным волосам и целуя в висок. — Такая же чистая и добрая, — улыбнулся он, когда девушка чуть отстранилась. — Я слишком по ней скучаю, дочка, ‐ прохрипел он, после чего опять закашлял. — Я хочу увидеть свою Сурию… Пожалуйста, прости, что оставляю тебя… Прости меня… — и его веки закрылись. Вместе с кровавыми слезами, созданными Усоком по его щеке покатились самые настоящие искренние слёзы сожаления, которое он всё-таки испытал на смертном адре. — Нет! — прокричала Лиса, захлебываясь слезами и прижимая к себе уже бездыханное тело родственника. — Дядя, нет! — сколько бы она его не трясла, сколько бы не пыталась согреть своим теплом холодное тело, облитое кровью, он не шевелился, он и вправду ушёл. Оставил её и ушёл. Лэю было невыносимо на это смотреть, он тут же отвёл взгляд в сторону и позвал несколько своих людей, которые окружили здание. — Уведите отсюда Прию, — приказал он. — Быстро! — сколько бы девушка не сопротивлялась её удалось оторвать от тела, на котором не было живого места и на которого не могли смотреть даже взрослые мужчины, повидавшие много смертей. — Он встретил конец, которого заслуживает, — один Усок улыбался, не чувствуя ни капли жалости. Если жалеть, то только о том, что покарал его так поздно. — Лучше заткнись! — рявкнул Исин, сжимая сильнее рукоять пистолета, который был направлен в его сторону. — Заткнись, а то испытаешь ещё больше мук, чем он! — он уже снимал с предохранителя оружие, когда снаружи раздался град выстрелов и ему, как и всем присутствующим пришлось опуститься на землю, пока перестрелка не прекратится. — Что за напасть? — усмехнулся Ким, которого с двух сторон уже удерживали люди Лэя. — Я не ждал так много гостей. Несколько минут это продолжилось и когда всё затихло, в помещение ворвались десятки корейцев во главе с братьями Пак. А Чимин, как только вошёл, испуганными глазами нашёл любимую и ринулся к ней. — Лиса, ты жива! — облегчённо выдохнул он, обнимая тайку и прижимая к груди её заплаканные лицо и поглаживая по затылку. — Чимин… — прошептала она, коснувшись дрожащими пальцами его плеч и неуверенно сжимая. — Дорогая, с тобой всё хорошо, — всё ещё не мог поверить юноша, обнимая свою любимую. — Вы хоть понимаете, что делаете? — раздражённо спросил Лэй, когда ещё несколько его людей упали на землю, а на него самого направили несколько пистолетов. — Вы нападаете на «Nayhe»! — Это не ваша территория, — говорит Джуман, в глубине души прекрасно понимая суть слов китайца. Сейчас они взяли количеством, но если Чжан призовёт всех своих людей, от его шайки ничего не останется. Они сотрут его в порошок. Сейчас в Корее их мало, но если он сейчас навредит их боссу, тогда придётся ощутить на себе его гнев. — Это что-то меняет? — усмехнулся он. — На вашей территории только что убили моего человека, я имею право на возмездие. Отдайте мне Ким Усока и я забуду то, что вы тут устроили, — говорит он, всем своим видом показывая, что оружия, направленные на него, его совсем не пугают. — Нет, — чётко произнёс Джуван, чем удивил не только Исина, но и собственного брата. Джуман был уверен, что Пак-старший с удовольствием пожертвует Ким Усоком, если на кону будет стоять мир с «Nayhe», но его взгляд сейчас говорил о том, что он лучше убьёт главу китайской мафии, чем даст убить его шурина. Да, он всем сердцем ненавидит этого ублюдка и считает, что он вполне заслуживает самой жестокой расправы, но он, этот мерзавец, этот убийца, который жестоко убил ни в чем неповинного человека с его женой, он спас его сына от смерти… Он спас его и заботился о нем целых десять лет. Да, не вернул его домой, лишил настоящих родителей на десять лет, но он сохранил его жизнь. Он вернул ему смысл жизни, вернул его сына, которого он успел похоронить. Он не может его ненавидеть хотя бы из-за слов, сказанных его сыном пару часов назад: «Пап, этот человек был мне отцом десять лет. Пожалуйста, не дай ему умереть». Этих слов было достаточно, чтобы простить Киму любой, даже самый тяжёлый грех, заслуживающий самой жестокой кары. Он не может позволить убить человека, который спас его душу, который вернул ему смысл жизни. — Вы ведь знаете, что это война? — Исин всё ещё не мог поверить в безумие этих братьев. — Если вы меня сейчас убьёте, а вам остаётся только это, потому что я не собираюсь отпускать эту мразь отсюда живым, — он указал на Усока, который и не собирался никуда бежать. Ни одного его подчинённого не осталось, вокруг только люди преступных организаций, которые он презирает всю сознательную жизнь. — Ты его не убьёшь, — сильнее сжал рукоять пистолета Джуман, даже не полагая, что будет дальше. — Лиса, идём отсюда, — тем временем Чимин пытался поднять на ноги тайку и увести её подальше от этой бойни. Его отцу и дяде никто теперь не сможет навредить, а кроме них его волновала лишь эта девушка, которая вылила все слёзы по умершему родственнику и которая сейчас так тепло прижималась к нему, обнимая в ответ своими дрожащими ручками. — Лиса… — мягко повторил Пак, но девушка не спешила подниматься. Он ничего больше не говорил, просто сидел рядом и гладил по волосам, даже не заметив, что девушка перестала плакать. На Лэя всё ещё смотрело несколько дул пистолетов, а с его стороны так же двое выживших целились в братьев Пак, но никто не спешил открывать огонь, ведь знали, какую цену позже придётся за это заплатить, но просто так отступать никто также не думал. Они продолжали бороться пустыми словами, боясь открыть войну друг другу, когда тайка вытерла последние капли слёз и своими ловкими пальцами резко достала пистолет Чимина с его пояса. Когда он среагировал, было уже поздно, пуля была выпущена в сторону того, кто лишил её семьи. Полностью, он никого не оставил. Убил и отца, и мать, а сегодня на её глазах он жестоко расправился с её дядей, сколько бы она не умоляла. Она не хочет убивать, она ненавидит насилие, но эта мразь заслуживает только смерть. — Лиса! — прокричал Чимин, когда Усок, получив пулю в живот, согнулся от боли. Не успел он отобрать оружие у девушки, послышались ещё выстрелы. Сразу несколько пуль пронзили грудь Ким Усока и он только теперь упал на спину. — Хоть убейте, но я не позволю ей марать руки в крови, — процедил Исин, который и добил Усока, не давая подруге стать убийцей. Уверенный в том, что раны будут смертельными, он бросил на землю свой пистолет и поднял руки, с вызовом смотря на братьев Пак, которым всё-таки не удалось спасти Кима. — Он этого заслужил, — прошептала Лиса, когда Чимин отобрал пистолет и бросил в сторону, после чего снова крепко обнял девушку. — Он чудовище, Чимин… — Тише-тише… — шептал он, поглаживая любимую по голове. — Хён! — бросив на землю свой пистолет, Джуман подбежал к шурину, который истекает кровью. — Отец!.. — услышав голос сына, Джуван тут же повернул голову в сторону выхода, но Чанёль, вбежавший внутрь на всех порах, направился к Киму. — Нет… — прошептал он, настигнув мужчину раньше, чем Джуман. — Отец… — Я десять лет хотел услышать, как ты меня так называешь, — через боль улыбнулся Ким, когда парень сел около него и взял за руку. — Видимо, чтобы услышать из твоих уст это обращение, мне нужно было умереть, — горько ухмыльнулся он, сжимая руку приёмного сына настолько, насколько позволяла душа, покидающая тело. — Прости, — прошептал Чан, сжав его ладонь обеими руками и прижав ко лбу. — Прости за всё. — Нет, — качает головой мужчина, позволяя крови струиться по подбородку, — это ты меня прости, — говорит он совершенно искренне. — Я не был хорошим отцом и не достоин так называться, но ты всё равно так осчастливил меня. Спасибо тебе за это, — опять же улыбается он, пока по щекам Пака катятся капли слёз. — Только у меня к тебе одна просьба, — шепчет он, глядя юноше в глаза. — Дженни… Позаботься о моей дочери, — говорит он, крепче сжимая его руку. — У неё никого больше нет, кроме тебя. — Обязательно, — через слёзы говорит Чанёль и кивает. — Не волнуйся за неё, я всегда буду с ней рядом, никогда не оставлю. — Теперь я могу спокойно умереть, — вздыхает мужчина, желая поскорее отправиться на тот свет, чтобы не чувствовать этой острой боли, пронзаюшей грудь. — Интересно, мне удастся встретиться там с моей Ёрим? — задумчиво говорит он, смотря на потолок наполовину разваленного здания. — Она такая светлая и добрая, а моя душа чернее ночи, — усмехнулся он, в глубине души желая хотя бы мельком увидеть образ сестрёнки. Веки были слишком тяжёлыми, чтобы держать их открытыми даже ещё несколько секунд и когда он прикрывали их навеки, последним, что услышал Ким Усок был такой родной звук, который он в детстве так любил. Звуки сирены не заглушали умирающего мужчину, они его успокаивали и напомнили времена, когда его душа тоже была чиста, как белый лист, а улыбка от хорошо выполненного задания ярко сияла на счастливом лице. — Полиция?! — Джуман стал ошарашенно оглядываться, будто пытаясь найти того, кто умудрился вызвать сюда стражей порядка. Его брат и Лэй разделяли это удивление, как и Чимин с Лисой и только у двоих было предположение, кто это мог сделать. — Дженни, — шепнул Чанёль в голос с Усоком, который с улыбкой закрыл глаза навеки. — Прия, уходи отсюда! Быстро! — Исин, которому никто уже угрожать и не думал, сорвался с места и подошёл к подруге. — Зараза! — шикнул Джуман. — Мы ведь не сможем уйти все. Судя по звуку, они уже близко, — мужчина замер, перебирая все возможные действия. — Уходите, — его плечо вдруг накрыла крепкая рука, которую он, конечно, ни с чем не спутает, но впервые эта ладонь напомнила ладонь самого строгого и самого сильного человека в его жизни. Даже голос брата прозвучал, как отцовский. — Хён? — непонимающе обернулся он к брату. — Если мы все уйдём, нас всё равно будут преследовать, тут десятки трупов, — быстро пояснил он. — Бери детей с девушкой и уходи! — сказал он, как и все, слыша, что полиция близко. — Он прав, — говорит Чжан, поняв план Пака-старшего и соглашаясь с ним, — уходите быстрее. — Лэй, ты что говоришь? — поднялась с места Лиса. — Мы уйдём вместе! — Нет, мы должны остаться. — С какой это стати?! — возмутился Джуман, у которого в планах нет и не будет отправлять брата в тюрьму. — Геройствуй сам, если так приспичило! Хён, уходим! — Джуман, — покачал он головой, снова накрыв плечо брата рукой, — послушай. — Не буду я ничего слушать! Если обязательно должен кто-то остаться с двух сторон, как зачинщики, хорошо, я останусь! Я — глава «Dal» и я должен взять на себя ответственность! — А когда это сделаю я? — спросил старший брат, всё ещё глядя ему в глаза. — Хён… — Отец, не надо, — наконец подал голос Чанёль, решившись отойти от покойного приёмного отца. — Меня не было с тобой десять лет и вот, когда я вернулся, хочешь уйти ты? — Сынок, прости, — опустил голову мужчина, — но я должен это сделать. Для вашей безопасности, чтобы наконец покончить с этим. Пусть наше тёмное прошлое уйдёт вместе со мной за решётку, а когда я вернусь, мы заживём, как настоящая счастливая семья. — Папа, нет… — Хён, я не позволю! — Джуман, — опять же смерил его взглядом старший, — позволь мне через столько лет, наконец быть твоим старшим братом и взять на себя ответственность, которую я должен был взять на себя очень давно. Тогда я струсил и ты сделал это вместо меня, позволь вернуть тебе долг. — Хён… — Мне жаль перебивать вас, — подал голос Исин, — но если вы сейчас же не уйдёте, уже не о чём будет спорить! Посадят всех! Возьмите Прию и уходите! — Лэй, я не хочу!.. Не хочу оставлять тебя! — вцепилась в него девушка, крепко обнимая. — Прия, иди, — шепнул он, в последний раз обняв её и поцеловав в мягкие волосы. Она отказывалась уходить, не хотела его отпускать. — Чимин… — прошептал он, после чего парень, накрыл ладонями её плечи, всё-таки расцепил пальцы девушки и увёл её. — Я вытащу тебя, хён. Как можно быстрее, — обещал Джуман брату и получив от него кивок, взяв с собой юных искателей приключений на свои задницы, увёл их до того, как полиция настигла здание. — Ну что же, — улыбается Джуван, взглянув на своего врага, вместе с которым поднял руки, когда в здание ворвалась полиция, — я бы не отказался сидеть с тобой в одной камере. — Я бы тоже, — ухмыльнулся Лэй, — но меня вряд ли посадят в Корее. Кажется, я вернусь на родину в наручниках, — иронично заметил он, когда ему на запястья надевали эти железные браслеты.***
Пару дней спустя. — Джису, я выйду на минутку, хорошо? — посмотрела на девушку Сохва, поднимаясь с места. — Хорошо, мама, — кивает она, лишь на секунду повернувшись к женщине, а затем возвращая внимание на большую и огрубевшую ладонь юноши, которую сжимала в своим маленьких ладошках. Прошло пять дней с того рокового дня, когда она увидела своего любимого на каталке, без сознания и истекающего кровью. Он был такой холодный, что можно было подумать, что он уже мёртв, что извинялся перед ней не зря, ведь он знал, на что шёл. Но она не могла в это поверить, как не могла и его мать, которая не готова отпустить сына за мужем. Никогда не будет готова. Они обе повторяли это, обе молились всю ночь, когда Гуку делали операцию и так же обе они не успокоились, когда операция успешно завершилась. Пока он не откроет глаза, их сердца не успокоятся. Вот, прошло уже пять дней, от Джису остались одни кости, не было времени смотреть на тёмные круги под глазами, как не было желания кушать, когда её любимый борется за жизнь. Он борется и он победит. — Ты должен победить, — шепчет Су, поднеся его руку к своим губам и мягко целуя. — Ты просил прощения, но я отказываюсь принимать эти извинения, понял? — хмыкнула она. — Я дождусь, когда ты откроешь глаза и заставлю взять свои слова обратно! — она хотела звучать грозно, ведь знала, что он всё слышит, но из-за слёз она лишь всхлипывала, а слова было не разобрать. Губы дрожали, как и руки, в которых из-за её дрожа тряслась и ладонь парня. Его глаза всё ещё были прикрыты, Джису всё ещё пыталась унять слёзы, когда его палец в очередной раз дёрнулся. И на этот раз это нельзя было списать на дрожь Су, ведь юноша поднял свою ладонь. — Чонгук?.. — девушка подняла на него заплаканные глаза и заметила, что он потихоньку пытается открыть тяжёлые веки. Она пару раз потёрла глаза, но это не было галлюцинациями, он коснулся её! Его дрожащая рука накрыла её щеку. — Не… Не плачь… — невнятно пробормотал он, но сил не хватило, чтобы вытереть её слёзы, он был слишком слаб. — Господи, Чонгук, ты очнулся! — даже не разобрав, что любимый сказал, как только открыл глаза, Кима побежала к врачу. — Доктор! Доктор Хван, Чонгук открыл глаза! Он открыл глаза и шевелится рукой! Доктор, скорее! — радостно кричала она, ведя врача и если бы у Чонгука были силы, он бы цокнул и покачал головой, поражаюсь тому, насколько у него громкая девушка. Правильно про неё говорили, что даже мёртвого с таким голосом разбудит. Осознавая, насколько это близко к истине, Чон блаженно прикрыл глаза, не в силах сказать, насколько он ей благодарен. Ничего, потом скажет. Теперь у них будет много времени друг для друга. Все эти дни приходившие рассказывали ему всё, что произошло в подробностях. О том, что Атхит и Усок умерли, что Исин и Джуван были арестованы. Он всё слышал и осознавал, что всё закончилось. Не так гладко, как хотелось бы, но всё закончилось хорошо. Всё закончилось, а это значит, что теперь он сдержит своё обещание, он станет для Ким Джису тем парнем, которого она заслуживает. Они станут самой настоящей, самой простой и самой счастливой парой.***
— Они конфисковали вчера весь уголь, — сказал Джуман брату в комнате свиданий. — Надеюсь, ты не вспылил? — прищурился мужчина. — Не стал орать, что это ты на самом деле их незаконно добывал и торговал ими? — Нет, хён, — процедил младший. — Я, как добросовестный гражданин своей страны, не мог сдержать своего удивления, когда увидел все эти запасы, которые мой брат хранил за моей спиной. — Правильно сделал, — одобрительно кивнул Джуван. — Я уже готовлю все документы на апелляцию, — заговорил о главном Джуман. — Наш адвокат сказал, что возможно сокращение срока до трёх лет. — Ты не уймешься, — опять процокал Джуван, качая головой, хотя он тоже непрочь был выбраться из-за решётки раньше положенного. Он слишком скучает по жене и двум сыновьям, которых еле уговорил по телефону не приходить сегодня. Он не хочет, чтобы они слишком часто видели его в этой синей форме и не хочет, чтобы они слышали, как его зовут не «господин Пак», а «заключённый пятьдесят два, шестьдесят девять». — Я не уймусь, пока не вытащу тебя, хён, — твердо говорит Джуман. — Пока наша большая семья вновь не станет полноценной, я не успокоюсь! — заверил он старшего, наконец заставив его тепло улыбнуться и кивнуть.***
— Наконец приняли решение? — спросила Лиса в трубку, смотря на друга, который выглядел уж слишком бодрым для заключённого. Но она прекрасно знала, что это игра, чтобы не давать ей расстраиваться. — Да, — кивает китаец, — переговоры по экстрадиции закончились и здешние власти согласлись передать меня китайским. Как никак, нелегальный бизнес наш был построен там и очаг его в Шанхае, так что суд принял справедливое решение, — улыбается он. — Ты ещё можешь улыбаться?! — в своём духе возмутилась тайка. — Ты будешь сидеть в тюрьме, Лэй… — Прия, — опять поник мужчина, так как увидел слезы на её глазах, которые так хотелось вытереть, но он не мог этого сделать и было чертовски больно. — Я не хочу, чтобы ты садился в тюрьму, — как маленький ребенок протянула девушка. — Постарайся видеть во всём хорошее, — пытался взбодрить тот, кто отправлялся за решётку, а не наоборот. — С преступностью в нашей жизни наконец будет покончено. Теперь я буду не главой преступной группировки Лэем, а просто твоим другом Чжан Исином, разве не круто? — Я бы хотела, чтобы мой друг был рядом, а не за решёткой, — хмыкнула девушка, но всё же вытерла слезы и нашла в себе силы, чтобы улыбнуться. — И, когда тебя предоставят китайским властям? — спросила она о главном. — Через три дня, — ответил друг. — Хорошо, — кивает Манобан, — я попрощаюсь с ребятами и куплю билет на самолёт на тот же день.***
Сидя на полу, Дженни рассматривала фотографий с отцом, которые привезла с собой в дом брата, куда он привёл её после похорон отца. Она не была против, ведь он и вправду теперь её единственная родня, единственный родственник, семья. Тем более его мама была очень распологающей к себе приятной женщиной, которая присматривала за ней все эти дни, вкусно готовила и обнимала, когда она по ночам начинала плакать. Несмотря на то, что её муж в тюрьме, она находила время на неё, на то, чтобы приглядывать за ней. Тем более, за эти пять дней она вконец осознала и приняла то, что они с Чимином родственники, очень близкие родственники. Он очень тепло к ней относился и часто пытался не давать ей слишком много плакать, он улыбался ей так, как никогда не улыбался раньше. Да и вообще, она редко видела улыбку на лице этого холодного принца раньше. Но сейчас он трепетно относится к ней и всячески старается, чтобы она не чувствовала в этом доме себя чужой. «Ты похожа на мою маму», — на душе стало так тепло, когда он сказал ей это, но с другой стороны она опять же вспомнила отца, который тоже часто ей это говорил. Она не была точной копией Ёрим, но общие черты были и они были очень заметны. Дженни всегда радовалась, когда отец так говорил, ведь знала, как сильно он её любил и ценил. Да и сейчас, перебирая фотографий с Кимом, она натыкается на старые пожелтевшие фото, где юная девушка широко улыбается на камеру, в то время, как её брат приобнимает её за плечо, сдержанно улыбаясь. На следующей фотографии они стояли всей семьёй. Это был день, когда её отец давал присягу. Он был очень красивым и стройным, особенно в этой полицейской форме, которая будто сшита под него. Он держал в руке цветы и обнимал свою маму и сестру и выглядел самым счастливым человеком на земле. Эта улыбка на его лице заставила улыбнуться и её тоже. Рассматривая эти фото, она не расслышала, как в дверь поступали и поэтому спохватилась, когда дверь со скрипом открылась, пропуская её старшего брата. — Можно? — учтиво поинтересовался он, в ответ получая согласный кивок. — Смотри, какой папа был в молодости, — задорно сказала она, похлопав ладонью по кровати, приглашая Пака сесть рядом. — Он похож на доблестного рыцаря из сказок, правда? — А ведь точно, — с улыбкой кивает Чан, проводя пальцами по фотографиям, которые раньше ни разу не видел. — Он всегда рассказывал тебе историй про благородных рыцарей, кажется, он любил эти историй и сам. — Он рассказывал их нам, — обиженно поправила она, — но ты никогда не дослушивал и убегал прочь! — Я дослушивал за дверью, — улыбается парень своим тёплым воспоминаниям, которые никогда не думал, что назовёт таковыми, — и я ещё тогда задумался над тем, что он бы очень хотел примерить на себе образ доблестного рыцаря, защитника. — Он им и был, — вспоминает Дженни. — Отец рассказывал, как любил свою работу, как ему нравилось выполнять разного рода операций: опасные и не очень, сложные и не очень. Итог был один: он хотел делать жизни людей лучше. Чтобы служить родине, он даже оставил родной городок и переправился в Сеул, ничего не возразив, когда его перевели сюда. Он был хорошим человеком. Знаю, он не был святым и возможно делал много чего плохого, но сделал немало и хорошего. Я даже уверена, что он спас гораздо больше людей, чем погубит. — Я тоже в этом уверен, — улыбается Чан. — Он умер героем, — говорит юноша и в этом не было ни капли лжи. Его посмертно повысили до генерала-майора полиции за то, что он отдал жизнь, разоблачив одни из самых опасных преступных группировок в Азии, отправив за решётку двух главарей. Его мечтой было стереть названия «Nayhe» и «Dal» с мира, он этого добился. Он стал героем, каким хотел быть и со спокойной душой отправился на тот свет. — Дженни, — приятную идиллию брата и сестры нарушил ещё один стук в дверь, который Дженни в этот раз расслышала. — Да, тётушка, входите, — говорит она, автоматически улыбаясь. — К тебе пришли, дочка, — говорит Херан, выпуская внутрь того, кто еле отыскал этот дом, побродив по всей округе. — Оппа? — удивилась она, увидев на пороге Юнги. — Что ты тут делаешь? Как ты узнал где я? — завалила его вопросами девушка. — Ну, я очень волновался за тебя, — Мину было неудобно, что он припёрся в незнакомый дом, а от присутствия хозяев этого дома, которые пристально смотрели на него, ему было стыдно вдвойне. — Ты не отвечала на звонки после похорон и дома тебя не было, поэтому я решил… — Короче, он откуда-то достал мой номер, позвонил мне, рассказал о том, как ему ужасно живётся без тебя, — решил облегчить ему задачу Чан, поднимаясь с места, — я был так тронут, что чуть не расплакался, поэтому рассказал ему всё, как есть. Ну, а дальше, ты примерно можешь представить, как он помчался к тебе на крыльях любви. — Вот негодник, а, — шикнула Херан, схватив своего сына за итак немаленькое ухо и уводя прочь из комнаты девочки. — Не обращайте на него внимания, спокойно поговорите, дети, — с этими словами женщина прикрыла дверь, оставляя их наедине. — Оппа… — не успела Дженни начать оправдываться, как Мин в два шага настиг кровати и крепко обнял её, заставив заткнуться носом ему в шею. — Никогда, — прошептал он, гладя девушку по голове. — Никогда больше так не исчезай, поняла? — Прости, оппа… — Я не могу жить без тебя, Ким Дженни, — взглянул он ей в глаза и говорил совершенно серьезно. — Пожалуйста, всегда будь рядом. А я буду рядом с тобой. — Хорошо, — с улыбкой кивнула она, поднимая парня крепче, — я всегда буду рядом с тобой, а ты будешь рядом со мной.***
— Как Чимин воспринял это? — по пути в аэропорт спросила Рози. — Думаешь, он будет показывать нам, как страдает по девчонке? — хмыкнул Чан. — Сидел за ужином с таким же непоколебимым лицом, как и неделю назад, когда она сразу же уехала в Таиланд, хоронить дядю. По нему нетрудно было догадаться, как он ждёт её возвращения, он не отпускал телефон ни на секунду, надеясь, что она вот-вот позвонит, ведь сам звонить после такой трагедии он не решался. От людей отца он узнал, что она вернулась через пять дней и сразу пошла навестить друга, что сделала и вчера. В итоге, они ни разу не поговорили после того дня, а сегодня она позвонила, чтобы сказать, что улетает в Шанхай, чтобы дождаться друга из тюрьмы. Я не спец в любовных отношениях, — задумчиво тянет Пак, — но думаю, что ему примерно хреново. — Не могу сказать, что понимаю его или её, ведь я никогда не была в подобной ситуации и очень надеюсь, что и в дальнейшем мы не столкнемся с подобным, но мне правда очень их жаль, — тихо говорит Рози. — Они очень сильно любят друг друга, но никак не могут быть вместе. Жизнь… Она слишком жестокая, — обиженно говорит она. — Разве они не заслужили счастья после всего, что пережили? — Они заслужили счастья больше, чем кто-либо, — согласился Чанёль, — но также я думаю, что после всего навалившегося на них, их отношения заслужили перерыв. Им это нужно. Они не могут просто взять и продолжить быть парой, после того, как узнали, что её дядя убил его мать, а его дядя вообще истребил всю её семью и при этом его отец до последнего это прикрывал, беря вину на себя и принимая весь гнев девушки на себя. Им нужно время, чтобы прийти в себя, и поверь, тех трёх месяцев, которые они прожили одна желая смерти другому, а второй умирая от любви к ней, не достаточно. Они должны всё осознать, принять и если получится, забыть. Только если они оба найдут в себе силы сделать это, они смогут начать сначала. А в противном случае, им придётся забыть не всю эту драму, а друг друга. — Думаю, — помолчав минуту, погрузившись в раздумья, наконец отвечает Чеён, — ты прав, — грустно улыбнулась она, но погрузиться в такие же глубокие мысли и расстроиться от такой тяжёлой судьбы друзей ей не дала большая ладонь парня, которая сжала её руку и понесла к губам. — Давай, сегодня поужинаем где-нибудь? — с улыбкой спросил Чан. — Хватит всегда ломать голову над чужой жизнью и чужими проблемами. Нам уже пора создать свои и решать их, как думаешь? — Абсолютно согласна, — ответила Пак, кивая своему молодому человеку и опять же понимая, что с каждым днём её любовь к этому понимающему, доброму и рассудительному парню растёт с каждой секундой.***
— И хорошо питайся там, — продолжила ряд наставлений Джису. — Не гуляй по ночам, всегда закрывай дверь на ключ! — Онни, ты уже говорила это, — не сдержала смех Лиса, как и все остальные. — Я знаю, что ты не послушаешься, поэтому повторяю! — проворчала она, снова обнимая подругу, которую с минуту на минуту должны позвать на борт самолёта до Шанхая. — Я буду хорошей девочкой, обещаю, — улыбается она, хлопая по спине Ким. — Не забывай звонить нам, — опять же не сжержала слёзы Рози, обнимая её. — Если что-то случится, даже самая незначительная мелочь, просто звони нам, когда захочешь выговориться. Вместе посплетничаем, будем говорить о том, какие китайцы плохие и тебе полегчает. Всегда будь на связи, слышишь?.- чуть отстранившись, Пак пригрозила ей пальцем. — Хорошо-хорошо, — смеётся она, кивая, — я же обещала быть хорошей! — Мы тебе не верим! — в хор сказали подруги, смутив и рассмешив тайку одновременно. — Передавай Чонгуку привет, — решила сменить тему девушка, обращаясь непосредственно к Су. — Скажи, что я никогда не забуду его доброту, он спас мне жизнь. Мне очень жаль, что я так бессовестно уезжаю, даже не поблагодарив его. — Он всё понимает, — качает головой Джису, — он очень рад, что с тобой всё хорошо и желал счастливого пути. — Спасибо, — улыбается Манобан. И уже через пару секунд прозвучал мелодичный приятный голос, вызвавший всех на борт самолёта. — Ну что же, ребята, удачи вам всем, — девушка в последний раз машет всем ладонью и неуверенно подходит к тому, кто не обмолвился и словом с той минуты, как пришёл. — Прощай, Чимин, — шепчет она, подходя к парню и невесомо поцеловав его в щёку. — Спасибо за всё и… Прости, — сказав эти слова, она не задерживается ни на секунду и стремительно идет к сканеру, пытаясь не показывать слёзы, которые лились по её щекам. Она не имела права показывать, как ей сейчас больно, она не может дать слабину, она должна уехать. Ей слишком больно находиться здесь, слишком больно смотреть ему в глаза, но как объяснить ему, что она всё равно безумно любит его? Она до сих пор тонет в его карих глазах, её сердце до сих пор стремится к нему, но как объяснить сердцу, что она задыхается здесь? Она не может быть здесь, не может просто взять и за один миг забыть всё, что с ней случилось за прошедший год, ей нужно исцелиться, ей нужно время. Но будет ли её ждать кто-нибудь, когда она исцелится? Ответ на этот вопрос она получила, когда почти дошла до сканера и почувствовала, что её холодную руку накрыло что-то тёплое. Мягкое и тёплое, оно рывком прижала её к груди, от которой слишком приятно пахло. От него исходил запах её счастливых дней, запах её любимого, запах её жизни. — Никогда, — прошептал он, накрыв её затылок ладонью и прижимая родное тело к себе. — Никогда впредь не смей говорить мне прощай! — прошипел он, взяв её за плечи и взглянув в глаза. — Чимин… — тихо протянула она, теперь уже не пряча слёзы. — Просто пообещай мне, Лиса! — потребовал он, не сводя взгляда с её заплаканных глаз. — Пообещай мне, что мы ещё встретимся, — умоляюще говорит он, заправляя за ухо короткие пряди и взяв её лицо в плен своих ладоней. — Пообещай, что это не конец, — шепчет он голосом, полным отчаяния и любви. — Обещаю, — кивает Лиса, накрыв своими тонкими пальцами его щёки и вытирая большим пальцем слёзы, не давая им течь по её любимому лицу. — Обещаю, Чимин, — наклонив его так, чтобы их лбы соприкоснулись, она прикрыла глаза и прошептала эти слова ему прямо в губы, — это не конец, — потянувшись вперёд, она мягко накрыла его губы своими, тем самым закрепляя своё обещание, которое и позволило юноше отпустить её руки, чтобы она смогла занять место на борту самолёта и покинуть его.