***
Страх. Он никогда не был бесстрашным, хотя всегда мечтал стать таковым. Он с детства знал, что это за чувство, но со временем его значение в понимании Чонгука постепенно менялось. Если в детстве он думал, что боязнь подняться по лифту на двадцатый этаж их подъезда — это его самый большой страх, после того, как остался без отца, он понял, что глубоко заблуждался. Юноша слишком рано понял, что всё, отчего мы можем спрятаться, просто закрыв глаза, отчего можем избавиться, если будем бежать со всех ног или то, на что мы со временем привыкаем смотреть прямо — это вовсе не страх. Он знал, что сущность страха так же ужасна, как и само её обозначение. Он знал, что есть вещи, от которых не спрятаться, от которых не сбежать, это и есть страхи, которым он не в силах посмотреть в лицо и прогнать. Потерять, быть потерянным и разочаровать. Вот чего он боялся больше всего. Чуть ли не всю жизнь, после того, как у его матери обнаружили пневмонию, он боялся её потерять, боялся, что она погибнет, оставив его и маленькую Миён одних в этом жестоком мире. Оказавшись под крылом Ким Усока, каждый раз покидая свой дом, он ловил себя на страхе, что может не вернуться и быть потерянным своими близкими, разбить их сердца. Идя на поступки, которые не всегда оправдывают возлагаемые на него надежды, Чон боялся разочаровать, увидеть укор в любимых глазах. Он всегда мечтал быть бесстрашным, но в то же время способный объективно мыслить, он понимал, что чтобы быть абсолютно бесстрашным, ему нужно стать бессердечным. На это не было способно даже его холодное сердце, что уж говорить о нынешнем, которое кое-кто успел согреть. Каждый день он испытывал это ненавистное чувство, которое теперь у него ассоцировалость не только с его маленькой семьёй, но и ещё одной особой, которую он назвал частью своей семьи. И сейчас, стоя под её окном, где она уже давно разучилась отключать ночник, надеясь на его появление, Чонгук чувствовал все свои страхи одновременно. Впервые ему было так страшно, впервые ему было так тревожно и паршиво на душе. Впервые он боялся и потерять, и разочаровать, и быть потерянным. Ещё раз перечитав сообщение от босса, гласившее: «15 сентября. Именно в день смерти Ёрим я должен прикончить этого ублюдка». Завтра. Завтра всё закончится и он ничего не был в силах сделать. За ним следили более активно и открыто, чем раньше, что даже невооружённым глазом все эти дни он замечал, что под наблюдением Кима. Но пока он не пытается связаться с Лэем, либо с братьями Пак, ничего его близким не угрожает, он знал это точно. Если раньше он позволял себе рисковать, наивно полагая, что ему, восемнадцатилетнему юноше, под силу одурачить такого опытного игрока, как Усок, после открытого предупреждения, он уже не пытался связаться с Паками, показывая наблюдателям, что он чист. И именно это ему сейчас позволило без страха забраться по стене к окну любимой девушки, чтобы… увидеть её. Чтобы просто увидеть… Девушка, которая явно ждала Гука после трёх дней разлуки сразу же открыла окно, обнимая юношу. — Почему не отвечал? — недовольно проворчала Ким, тем не менее, не убирая рук с шеи парня, не давая ему отстраниться. — И на уроки не приходишь, и на звонки не отвечаешь. Ты меня довести решил? — спрашивает она, смотря ему прямо в глаза, касаясь своим аккуратным носом его носа. — Прости, — шепчет ей в губы темноволосый, подаваясь вперед, чтобы поцеловать, но девушка не даёт ему этого сделать. — Так ты скажешь, что происходит? — Прости, — повторил он, в очередной раз отказываясь делиться с ней подробностями своей работы. Он итак слишком много ей рассказал в момент слабости. А если этой неугомонной вздумается, как-то влезть во всё это? Нет, он этого не допустит. Достаточно и того, на что он идет. Девушка нахмурилась ещё сильнее, выражая свою обиду, но на этот раз её ручки, упиравшиеся в его рельефную грудь не остановили юношу и он жадно впился в столь желанные губы, даже не замечая, как девушка изначально опешила от его напора и не сразу начала отвечать. Никогда он так не целовал её. Жадно, влажно, глубоко, что Су невольно покраснела, чувствуя насколько этот поцелуй истощает разврат. Его язык терзал её язык, не давая возможности отдышаться и она даже не успела полностью ощутить эйфорию от этих странных ощущений, как её внимание невольно переключилось на длинные пальцы, которые сжимали её талию, шаря по её спине. Вроде ничего необычного, если не считать того, что руки, которые обычно лишь мягко поглаживали её спину, талию, лишь изредка спускаясь к бёдрам, сегодня пробрались под пижамную майку, сминая её горячую кожу своими холодными руками. Когда его руки поднимались выше к лопаткам, девушка интуитивно отступила, густо краснея, ведь под майкой у неё не было даже бюстгальтера. Именно это стеснение заставило её прижать руки к груди и разорвать поцелуй, который заставил её ощутить, что её лишили невинности одним лишь поцелуем. Су отступила назад, сама не замечая, как тяжело дышит после продолжительного поцелуя и как вздымается грудь, демонстрируя маленькие соски. Она боялась напрямую спросить парня что на него нашло, ведь при их отношениях это будет как минимум странно. А ещё… Сама того не осознавая, Джису боялась спугнуть парня, боялась, что он потеряет этот задор в глазах, это желание и эту страсть, которые… Которые буквально дурманили ей разум и… возбуждали?.. Это желание в его глазах… Неужели, оно пробудило желание и в её юном теле? Именно поэтому, отступая к стене, она не сводила взгляда с его глаз, будто маня за собой? — Я соскучился, — прошептал ей Чонгук, настигнув девушку у стены и прижимаясь грудью к её груди, чувствуя затвердевшие соски за тканью майки. Ладони его опустились на бёдра Су и задирая пижамные шорты, сжали, заставляя ахнуть то ли от боли, то ли от удовольствия. — Я… Я никогда такого не испытывал, Ким Джису, — говорит, не сводя взгляда с её чёрных, как ночь глаз, только этим заставляя её расслабиться и отбросить все мысли о том, что всё происходящее из ряда вон выходящее. И именно они отвлекали её от странного предчувствия, которое заселились на сердце, как только она увидела Чона сегодня. — Я… — эти глаза убеждали её в том, что всё правильно, что всё так и должно быть. Его глаза так и должны смотреть на неё, её пальцы, сжимающие его чёрную футболку, там же, где и должны быть, его ладони, гладящие её бёдра, там же, где и должны быть. — Ты?.. — сколько бы его проворливые пальцы не отвлекали, Су была твёрдо намерена услышать продолжение. — Ты как-то спросила меня, кто ты для меня, что ты для меня значишь, — говорит он, проводя пальцами по белоснежной щеке девушки, заставляя блаженно прикрыть веки и словно кошка, потереться щекой об эти пальцы. — Ты сказал, что я часть твоей семьи, — ответила Ким сразу же, ведь выбросить из головы хотя бы одну их беседу было выше её сил, она помнила каждую минуту, каждую мимолетную секунду, каждое мгновение. — Не только, — накрыв девичью щеку своей ладонью полностью, Гук снова загипнотизировал её взглядом, — ты — часть меня, ты — моё всё. Всё моё существо готово раствориться в тебе. — Чонгук, — сердце так бешено стучало, что на глаза сразу же навернулись слёзы. Чего это она? Разве это не слова, которые хоть раз в жизни мечтает услышать каждая девушка? Почему же ей так тревожно? — Я люблю тебя, Ким Джису, — говорит он голосом, в котором не осталось ни капли холода, ни тени прежней желчи. Сердце будто остановилось в этот миг. Весь мир перестал быть значимым, он будто исчез, оставляя только их двоих, поглощенных друг другом. На этот раз одинокая слеза всё-таки выбралась и покатилась по щеке. Что это за боль в груди, которая борется с обретенным счастьем? — До безумия люблю. — Я тоже, — отвечает Су, пытаясь тут же вытереть влагу с лица, чтобы не показаться молодому человеку полной дурой. Но почему эта странная тяжесть на душе не даёт ей покоя? Почему у неё такое странное предчувствие? — Я тоже тебя люблю. Всей душой, — шепчет она, на этот раз не замечая, как слёзы выбираются наружу, ведь когда любимые губы начали собирать капли слёз поцелуями, она не могла отвлекаться от этих ласк. — Я хочу, чтобы ты была моей, — говорит Чонгук, не выпуская её из цепи своих рук. — Целиком и полностью. Но я должен спросить, хочешь ли этого ты? — в лоб спросил он, заставляя девушку даже растеряться. Это было гораздо интимнее, чем если бы он сказал, что хочет её, хочет физически и спросил, хочет ли она того же. Ага, показался ли ей этот вопрос более интимным, если бы он спросил, готова ли она к сексу? Хотя, какая разница, как сформулирован его вопрос, если на её ответ это не повлияет? — Хочу, — опять же шепчет она, боясь произнести это слишком интимное для неё слово громче, ведь сейчас стеснялась даже поднять на него взгляд, пока он не приподнял её личико, взяв пальцами за подбородок. Вопрос всё ещё читался в его взоре, в его бездонных чёрных глазах и девушка решилась повторить. — Я хочу тебя, Чон Чонгук, — говорит она, обвив руками его шею и чуть наклонив его, касается лбом его лба. — Я хочу, чтобы ты был моим первым мужчиной. Только ты и никто другой. Никогда, — Су эти откровенные слова дались больших усилий, что Чонгук и понял, расплывшись в улыбке и тут же впившись в её губы поцелуем, шагая вместе с ней к кровати девушки, успевая скинуть с ног кеды, которыми затоптал коврик на полу. Его губы проводили дорожку поцелуев по щекам, подбородку, каждому миллиметру шеи, спускаясь к ключицам. Отступая к кровати, Джису теряла связь с пространством, но даже когда её ноги настигли кровати и прогнувшись под его напором, Ким опустилась на неё, парень не прервался. Пока её пальцы терялись в тёмных волосах, его пальцы плавно проводили по талии вверх до груди. Ким автоматически закусила нижнюю губу, когда мужская ладонь сжала её грудь, чтобы не застонать в голос. Его пальцы сжали затвердевшие соски, заставляя зажмурить глаза, когда ловкие руки Гука задрали её маечку до подбородка. Девушка подняла руки, не открывая глаза, чтобы Чон мог избавить её от мешающей вещи. Когда щеки тут же вспыхнули от своей наготы, Чон будто предвидел её намерение прикрыться рукой и схватив их, завёл девушке за голову. Она не хотела, чтобы он останавливался, его действия дарили ей небывалое наслаждение, но смущение, которое читалось в её глазах она была не в силах прогнать. Она отказывалась открывать глаза, ведь боялась показать, как ей страшно, несмотря на то, что она не сомневалась в своём решении. — Открой глаза, — опять же будто прочитав её мысли прошептал Чон ей в губы. — Джису, посмотри на меня, — настойчивее сказал он, после чего она неуверенно открыла глаза, всё-таки показывая, как ей стыдно и страшно одновременно. И смотря в эти глаза, ей ещё больше захотелось прикрыться, но Гук, который неизвестно когда успевший избавиться от своей футболки, опять не дал ей этого сделать. — Перестань так смотреть, — пробормотала она, пытаясь не смотреть в глаза, которые умудрялись её раздевать, хотя его руки уже успели это сделать. — Не могу, — протянул он, накрыв её грудь губами, — ты слишком прекрасная, — не успела она зафиксировать в голове один из редких комплиментов молодого человека, как неожиданно даже для себя блаженно простонала, когда его влажный язык прошёл по затвердевшему соску, после чего он сжал его зубами. Желая провалиться сквозь землю от ощущения стыда и от того, насколько пошлый звук издала секундами ранее, Джису опять же закусила нижнюю губу, не в силах привыкнуть к этим ласкам. — Чонгук, — выдохнула она, когда его губы переместились на другую грудь более смело. Обладая в интимной жизни стольким же опытом, сколько и девушка под ним, Чон лишь чувствовал, что хочет её. Всю, без остатка. Взять её и подарить себя. Всего, без остатка. А чтобы сделать это ему не нужно было большого опыта, ему нужна была только она. Проведя дорожку поцелуев до пупка, изредка прикусывая и посасывая тонкую кожу, Чонгук оставлял багровые следы. А когда его губы вернулись к губам Ким, на этот раз она с большей страстью ответила ему, чувствуя, что смущение постепенно отступает, уступая место страсти и странному чувству, будто внизу завязывается узел и блаженно тянет. Обхватив его шею руками, девушка не давала парню отстраниться ни на сантиметр, кусая и посасывая его губы. Именно это ей и помогло расслабиться и помочь юноша снять с себя пижамные шортики. Тонкие пальцы девушки опустились к голым плечам, сжимая их, когда мужские пальцы пробрались под трусики. Когда его пальцы начали мягко массировать клитор, лаская Ким, она простонала в поцелуй, а её ногти впились в кожу Гука. Голова кружилась от блаженства, ей хотелось раствориться в этих ласках. Низ живота приятно тянуло и она наконец ощутила, что просто нуждается в этой близости, что хочет его. — Чонгук, — прошептала она снова, выгибаясь под юношей и умоляя избавить от мучительного ожидания. Дважды просить не пришлось, ведь она чувствовала, как в живот упирается его возбужденный половой орган и как парню становится тесно в джинсах. Неловко потянувшись к его ремню, она помогла парню избавиться от брюк, вместе с которыми в сторону полетели и боксеры. Чуть пошире раздвинув девичьи ноги, Чонгук устроился между ними. Смотря в её глаза, он видел страх, присущий всем девушкам, но вместе с ним он увидел и полное доверие ему, что и заставило его улыбнуться, медленно входя в девушку. Загипнотизированная его глубокими чёрными глазами, Ким пыталась не обращать внимания на боль, вызванной вторжением. Но чем глубже юноша проникал в неё, тем больнее было. И когда Чон заполнил её полностью, до основания, она чуть было не вскрикнула от боли, но юноша тут же накрыл её губы поцелуем, приглушая крик. Су сразу же поймала его губы, кусая их до крови, а ногти, впившиеся в его плечи, скользнули по спине. — Прости, — прошептал Гук ей в губы, а затем медленно поцеловал девушку поочерёдно в обе щеки, по которым покатились слёзы. Но Джису, чувствуя, что боль постепенно отступает, уступая более приятному ощущению наполненности, покачала головой. — Продолжай, — прошептала она, проводя пальцами по шее юноши. Когда он медленно начал двигаться в ней, Ким чувствовала, как спазмы постепенно отпускают, позволяя полностью отдаться наслаждениям и тихо стонать парню в губы и проводить острыми ноготками по его шее. Набирая темп, Чонгук начал чувствовать уверенность, постепенно ускоряясь и ловля блаженные стоны с уст Ким поцелуем, ведь даже если в другом конце дома, но всё же спали её родители, которым не обязательно знать, что творится в комнате их дочки. Расцарапав его плечи и шею, Су изредка целовала их, будто извиняясь за боль, пытаясь не стонать в голос. Сливаясь с любимым, она чувствовала себя самым счастливым человеком на земле. Через пару толчков она ощутила небывалое наслаждение, которое слишком трудно было в себе сдерживать. Голова закружилась, глаза затмились и она почувствовала, что на пределе. Чонгук так же это понял и сделав ещё пару глубоких толчков, вышел из неё, изливаясь в простыню. Опустившись рядом с девушкой, он прикрыл их обоих одеялом, прижимая обнаженное тело любимой к себе. Обнимая её полностью голое тело, Чонгук чувствовал в этом нечто большее, чем просто интимность. — Ты… Ты как?.. — неуверенно спросил парень, когда рука девушки легла на его живот. — Всё хорошо, — улыбнулась Су, проводя пальцами и рисуя незамысловатый узор на его рельефных кубиках пресса. — Всё просто отлично, — исправила она себя, чуть приподняв голову и оставив невесомый поцелуй на мужской груди. — Я счастлива. Хочу пролежать так всю оставшуюся жизнь, — на этих словах улыбка с уст юноши вдруг пропала, но он успел вернуть её, прежде чем Ким подняла на него недовольные глаза. — Примерно на этом моменте ты должен сказать, что хочешь того же, — хмыкнула она, по-детски обидевшись. — Я… — замялся он. «Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу, — завыл он про себя от безвыходности, — но вправе ли я мечтать о том, чего может не быть?». — Вот так ты всю романтику портишь! — опять же обиделась темноволосая. — Кажется, ты уже исчерпал выданный лимит нежности за последние месяцы, да? — Эй, — попытался развеселить её Чонгук, — что ты хочешь от парня, который только что без какой-либо моральной подготовки лишился невинности? — хмыкнул он, вкладывая все силы, чтобы не рассмеяться. — Дай прийти в себя. — Как будто тебе есть чего лишаться! — съязвила Су, закатывая глаза и несильно хлопнув ладонью по его груди. — Моральную подготовку ему подавай! Мог бы подготовиться, как следует, а потом уже налетать на меня. — Это ты меня соблазнила до такой степени, что я не мог думать ни о чем, кроме тебя! — свалил он на неё всю вину. Выслушивая от неё ругань за неуместным шутки и угрозы, что в следующий раз сделает так, чтобы ему было в чем её обвинить, Чонгук невольно позволил себе помечтать об этом самым следующем разе, который так боялся не встретить. Но ещё больший страх, чем это не позволил ему сказать Ким в открытую о том, что он боится. Боится потерять и быть потерянным.***
— Осторожнее, — мама осторожно поправила подушку Чимина, помогая принять сидячее положение, чтобы покормить его. — Ничего не болит? — обеспокоенно спросила женщина. — Мам, — закатил глаза он, — говорю же, я чувствую себя отлично! Мне может стать плохо только от больничной еды, которой ты меня травишь. — Я это слышу уже в сотый раз за три дня с тех пор, как ты пришёл в себя. — Верно! Целых три дня я тут трачу незачем! — Не заставляй напоминать о том, что ещё тогда ни один врач не мог нам сказать, откроешь ты снова глаза или нет… Я ощущаю, что умираю каждый раз, когда вспоминаю… — Мам… — тут же погруснел Пак. — Ну, прости, — говорит он, сжав её мягкую руку в своих ладонях и легонько поцеловав. — Прости, что заставил так волноваться. — Просто… Пожалуйста, больше не иди на такое безрассудство, сынок, — умоляюще посмотрела на него Херан. — Подумай о том, что у тебя есть те, кто будет тебя искать… У тебя же есть семья, которая будет оплакивать тебя и сто раз умирать вместе с тобой… — Мама… — Чимину опять де стало паршиво, но ничего обещать он не мог. «Но ведь у меня ещё есть человек, ради которого я должен рисковать… Она тоже часть меня», — подумал он, но не решился сказать об этом вслух и в следующую же секунду готов был расценивать того, кто постучал в дверь и отвлёк их от беседы. — Входите, — сказал он, радуясь, что не придётся продолжать этот не очень приятный для обоих разговор. Вот только когда потревоживший мать с сыном переступил порог палаты, улыбка с лица юноши тут же пропала. — Здравствуйте, — девушка пока не спешила убирать приветливую улыбку и поклонилась старшей. — Цзыюй? — удивилась и Херан. Хотя ей была мало известна причина, но женщина была в курсе, что тайванька расторгнула помолвку с её сыном и была уверена, что она в дальнейшем не захочет его видеть. — Здравствуй, дочка. — Сегодня я улетаю обратно в Тайбэй и решила перед вылетом попрощаться, — говорит Чжоу. — О, да, конечно, — встрепнулась Ли. — Я оставлю вас, — улыбнувшись сыну, женщина тут же покинула палату, чтобы дать молодым поговорить. — Привет, — первой нарушила тишину Цзы, так как у Чимина не хватило наглости сделать это. Девушка подошла к его кровати и поставила на тумбочку фрукты, что принесла. Не дождавшись ответа, она присела на стульчик около юноши, где минутами ранее сидела его мама. — Тебе уже лучше? — Прости меня, — Пак наконец нашёл силы посмотреть ей в глаза. — Цзы, я… Я не могу подобрать слова для извинений… Я… — чувство стыда за содеянное, за сказанные слова угнетало его и убивало изнутри. Он правда ценил её, как старого друга, вот только делом показать ей этого ему так и не удалось. — Не нужно, — покачала головой девушка, которая, на удивление, не переставала ему улыбаться даже после ухода Херан. — Нужно, — настоял Чимин, и чуть не взяв её за руку, сумел себя остановить, ведь понял, что не имеет на это права. — Ты… Ты любила меня и не только, как друг, а я… Вместо того, чтобы хотя бы уважать твои чувства, на которые не мог ответить, я решил воспользоваться тобой, как способом забыть свою любовь. Ты искренне захотела быть мне опорой и согласилась быть моей невестой, а я лишь потешался над тобой. — Я сама пошла на это, — девушка сама взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Я не раз убеждалась в том, насколько твоя любовь к ней сильна, но всё же согласилась быть с тобой. Это доказывает мой эгоизм, — самой себе усмехнулась тайванька. — Я всегда хотела, чтобы ты был моим, а когда выдался такой шанс, меня мало волновало то, что твоё сердце отдано другой. Я просто хотела заполучить тебя любой ценой. Я была настолько самоуверенной, что не сомневалась в том, что заставлю тебя её забыть и смотреть лишь на меня. Я всегда сама к тебе навязывалась, в трезвом состоянии ты ни разу меня не обидел, — убеждающе сказала она, чтобы избавить друга от угнетений. — А той ночью я даже не сопротивлялась, так что это не твоя вина, я хотела этого. — Но, Цзы… — Чимин опять же покачал головой, но подруга не дала ему договорить. — Я знаю, что вам, мужчинам, всегда хочется взять ответственность за слабый пол и всё такое, — закатила глаза Чжоу, — на разве я похожа на беззащитную сломленную девочку? Со мной всё в порядке, Чимин. Я на тебя не в обиде, — улыбнулась она. — Но если ты так настаиваешь, хорошо, я тебя прощаю, — кивает она. — Хотя мне польстило то, сколько раз ты звонил мне после нашей последней встречи, гордость не позволила ответить, — говорит она, — так что сегодня я пришла сама, чтобы попрощаться. — Почему ты уезжаешь? — спросил юноша. — Ты ведь даже школу сменила. — Ну, вообще, целью дедушки, по которой мы сюда переехали, была именно наша с тобой возможная помолвка. Он очень стар и хочет передать меня в хорошие руки, прежде чем покинет, — девушка погруснела. — Я ненавижу, когда он заводит такой разговор, но на этот раз потенциальный жених меня устроил и я охотно согласилась. Он был уверен, что получит согласие на союз, так что посоветовал мне сменить школу, чтобы не отстать от программы, но сейчас… Так как ничего не вышло, оставаться тут смысла у нас нет. Мы вернёмся в Тайбэй и дедушка продолжит искать мне жениха, — слабо улыбнулась она, наконец заставив улыбнуться и Чимина. — Ты — замечательная девушка, — говорит он. — Ты обязательно встретишь своего принца, — эти слова заставили Цзыюй стыдливо опустить взгляд. — Прости, что не могу им стать, — прошептал он, после чего девушка снова качает головой и обнимает его. — Мне не нужен чужой принц, — сказала она, когда парень обнял её в ответ. — Твой глупый брат был прав, у тебя уже есть своя принцесса, которую ты должен вернуть, — прошептала девушка, после чего оставила нежный поцелуй на его щеке. — Прощай, Чимин. — До встречи, Цзы, — сказал юноша, улыбнувшись, после чего тайванька покинула палату, оставляя после себя чувство спокойствия и уверенности. Уверенности в том, что он обязан вернуть свою любовь.***
— То есть, никаких доказательств вины Пак Джумана изначально не было? — спросила по телефону девушка, которая уже который день не отрывалась от телефона и ноутбука, пытаясь найти хоть какую-то зацепку о том, врал Чимин, или же его слова правдивы. Перерыв все документы отца которые были в его офисе в Бангкоке, она не нашла ни одного его врага, кроме Пака. И то, он и вправду продал свои акции этому человеку сам, хотя Манобан уверена, что он сделал это от безвыходности, потому что должен был пережить кризис. — Но кроме него даже нет подозреваемых, — тяжело вздыхает она, сама не понимая, почему так хочет найти доказательства того, что отец Чимина невиновен. Так же, как не понимала, почему видит лишь один способ узнать правду. — Ладно, Бэй, спасибо, — говорит Лиса, — дальше я сама. — Если будут ещё новости обязательно сообщу. До встречи, госпожа. — Пока, — попрощавшись с одним из верных подчинённых своего дяди, который во всем помогал тому и всегда находил самую полезную информацию, Пранприя отключается. Десять раз решившись и десять раз передумав делать следующий звонок, в итоге Лиса всё-таки решилась набрать номер, который уже не был сохранён в телефоне, но был буквально выжжен в памяти. Юноша поднял трубку сразу же. — Лиса?.. — после некоторой немой паузы ответил он. — Где ты? Мы должны встретиться, — не стала церемониться тайка. И плевать было, что на дворе стояла ночь. — Я пока в больнице. Выписываюсь через два дня, — ответил Чимин. — А что?.. — Я хочу, чтобы ты ответил на несколько моих вопросов. Всё, что мне остаётся — это надеяться на твою честность. Я хочу верить, что думая, что на смертном адре, ты не врал. — Не врал, — уверенно произнёс Пак, сразу поняв, что его любимая имеет ввиду. — Тогда я еду, — только и сказала девушка, прежде чем отключиться и сорвавшись с места, направиться к выходу. Её никто не стал останавливать, но её «тени», которых к тайке приставил друг сразу же последовали за ней. Она уже научилась не сопротивляться и не обращать внимания на них. Назвав адрес одному из тех амбалов, что сопровождали её, Лиса села на заднее сидение автомобиля. Направляясь в больницу в окружении четверых мужин, девушка опять же проклиная эту паранойю друга, который совсем её не слушал. Закрыв в глаза и заткнув уши наушниками, Манобан пыталась и дальше не обращать на них внимания и спокойно слушала музыку, молясь, чтобы Чимин рассказал ей всю правду, чтобы она наконец узнала, кого ей нужно прикончить, кто сломал её жизнь и надеясь, чтобы это и вправду был не его отец. Она и сама не знала, почему так отчаянно этого хочет. Или она просто жаждет хоть как-то оправдать свою любовь к нему?.. Любовь?.. Но разве она осталась?.. Разве осталось хоть что-то от того, что они с Чимином называли любовью и судьбой?.. Разве он не растоптал всё, разве не уничтожил всё собственными руками?.. Она ненавидит его всем сердцем, она его презирает. Но это не мешает ей довериться ему и сейчас стремится к нему, чтобы узнать правду… Правду или то, что она хочет считать правдой? От этих глубоких раздумий девушку оторвал резкий толчок вперёд, когда машина внезапно затормозила. Почувствовав, что сердце чуть не выпрыгнуло и сейчас стучит где-то в области горла, девушка широко распахнула глаза, пытаясь прийти в себя. — Какого черта?! — рявкнул подчинённый Лэя, который был за рулём и тут же открыл дверцу. Перед ними остановилась чёрная иномарка из которой один за другим начали выходить люди, и сами облаченные во всё чёрное. Только свет фар и давал рассмотреть их в кромешной тьме. Один из её телохранителей бросил взгляд на свою подопечную. — Уводите госпожу, — сказал он своим товарищам, выходя следом за водителем. — Что происходит?.. — не успела спросить тайка, как один их тех, кто сидел с ней рядом перебрался на водительское сидение и через пару секунд машина начала разворачиваться. — Вы кто такие?! — спросил телохранитель Манобан, тут же снимая своё оружие с предохранителя и направляя на типов, которые преградили им дорогу. — Оу, уже уходите?.. — не обращая на вышедших внимания, мужчина усмехнулся, глядя на разворачивающуюся машину. — Не так быстро, — спокойно тянет он, тут же выпустив пару пуль и попав в колесо автомобиля, не давая ей двигаться дальше. — Ублюдки! — пальцы китайца уже легли на курок, но уже было поздно. Пуля, выпущенная из ствола оппонента пронзила грудь и его бездыханное тело упало на холодный асфальт. За ним упал и второй, даже не успев вытащить свой пистолет. — Вот придурки, — усмехнулся мужчина, смотря сверху вниз на поверженных. Но не успел он сделать шаг к машине, как плечо пронзила пуля, которая была выпущена из-за машины. Началась перестрелка. Не совсем равная по силе, ведь против двоих оставшихся телохранителей тайки были шесть подчинённых Ким Усока, которые открыли массовый огонь, стреляя на поражение. Долго противостояние не продлилось и когда последний телохранитель девушки, успевший поразить двух врагов, упал на землю, самый старший двинулся к машине, оставляя товарищей за спиной. — Госпожа Манобан, — со смехом постучал в стекло дверцы раненый мужчина, который и завалил последнего её защитника, — Вам нужно выйти добровольно, чтобы не пострадать. Мы не причиним Вам вреда, — говорит он, сделав как можно более милое лицо, что вызывало у Лисы только отвращение. — У нас приказ доставить Вас целой, — говорит он, еще пару раз постучав, но если Вы будете плохо себя вести, невредимой до босса точно не доберётесь, — после этих слов он заметил, что девушка двинулась к дверце и готовится открыть и чуть отстранился. — Хорошая дев… — не успел снова расплыться в улыбке, как резко открывшаяся дверь ударила его в живот. И не успел он направить на вышедшую оружие, она скрутила его руку, выбивая ствол, а в следующую секунду сделала выстрел сама. Взвыв от боли, мужчина скрутился на земле, прижимая ладони к области паха, куда и попала пуля. — Ну, кто следующий?! — процедила сквозь зубы девушка, направив оружие на оставшихся… двоих?.. Лиса была уверена, что их было трое! Где третий? Не успела она начать оглядываться, как сильная рука обхватила её плечи со спины, заставив сердце уйти в пятки. — Прости, — прошептал уж слишком знакомый голос. Но не успела девушка вспомнить, где слышала его, её лицо, точнее область носа и рта накрыла мокрая марля со сладко-острым запахом, который заставил тело обмякнуть, а глаза мгновенно прикрыться, — тебе нужно поспать, — добавил он, подхватывая бездвижное хрупкое тело на руки. — Чонгук, ты чего всё веселье испортил? — хмыкнул один из мужчин. — Она нужна живой, — выдал он, положив девушку на заднее сидение автомобиля. — А мы и не собирались её убивать, — сказал тот же мужчина, — но пару дырок на теле не были бы лишними, после того, что она сделала с хёном, не думаешь? — злобно зыркнул тот, помогая товарищу подняться, пока второй шарил по раненным телами, тыча в них ногой. — Что ты делаешь?.. — не успел спросить Чон, как раздался ещё один выстрел. Товарищ Гука выстрелил в голову охранника Лисы, который ещё дышал. — Это было обязательно? — скептически спросил он, когда мужчина вернулся к ним, убедившись, что все четверо мертвы. — Они не должны ничего доложить своему боссу, — безэмоционально сказал он. — А такие верные псы не сделают этого, только будучи мертвецами, — сказал он, снова пряча пистолет за пазухой и помогая поднять раненого друга. — Верно, — понимающего закивал Гук — единственный, кто ещё держал пистолет в руке. — Я рад, что вы всё понимаете, — сказал он, подняв глаза на мужчин и в следующую же секунду снимая оружие с предохранителя.***
Кусая ногти и нервно стуча стопой по полу, Дженни сидела на диване, дожидаясь отца, который уже должен был подъехать. Обычно, после долгого рабочего дня примерно в это время он приезжает домой и только поужинав с ней, уезжает по неизвестным ей делам. Он никогда не рассказывал ей, где пропадает всю ночь, но со временем она привыкла видеть отца лишь за завтраком и ужином, ведь чувство, что они всё ещё семья, никогда её не покидало. Каждое утро они вместе шли на пробежку, потом делали зарядку, пили свой утренний кофе и она провожала его на работу. Ночью они вместе ели поздний ужин и она в красках рассказывала, как прошёл её день и как обстоят дела с учёбой, хотя сам отец ничего не рассказывал и лишь слушал её. Она уже привыкла ждать отца к одиннадцати часам ночи и не особо волновалась, когда он задерживался лишние полчаса, но сегодня… Сегодня на сердце было настолько неспокойно, что даже задержка отца в пять минут настораживала её. Всё испортил тот, кто нарушил её покой пару часов назад.Flashback.
— Не знаю, оппа, — сладко тянула девушка в телефон, лёжа на своей кровати. — Я соскучился, чаги, — также промурлыкал с другой стороны её молодой человек. — Если хочешь, я могу к тебе приехать. — Ага, чтобы под утро быть застреленным папой, — хмыкнула Ким. — Папа уходит поздно ночью, но возвращается чуть ли не с зари, так что я не хочу тобой рисковать. — Чаги-и, — слишком жалобно тянул Мин, но Джен не сдержалась. — Ну, ладно-ладно, — сдалась она, — когда папа приедет я попробую отпроситься к Джису. Скажу, что у неё родители внезапно куда-то уехали и ей страшно одной, он должен клюнуть. — Вот она моя плохая девочка, — она прямо представляла себе, как Шуга расплылся в довольной улыбке. Она уже хотела ответить что-то остроумное, как отвлеклась на скрипы в гостиной, который уловил её острый слух. Кто-то шёл в сторону её комнаты. Девушка насторожилась и поднялась на ноги. — Джен, ты там? — молчание девушки заставило заволноваться и Юнги. — Оппа, я позже перезвоню, ладно? — сказав это и не дав парню потребовать причины такого резкого срыва беседы, Дженни отключилась и медленно, на цыпочках подошла к двери, к которой почти дошли с той стороны. Нет, был только один. Она уверена, что это не отец, ведь он в жизни не стал бы так подкрадываться и тем более она бы услышала, как он вошёл через дверь. Не медля и не дожидаясь, когда в её комнату проберуться, она дождалась, пока незваный гость будет максимально близко к двери и со всей силы открыла её, ударив ею подозрительного типа с той стороны. Отлетел он не далеко и пока она вышла успел подняться с места. На нем была чёрная кепка и такая же маска, так что внешность было не разглядеть. Отбросив прелюдия, Ким не дала возможному вору сделать шаг и тут же ударила его в грудь ногой, чуть не сбив с ног. Разочаровавшись, что-либо удар был не так силён, либо противник был не таким уж хилым, Дженни ринулась в атаку на незнакомца, который ловко отбивал её удары, но сам атаковать не спешил. Ей удалось пару раз задеть его, но он был быстрее. И следующий удар, который должен был прийти в живот, он предотвратил, схватив ногу девушки и резко потянув к себе, заставив потерять равновесие. Дженни тут же поднялась с места, но ей сразу же скрутили руку, прижимая к крепкой груди спиной, полностью обезвреживая. — Тише, — прошептал знакомый голос, заставив её вздрогнуть. — Ты кто?! — отказывалась успокаиваться Ким, пытаясь вырваться из слишком сильной схватки. — Дженни, я не причиню тебе вреда, — снова прошептал совсем не незнакомец. Перестав вырываться и напрягая свою память сильнее, девушка округлила глаза и уже хотела обернуться, но не смогла этого сделать опять же из-за сильных рук парня. Она должна снова услышать его голос, чтобы убедиться наверняка. — Я отпущу, если ты не будешь набрасываться, — теперь она точно была уверена. — Чон Чонгук, — прошептала она имя своего бывшего соседа по парте, не сомневаясь в том, что угадала. Его хватка тут же ослабла, ведь и он был уверен в том, что она не кинется на него. — Мир тесен, — усмехнулся он, делая шаг назад и снимая кепку с маской. — Узнать бы насколько, — хмыкнула Ким, которая потирала покрасневшие от сильной хватки запястья. — Что ты делаешь в моем доме? — Поверь, что это твой дом, я узнал лиш пару минут назад, — честно сказал он, взлахмотив тёмные волосы и пытаясь не отвлекаться. — Ты вор? — сдела предположение девушка, что довольно сильно ударило по гордости юноши и он чуть не обиделся на подругу своей девушки. Прочитав это по его глазам, Дженни тоже стало неловко. — Тогда… Тогда что ты тут делаешь? — Твой отец, — начал юноша, решив не тянуть и сразу перейти к делу. — Ч-Что?.. Что с моим отцом? Откуда ты его знаешь? — насторожилась Ким. — Я работаю на твоего отца, — спокойно выдохнул он, заставив девушку снова вопросительно изогнуть бровь. — И как ты, наверное, догадалась точно не секретарём прокурора. — Тогда?.. — Ты ведь знаешь, что каждую ночь твой отец не на заседаниях суда пропадает? — Что ты хочешь этим сказать? — Что у твоего отца не одна работа и заинтересован он не только в справедливости и поддержании порядка. — И ты явно помогаешь ему в его другой работе, о которой я не знаю, — закивала девушка, пытаясь не думать о худшем. — О которой тебе не нужно знать, — поправил юноша. — Так зачем ты сейчас здесь, если не для того, чтобы просветить меня? — спросила Джен. — Чтобы спасти твоего отца, — сказал парень, без капли несерьезности в глазах. — Чтобы ты спасла его.Flashback.
— Папа! — выбежав к родителю, девушка тут же обняла мужчину, не дав ему пройти дальше порога и уткнувшись ему в грудь. — Привет, — улыбнулся прокурор, хоть и немного растерялся. Обнимая дочь в ответ, он поцеловал её в висок. — Соскучилась по папочке? — спросил он. «Не отпускай сегодня своего отца никуда, Дженни, — в голове звучал голос одноклассника. — Если ты позволишь ему уйти, он либо убьёт невинного человека, либо умрёт сам». — Да, очень, — прошептала она, обнимая мужчину всё крепче. — Останься сегодня дома, а, — она не хотела верить в этот непонятный бред, сказанный Гуком, но на сердце было слишком тревожно. — Давай, сегодня будем смотреть фильмы до утра, как делали в Окленде, а? — Дочка, — покачал головой Ким, для которого сегодня был слишком важный день. — Папа, пожалуйста, не уходи никуда! — настойчивее сказала Джен, чуть отстранившись и умоляюще посмотрев отцу в глаза. — Не могу, Джен, — не соглашался отец. — Сегодня очень важный день, я пришёл сказать тебе, что я не могу поужинать, мне уже пора, дочка. — Папа… — глаза девушки наполнились слезами. — Пожалуйста, папа, не уходи… — слёзы покатились по щекам. — Эй, малышка, ты чего? — удивился Усок, не видевший слезы дочери с самого её детства. — Давай сделаем так: с завтрашнего дня я буду весь в твоём распоряжении, хорошо? Никуда не уйду. Даже на работу не пойду, а? — посмотрел он на неё, но девушка продолжала плакать, качая головой. «А если завтра тебя не будет?» — Папа, пожалуйста, сегодня будь рядом, — умоляюще говорит она, и если бы у неё хватило сил, она бы уже придумывала, как бы остановить его силой. — Сегодня слишком важный день, Джен. Я должен сделать кое-что. Я слишком долго к этому шел, — говорит Ким, вытирая слёзы с щёк дочери. — Я должен закончить одно дело, чтобы дорогой мне человек обрёл покой. — Папа… — Дженни, будь умницей, запри дверь на замок и положись меня, ладно? — мужчина осторожно убрал руки дочери с талии и сжал её ладошки в своих. — Утром папа вернётся и мы вместе посмотрим фильм, ладно? — говорит он, но всё-таки не дождавшись согласного кивает дочери, отпускает руки девушки. Но стоило ему сделать шаг у двери, как она резко схватила его рукав плаща. — А если ты не вернёшься? — спросила она, глядя на него заплаканными глазами. Ей никогда не было так тяжело задавать отцу вопрос, но этот разбил её сердце на мелкие кусочки. Но мужчина лишь улыбнулся и накрыв ладонью её затылок, оставил мягкий, полный любви поцелуй у неё на лбу. — Вернусь, — уверенно сказал он, но даже этого не хватило, чтобы полностью развеять страх в душе Ким-младшей. — Будь осторожнее, папочка, — прошептала она, даже не пытаясь сдерживать слёзы и обняв мужчину ещё раз. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, малышка, — с этими словами мужчина попрощался со своим ребёнком, даже не подозревая, как сильно она боится, что он уходит навсегда.***
— Почему ты не отвечаешь? — начал настораживаться Чимин, ведь девушка, позвонившая час назад ещё не приехала и даже не брала трубку. Сердце чуяло что-то неладное и он уже хотел сорваться с места, несмотря на наставление родителей и врачей, когда у дверей показались братья Пак и Чан. — Куда собрался? — спросил младший из братьев. — Лиса. Она сказала, что приедет, но сейчас не отвечает на звонки, — честно сказал он, поднимаясь на ноги. — Я волнуюсь, что с ней что-то случилось. Я должен идти, пап. — Эй, герой, успокойся, — Джуман тут же подошёл к сыну и накрыл его плечо ладонью. — Давай, лучше я отправлю своих людей. Они всё проверят, хорошо? Они сделают это быстрее тебя, будь уверен, — пытался он успокоить юношу. — Хорошо, отправляй, — кивает Пак, — но я всё равно поеду тоже. — Чимин, — дядя тоже хотел успокоить своего племянника, но его прервала та, кто без стука ворвалась в палату. Топот ног был слышен издалека и он сразу догадался, что эта незнакомка бежала сюда со всех ног. — Джису? — удивился Чимин, узнав в темноволосой свою одноклассницу. — Что ты тут делаешь так поздно? — Пак… Господин Пак Джуван… — запыхаясь, Ким назвала имя Пака-старшего. — Это я, — отозвался мужчина, после чего Су передала в его руки клачок бумаги, который нашла у своей кровати ещё утром, не обнаружив рядом своего любимого. — Чонгук просил передать Вам это, — выдохнула она. Услышав имя юноши, который уже давно не давал о себе знать, Джуван тут же принялся читать. «Джису, передай эту записку дяде Чимина, Пак Джувану. Все мои звонки и сообщения перехватываются, я не могу сделать это сам. Передай записку, когда я напишу тебе, не раньше, это важно, — пробежавшись глазами по первым строкам, адресованным Ким, Пак принялся читать основную часть: «Господин Пак, Атхит Бончай жив. Ким Усок хочет заманить его племянницей. Я должен схватить её этой ночью. Когда Вы это прочтёте, она уже будет у меня. Ким Усок хочет, чтобы я привёз её по адресу ниже. Я не мог раньше сообщить, потому что до того, как она не будет у меня в руках, моей семье грозит опасность. Пожалуйста, спасите Лису и защитите мою семью. Я задержу его настолько, насколько это возможно». — Чёрт… — только и смог выдавить из себя мужчина, когда записку из его рук вырвал сначала младший брат, потом из его рук она была передана младшим членам семьи. — Лиса… — Чимину показалось, что его сердце остановилось. Парень со скоростью света переоделся в свою повседневную одежду и уже рвался к выходу, когда отец его остановил. Джуван тем временем уже созванивался со своими людьми, чтобы они направились к дому Чонгука на охрану его матери и сестрёнки. — Останься тут, мы сами обо всём позаботимся, — Джуман знал, что это бесполезно, но всё же не хотел, чтобы сын снова подвергался опасности. — Папа, ты меня не остановишь, — он покачал головой. — Я не дам никому ей навредить! Даже своему дяде! — рявкнул он, вырываясь вперед, что отцу ничего не осталось, кроме как вызвать подмогу и побежать следом. Чанёль хотел последовать за ними, но грозный взгляд отца повлиял на него лучше, чем на Чимина. — Ты останешься тут, — сказал он, не давая сыну ничего возразить. — Сейчас ещё подъедут наши люди. — Позаботиться о маме и об этой девушке, — он указал взглядом на Джису и тут же покинул палату, спеша за младшим братом и племянником. Не желая долго спорить и задерживать мужчину, Чанёль согласно кивнул и подошёл к подруге своей девушки, которая дрожащими руками открыла смс, которое получила полчаса назад. Всего лишь два слова. Но именно эти два слова показали ей, что её сердце вчера тревожилось не просто так. «Прости меня».***
Мчась на всей скорости в неизвестном направлении уже час, Чонгук пытался отбиться от хвоста, который появился относительно недавно, со всей силы давя на газ. Но бежать возможно, только когда враг у тебя за спиной, а прямо сейчас к Чонгуку по почти пустой загородной трассе мчались два таких же автомобиля, какие были у него на хвосте. Буквально окружив его, люди Кима заставили Гука затормозить и выбраться из тачки, подняв руки над головой. — И далеко ты собрался, сынок? — усмехнулся Усок, который вышел из одной из машин. Настигнув парня, он взглянул ему в глаза. — Мне показалось подозрительным, что ты написал странное сообщение девушке, с которой до этого ни разу не переписывался, — задумчиво говорит он. — А то, что примерно в это же время я потерял со всеми вами шестерыми связь, подтвердило мои опасения. Что ты сделал с ними? — Они пали за доброе дело, — хмыкнул Чонгук, вспоминая, как навсегда заткнул верных псов Кима. — Вот как, — не слишком расстроился Усок и решил сразу перейти к делу. — Сынок, ты ведь не думал, что я тебе так безоговорочно доверяю, что не буду следить? — Вы что, босс, я давно перестал Вас недооценивать, — ответил со смехом и Чон. — И именно поэтому я решил не снимать жучок с машины, — добавил он, после чего улыбка с лица Усока пропала. Он тут же ринулся к дверям машины, из которой выбрался юноша. На задних сиденьях было пусто. Настигнув багажник и открыв его, Ким снова ничего не нашёл, а если быть точнее, никого. — Где она?! — рявкнул он. — Стал бы я её прятать, если бы планировал, так просто выдать? — Ты играешь с огнём, мальчишка, — процедил сквозь зубы мужчина. — Я думал, что до этого не дойдёт, но, видимо, тебя нужно спустить на землю, — сказал он, набирая знакомый номер и ставя звонок на динамик. — Господин! — его подчинённый заговорил раньше босса. — Господин, тут десятки людей Паков! Они окружили дом Чонгука и охраняют его! Нам не пробиться! — А девчонка? — злобно прошипел он, убивая взглядом улыбающегося Чона, который благодарил небеса, что всё пошло по его плану. — Она в больнице, с семьёй Пак, к ней тоже не пробраться, — виновато сказал мужчина и не успел он попросить у начальника прощения за свою беспомощность, он отключился. — Кажется, план не удался, босс, — усмехнулся Чонгук, которого за обе руки удерживали бывшие «товарищи». — Вам больше некем мне угрожать. — Да, ты прав, — кивает Усок. — И думаю, ты догадываешься, что я делаю с предателями, у которых нет слабости, — последнее, что услышал Чон, прежде, чем был приглушен громким выстрелом, ноги обмякли, а грудь пронзила острая боль, которая не давала юноше долго быть в сознании. Когда из раны просочилась алая кровь, глаза прикрылись и сознание покинуло его, не дав услышать новый план уже бывшего босса. — А сегодняшнее возмездие всё равно не отменяется, — сказал он, взглянув на подчинённых. — Девчонка сама придёт в наши руки, — усмехнулся он, перешагивая через бездвижное тело Чона и забираясь в автомобиль.***
— Чёрт, — голова ужасно раскалывалась, будто она бухала всю ночь напролёт, а в носу ещё держался тошнотворный запах хлороформа и Лисе было сложно даже поднять голову. Но окончательно открыть глаза пришлось, чтобы прервать ненавистный трель мобильника, который делал боль в голове в два раза сильнее. Всё-таки открыв глаза и поняв, что лежит в комнатушке, очень напоминающей палату, но была обустроены слишком скромно, Манобан предположила, что сейчас в деревенской больнице. Вот только черт знает, как она тут оказалась. Хотя это сейчас было не так важно, как тот, кто не переставал ей звонить, заставляя проклинать весь мир. — Да? — девушка раздражённо поднесла мобильник к уху. — Здравствуй, Пранприя Манобан. — Вы кто? — спросила она, не узнав голоса. — Тот, кого ты ищешь, — последовал ответ, после которого по всему телу пробежался неизвестный холод. — Да, я — тот, кто стоит за тем, что случилось год назад. Ты ведь не забыла тот пожар, который был двадцатого августа? — Ты!.. — девушка злобно скомкала простыню под собой. — Хочешь меня увидеть? — всё с тем же азартом спросил мужчина по ту сторону, после чего Лиса тут же поднялась с места, ища поблизости свою обувь. — Где ты, ублюдок? — Это именно то, что я хотел услышать, — усмехнулся Усок. — Записывай адрес, девочка.