Белая ночь

Я видела, как режут вены прямо в школьном туалете. Я видела зажившие шрамы на запястьях И еще кровоточащие под бинтами. Я ничего не делала, я молчала...отводила глаза. Никто не думал, что это серьезно. Никто не думал, о чем они молчат. каждый день, каждую перемену, от звонка до звонка кто-то умирал изнутри, в одиночестве и в толпе, молча, с яркими выкриками... Им было страшно, но они были тени: незамеченные, серые, безголосые, онемевшие. Они искали выхода. Они искали спасения. Но кровь на запястьях - лишь крик о помощи. Его услышат слишком поздно. Каждый день шрамы под длинными рукавами, под брюками и колготками... Белые шрамы и длинные челки, чтобы никто не видел страх. каждый день кого-нибудь ранили сплетни, слухи, побои, шутки. И сочувствия не было. И не было защитника. И сначала шрамы внутри, а затем снаружи. Одиночество. Забитость. Уныние. И страх, серый страх, одеялом укутавший. Избитые дети станут животными, точно такими же, как и мы. Теми, кто стоит и слушает. Теми, кто стоит и смотрит. Кто все знает и видит, но ничего не делает. И будут по портфелям прятаться лезвия. И снова появится маленький шрам кривой, из-за дрожащих от слез рук, И прибудет в мире еще покинутый, ненайденный, отвергнутый. И все еще будут чудовища, которые видят их просьбы о помощи, Но никогда, никогда, вы слышите, они не помогут. Эти чудовища, те, с чьего молчаливого согласия, люди находят крылья, сделав шаг с маленькой крыши, пустив алую змейку в холодную воду, проглотив горстку таблеток. Но тише, тише, и вы услышите.... Может быть, вы услышите, как крылатые люди зовут вас