Атаринкэ снова оглянулся по сторонам — бесполезно. Куда ни посмотри, вокруг все ещё возвышались одинаковые деревья, а в густой лесной траве не было ни малейшего намека на тропинку, чего уж говорить о широкой утоптаной дорожке, по которой их пару минут назад вел Оромэ.
Или это было не пару минут назад, а пятнадцать, а может быть и вовсе целый час — определять время по длине теней, как Турко, Куруфинвэ не умел.
Эльфенок сделал несколько шагов вперёд и, споткнувшись о торчащий из земли корень, рухнул в лопухи. А ведь он уже проходил здесь совсем недавно, и спотыкается уже не в первый раз. Вон, даже вмятина в форме маленького нолдо в траве ещё не исчезла.
От обиды хотелось плакать.
А во всем виноват этот Туркафинвэ — это же он расписал младшим братьям прелести охоты под руководством Оромэ. Это же он просил Морьо поддержать его, когда старший пойдёт упрашивать отца отпустить их из дома. Это же он обещал дать Атаринкэ пострелять из своего лука.
Когда Оромэ объявил, что сегодня он будет учить юных охотников различать следы, Тьелкормо изобразил крайнее удивление и негодование, но что-то подсказывало Куруфинвэ, что брат об этом прекрасно знал.
Высматривать, чем след оленя отличается от следа лани, и выслушивать долгие пояснения Таурона оказалось ужасно скучно. Было заметно, что с искренним интересом вала слушали только Туркафинвэ и еще двое или трое молодых нолдор, тоже, судя по всему, увлеченных охотой. Тогда Курво начал потихоньку отставать от группы, намереваясь вернуться домой, и заблудился.
— Турко! Морьо! — то ли в десятый, то ли в сто десятый раз позвал братьев нолдо. — Ма-а-айтимо…
Атаринкэ вытер рукавом невольные слёзы, размазывая по щекам грязь и травяной сок. Он вдруг подумал, что его никогда не найдут. Он никогда больше не вернётся в Валинор, никогда больше не увидит братьев, не обнимет папу и не поцелует маму, а останется в лесу навсегда.
— Ну, нет! Если меня никто не найдёт, то я найдусь сам! — решил для себя Куруфинвэ. — Хоть через неделю, хоть через месяц, хоть через год!
Он представил, как вернётся домой через десять лет, загорелый, с самодельным луком за спиной и в юбке из лопухов. Как удивятся и обрадуются мама с папой — они ведь уже и не надеялась увидеть сына. Как ему будут завидовать Амбаруссар, и как будет гордиться дедушка Финвэ, и как…
— Ты что это тут делаешь? — раздался тонкий голосок над самым ухом размечтавшегося Атаринкэ. Эльфенок удивленно моргнул. Перед ним, словно из-под земли, появилась девочка. Она тряхнула копной темных волос и повторила свой вопрос.
— Я? — глупо переспросил Феанарион. Он пытался придумать, откуда в глухой чаще могла появиться эта маленькая сердитая нолдиэ. Неужели тоже заблудилась? Да нет, одежда на ней была чистая, да и выглядела девочка слишком уверенно для потеряшки. Тогда откуда?
— Ну не я же! — она придирчиво осмотрела Атаринкэ, отчего ему стало стыдно — весь грязный и лохматый, с колючками в волосах… Появиться таким перед девочкой было неприлично даже для простого нолдо, а уж для внука Финвэ — тем более. — Ты потерялся?
— Что? Нет! С чего ты это взяла?
— Даже не знаю-у, — протянула девочка, ещё раз осмотрев Курво. — И давно ты потерялся?
Феанарион кивнул.
— Голодный? — спросила она, и, не дожидаясь ответа, протянула Атаринкэ руку, — Идём. Я живу здесь недалеко.
***
Когда Вилварин (а именно так, как оказалось, звали его новую знакомую) сказала, что живёт недалеко, Куруфинвэ не мог даже предположить, что это означает «в пяти десятках шагов отсюда». Ему снова стало стыдно — спасение (по крайней мере, Феанарион на это надеялся) было совсем близко, а он больше часа ходил вокруг.
Дверь маленького дома оказалась заперта.
— Это чтобы не зашёл никто, — объяснила девочка, — В прошлый раз, когда мы не закрыли дверь и ушли, к нам забрался олень и устроил погром, а потом зацепился рогами за вешалку. Так он и простоял, пока мама не вернулась. Заходи, Курво, — и Вилварин потащила нолдо на кухню.
В сравнении с большой кухней в доме Феанаро, эта казалась не просто маленькой, а крошечной. Очаг, пара шкафчиков с посудой, и стол с тремя стульями — вот и все.
— На, — девочка протянула Атаринкэ две булочки с посыпкой. — Извини, больше ничего нет. Вернее, есть, но это все нужно готовить, а у меня времени нет. Мне ещё тебя из леса выводить. Так что жуй быстрее, а я пока фонарь из сарая принесу.
С этими словами Вилварин скрылась за дверью, оставив Феанариона одного. Он задумчиво надкусил одну булочку. Потом надкусил вторую, и решил, что начать обед (или уже ужин?) стоит с неё.
Но спокойно закончить свою трапезу Курво не успел — на улице что-то загремело, потом зазвенело, раздалось громкое «Ой!», и в дверях показалась довольная Вилварин с большим фонарем наперевес.
— Идем!
***
Они шли, наверное, уже целый час, а выхода из леса все не было видно. Атаринкэ даже подумал, что теперь они заблудились вдвоём, но Вилварин шла вперед, выставив перед собой фонарь и крепко держа Феанариона за руку.
— Ты уверена, что мы идём правильно? — робко (почему-то в компании этой девочки иначе говорить не получалось) спросил Куруфинвэ. Вилварин в ответ на это лишь неопределенно хмыкнула.
— Скоро увидишь.
И правда — не прошло минуты, как из-за деревьев стал виден свет Телпериона. Они вышли из леса. Курво огляделся по сторонам и с удивлением понял, что хорошо знает эти места. Здесь недалеко жил дедушка Махтан. Вон, даже столб дыма, идущий из кузницы, видно.
— Вот! — скрестив руки на груди, улыбнулась девочка, — А ты мне не верил. Я, между прочим, знаю этот лес так же хорошо, как и… Как… Хорошо, в общем.
Какое-то время они стояли молча. Куруфинвэ то задумчиво глядел на дым, то снова оборачивался на лес. Вилварин ковыряла носком туфли свежую траву. Наконец, она повернулась к Атаринкэ.
— Наверное, пора прощаться, — улыбнулась девочка, — Пока, Курво.
— Пока-а-а… — шмыгнул носом Курво и вдруг крепко обнял Вилварин. — Спасибо тебе! Спасибо! Я этого никогда не забуду-у-у… Никогда!
Затем он развернулся и быстро побежал в сторону дедушкиного дома. Девочка какое-то время смотрела ему вслед, потом проверила фонарь и тоже пошла домой. Она уже почти скрылась за деревьями, когда до неё донесся голос Курво.
— Вилвари-ин! Ты меня слышишь? Я вырасту и… и обязательно на тебе женюсь! Обещаю!
