I Hate U I Love U

Первые слова своего соулмейта Кагеяма получает поздним вечером. Первый день в средней школе дался ему не просто, одноклассники не особо рвались общаться с хмурым Тобио, в итоге ему пришлось все перемены просидеть в одиночку за своей партой, наблюдая как веселятся остальные. Успокаивало только то, что он смог пройти в волейбольный клуб. И несмотря на внешнюю отстраненность, занятия волейболом дарили ему столь желанное наслаждение. Кагеяма всю тренировку провел выкладываясь изо всех сил, а после, когда новичков отпустили, и остались одни лишь старшеклассники, Тобио предпочел задержаться. Куними, что так же сильно любил волейбол, заметив одноклассника, подсел к нему. Они оба с интересом и горящими глазами смотрели за игрой старших, что выкладывались на полную. Кагеяма никак не мог оторвать взгляда от связующего, мяч словно принадлежал ему, словно был частью него. Тобио думает о том, что он сам хотел бы стать таким же, как этот связующий, а потом произносит тихое: «Он восхитителен». И правда надеется, что Куними этого не слышит. Придя домой и уже уложившись в постель, Кагеяма чувствует, как горит ключица. Слова словно выжигаются на бледной коже подростка: «обычный». Кагеяма сдерживает в себе разочарование и засыпает с мыслью о том, что его соулмейт учится с ним в одной школе и, судя по всему, уже видел его. С течением времени слова его соулмейта приобретают куда более грубый характер. Сначала это мелкие обзывательства в стиле «заноза в заднице», потом фразы становятся все длиннее и все хуже. Тобио понимает, что его соулмейт не испытывает к нему теплых чувств, и это нормально, много кто сначала не ладил со своей второй половиной, да и сам Кагеяма никогда не думал об этом как о чем-то важном. На первом месте для мальчишки всегда был волейбол. Но слова, что жуткими шрамами появляются на его коже, все же причиняют боль, заставляя думать о том, что же с ним не так.

***

Кагеяма сидит в раздевалке после того, как Ойкава-сан в очередной раз отказался помочь ему с тренировкой. Домой идти не хочется, а тренироваться в одиночку уже привычно, но все еще мало эффективно. Поэтому, когда место на ключице в очередной раз начинает болеть так, словно кожу срезают на живо, Тобио опускает грустный взгляд ожидая гадкую фразу. На теле горит яркое «Ненавижу его». И пусть Кагеяма хорош в волейболе, пускай ему пророчат великое будущее, и плевать он хотел на соултмейтов, но когда тот, кто должен быть тебе самым близким и понимающим человеком говорит о тебе такие вещи, ненароком становишься ребенком. Мальчишка покрепче сжимает зубы и отворачивается, когда слышит звук приближающихся шагов. В раздевалку заходят ворчащие Ойкава и Ивазуми, заметив Кагеяму, последний кидает «подожду на улице» и оставляет их наедине. Тобио делает вид, что что-то напряжено ищет в сумке, дожидаясь пока Ойкава закончит переодеваться и оставит его. Тоору на удивление тихий. Кагеяма бросает на него взгляд из-за бровей и первое, что видит — запястье с привычно покоящимися на них: «он восхитителен». Надпись на теле Ойкава-сана настолько же прекрасна, насколько и неизменна. Слова, сказанные соулмейтом Ойкавы еще несколько лет назад о нем, до сих пор остаются последними. Иногда Тобио думает, что его соулмейт просто умер, и это заставляет задуматься о том, что не у одного него с этим все так плохо. Пелена слез заслоняет глаза, не давая нормально смотреть вокруг, поэтому Кагеяма отворачивается, вытирая лицо рукавом кофты, надеясь, что Ойкава-сан не заметит, но тот слишком внимательный. — Тобио-чан, только не говори, что ты плачешь из-за того, что я отказался учить тебя. — Нет. — Кагеяма старается быть сильным в глазах этого человека, как может давит всхлип, но он все же срывается. Хочется провалиться сквозь землю. — Эй. Что случилось? — Если думаешь, что я сам дам повод тебе надо мной издеваться, то я не настолько наивен, Ойкава-сан. Неожиданно рукава Кагеямы касаются, отводя руки от лица. Ойкава смотрит серьезно, но вместе с тем внимательно. Ведет глазами ниже и натыкается на надпись на ключицах, что видна изо незастегнутой олимпийки. Теплые пальцы касаются ее и на удивление нежно ведут по коже. Стой сейчас Кагеяма и точно упал бы от подкосившихся колен. — Из-за этого? — Кагеяма не поднимая взгляда кивает. Какая теперь уже разница. — Тобио-чан — дурак, которому не следует верить всему, что о нем говорят. Кагеяма замирает, когда чувствует легкую прохладу, бегущую по ключице. На теле появляется «дурак». И это впервые, когда слова появляются на теле с такой легкостью, а не болью. — Я сказал тогда: «ненавижу его талант». Видимо у этой соулмейтской чуши есть определенный запас букв, прям как в твиттере. Ойкава улыбается мягко и словно по-доброму. — Ты придурок, Ойкава-сан! Придурок! — Кагеяма пытается отодвинуться, но Ойкава крепко держит его ладони в своих и как-то пакостно улыбается. — Правда? А я то думал, что я «восхитителен». И прежде чем Тобио успевает залиться краской и засмущаться, Ойкава крепко притягивает его в свои объятия, оставляя на губах легкий, словно порыв теплого ветра, летний поцелуй.