Pickaxe

Формально оставался еще месяц учебы, но близнецы были освобождены из-за несвоевременной и трагической случайной смерти Тильды. Эндрю и так потратил две недели на больничной койке. Пока Аарон выдерживает испытание ванной, Эндрю забирает его ноутбук из комнаты и отправляет электронные письма своим учителям и учителям Аарона, которые очень сожалеют об их потере и были бы рады позволить им закончить год в электронном виде, если они готовы к этому. Эндрю заканчивает год с оценкой D, но Аарону удается удержать средний балл 3.5 (это занимает несколько дней зубрежки, потому что Эндрю ни хрена не знает о физике, но так как у него есть много свободного времени, Аарон зарабатывает A по этому предмету). Оба они попадут в выпускной класс, как и планировалось. Они просто должны пережить лето, а для начала ломку Аарона. Ники зависает у двери ванной все чаще и чаще между приступами плача в своей спальне. Эндрю узнает, что Хеммик оставил в Германии парня, которому часто звонит по телефону и скайпу. Эрик не предлагает Ники оставить Эндрю и Аарона, чтобы он вернулся обратно. Эндрю решает, что пока Эрик может остаться. В какой-то момент Ники начинает выходить из дома и получает работу в дерьмовом баре. Никто из них не будет нуждаться в работе, как только придет страховка Тильды, но Эндрю подозревает, что Хеммик воспользуется любым предлогом, чтобы выбраться из дома. Не похоже, чтобы ему нравилось общество его дорогих кузенов. Скоро близнецам исполнится восемнадцать, и если Ники решит сбежать, они могут подать на выход из-под опеки. Но Хеммик кажется Эндрю достаточно прилипчивым. Пять дней спустя Эндрю дремлет у стены за пределами ванной, когда звук разбитого стекла приводит его в сознание. Он распахивает дверь за считанные секунды, а потом врезается в брата через закрытое сиденье унитаза, вырывая зазубренный кусок зеркала из его окровавленных рук. Аарон воет, ругается и набрасывается на Эндрю с осколком, почти попадая ему в глаз, но Эндрю наконец выдергивает его из рук близнеца. Это как фильм гребаного Квентина Тарантино — повсюду кровь, на их руках и одежде, по полу хаотично разбросаны куски разбитого зеркала, отражая их дикие взгляды. Аарон кричит, обезумев, его голос эхом отдается от стен. Эндрю пытается перехватить его руки. Где-то позади них раздается стук и резкий вдох. — О, Боже… Эндрю, слезь с него, позволь мне… В тесном пространстве внезапно появляется Ники. Он хватает Эндрю за плечо, чтобы оттащить его от Аарона. Одна рука Аарона лежит на груди Эндрю, а другая — в его волосах. Взгляд Эндрю ловит кусок зеркала на полу, под углом в самый раз, чтобы показать изувеченную кожу… К горлу немедленно подкатывает тошнота. Эндрю едва сдерживается, чтобы не заехать локтем в лицо Ники, и вместо этого вываливается из ванной, отчаянно пытаясь разорвать зрительный контакт и отыскать для себя пространство. Требуется несколько минут, чтобы окончательно успокоиться. Глаза Эндрю сфокусированы на стене цвета бледной яичной скорлупы. Он не знает, как долго находился в тишине, прежде чем заметил отсутствие шума. Он должен медленно, дюйм за дюймом, перевести взгляд в ванную комнату через чистую силу воли, и кажется, что прошла целая вечность, прежде чем он увидел внутреннюю часть комнаты. Ники лежит на полу, прислонившись спиной к ванне. Аарон безвольно прижимается к его груди. Глаза Аарона налиты кровью, кожа под ними фиолетовая. Он стал выглядеть настолько изможденно, что его скулы выступают, как острые ножи, а руки Ники легко обвивают его тонкие запястья. Прижатый к Ники, он выглядит коматозным. Он выглядит мертвым. Ники осторожно проводит одной рукой по жирным волосам кузена, его глаза напряженные и странные. — Эй, эй, все в порядке… — Успокаивает его Ники хриплым натянутым голосом. — Помнишь, когда в детстве вы приходили к нам в гости, и мы так засыпали? Никто не знает, но ты обожаешь обнимашки, м? Аарон, все еще с закрытыми глазами, издает тонкий скорбный звук и крепче обнимает кузена. Ники улыбается ему. Затем он смотрит на Эндрю. — Ты можешь... Ты можешь дать нам минутку? Я уберу стекло, хорошо? Глаза Эндрю опускаются вниз на беспорядок плитки, размазанную кровь по крышке туалета, спокойное выражение на лице Аарона, когда Ники гладит его волосы. Вся сцена настолько мягкая по краям, как будто она нереальна. Это как акварельная живопись, простая симуляция реальности, которая слишком остра, чтобы существовать в этих нежных тонах. Эндрю захлопывает дверь и идет на кухню. Он все еще держит окровавленный кусок зеркала, который он вырвал у Аарона; он оставил огромный кусок в его ладони, который жалит, когда он сжимает кулак. На щеке тоже неглубокий порез, а одежда вся в крови. Кухня кажется ему в сто раз реальнее, чем сцена в ванной. Кровь, боль и подобие нормальной жизни, все смешалось вместе. Эндрю начинает промывать раны и перевязывать их, рассеянно слушая обрывки того, что Ники делает в ванной. Значит, у его дорогого кузена есть родительская жилка. Неудивительно, что Ники эмоционален в этом смысле — Ники, кажется, был эмоциональным во всех отношениях, все время — но Эндрю не считал, что он приверженец братского родства. Он, казалось, более склонен сломаться перед лицом несчастья, чем взять его под контроль, и все же он сейчас в ванной, заботится о близнеце Эндрю… Это не имеет значения. Конечно, это не имеет значения, Эндрю не нужно активно думать. Это не имеет значения. Тильда и Лютер были братом и сестрой, а Аарон и Ники, вероятно, провели много времени вместе в детстве. Ники отвратительно эмоционален, и с этим мирились бы все, будь они в таком же состоянии, как и Аарон. И он по существу ребенок; если ему нужно чувствовать, что его схватка с кузеном важна, то пускай. Эндрю сделает тяжелую работу, чтобы Аарон избавился от зависимости, хочет он сам этого или нет. Он будет мыть ванную, держать дом в чистоте, он будет человеком за дверью, который принимает трудные решения и спасает Аарона от самого себя. Это не имеет значения. В ванной зашумела вода. Отлично. Аарон явно нуждается в купании. Пусть Ники с ним посидит. Эндрю не способен на это. Он выходит на улицу, чтобы выкурить сигарету.