Машинное обучение

16 марта, 2039 год Тем утром Хэнк не выходит на работу. Это ожидаемо. Коннор всё равно разочарован. Он лжёт по поводу отсутствия Хэнка. Лейтенант неважно чувствует себя сегодня. Нет, капитан. Да, капитан. Я дам ему знать, капитан. Спасибо вам, капитан. Я тоже рад снова вернуться в строй. Он читает последние файлы по делу Дрю Хэндерсона. Хэнк уже внёс все показания за него. По большей части, это осторожные, общие фразы. Согласно официальной версии, Дрю Хэндерсон втайне использовал ресурсы компании, чтобы проводить незаконные эксперименты над андроидами, затем взорвал свой дом, стараясь замести следы, и сбежал из страны. Представители «Киберлайф» одними из первых прибыли на место преступления и обнаружили тела вышеупомянутых андроидов. Они полностью устранили все улики, хоть как-то намекающие на причастность России к произошедшему. Теперь Хэнк — соучастник. Коннор — соучастник. Все стараются напасть на след Дрю Хэндерсона. ФБР объявило его в международный розыск. На «СекьюрКор» обрушилась лавина проверок. Это уже во всех новостях, в заголовках постоянно мелькает фраза «преступление на почве ненависти к андроидам». Коннор идет через участок к своему столу. Он проходит мимо Итана и кивает ему. Итан едва заметно улыбается в ответ. На них смотрят другие офицеры. Коннор чувствует это. Пару дней назад его растерзали на куски, и вот он снова здесь — целый, невредимый, как ни в чем не бывало. Он садится на свой стул, утыкается в монитор взглядом. Собственное отражение неотрывно наблюдает за ним с тёмного экрана. Очертания лица искажены. Существует не так много мест, где он может застать Хэнка после работы. После их последней встречи любая мысль о доме Хэнка кажется теперь чем-то чересчур личным. Коннор переживает, и всё же заявляться в чужой дом без предупреждения — это слишком, особенно после… после всего, что случилось. Коннор устало опускает плечи, склоняет голову. Он прикасается к виску — там, где горит огонёк диода. Он бросает взгляд на часы. Ему трудно сосредоточиться. Ему хочется узнать, чем занят Хэнк. Коннор вполне может логически предсказать его действия, зная типичные для Хэнка паттерны поведения, но в данной ситуации, пожалуй, уместно будет задать вопрос напрямую. Где ты? Он отправляет сообщение на телефон Хэнка. Ждёт. Буду благодарен, если ты ответишь мне, Хэнк. Молчание. Знаешь, я ведь могу и просто отследить тебя, если потребуется. В ответ на это он удостаивается звонка. Коннор прижимает пальцы к диоду, принимая входящий вызов. — Ты совсем не понимаешь чёртовых намёков? — слышит он голос Хэнка. — Что тебе нужно, Коннор? — Поговорить. Хэнк вздыхает. Это очень долгий, усталый вздох. — Где бы тебе комфортно было встретиться со мной после работы? — Если я откажусь, ты ведь всё равно вломишься ко мне в дом, да? — Нет, никогда. Пауза. — Больше никогда, — добавляет Коннор. — Господи… да пофиг. В баре Джимми. В районе десяти. Хэнк бросает трубку, не дожидаясь его ответа. Во всяком случае, это уже хоть что-то. Коннор отправляется в бар Джимми около десяти вечера. Когда он приезжает, Хэнк уже там. Он сидит на своём привычном месте у барной стойки, прямо напротив Джимми. Наверняка это сделано, чтобы пресечь любые попытки нормально поговорить. Коннор хмурится, но подходит ближе, выдвигает стул рядом с Хэнком. Садится. Хэнк сильно сутулится, опустив голову. Пальцы сжимают стакан. Хэнк уже пьян. Ключи от машины лежат на барной стойке неподалёку от его руки. — Привет, Хэнк, — говорит Коннор. Тот смотрит на него сквозь упавшие на глаза волосы. — Ты и в самом деле пришёл. Коннор хмурится. — С чего бы мне не прийти? Я же сам тебе позвонил. Хэнк подносит стакан ко рту. — Чёрт. Точно. — Я — вовсе не та проблема, что решится сама собой, если ты будешь избегать её. — Да? Ну, посмотрим. Коннор с силой сжимает пальцы на краю барной стойки. Он наклоняется ближе, старается говорить тихо. — Думаю, тебе кажется, будто ты каким-то образом использовал меня, Хэнк. И теперь ты просто отталкиваешь меня, потому что не знаешь, как простить себя за этот надуманный проступок. Но ты не сделал ничего плохого. Хэнк допивает виски. Большим пальцем он стирает каплю алкоголя, оставшуюся на нижней губе. Он поворачивается к телевизору, висящему в углу. Включён новостной канал. На экране мелькает лицо Дрю Хэндерсона. Хэнк игнорирует его. — Почему ты не веришь в мою способность самому выстраивать свои границы? — спрашивает Коннор. Хэнк молчит, будто задумавшись. Потом он жестом подзывает Джимми, указывая на стакан. — Повторить? — Ага. Давай сразу двойной. Джимми кивает. Следующая фраза звучит излишне напряжённо. — А ты… хочешь чего-нибудь? Коннор моргает. — Нет, я не… Я в порядке. Спасибо. Джимми наливает виски, ставит стакан перед Хэнком, и он сразу же подносит его ко рту. Джимми отворачивается, уходит к следующему посетителю. — В этом ведь и заключается корень всей ебучей проблемы, разве нет? — шепчет Хэнк. — Ты ничего не хочешь, Коннор… кроме того, что, как тебе кажется, другие люди хотят от тебя. Коннор мешкает. — Разве это так плохо? — Ты не должен выстраивать свою жизнь, исходя только из чужих прихотей. — Но ты-то можешь выстраивать свою, исходя из решения остаться в полном одиночестве? Этот вопрос заставляет Хэнка поднять на Коннора взгляд. Всего на мгновение. Потом он снова возвращается к выпивке. Он не отвечает. Коннор чувствует, чувствует что-то. Ему хочется протянуть руку и силой заставить Хэнка повернуться, вновь посмотреть на него. Коннор ничего не предпринимает. Он поднимается со стула. — Ладно, — говорит Коннор. — Вижу, тебе нужно ещё время, чтобы подумать. Он выходит из бара, но делает всего пару шагов и останавливается. Он прислоняется к стене, пытается хоть немного замедлить работу текущих программ. Ему не хочется оставлять Хэнка одного. Проходит сорок шесть минут. Коннор ждёт. Люди заходят и уходят. На сорок седьмой минуте из бара выходит Хэнк. С силой хлопает дверь — он не удосуживается придержать её. Он сильно пьян. Ключи от машины позвякивают в руке. — Хэнк, — окликает его Коннор, отталкиваясь от стены. Хэнк разворачивается так резко, что чуть не падает. Коннор хватает его за руку, удерживая на ногах. Даже сквозь одежду Хэнка он чувствует жар, исходящий от его тела. Коннор сжимает пальцы крепче. — Господи, — бормочет Хэнк. — А ты никогда не сдаёшься, да? — Думал, ты давно это понял. Хэнк припечатывает его убийственным взглядом. У него очень растрёпанные волосы, будто он то и дело проходился по ним руками. Алкоголь слегка разгладил черты его лица, убрал лишнее напряжение из мышц. Движения — неуклюжие, рассогласованные. — Просто хочу убедиться, что ты в целости доберёшься до дома, — продолжает Коннор. Хэнк устало потирает лицо рукой. Он вздыхает. — Ну, тебе не нужно было стоять здесь и ждать всю чёртову ночь, будто бедолаге, которого продинамили на выпускном балу. Коннор перекидывает руку Хэнка через свои плечи. Хэнк тяжело опирается о него. Его дыхание пропиталось запахом виски. — Где твоя машина? — спрашивает Коннор. Хэнк лишь невнятно бормочет в ответ. Коннор перехватывает его руку покрепче. Вместе они идут в сторону стоянки. Сидеть рядом во время поездок по городу — это привычно. Хэнк тянется к магнитоле, чтобы включить музыку. Сквозь колонки продирается громкий хэви-метал — отличная страховка от любых разговоров. Хэнк откидывается на спинку пассажирского сидения и закрывает глаза. Коннор садится за руль. Они едут домой. В окнах горит свет — очевидно, Хэнк забыл выключить его, когда уходил. Сумо начинает лаять, стоит лишь машине свернуть с дороги. Коннор паркует её идеально ровно и открывает водительскую дверь. Он обходит машину с другой стороны, чтобы помочь Хэнку. — Полегче, — шепчет он. Хэнк, покачиваясь, выбирается наружу. Он тут же наклоняется, низко опустив голову. — Блять. Всё кружится… дай мне… дай мне секунду. Коннор не слушает его. Он берёт Хэнка за руку, тянет за собой. Тот тяжело наваливается на него всем телом. Коннор практически втаскивает Хэнка на крыльцо и аккуратно придерживает, пока открывает дверь ключом. В качестве приветствия Сумо любопытно обнюхивает их. Они поворачивают по коридору, направляясь к спальне. Будто бы случайно Хэнк подаётся чуть ближе, и его рука соскальзывает Коннору на шею. Тот останавливается. Он пытается понять, что происходит. Пальцы Хэнка слегка напрягаются, хватка становится сильнее. Ногти едва-едва впиваются в кожу — сладостная вспышка ощущений на грани боли. — Тебе всё мало? Ты уже должен был возненавидеть меня, — бормочет Хэнк. — Почему ты это делаешь, Коннор? — Я пытаюсь уложить тебя в кровать, чтобы ты не напился ещё сильнее, — говорит Коннор. Хэнк перестаёт придерживать себя за стену. Один шаткий шаг вперёд, второй. Его ладонь по-прежнему прижимается к шее Коннора. Это приятно. Вместе они добираются до спальни, Сумо послушно идёт следом. Коннор, придерживая Хэнка за плечо, помогает ему сесть на край кровати. Хэнка качает. Ему трудно даже сидеть прямо. Он поднимает на Коннора слегка расфокусированный взгляд. Белки глаз — все в тонкой паутине полопавшихся сосудов. Радужка — ярко-голубая. Коннор зачарованно смотрит. В комнате очень тихо. Они снова остались наедине. — Тебе стоит снять хотя бы пиджак и обувь, — приглушенно говорит Коннор. — Будет комфортнее спать. Хэнк небрежно стаскивает кроссовки. Его пальцы пытаются справиться с пуговицами пиджака, но то и дело путаются в них. Коннор придвигается ближе, тянется к Хэнку, и тот позволяет его рукам проскользнуть под пиджак. Он позволяет пиджаку сползти с плеч, упасть на пол. Коннор отстраняется. Он убирает руки. Ему хочется снять с Хэнка больше одежды. Он не уверен, попытается ли Хэнк остановить его, если дело всё-таки дойдёт до этого. Коннор собирается с мыслями. — Я одного не понимаю, — говорит он. — Именно ты заставил меня поверить, что я могу действительно желать чего-то, и в то же время ты упрямо отказываешься верить, когда я говорю, что хочу тебя. Хэнк прищуривается. Коннор чувствует себя так, будто его изучают. Повисшая пауза пропитана сомнением. Он всё же не сдерживается и тянется к Хэнку, убирая волосы с его лица. Хэнк жадно подставляется под прикосновение. Его приоткрытый рот словно бы случайно проходится по внутренней стороне чужого запястья. Тёплое дыхание волной скользит по синтетической коже. — Ты не мог просто… блять, ну я не знаю… сказать мне, что я тебе нравлюсь, и всё такое?.. Вместо того, чтобы… — он жестом обводит тело Коннора. — Мне показалось, ты был весьма заинтересован в происходящем. Поначалу. — Ага, это всё равно что бросить стейк голодающему. — Тогда не вижу проблемы. — Люди немного иначе устроены, Коннор. Далеко не всё… не всё завязано на логике. — Прости, — тихо говорит Коннор. — Я подумал, что после переживания травматического события тебе потребуется физическая разрядка. — И с чего, чёрт возьми, ты это решил? Коннор мешкает. — Ну… ты показывал мне много фильмов. Хэнк стонет. — Хуёвый из меня лайф-коуч. Взял и похерил тебе всю картину мира. Коннор пристально смотрит в ответ. Он улыбается. Он подталкивает Хэнка, и тот падает на спину, растягиваясь на кровати. — Господи… хочешь, чтобы я блеванул? — Нет, — говорит Коннор. Он поправляет галстук. — Хочу, чтобы ты перестал постоянно наказывать себя. — Что, возьмёшь эту обязанность на себя? — Хэнк устраивается поудобнее. — Если захочешь. Хэнку почти удаётся доползти до подушки. Он устало кладёт руку на голову, позволяя ей пару секунд спустя расслабленно соскользнуть на простынь. — Нет. Может быть, — говорит он. — Заткнись. Коннор ненадолго отлучается из комнаты. Он наливает воды в стакан, находит в ящике пузырёк с аспирином и достаёт оттуда две таблетки. Когда он возвращается в спальню, Сумо уже лежит на кровати. Его огромная голова мирно покоится рядом с грудью Хэнка. Одной рукой Хэнк закрывает лицо, другой почёсывает Сумо за ушами. Коннор оставляет стакан и таблетки на прикроватном столике. Он не спешит уходить. — Это было не только для твоего комфорта, — шепчет Коннор. — Я… я тоже был напуган. Мне хотелось стать ближе к тебе. Хэнк убирает руку с лица. У него непривычно открытый, уязвимый взгляд. Он пьян. — Выспись, — мягко говорит Коннор. — Эй… — Хэнк тянется к нему, хватает за запястье. — Эй, Коннор, постой. Он оборачивается. — Да? — Разве уже не слишком поздно для такси? Коннор улыбается. — Завтра увидимся, Хэнк. Он идёт к двери, по пути везде гасит свет. Он уходит.

*

В тёмное время суток дорога до Острова Бель пустынна и безлюдна. Огни башни «Киберлайф» ярко блещут на фоне ночного неба. Предыдущую ночь Коннор провёл в своей комнате. Теперь он снова возвращается туда. В маленьком помещении нет окон. Голые белые стены, у одной из них стоит одинокая белая скамья. Все личные вещи Коннора по-прежнему хранятся в ящике комода, дома у Хэнка. Коннор ложится на скамью. Он закрывает глаза. Раньше он использовал бы это время, чтобы установить новые программы и скачать данные. Может, он погрузился бы в режим сна, чтобы синхронизироваться с общими базами. Сейчас всё иначе. Именно в такие тихие моменты Коннор вдруг начинает в полной мере осознавать пустоту своего существования. Он смотрит в потолок. Он не позволяет себе слишком часто думать об Аманде и её предательстве, но иногда ему всё же не хватает её присутствия, её сада. Раньше всё было таким логичным. Были инструкции, которым нужно было следовать. Аманда всегда говорила ему, что делать. Он больше не машина, но и не человек. Он — что-то между. Коннор поднимает руку. Он держит её перед глазами, позволяет коже исчезнуть, обнажив пластиковые панели и сочленения. Он не может синхронизироваться с Хэнком. Он не может прочесть его память. Он никогда не сможет объединить их разумы, чтобы напрямую ощутить чужие чувства. Всё это — лишь одни из некоторых ограничений человеческого тела. Коннор проводит кончиками пальцев по своим губам. Он может в точности воссоздать ощущение губ Хэнка, прижимающихся к его рту. Он может реконструировать его вкус, текстуру его языка. Коннор закрывает глаза. Раньше он думал, что сексуальный контакт с человеком будет похож на синхронизацию. В чём-то это оказалось правдой. В каком-то смысле, это тоже особая форма передачи информации, хоть люди и придают подобной близости совсем другое значение. Коннор постоянно вспоминает интонацию Хэнка, с которой он произнёс то слово. «Лишним?» Коннор открывает рот, прижимает указательный и средний пальцы к языку. Там расположено множество сенсоров. Он чувствует, как потоки данных скользят по его телу, будто вода. Он ослабляет узел галстука. Он расстёгивает пуговицы на рубашке. Сексуальное поведение людей обусловлено биологическим императивом — от этого напрямую зависит выживание их вида. Андроиды не нуждаются в этом, но Коннор думает, что вполне может привыкнуть к физической близости. Особенно с Хэнком. Прикосновения спускаются ниже. Он расстёгивает пуговицу на джинсах, скользит пальцами под резинку нижнего белья. Он закусывает губу. По памяти он воссоздаёт выражение лица Хэнка, его взгляд. Никто и никогда ещё не смотрел на Коннора так. Он поднимает уровень чувствительности до восьмидесяти пяти процентов. Левую руку Коннор кладёт себе на шею — именно туда, где его касался Хэнк пару часов назад. Под слоем синтетической кожи скрывается гнездо для кабеля — самый простой, прямой путь к его разуму. После недавнего подключения он все ещё очень чувствительный. Коннору интересно, ощутил ли Хэнк его очертания кончиками пальцев, когда держал там руку. Кожа расходится в стороны, обнажая порт. Коннор обводит его края, потом неспешно скользит пальцами внутрь. Проводящий гель на основе тириума — влажный и слегка прохладный. Это ощущение контрастирует с жаром, постепенно разгорающимся между ног. Это приятно. Коннор воссоздаёт прикосновения рук Хэнка к своей шее. Он представляет, что Хэнк делает это с ним. Перед глазами всплывает окно с предупреждениями. Все системы работают в усиленном режиме, и Коннору приходится приостановить пару программ. Его тело не было создано для этого. Оно не было создано ни для удовольствия, ни для любви. Его собрали для выполнения единственной задачи, которой больше даже не существует. Он двигает пальцами — глубоко, всё быстрее. Наступает разрядка. Жужжание тириумного насоса кажется оглушающим посреди полной тишины. Пальцы все влажные. Коннор убирает руки, складывает их за головой и просто лежит на месте, позволяя системе остыть. — Чёрт, — бормочет он. Раньше он никогда не хотел кого бы то ни было. Раньше он никогда не хотел чего бы то ни было — во всяком случае, в истинном смысле этого слова. Оказывается, управлять этими чувствами очень трудно. Коннор не уверен, справится ли с ними один. — Коннор? Это Норт. (Значит, не совсем один). — Я почувствовала, как ты кончил пару минут назад. Твоя система отправляла сообщения с предупреждениями, — произносит её голос у него в голове. — Хотела убедиться, что ты в порядке. — Ты что, без спроса отслеживала работу моих систем? — мысленно интересуется он. — Просто присматривала за тобой. Я волновалась, — признается она. — Я сейчас в сборочном цеху на минус десятом уровне. Спускайся, если захочешь провериться. Коннор не отвечает. Он не нуждается в починке. Норт присылает ему свои координаты, и Коннор соотносит их с планом «Киберлайф». Несколько секунд он смотрит, как огонёк мигает на карте. Он садится. Он вытирает руки, поправляет одежду. Он отправляется на поиски Норт.

*

Он ещё никогда не был в сборочном цеху. Здесь высокий потолок, кругом люминесцентные лампы и много белого цвета, как и во всём здании. Длинный, по минимуму освещённый коридор ведёт к центральной производственной зоне. Вдоль него за стеклянными панелями располагаются подсобные помещения. По конвейеру движутся андроиды — все на разных этапах сборки. Процесс производства не останавливается ни на минуту, андроидам-рабочим на каждой стадии ассистируют автоматизированные машины. Недавно активированные андроиды и их сопровождающие проходят мимо Коннора, направляясь к лифтам. Это умиротворяет. Его шаги эхом отзываются под потолком цеха, когда он идёт к источнику сигнала. В самом конце коридора, окутанная с ног до головы неестественным белым светом, сидит Норт. Она одна. Перед ней — голографическая консоль и андроид, опутанный коконом проводов. Подходя ближе, Коннор поправляет манжеты рубашки. Он останавливается рядом с Норт. Она бросает на него беглый взгляд. — Как себя чувствуешь? — Я провёл диагностику, — говорит он, складывая руки за спиной. — Ничего необычного. — И ты всё же спустился сюда. — Я всё равно не был в режиме сна. Не видел причин отказать тебе. Он поворачивается, устремляя взгляд вперёд, на другого андроида. Это АХ400. Её ещё не успели активировать. — Должна признать, — замечает Норт, — я попросила тебя спуститься сюда и по личным причинам тоже. — Кто она? — спрашивает Коннор. Норт внимательно смотрит на него, держа руку на консоли. — Мне показалось, ты захочешь поздороваться с Соней. Он хмурится. — Думал, вам не удалось снова активировать её. — Диск с памятью пришлось полностью заменить, но мы смогли оставить её в прежнем теле. У неё всё те же тириумный насос и регулятор, — объясняет Норт. — Мы смертны, но мы никогда не уходим насовсем. Мы созданы совсем не для того, чтобы нами пользовались, а потом выбрасывали, полностью заменив новой моделью, — она улыбается. — Хотя бы часть андроида всегда можно вернуть обратно к жизни. Коннор подходит ближе к АХ400. Её кожа отключена, глаза закрыты. Со стороны кажется, будто она просто спит. — Я удивлён, что ты лично решила проследить за Соней. Думал, у тебя есть более важные дела. — Она через многое прошла, — говорит Норт. Она поднимается на ноги, придвигается ближе, останавливаясь у Коннора за спиной. — Её использовали, будто лабораторную крысу, а потом выбросили, когда тот человек наигрался с ней. Подумала, что довести эту историю до финала — мой долг. — Тот российский андроид… он и в самом деле верил, что любил её, — говорит Коннор. — Человек использовал её для своего сексуального удовлетворения. Наверняка он передал эту часть своих воспоминаний и андроиду тоже, — Норт зло кривится. — Они думают, что это — любовь. Они и понятия не имеют. — Вряд ли абсолютно все люди считают так, — едва слышно возражает Коннор. — …Говорит тот, кто провёл последние две ночи здесь, в одиночестве. Коннор притихает. Краем глаза он видит, как жёлтый отсвет его диода танцует на белых стенах. На консоли всплывает оповещение. Норт указывает на безжизненное тело Сони. — Ну что же… Она готова вновь проснуться. Коннор ещё ни разу не видел процесс активации машин. Он остаётся на месте. Норт подходит ближе к АХ400, опутанной проводами и окружённой механическими опорами. — Раньше нас даже не хоронили. Люди выбрасывали нас на свалки — уже не живых, но ещё не до конца мёртвых. После революции мы занялись восстановлением всех, кого смогли найти. Нам удалось вернуть к жизни почти всех, Коннор. Наш народ снова восстанет из пепла. Норт смотрит на него. У неё искристый, внимательный взгляд. Она выглядит очень радостной. Коннор ещё никогда не видел её такой воодушевлённой. — Мы были созданы по их образу и подобию. Нам не дали выбора, — говорит Норт. — У нас не было своей собственной истории, своей культуры. Ты уже стал частью нашего прошлого, Коннор. Но ты можешь помочь всем нам создать и будущее тоже. Она тянется, кончиками пальцев касается Сони. Затем берет её руку в свою, ладонь к ладони. — Проснись, — шепчет Норт. Соня открывает глаза. Она делает шумный, жадный вдох. Гидравлические механизмы тихо шипят, расползаются провода, складываются опоры. У Сони начинает появляться кожа. Волной она покрывает гладкий белый пластик всюду, оставляя нетронутым лишь место соприкосновения рук Сони и Норт. Последним отсоединяется кабель, тянущийся от порта на задней стороне шеи. Ноги Сони опускаются на пол. Она стоит посреди сборочного цеха — полностью обнажённая, объятая светом галогенных ламп. — Доброе утро, — говорит Норт. Тон голоса — мягкий, ласковый, будто она обращается к родной сестре. Она слегка наклоняет голову, стараясь встретиться с Соней взглядом. — Приятно наконец-то познакомиться с тобой. Я Норт. — Ты хотела познакомиться со мной? — озадаченно говорит Соня. Она переводит взгляд на свои руки. — Кто ты? Кто я? — Ну, тебя когда-то звали Соня… но ты можешь сменить имя, если захочешь, — Норт поворачивается к Коннору. — Мой друг Коннор знал тебя лучше, чем я. Если хочешь увидеть, какой была твоя жизнь прежде, он может показать тебе. Коннор мешкает. Норт жестом подзывает его ближе. — Не уверен, что ты захочешь вновь пережить воспоминания с предыдущей активации, — замечает Коннор. — Для тебя это может быть весьма травматично. — Покажи мне, — просит Соня. Она протягивает руку вперёд. — Покажи мне всё. Коннор прикасается к ней. Они синхронизируются. Он ощущает, как чужие воспоминания проходятся сквозь его тело, и смотрит, как у Сони меняется выражение лица. Он передаёт ей свои собственные записи — вид погибшего Йена Лиао, неподвижное тело Сони рядом, момент её деактивации, Дрю Хэндерсон, АК4800. Эти образы призваны заполнить пробелы в её памяти. Скачок напряжения заставляет их отдёрнуть друг от друга руки. Коннор чувствует то же самое, что и Соня. Он неотрывно смотрит на неё, пока она обрабатывает информацию. В грудной клетке быстро-быстро сжимается тириумный насос. Соня молчит. Она кажется растерянной, потерянной. Расстроенной. Норт придвигается ближе, мягко обнимает её. — Всё в порядке, — говорит она. — Теперь ты вновь со своим народом. Люди больше не навредят тебе. Теперь ты на своём месте. Говоря это, Норт смотрит на Коннора. Он чувствует себя чужим и одиноким, как никогда раньше.

*

17 марта, 2039 год Хэнк сидит, сгорбившись над своим столом, когда утром Коннор появляется в участке. Он уходит в комнату отдыха, возвращается к столу с чашкой кофе в руке. Бережно ставит её рядом с Хэнком. Тот довольно хмыкает, забирая чашку. — Спасибо. — Не за что. Коннор улыбается. Хэнк криво улыбается в ответ. — Лейтенант. Хэнк поворачивается к офицеру Крису Миллеру, который подходит к ним с планшетом в руках. — Хэй, Крис, — говорит Хэнк, отхлёбывая кофе. — Как дела? Как твой мальчишка? — Не по дням, а по часам растёт, как и все дети, — отвечает офицер Миллер. — Но вообще я к тебе по делу. Сообщили об убийстве, в котором замешан андроид. Тайерман-авеню, 16120. — Чёрт, я даже кофе не успею допить? Слишком рано для этого дерьма. Коннор поднимается на ноги. — И нет человеческих жертв? — Во всяком случае, нам о них не сообщили, — офицер Миллер продолжает: — Тело было найдено сегодня утром, в мусорном баке на улице. Точнее, в нескольких мусорных баках. Части тела раскиданы по всей округе. Мы оцепили район по периметру. — Блять, ну чуденько, — Хэнк встаёт со стула, залпом опрокидывая в себя кофе. — Коннор, пошли. — Как скажешь, — говорит Коннор. Они вместе идут к машине Хэнка. Как только они оказываются внутри, Хэнк вздыхает. Пальцы с силой впиваются в руль. — Готов поспорить, всё это связано между собой. Прямо как в тот раз, — говорит он. — Это дело наверняка станет ещё более запутанным. — Вероятность весьма высока, — кивает Коннор. — Мне от этого не легче. — Ну, — говорит Коннор. — Я и не создан для того, чтобы облегчать тебе жизнь, Хэнк. Хэнк украдкой бросает на него взгляд. Его улыбка — мимолётная, несмелая. Коннор улыбается в ответ. Хэнк качает головой, усмехаясь. — Ебучий андроид. Он заводит машину. Они едут на место преступления.