Всё могут короли

Тэён начал свою речь с того, что попросил прощения у артистов за свою полную неосведомлённость в вопросах их нужд и проблем. Чунмён слушал его слова и одобрительно качал головой: Тэён правильно услышал его и сделал самые верные выводы из их разговора. Кроме того, слова Тэёна позволяли Чунмёну не отвлекаться на близость Чонина, который нервировал и буквально сводил с ума. Чунмён даже старался не дышать слишком уж глубоко, чтобы его лёгкие не забивались так быстро молекулами запаха Чонина. А тот как назло с каждым вдохом пробирался всё глубже, вытесняя из крови Чунмёна кислород, а из его головы последние зачатки здравого смысла. К тому моменту, как Тэён передал ему слово, Чунмён уже практически не мог рассуждать здраво. Впрочем, стоило ему открыть рот, как стало ещё хуже: Чонин уверенно положил свою ладонь ему на колено и сжал. Не больно, но достаточно сильно, чтобы об этом нельзя было просто так забыть. - Я… прошу прощения, - Чунмён глубоко вздохнул, на секунду прикрыл глаза и заставил себя собраться: он не мог себе позволить ломаться так откровенно, так заметно и так беспомощно. Хотел он того или нет, но он собирался стать королём этой страны. Он собирался стать королём этих людей. Символом власти и веры, способ передать мысли и чувства простых людей власть имущим. Он не мог позволить себе растекаться липкой лужицей от того, что самый желанный мужчина на свете гладил его колено и настойчиво пробирался ладонью выше по бедру. - Ваше Высочество, - неожиданно перебила Мина, - вы позволите мне сказать несколько слов? - Разумеется, - Чунмён не мог сказать точно, намеренно или нет, но эта потрясающая девушка сейчас спасла его. - Пока мы здесь практически без свидетелей, - Мина немного помолчала, - скажите, насколько честными мы должны быть? Насколько… вы действительно готовы помогать театру и артистам? - Максимально, - Тэён даже до конца фразы дожидаться не стал. – Максимально честными. - Не поймите меня неправильно, но я не хочу выглядеть плакальщицей, жалобщицей. У нас действительно есть проблемы, но если вы не хотите или не можете их решать, то лучше просто оставить их в стороне. И сразу говорить о том, что ещё можно как-то уладить. - Госпожа Мюи, - Чунмён улыбнулся ей, хоть это и стоило ему ещё порядочного куска собственной души. – Без свидетелей, - Чунмён демонстративно огляделся по сторонам. – Несколько позже мы расширим состав попечителей фонда и назначим ответственных за разные сферы. Но сейчас, пока в фонде ещё нет никого из руководства театра, вы можете быть совершенно честны. Расскажите, какие реальные проблемы существуют в театре, и мы приложим все усилия, чтобы решить их. Поймите, мы здесь именно для этого. - Мина, - Тэён всё ещё имел некоторые проблемы с самоконтролем. – Скажи уже… - Я скажу, - когда заговорил Чонин, Чунмён вздрогнул. – Самая главная проблема Королевского театра – это доходы его артистов относительно общей прибыли. Театр имеет послабления в налогах при том, что цены на билеты сильно завышены. Уж не знаю, чем объяснить постоянный аншлаг, но факт остаётся фактом: какие-то деньги театр получает. Плюс, дотации от правительства и вашей семьи, - Чонин взглянул Чунмёну в глаза. – Вопрос в том, куда девается всё это. - И куда же? - Мы не знаем, - Мина пожала плечами. – Можно было бы предположить, что эти деньги расходуются на декорации и новые костюмы, но это не так. В «Снежной Королеве» к примеру, не было ни единого нового костюма. Мы всё перешивали из старья. То же и с декорациями. Наши костюмеры и дизайнеры сцены, как мне кажется, иногда буквально по помойкам рыскают, чтобы что-то найти. Денег-то нет. - И что мы могли бы сделать в этой ситуации? Ну, кроме того, чтобы просто дать денег? – Тэён едва мог усидеть на месте. - Я думаю, кое-что можем. Сегодня же я инициирую полную финансовую проверку, - Чунмён машинально повернулся в сторону, где обычно находился Кёнсу, а потом с досадой закусил губу. – Чуть позже сегодня, - он придвинул к себе листок бумаги и сделал на нём пометку. – Ещё мы можем привлечь к этому вопросу внимание прессы. - Чондэ? – выдвинул идею Тэён, и Чунмён кивнул: - Именно. Тем более, это по его профилю, так что он сможет написать убедительно, - Чунмён ещё немного подумал. – Вообще я теперь думаю, что в ближайшее время мы заглянем в театр если не с родителями, то с гостями королевской семьи. - Я понимаю, вопрос неуместный, но у нас снова будут гости? Мы ещё Ют… кронпринца Осакского домой не отправили. - Скоро отправим, - Чунмён посмотрел на брата. – Но там другое… Дома поговорим. Прошу прощения за наши семейные дела. В любом случае, моё предложение остаётся в силе. - Я думаю, у нас всё равно нет других вариантов, - согласилась Мина. - Ещё я попросил бы вас подготовить списки людей из театра, не обязательно, чтобы они были из актёрской среды, но просто… порядочных людей, на которых можно было бы положиться. В конце концов, фонду нужны люди, вы слишком нужны сцене, чтобы взваливать на вас всю работу, - Чунмён всё ещё избегал смотреть на Чонина. Ему хватало того, что ладонь того прожигала уже не просто ткань джинсов, но и кожу. - Хорошо, мы сделаем это, - Мина кивнула. – Насколько я понимаю, больше мы пока ничего не можем сделать… - Вы правы. Сегодня мы ограничены не только в возможностях, но ещё и во времени, поэтому… На сегодня закончим, а о следующем собрании вас известит мой секретарь, - Чунмён заставил себя подняться. Ладонь Чонина соскользнула по его ноге и исчезла. Чунмён крепче стиснул в руке маленькую игрушку – подарок Ханыля. - Я провожу вас, Ваше Высочество, - Чонин первым вышел за двери, а остальным не осталось ничего, кроме как последовать за ним. Едва они оказались в коридоре театра, как вокруг них образовалось плотное кольцо охраны во главе с Исином: - Всё в порядке? – едва слышно поинтересовался Тэён. - Насколько это возможно, - кивнул Исин. - Ты всё уладил? - Разумеется, - Исин кивнул. По его сигналу кольцо охрану сомкнулось плотнее, и Чунмён оказался буквально притёрт плечом к плечу Чонина. Одно молниеносное движение – и Чунмён ощутил, как что-то небольшое оказалось у него в кармане. Он не решился спросить, что это было. К машине Чунмён и Тэён добрались уже без Чонина: охрана аккуратно оттёрла его в сторону, чтобы не мешался под ногами. Едва машина тронулась, как Тэён тут же спросил: - Что ты думаешь делать? - Для начала мне нужно связаться с Кёнсу. Времени мало, катастрофически мало, - Чунмён немного подумал. – Исин, мне нужна ваша помощь. - Я всегда к вашим услугам, Ваше Высочество, - Исин обернулся. - Свяжитесь с поместьем. Мне нужно переговорить с моим секретарём прямо сейчас. - Одну минуту, Ваше Высочество, - Исин достал свой планшет – и действительно, меньше чем через минуту, Чунмён увидел совершенно сонное лицо своего секретаря. Правда, не только его лицо, но Чанёль сейчас Чунмёна не интересовал. - Ваше… Высочество, - Кёнсу от неожиданности слегка смутился. – Я не ожидал, что это вы… - Всё в порядке… Кёнсу-я, есть работа, которую нужно выполнить как можно быстрее, - Чунмён постарался не смотреть на голую спину Чанёля, который продолжал спать как ни в чём не бывало. – Прости, что мешаю тебе отдыхать, но это очень важно… - Я в вашем полном распоряжении, Ваше Высочество, - Кёнсу постарался повернуть камеру так, чтобы Чунмёну было видно как можно меньше. Чунмён как можно более кратко изложил задачи и попросил первым делом связаться с Чондэ, тот мог порекомендовать специалистов, заинтересованных не только в гонораре. Кёнсу внимательно выслушал задачи, сделал пометки и кивнул: - Всё будет сделано в кратчайшие сроки, Ваше Высочество. - Благодарю. И ещё раз прошу прощения, - Чунмён поспешил отсоединиться. Он передал планшет Исину и нервно облизал губы. – Иногда я удивляюсь тому, что он всё ещё работает со мной. - Я этому с детства удивляюсь, - признался Тэён. – Мне всё время казалось, что в здравом уме никто во дворец работать не пойдёт. Тем более, что и платят там… Не ахти. - Зато карьера и репутация, - предположил Чунмён. – Указать работу в королевской семье в резюме, наверное, дорогого стоит. Хотя, как по мне, после этой работы только на пенсию. - Простите мне мою дерзость, Ваше Высочество, но вы преувеличиваете, - неожиданно вмешался Исин. – Работа на королевскую семью ничуть не хуже любой другой. К тому же, кто-то же должен её выполнять. Да и вопрос личной симпатии нельзя исключать… - Личной симпатии? - Ну разумеется, - Исин усмехнулся. – Ваша команда обожает вас, Ваше Высочество. И в этом главная причина, почему они до сих пор работают с вами. И почему они работают так, что вы доверяете им. И считаете своими друзьями. - Спасибо, Исин, я подумаю над этим, - Чунмён кивнул. Он действительно собирался это обдумать, но не сейчас. Сейчас он мог думать только о том, что увидел, пока разговаривал с сонным и взъерошенным Кёнсу. Он стал невольным свидетелем кусочка чужой жизни, зрителем очень интимного момента, одного из тех, которые ему самому были недоступны. И сейчас он чувствовал исключительно зависть. Ладно, не исключительно. Ещё раздражение, отчаяние и бессилие. Чунмён и мысли не допускал, что мог бы себе такое позволить. Даже если Чонин вдруг захотел бы зайти дальше нескольких поцелуев. Оказаться вдвоём в одной постели… Чунмён положил ногу на ногу и глубоко вздохнул. Нужно было на что-нибудь отвлечься, прежде чем мысли не приобрели неприличный характер. В конце концов, они ехали на церковную службу, где полагалось думать о душе, а не о желаниях плоти. Крохотная белая игрушка-зайчонок так и была в руке, хотя её мех уже немного свалялся и стал влажным: так сильно Чунмён её сжимал. - Ты долго ещё намерен терзать это несчастное создание? – Тэён покосился на игрушку. – Серьёзно, спрячь в карман, а то сейчас вопросов не оберёшься. Как маленький. - Тэён-а… - Нет, ну правда, - Тэён, видимо, хотел хоть немного спустить злость, раздражение и собственную обиду на всех, включая судьбу, что не нашёл ничего лучше, кроме как пристать к старшему брату с нотациями. Чунмён был уверен, что не обратил бы на это внимания, если бы тема косвенно не касалась Ханыля. К этому мальчишке Чунмён чувствовал невероятную привязанность, отчего его маленький подарок приобретал в его глазах ещё большую ценность. К тому же, Чунмён знал больше, чем хотелось бы Тэёну. - Что правда? – Чунмён сжал губы в тонкую линию. - Ты сам уже как ребёнок. У тебя в детстве игрушек не было? Дался тебе этот кусок меха? Можно было и выбросить… - Ты же кольцо для Мины до сих пор не выбросил, - Чунмён вскинул на брата глаза. Холодный и жёсткий взгляд должен был дать понять одно: пора остановиться, пока не стало поздно. Тэёну хватило благоразумия правильно трактовать посыл. Он нервным жестом провёл по груди – Чунмён знал и без этого, что кольцо висело на цепочке, рядом с крестиком – и отвернулся, принялся преувеличенно внимательно смотреть в окно. - Почему ты ей его не оставил? Даже без помолвки? – Чунмён решился спросить, потому что ему было не понятно. Он не стал бы забирать украшение, а Мине оно могло пригодиться. - Я хотел, - чуть более глухим чем обычно голосом ответил Тэён, спустя несколько долгих минут напряжённого молчания, когда Чунмён уже перестал ожидать ответа. – Я просил её… Хотя бы как подарок… Но она отказалась. -А выбросить ты не смог? - А ты бы смог? - вместо ответа Чунмён просто разжал ладонь, чтобы Тэён ещё раз увидел маленького зайчонка. - Прости меня, - Тэёну всегда тяжело давались извинения. – Этот ребёнок… Он поправится? - Я сделаю всё возможное для этого. И Чонин сделает тоже, - Чунмён так сильно хотел хотя бы имя это изредка говорить вслух, что сейчас сказал явно лишнее. На его счастье Тэён слишком глубоко погрузился в собственную тоску, поэтому не обратил внимания на упоминание танцовщика. До церкви они добрались в молчании, и сильно опоздав к началу службы. Отец откровенно дремал в своём кресле, а вот мать смотрела коршуном. Заметив Чунмёна всё в том же простеньком свитере, королева буквально позеленела. Чунмён решил, что уже достаточно раздраконил мать, поэтому доводить дело до крайности не стал. Он скромно занял место возле колонны и приготовился слушать. Конечно же, некоторые прихожане оборачивались и бросали на него взгляды украдкой, некоторые откровенно пялились, а самые смелые ещё и делали снимки. Чунмён привалился плечом к колонне и покачал головой, когда Исин предложил найти ему сидячее место. Тэён остался топтаться рядом, но он смотрел преимущественно в пол и явно продолжал думать о своём. Чунмён решил, что самое время и ему подумать об этом, иначе его мысли снова рисковали вернуться в область неприличного. Чунмён лучше других – по крайней мере, лучше самого Тэёна – понимал, что шансов не было. Мина действительно была в первую очередь балериной. А ещё она не была влюблена. У неё не кружилась голова при виде Тэёна, она не краснела и не нервничала. Да, Чунмён не сомневался в словах Джихё: Тэён действительно нравился Мине, она могла скучать по нему. Но едва ли ради него она отказалась бы от своей карьеры и мечты. Тэён до мечты не дотягивал. По крайней мере, в глазах Мины. Даже сегодня во время встречи она вела себя на удивление сдержанно и спокойно, словно привыкла ежедневно встречаться с принцами по самым разным делам. Другое дело, что Тэён в отличие от Мины был влюблён. И эта его влюблённость никак не лечилась, да ещё и объект снова оказался на расстоянии вытянутой руки. Чунмён понимал, что кто-то просто обязан был вмешаться. Разумеется, он не хотел бы возлагать на себя ответственность ещё и за чувства Тэёна, но другие варианты были ещё хуже. В любой момент могла вмешаться мать. И тогда Чунмён не мог бы поручиться ни за что вообще. - Какая тоска, - неожиданно прозвучало у него над ухом. Чунмён скосил глаза и заметил кронпринца Осакского, который не постеснялся покинуть место рядом с королевской четой, чтобы присоединиться к Чунмёну. - У вас как-то иначе? - Точно так же, - Юта закатил глаза. – В этом главная проблема. Вот едешь так с визитом, а разницы никакой. Те же ритуалы, тот же протокол, те же постные лица. - А как же Джихё? - Как будто я её много вижу, - Юта тяжело вздохнул. – Сегодня утром она только мимо пробежала, видите ли, у маменьки с папенькой завтрак в саду. Кстати, почему бы не пригласить туда и дорогого гостя? - Потому что там и без гостя скандалов хватало, - хмыкнул Чунмён. – Если бы наша мама увидела, как вы с Джихё щебечете перед журналистами, она бы вас четвертовала. А так весь гнев обрушился на меня, а вы, может, ещё и свадьбу сыграть успеете. - Кстати, о свадьбе… - Процесс запущен, так что со дня на день грянет. Я вообще думаю немного это придержать. По крайней мере, пока ты не уедешь сейчас. - Но зачем? – Юта взглянул с недоумением. - Ты сам подумай: если ты ещё будешь здесь, на вас откроют охоту. Нужно будет или подтвердить, или опровергнуть вашу связь, понимаешь? – Чунмён очень надеялся, что его голос никому не мешал, он и так говорил так тихо, как только мог. - А… То есть, когда я уеду, им как бы придётся довольствоваться только тем, что есть, я правильно понимаю? – Юта действительно ухватил главное. - Именно так. Я люблю свою сестру и беспокоюсь о её безопасности. Я не хочу, чтобы её атаковали любопытные папарацци. Так что твой отъезд в какой-то мере – это гарант её безопасности в данной ситуации. - А когда я приеду снова, уже официально, первая острота уже спадёт. К тому же, мы подтвердим то, что нам нужно… - Юта немного помолчал, но потом всё же озвучил. – Либо, если ничего не выйдет, я не стану наносить визиты некоторое время. - И всё опровергнется как бы само собой, - кивнул Чунмён. – В общем, придётся немного потерпеть. - Знаешь, мне жаль только, что я не увижу лица вашей мамаши в этот момент. - Смотри на свою мачеху, я тебе гарантирую, они будут идентичны, - Чунмён не питал иллюзий насчёт чувств глав семейств. - И то верно, - Юта переступил с ноги на ногу. – Ладно, вернусь обратно. Хоть посмотрю на неё, раз уж больше ничего нельзя. - Потерпи, вам скоро будет можно, - Чунмён даже улыбнулся, но, видимо, что-то такое мелькнуло у него в глазах, что Юта спросил: - А вам когда будет можно? - Никогда, - Чунмён покачал головой. – Да и никаких «нас» нет. И не будет. - Кто знает, - Юта постарался как можно незаметнее отойти, чтобы вскоре вернуться на своё место возле королевской семьи. Чунмён заметил, что королева тут же повернулась сделать ему замечание, но её остановила Джихё, отвлекла каким-то вопросом, который мгновенно завладел всем вниманием королевы. Как Чунмён ни пытался скрыться от «неправильных» мыслей, они всё равно его настигли. Он не успел подготовиться, закрыться, поэтому вполне невинный вопрос Юты ударил в незащищенное нутро. «Их» не было и не могло быть. Если бы всё упиралось только в положение, Чунмён бы смог что-нибудь придумать. Если бы дело было в возрасте, он смог бы дождаться. Он дал бы Чонину всё, что нужно, чтобы оправдать их отношения, будь дело только в этом. Но… они оба были мужчинами. И всё остальное не имело никакого значения. Общество не допустило бы, чтобы им правил – даже номинально – король с такими предпочтениями. Конечно, из учебников истории Чунмён знал, что и таких было немало. Но судьбы их и их фаворитов были настолько незавидны, что повторять их Чунмён бы не решился. К тому же, он ещё даже не стал королём. Откройся их связь – которая ещё даже не оформилась ни во что конкретное – и на завтра от Чонина не осталось бы даже воспоминаний. Буквально. Чунмён снова стиснул в руке игрушку, свой новообретённый талисман, и задумался. Нужно было что-то делать. Нужно было как-то избавляться от чувств, которые могли так сильно навредить всем, начиная с самого Чонина, заканчивая всеми членами королевской семьи. Но как это сделать, Чунмён даже представить не мог. Уже одной этой мысли, что нужно выкорчевать из своего сердца чувства к Чонину, оказалось достаточно, чтобы всю грудь пронзила не фантомная, а самая настоящая физическая боль. Такая, что на несколько долгих секунд Чунмён перестал дышать. Ему показалось, что он уже начал сходить с ума. Одно цепляло за собой другое, и его душевное спокойствие буквально летело к чертям. Мироздание будто насмехалось над ним, испытывая его на прочность. Наверное, если бы он хотел, он и то не смог бы встречаться с Чонином так часто, как встречался сейчас. И Чонин находил возможность прикасаться к нему: бедро до сих пор жгло там, где к нему прикасалась ладонь Чонина. А ведь были ещё и поцелуи. Самые настоящие поцелуи. Не жалкие прикосновения губ к губам, а нечто большее, глубокое, сладкое, пьянящее. Услужливое воображение подсунуло Чунмёну картинки, к которым он оказался не готов. Едва он прикрыл глаза, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами, как чётко, словно по-настоящему, увидел перед собой смятую постель и Чонина. С его тяжёлым взглядом, которым тот мог сказать больше, чем любыми словами. С его золотистой кожей, которую Чунмён так невыносимо хотел потрогать. С его густыми тёмными волосами, которые так приятно было перебирать. С Чунмёновым крестиком на витой цепочке. Чунмён «увидел», как этот крестик раскачивается перед его лицом в такт движениям Чонинова тела и резко распахнул глаза. В полумраке старой церкви не было видно, как сильно он покраснел. Кровь так сильно прилила к животу, что даже стоять на месте стало неудобно. Чунмён тяжелее привалился к колонне и провёл ладонью по лицу, словно это могло как-то помочь. Но на этом его беды не закончились. В кармане что-то завибрировало, и от неожиданности и удивления он едва не подпрыгнул. Он и понятия не имел, что это могло быть. Как можно более незаметным жестом Чунмён сунул руку в карман и так сильно закусил губу, что ощутил во рту привкус крови. Чонин оставил ему телефон.