Бл#ть, чулок сполз!

Он снова ушёл, этот тупица. Просто оттрахал и ушёл, козлина. Химуро потёр саднящее на шее место и тут же вспомнил, как умолял эту шпалу не оставлять меток. Но тот лишь рычал в ответ, продолжая эту сладкую пытку, вколачиваясь в изнывающего от наслаждения трансвестита. И всё же эта ночь не была такой бесполезной. Атсуши, по всей видимости, подготовился на этот раз и даже умудрился немного растянуть, хотя это «немного», конечно же, не помогло бы, если бы Химуро сам не выполнял несколько гигиенических, можно даже сказать медицинских, процедур ежедневно. Какой бы Химуро всё-таки не был шлюхой, но понежиться в постели с партнёром он любил, неважно с кем, просто любил засыпать после расслабляющего секса под боком у разгорячённого потного тела. Однако так как секс давненько не приносил настоящего удовольствия, то и подобного шанса никак не подворачивалось. И вот она та самая синяя птица, о которой только и можно, что мечтать. Правда тупая как пробка, и ничего кроме спорта и сладостей не ищущая по жизни, но всё же мечта. «Интересно, а знает ли он, что это я? Или он просто трахает неизвестного мужика?» — было бы забавно это выяснить. Любой вариант в этом случае выглядит «слегка» странноватым. Трахает друга и знает, что это он — странно. Трахает левого мужика, на которого просто запал когда-то — тоже странно. И даже не сразу скажешь, что более необычно. Ещё, конечно же, был вариант, что Мурасакибара не в курсе, что он вообще мужик, это, конечно возможно, но уж очень сильно попахивает дибилизмом. И всё же Химуро остался в кровати, так как был выжат как лимон: ощущение прохлады от высыхающего пота и состояние сексуальной удовлетворённости разморили его сознание, и, забравшись под одеяло, вытерев салфеткой зад, свернулся в клубок и принялся ждать, когда ему позволят войти в сладкий мир снов. *** Утром Химуро уже был в своей берлоге. Учёбы сегодня не было, по плану только тренировка. Поясницу неприятно потягивало, по известной причине, но Татсуя надеялся всё же, что к обеду отпустит. Так оно и оказалось. Когда Химуро походил к спортивному залу, то решил раз и навсегда выяснить, что же это всё значит. И как раз в этот самый момент в его светлой головке промелькнула мысль, и вспомнился тот самый странный случай с чулком и реакцией на это Атсуши. И как же удачно, что у него в шкафчике как раз лежал второй, что случайно попал в спортивную сумку, когда торопился на учёбу прямиком из клуба. Но как говорила одна небезызвестная черепаха: «Случайности не случайны». В раздевалке перед тренировкой царил настоящий хаос, как и всегда. Переодевания, шутливое присвистывание и шлёпанье друг друга по тугим попкам, вот что в последнее время всё больше привлекало Татсуя в предтренировочной суматохе. Однако в перспективе не всё было так радужно, ведь он уже подбросил заветный чулок в сумку Мурасакибаре, что по традиции отправился перед тренировкой в душ, дабы освежить тело. Народ потихоньку отправлялся в зал, а Химуро терпеливо ждал, когда же вернётся этот недалекий. Успев посидеть в Интернете и даже сходить в туалет, он таки дождался эпичного выхода Атсуши из душа, сопровождающегося медленными шагами и обтиранием тела полотенцем. Просто обнажённый зверь, как же одежда портит его. Скрывает этот животный магнетизм, что предназначен привлекать самок, но что-то в этом высшем плане пошло не так. Хотя, Химуро же всё-таки частично самка, по крайней мере, иногда. Наблюдая за каждым шагом Мурасакибары: как он подходит к своему месту, как отбрасывает полотенце в сторону, как берёт сумку, открывает её, и то, как меняется его лицо при виде того, чего не должно быть. — Что-то не так? — решает вмешаться Химуро. Мурасакибара лишь грозно смотрит в ответ, слегка наклонив голову. — Всё в порядке, — раздаётся грубо в ответ. — Да ладно, что там у тебя, — не отстаёт парень. «Вот сейчас ты и расколешься», — Химуро встаёт и подходит ближе. — Ничего, иди уже в зал. — Мурасакибара лишь спокойно достаёт из сумки свои вещи и начинает одеваться. Это безразличие дразнит Татсуя, и тот не выдерживает: — Я всё знаю. Знаю, что ты трахаешь того транса из бара. — Мурасакибара вмиг напрягается. — И не в моих правилах осуждать тебя… — но не успевает Химуро договорить, как его хватают за горло и прижимают к ближайшему шкафчику. — Что тебе нужно? — Я просто хотел сказать, что не в моих правилах осуждать тебя, ведь тот транс, это я и есть, — с трудом выговаривает парень. Проходит несколько секунд осознания обоими сказанного. После чего, Атсуши наклоняется к самому лицу Химуро и медленно самым низким и сексуальным из голосов, отчего у Татсуя тут же встаёт по стойке смирно, произносит: — Думал, что я не знаю? «Какого?» — удивляется Химуро, хотя знал, что он может так ответить. Но чтобы при этом сам Химуро был в такой невыгодной позиции, а Мурасакибара в такой доминирующей. Рука на шее сжимается сильнее, но именно на столько, насколько нужно именно в этот момент, отчего член Химуро ещё раз дёргается, а в заднице начинает приятно зудеть в предвкушении, особенно, когда желанный член всего в нескольких сантиметрах от его тела. — Чёрт бы тебя побрал! — шипит Химуро, успевший нехило завестись от происходящего. — Сказал бы сразу, и не пришлось бы ждать всех этих дней без секса. Мы бы уже давно резвились всё свободное время. — Хмм… — усмехается Атсуши и втягивает ноздрями запах Химуро. — Ты воняешь, — произносит он и отпускает сокомандника. И пока Химуро откашливается, Мурасакибара успевает натянуть нижнюю часть формы, оставшись обнажённым лишь по пояс. Непонятно откуда взявшийся скулёж где-то в груди, словно собака которой не дают её любимое лакомство. Вот таки выходи на площадку в полной боевой готовности, вот только не в том месте, где нужно. Химуро не теряется и подходит к Атсуши, дабы взять своё, он «прижимает» Атсуши к его шкафчику и начинает медленно вести по телу рукой, смотря прямо перед собой, видя при этом лишь грудные мышцы центрового, мечтая прижаться к ним, облизать соски, насаживаясь глубоко на разгорячённую плоть, принимая в себя семя этого мужчины, упираясь руками в живот, куда скользнула сейчас рука, и, наконец, взять в рот его ствол уже готовый к применению по назначению, стоило только подушечками через одежду слегка дотронуться до него. Но Мурасакибара, не смотря на согласие его тела, обхватывает запястье трансвестита и отводит в сторону, а, затем и сам отходит, прихватив с собой майку. Он наклоняется к самому уху Химуро и произносит. — Я же сказал, ты воняешь. И молча уходит на площадку, оставляя Химуро обтекать возле собственного шкафчика, с верхней полки которого так и осталась свисать фиолетовая ленточка.