Blood & Chocolate

Чимин чувствует, как чей-то взгляд сверлит его затылок, и уже знает, кому он принадлежит. Донсун отчаянно пытался заполучить Чимина в последние дни, но Чонхан не позволял ему. В начале Чимин сам провоцировал Донсуна, ибо знал, что деньги Чонгука — причина, по которой Чонхан не позволяет никому прикасаться к Чимину, хоть тот и облажался — практически дал себя выебать вне дальней комнаты. Чонхан же, естественно, ждал, что Чонгук придёт и отвалит такую же сумму снова. Чонхан сам перестал выписывать привычные пинки Чимину, в попытке сделать его безупречным. Но это не единственная причина, почему Донсуну нельзя его трогать. Босс мафии, которому принадлежит этот клуб, заказал лучших стриптизёров и проституток на дом. Визиты на дом для маленьких мероприятий или вечеринок не являются чем-то необычным, но Чимин слышал, что стриптизёры с других принадлежащих им клубов, тоже будут. А такое сборище — уже что-то новенькое. Хотя Чимина больше волновало, как именно этот «домашний» визит окажет влияние на изменения, происходящие внутри синдиката, и будут ли они в опасности, если пойдут. Очевидно, что домашний визит нужен, чтобы показать щедрость босса или его достоинства, и танцоры будут подарком на одну ночь, но повлияет ли это на них? Даже хорошо, что им не говорят, куда и к кому их отправят. Чем меньше информации они предоставят, тем лучше, потому что тогда Чимину будет легче оставить все это позади, но незнание, к кому его отправят, также вызывает у него беспокойство. Тот факт, что им не говорят, кого они должны посетить, может означать только то, что их отправляют к кому-то, связанному с мафией. И если босс посылает своих лучших стриптизеров, это может означать только то, что их отправляют к кому-то более высокому, чем он — может быть, даже в другой синдикат. Другой синдикат — другие правила. У стриптизёров только одно задание — танцевать. Не позволять прикасаться к себе. Но если и в стриптиз-клубе есть клиенты, нарушающие эти правила, тогда как стриптизеры могут ожидать, что бандиты будут следовать правилам и уважать их после отказа в прикосновениях. «Стриптизёр» и «уважение» в одном предложении — смешно, но даже дьявол посмеялся бы над бандитами, проявляющими к ним уважение. Чимин знает, что почти никто из членов синдиката не соблюдает правило невмешательства, и они находятся под прямым контролем либо Чонхана, либо босса. Скорее всего, это не относится к членам другого синдиката на их территории. Если стриптизеры и оказываются там, они попадают на совершенно незнакомую территорию, где границы размыты, если вообще существуют. За кулисами царит тяжелая атмосфера. Все танцоры знают, хотя бы смутно, что означает «домашний» визит. Стриптизеры, которые не идут, в основном испытывают облегчение, но есть горстка, которые смотрят на приглашенных с завистью. Чимин считает их глупцами. Да, те, кто пойдут, получат неплохие деньги от босса и, возможно, от гостей, но и риски тоже возрастут. Одна ошибка может, в худшем случае, стоить жизни всем стриптизерам, и, кто знает, дело может дойти и до пыток. В лучшем случае, ошибка будет стоить стриптизеру только жизни. Чимин изо всех сил старается забыть обо всем этом, когда танцует на сцене, но в этом случае танцы ему не очень помогают. Каждое лицо, на которое смотрит Чимин, разочаровывает или на него страшно смотреть. Чимин либо подавлен, а затем злится на себя, когда не видит его, либо он не может перестать представлять, как смотрит в лицо страшному гангстеру, который хочет его убить. По крайней мере, он больше не видел Намджуна. У Чимина выходит отвлечься от всего, что происходит, когда Сокджин ведет его в одну из дальних комнат. Стриптизерам, которые приглашены на дом, на самом деле не разрешается уходить к кем-то в дальние комнаты, потому что Чонхан хочет, чтобы они были в лучшем состоянии. Доходит даже до того, что им запрещается заниматься сексом за пределами стрип-клуба, но он делает исключение для щедрого, постоянного клиента Сокджина, если он не ставит метки на Чимине. Им не нужны слова, когда Сокджин бросает Чимина на кровать и садится на его бедра. Он по умолчанию грубый человек, когда дело касается секса. То, как его руки бродят по телу Чимина в попытке подчинить им всё, заставляет Чимина думать, удастся ли Сокджину не пометить его. Мужчине нравится отмечать своих партнеров, но Чимина особенно. В конце концов, на самом деле не имеет значения, пометит он его или нет. Чонхан не вышвырнет этого человека не только потому, что он постоянный клиент, но и потому, что Сокджин занимает, как минимум, такое же положение, что и Чонхан, если не выше. Единственное, что сделает Чонхан — потребует больше денег, которые Сокджин легко предоставит. Чимин думает, что так и будет, когда Сокджин до синяков сжимает его бедра, толкаясь сзади и шипя грязные слова в ухо, которые никто бы никогда не связал с Сокджином. Но после того, как он так часто занимался сексом с этим мужчиной, Чимин знает — стонет и плачет из-за него, не потому, что он должен, даже если ему хорошо, а потому, что Сокджину это нравится. Чимин выкрикивает имя Сокджина, и ему не нужно долго ждать, пока тот тоже кончит. Задыхаясь, Чимин ждет, пока Сокджин выйдет, а затем поворачивается к нему, избегая его спермы на простынях. Сокджин выбрасывает презерватив, после чего притягивает Чимина к себе. Тот ворочится, пытаясь устроиться на груди поудобнее. Обычно он не против обниматься с Сокджином или Намджуном, но в последнее время ситуация изменилась. Сокджин проводит рукой по спине Чимина и спрашивает: — Что случилось, ангелочек? Чимин кладет подбородок на тыльную сторону ладони, лежащей на груди Сокджина, смотрит на него и качает головой. — Это из-за домашнего визита? Чимину нечего ответить. Это правда, но не совсем. Причин много: его пропавший отец, эта работа, этот вечер, он сам. Чимин вздыхает и прижимается щекой к руке, надеясь, что такого ответа будет достаточно. — Вы знаете, к кому пойдёте? — спрашивает Сокджин. Чимин качает головой. — В другой синдикат? Сердце Чимина пропускает удар. Сокджин не задает подобных вопросов. Не только потому, что он хорошо понимает, что Чимин ничего не знает, но и потому, что, когда Чимин задавал ему вопросы о мафии, он не отвечал, чтобы не подвергать его ненужной опасности. Для Сокджина вопрос Чимина должен означать, что мужчина понятия не имеет, что происходит, и что это должно быть чрезвычайно опасно. — Я не знаю, — отвечает Чимин. — Всё будет хорошо. Если бы было опасно, то тебя бы не отправляли. Чимин в это не верит, но всё равно кивает. Сокджин пытается усадить Чимина к себе на колени, но тот, даже не осознавая этого, старается отодвинуться. Наклонив голову набок, Сокджин вопросительно смотрит на Чимина — раньше он никогда ни в чем Сокджину не отказывал. Чимин на мгновение замирает, а затем улыбается, садясь к нему на колени. — Ну же. Давай вытащим тебя отсюда до того, как у Чонхана случится сердечный приступ, — говорит Сокджин. Чимин кивает и надевает свои шорты — единственную часть его «рабочего» гардероба. Он меняет простыни на новые, а грязные бросает в корзину. Целует Сокджина в щеку, улыбается и порывается открыть дверь, но Сокджин держит ее закрытой. — Будь осторожен, Чимин, — шепчет Сокджин и открывает перед ним дверь. Чимин смотрит на него широко раскрытыми глазами и, ошеломленный необходимостью, спрашивает: — Ты будешь там? Он знает, что глупо спрашивать. Улыбка на лице Сокджина подтверждает, что это действительно очень глупо, но Чимину нужно знать. Ему нужен кто-то свой там. Чимин научился приспосабливаться к любой ситуации, в которую он попадает, но это не значит, что ему это нравится. Он приспосабливается только потому, что у него нет другого выбора. Если Чимин хочет выжить — он должен адаптироваться. Вот почему этот домашний приём так пугает. Чимин понятия не имеет, что это принесет ему, но если Сокджин впервые спрашивает его о чем-либо, связанном с мафией, и говорит Чимину быть осторожным, тогда это должно быть что-то большое. Что-то опасное. — Нет, — отвечает Сокджин, хотя ему и не нужно. Он проводит рукой по волосам Чимина и добавляет: — С тобой всё будет хорошо. Вздохнув, Чимин обнимает Сокджина за шею и прижимается к губам. Он жадно посасывает нижнюю губу Сокджина и издает самый искренний стон за всю ночь, когда тот обнимает Чимина за талию. Чимин прижимается сильнее, прежде чем его губы отпрянут с влажным чмоком. Сокджин улыбается Чимину и обхватывает его щеки. — Что с тобой случилось, ангел мой? — спрашивает Сокджин с искренним любопытством. Чимин опускает голову, отрицательно качая. Со вздохом Сокджин отпускает Чимина и открывает дверь, прощаясь с ним. Он хочет, чтобы Намджун пришел.