Blood & Chocolate

Дни ожидания домашнего визита проходят быстрее, чем Чимин может даже сосчитать. Даже однообразие повседневной жизни Чимина не может замедлить этот процесс. Он провел последние дни за танцами на сцене, из-за которых у него каждый день болели мышцы. Он ни разу ни с кем не пошел в приватную зону или дальние комнаты. Даже Сокджин не приходит, чтобы увидеть Чимина или просто поговорить с ним. В те дни дела идут плохо, и проститутки, не идущие на приём, расстраиваются еще больше. Чонхана не смущает небольшое количество клиентов, которые приходят в стриптиз-клуб, большинство из которых — обычные граждане, а не щедрые члены банды. Он получит солидную сумму за визит на дом, но все равно использует этот шанс, чтобы усерднее работать с другими проститутками. В любой другой день Чимин был бы счастлив видеть все меньше и меньше членов банды в стриптиз-клубе, но это может означать только то, что недавно возникшие конфликты все еще существуют, и что у босса большие планы. Всё это, так или иначе, возвращает его к домашнему визиту, который им предстоит. Это заставляет Чимина задаться вопросом, какое отношение это имеет к конфликту, и как Сокджин и все остальные замешаны в этом. Если их отправят в другой синдикат, а не к богатому генеральному директору или политику, то насколько глубоко это втянет Чимина в банду? Чимин закрывает глаза, опуская голову. Он принял решение, и теперь уже слишком поздно отступать. Если бы Чимин сейчас отступил, можно было бы сразу отдавать свою голову Чонхану. Он сомневается, что у него изначально вообще был выбор. Их вызвали рано утром, чтобы они подготовились, а затем поехали на место. Дверь открывается с громким хлопком, и Чимину даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Донсун. — Машина у входа. Подъём. Чимин поднимается на ноги, натягивает легкую куртку, которая не сотрёт блестки с его груди, уже одетый в белые рваные джинсы скинни. Его светлые волосы — ухоженный хаос, его макияж остается легким, что должно добавить ауру чувственной невинности, которую Чимин излучает в клубе, но подчеркивает его розовые, как спелые фрукты, губы. К тому времени, как Чимин встает, Донсун уже уходит. Чимин идет в главный зал клуба, видя, как уборщики наводят порядок вне рабочего времени. Удивительно, как меняется клуб, когда он не заполнен возбужденными и обнаженными людьми, а из динамиков не звучит громкая музыка. Чимину это очень нравится, потому что в клубе отсутствует вся его порочность. Как будто ему дали небольшой перерыв и шанс прийти в чувства. Только чтобы, к сожалению, вернуться в стриптиз-клуб. В любом случае, перерыв — это хорошо. После того, как все пять стриптизеров собрались уходить, Чонхан встает перед ними, чтобы снова повторить правила. Как будто это поможет в месте, где ни один из них никогда не был. — И помните: вы там для шоу, не для сексуальных услуг, — заканчивает свою речь Чонхан. — Теперь идите. Машина ждёт снаружи. Как и сказал Чонхан, есть машина с черными тонированными стеклами, но нет Донсуна или охранника, который сопровождал бы стриптизеров. Чимин ожидал, что с ними пойдет хоть кто-то, но похоже, они совершенно одни. Их проводит на задние сиденья мужчина, еще один мужчина сидит на водительском месте. Не обращая внимания на ворчащий голос в своей голове, Чимин садится последним и позволяет двери закрыться за ним. Просто ради интереса, Чимин пытается открыть дверь, но не может. Он поднимает взгляд и видит водителя и своего главного соперника — Хэуна, смотрит на него, пожимает плечами и отворачивается к окну. Он не сделал ничего криминального. Здания пролетают мимо, расстояние между ними становится все больше и больше, пока они не оказываются на окраине города. Теперь понятно, почему их вызвали рано утром, а едут на место они днём. Это далеко за городом, и это никак не успокаивает нервы Чимина. Этому есть объяснение, говорит себе Чимин. Если это богатый генеральный директор или политик, то нехорошо, если они будут вовлечены в скандал, когда кто-то застанет стриптизеров и проституток в их доме. Если это для мафиозной банды, то это еще более разумно, потому что подобные организации опасны для мирного населения. Двое мужчин почти не взаимодействуют друг с другом, и когда они это делают, то в основном молчат. Чимин и Хэун обмениваются взглядами, которые не наполнены обычной угрозой и сопровождающими насмешками, но понимающими. Прямо сейчас они — все, что у них есть, и оба надеются, что другому можно доверять. Работать вместе с Хэуном — это подвиг, который Чимину никогда не удавалось осуществить, соперничество между ними слишком велико. Тот факт, что Чимин украл у него Сокджина в первые дни работы, спровоцировал это, но Чимин не может заставить себя сожалеть. Он должен выживать. Но он знает, что Хэун умен. Он долгое время работал под руководством Чонхана, и любой, кто может делать это так же, как он, обладает выдающимися навыками выживания, навыками, которые необходимы всем пятерым прямо сейчас. Чимин надеется, что до этого не дойдет, но пистолет, лежащий рядом с коробкой передач, не слишком обнадёживает. Чимин видел похожую модель. Донсун однажды попробовал пошутить, когда объяснял Чимину разницу между оружием, используемым полицией и охранниками, и оружием, которое предпочитают члены банды. Затем он прижал его к виску Чимина, за что тот чуть не сломал ему руку. А пистолет на коробке передач подозрительно похож на тот, который Донсун держал в руках тогда. После почти трехчасовой поездки они останавливаются перед особняком. Чимин знает, что некоторые из их клиентов богаты, но, тем не менее, размеры дома поражают. Это напомнило Чимину о том, как Чонгук просто бросил две пачки денег на стол, как будто это пустяк. Мужчина на переднем сидении выходит из машины и разговаривает с охранником за воротами. Было бы неплохо услышать, о чём они говорят, но они слишком далеко. Когда ворота открываются, Чимин ждёт, что их впустят, но выходят двое охранников. Дверь открывается, и Чимин молча следует ко входу, когда ему приказывают идти. — Что происходит? — спрашивает другой стриптизер, выходя из машины, но не получает ответа. Они выстраиваются в линию, сердце Чимина колотится в груди, а его глаза прикованы к пистолетам на поясах, не скрытых от глаз. Ясное предупреждение. — Руки вверх! — приказывает один из охранников. Хэун молча делает это первым, побуждая всех последовать его примеру. Они дали себя проверить, стерпев прикосновения блуждающих рук одного из охранников. Им велят снова сесть в машину, после того, как проверили на наличие оружия и отвезли к задней части дома. Перед особняком стоят несколько машин, которые только добавляют дороговизны пейзажу. Передний двор идеально ухожен — ни единого лишнего листа. Кроме того, везде есть охранники. Чимин уже, было, подумал, что это резиденция президента, он же может покидать голубой дом? Внутри особняк, который, кажется, в основном сделан из мрамора, заполнен людьми — очевидно, официантами, или другими сотрудниками, или охранниками. — Это нормально? — спрашивает Хери, когда их проводят в комнату, чтобы они собрались и поправили свой макияж. — Мы здесь, чтобы танцевать, а не задавать вопросы, — отвечает Хэун. Он пока единственный, кто раньше бывал на дому. Вот почему его слова делают атмосферу еще напряженнее. — Надо идти. У нас впереди долгая ночь, — говорит Чимин и открывает дверь, чтобы выйти. Мужчина, который является, по сути, их нянькой на этот вечер, ждет их перед дверью, как будто они без него заблудятся. Чимин предполагает, что за закрытыми дверями этого особняка есть вещи, которые им нельзя видеть, и, честно говоря, Чимину и неинтересно. Все пятеро следуют за мужчиной по коридору, где суетятся еще больше людей. Они входят в большой зал, внешний вид которого выбивает воздух из легких Чимина. С потолка свисают длинные стеклянные люстры, каждая из которых, кажется, весит тонну, если учитывать украшения. Вдоль одной стены установлен буфет, вдоль другой — несколько стеклянных дверей, выходящих на бассейн. Сам зал заполнен множеством столов и стульев, обтянутых белой тканью и украшенных черными лентами. Его можно было бы принять за зал, арендованный для свадебной вечеринки, если бы не пять пилонов, установленных по залу на небольших площадках. Чимин оглядывается, стараясь запомнить обстановку, гадая, что находится по ту сторону дальнего конца зала. Дверь, через которую они вошли, открывается, и выходит мужчина в сопровождении пяти человек, одетых так же, как Чимин и его коллеги — стриптизеры из другого клуба. Мужчина дважды хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание. — Итак, теперь, когда все в сборе, позвольте мне объяснить правила: я Джихун, ваш начальник. Я отправлю вас на ваши места, где вы должны оставаться все время. Если вы хотите сделать небольшой перерыв, для этого вам сначала понадобится мое разрешение. По плану у вас будут большие перерывы, но вам нельзя выходить на улицу. Чимин внутренне закатывает глаза, внешне не проявляя никакой реакции. Правила Джихуна довольно нелепы, но Чимин знает, что все равно будет им следовать. Джихун — высокий мужчина, около 180 сантиметров, хотя, довольно щуплый, что не свойственно фигурам телохранителей и других рабочих. Это заставляет Чимина задаться вопросом, какое положение он занимает во всем этом. — Празднование состоится в двух залах, соединенных этой дверью, — объясняет Джихун и указывает на дверь в дальнем конце. — В каждом зале будет по пять человек. Пристальный взгляд на него побуждает Чимина повернуться и встретиться лицом к лицу с танцором из другого клуба. Она с осуждением осматривает Чимина и его коллег. Чимин знает, что это не соревнование, даже если танцорам разрешено исполнять то, что гость просит, за деньги, но, тем не менее, он чувствует, что танцовщица бросает ему вызов. А он всегда побеждает. Чимин улыбается, сладко и мило, когда их взгляды встречаются, и рассматривает ее с головы до ног. Не глядя на нее снова, он поворачивается к Джихуну. К большому разочарованию Чимина, он и девушка из другого клуба закреплены за одним и тем же залом, но, по крайней мере, они не находятся на соседних платформах. Стриптизерам дается всего пара минут, чтобы что-нибудь перекусить, а затем они уже должны подняться на платформы. Официанты стоят на своих местах с разносами в руках. Начинает играть музыка, и зал медленно наполняется людьми, все больше и больше мужчин, а иногда и женщин, входят и садятся за столы. Танцы ничем не отличаются от того, что делает Чимин в клубе. У него есть шест, но он может его и не использовать, музыка та же, только намного тише. Однако внимания, к которому Чимин привык в клубе, здесь нет. Эти люди болтают, едят, но в основном пьют. Лишь немногие из них смотрят на танцоров, остальные заняты собой. Чимин получает несколько просьб станцевать что-нибудь в обмен на деньги, которые кладут в ящик рядом с его платформой. Он скользит по шесту, напрягая свои мышцы, чтобы выглядеть легким и чувственным. С третьей просьбой Чимин настолько погружается в себя, что не видит, что происходит, но вынужден открыть глаза, когда слышит, как говорит человек рядом с ним. — Простите, сэр, но танцоров нельзя трогать. Чимин моргает, открывает глаза и смотрит на охранника, стоящего рядом с ним, затем на гостя, протянувшего руку к Чимину. Это удивляет. Чимин не думал, что кто-то будет за ними следить. Но даже здесь он понимает, что это происходит не из уважения к ним, а из-за их босса. Его босс специально прислал их, может, даже где-то здесь сидит, так что ему приходится следить за своим товаром. Не то чтобы Чимина волновало, почему охранник это делает. Его не трогают, так что ничего страшного, если это из-за босса. Он научился ценить то, что получает. На лице мужчины написан протест, и это заставляет Чимина наклонится к тому через платформу, лишь слегка, чтобы не обидеть его, и подмигивает. — Может в другой раз, — затем он отстраняется и продолжает танцевать. Когда у Чимина начинается перерыв, уже темно, и Чимин уже чувствует, как сильно устали его мышцы. Он проскальзывает через столы к Джихуну, прося разрешения уйти в гримерку. — Двадцать минут. И если вы хотите воспользоваться туалетом, используйте тот, что дальше по коридору, — Джихун указывает направо по коридору, в конце которого находится гримёрка. — В другие помещения, кроме гримёрной и уборной, вам заходить нельзя. Чимин лучезарно смотрит на него, хотя хотел бы пнуть Джихуна за очередное повторение правил. — Я знаю, не волнуйся. Джихун никак не реагирует на улыбку Чимина и просто возвращается к наблюдению. Чимин воспринимает это как сигнал, чтобы уйти, и немедленно прячется в гримерной. Он втирает немного масла в ноги, чтобы расслабить мышцы, а затем ложится на десять минут. Пока все идет хорошо. Чимину почти смешно из-за того, что он такой параноик и волнуется без причины. И половины вечера ещё не прошло, но Чимин вздохнул с облегчением. Бандит, коррумпированный политик или нет, Чимин благодарен святому, который это организовал. Последние пять минут своего перерыва Чимин использует, чтобы сходить в туалет. Он делает свои дела быстро, не желая опаздывать. Он уверен, что Джихун уже следит за своими часами и его платформой, чтобы узнать, опоздает Чимин или нет. Выходя из уборной Чимин слышит чей-то разговор. — Тату должен быть где-то здесь. Чимин замирает, как только слышит свой приговор.