Шпион

|Неделя первая| Темнота. Как же много скрытого смысла в этом слове. Темнота. Давайте выключим свет, давайте шагнём в темноту. Темнота. В темноте не светит солнце. В темноте нет ни радости, ни счастья. В темноте нет людей. В темноте ты можешь сойти с ума. Девушка тянет жгут на себя, так бережно обвивающий шею мужчины. В глазах застывает холод, что чувствуешь всем телом сам. С истошным вдохом, уже безвольное, бездыханное тело опадает наземь. От слабости в теле [вероятнее, внутри скреблись грехи] Эмили падает на колени, а душе хочется смеяться от отчаяния. Она поднимает руку к снежно-белому небу, а кольцо на пальце, кажется, переливается всеми цветами. Всеми возможными цветами, что есть на этом грёбанном свете. — Qui sine peccato est? *- раздаются в голове слова умершего. Всё вновь застилает тьма. * * * Шепот, носимый ветром, рассказывает истории. О потерянной жизни. Опустошение, разрушение... Что же мы натворили? Когда все пошло не так? * * * Вторник, 12 сентября. Скрип двери сопровождался трелью колокольчиков у входа в кафе. Оно было тем самым визгливым криком модернизма во всём городе, где было не грех пустить на самотёк пару минут точно, — двухэтажное здание, просторный зал, что всегда встречали её прохладой и снисходительными улыбками официантов — они уже давно привыкли к девушке. Музыка, лившаяся из динамиков над головой, казалась призрачной. Эмили будто бы проваливалась в другое измерение, когда приходила сюда. Длинный, почти белоснежный палец одной из официанток, на котором капелькой крови алеет аккуратно покрытый лаком ноготь, указывает прямо на сидящего перед Лоран мужчину, но тут же опускается; уверенная в том, что этот жест гость не заметил. Официантки кокетливо накручивают свои белокурые локоны волос и наигранно хихикают, шепчутся. Их разговор казался столь интересным, что хотелось его обязательно поддержать. Хотя бы ухватиться. Тук. Тук. Тук. Косые капли дождя, словно ртуть, спускаются прямо с небес и разбиваются о стекло. Всё вокруг кажется живым. Звонким, шумным, ярким. Неприятно-пресным на вкус. Живым. — Эмили, ну не будь ты такой занудой, ну разве тебе не нравится он? Посмотри, он ведь на тебя косится вот уже всю неделю! — Рицу щелкнул пальцами перед ней, возвращая из оценочно-задумчивого состояния в мир реальный. Прямоугольное лицо, недельная небритость и очки на горбатой переносице. Разномастные глаза смотрели одновременно на девушку и сквозь девушку. — У тебя дома спит очередной парень, а ты ещё умудряешься на кого-то заглядываться? — ответом служит зевок. По столу ползает чёрная муха. Чёрная, ворсистая и оглядывающая всё вокруг. Думается Эмили, она изучает её с тем же нелепым любопытством, с каким она сама смотрит на неё. Глядит на мир своими глазами-мозаикой, считая, что так всё и должно быть. Она начинает чувствовать с ней некое родство. — Ну, Эмми-и, знаешь ли, я для тебя стараюсь: а то останешься в старых девах, — Рицу, словно отчаявшийся человек, театрально всплеснул руками и растёкся на манер лужи на своей стороне стола, закрывая глаза, но не до конца, а иногда приоткрывая и следя за реакцией, — Ты столько всего пропускаешь! Ах, как так можно, ты разобьёшь бедному кавалеру сердце! — А ты разбиваешь все учения Станиславского, Аведон*, — подхватывая двумя пальцами друга за нос и зажимая, парень постепенно успокаивается и даже слегка привстаёт со своего места. Он посмотрел в сторону рыжего и симпатичного парня, что тут же фыркнул и отвернулся. Какая напыщенная особа. — Я фотограф, а на актёра и не претендую, — сдался он, вздыхая и садясь обратно в кресло. После же пригубил из бокала вина, — А где пропадает в последнее время Ваша душа? — Ты же знаешь, завал на работе, как всегда. На этот раз попался очень проблемный заказчик, — какое бы доверие не создавалось, девушка просто не могла рассказать о своей работе. — Этот год будет очень «удачным», чувствую, — саркастично замечает он и прикрывает глаза. * * * Среда, 13 сентября. Среда пролетела словно один миг. Первое время слежка за братом Сакамаки не казалась настолько сложной, да что там: он просто не совершал ничего, если не считать язвительных комментариев в сторону шатенки, которая пару дней назад случайно забрела к ним в особняк. — Извините...— тихий, совсем тихий голос послышался со стороны девушки, что боялась поднять глаза на мужчину перед ней. Очки на его переносице отливали серыми тонами, словно бы в подтверждение плохой погоды. — Можешь переночевать, но оставить мы тебя можем лишь на одну ночь, — подозрительно обернувшись, произнёс Рейджи, вздохнув. Что-то пугало. Четверг, 14 сентября. Целый день девушки не было видно нигде. Пропажа жертвы вампиров была ясна как день, но от чего-то в сердце закралась малая надежда на её спасение. Пятница, 15 сентября. Девушка не объявлялась. На этот раз подозрений просто не было: догадка стала явью. Эмили же находилась в этом саду вот уже достаточно долгое время, истошно хватаясь за любую возможность что-то узнать: то подбираясь до невозможного близко к зданию, то наблюдая издалека, стараясь изучить повадки Райто Сакамаки. Можно было бы убить его при первой же возможности, но её внутреннее чувство профессионализма не позволяло так сильно рисковать и сразу же раскрывать свою личность, — несомненно, существовала теория того, что вампир начнёт параноидально приглядываться ко всему, ощущая, что его хотят убить, что усложнило бы работу при провале. Присев за роскошный куст из белых роз, Лоран устало вздохнула. Пожалуй, этот заказ она запомнит надолго. — Эй, ты слышал что-нибудь? — кажется, на этом моменте у шпионки перехватило дыхание. — Нет. А что, ты выслеживаешь мышей в кустах и подмечаешь каждый шорох? — Аято пытался подшутить над братом, но после минуты молчания лишь неловко замолчал, фыркнув. — И это говоришь мне ты, а? — лукавая, хитрая улыбка скривила губы, — Я пойду посмотрю. Так, на всякий случай. — Ну ты ещё оправдываться начни, вали уже, — скучающе подавив зевок, Сакамаки опёрся о перила лестницы. 40 секунд. Каждый шаг сопровождался тихим шарканьем по дорожкам. Каждый шаг с расстановкой в 2 секунды. 30 секунд. Ей не хватает воздуха, но она пытается. дышать. Ткань рубашки шершавая, и она бессознательно комкает подол руками. 20 секунд. Он расхаживает по саду, словно по зимнему перрону — не желая замерзнуть или стоять на месте. 10 секунд. Эмили делает глубокий вдох. Голова идёт кругом, тяжело сосредоточиться даже на собственном дыхании. Чувствует себя на грани жизни и смерти. 5 секунд. Это чувство душит. Опутывает, словно плотоядный цветок и медленно поедает. Сжирает, непоколебимо устремляясь вглубь к сердцу и сковывая его. Чувство смерти. 1 секунда. — Райто, чем ты там занимаешься? Если не можешь найти себе нормальное занятие, то я тебе напомню, что язык у тебя пока не отсох и вполне в рабочем состоянии. Но если ты ничего не будешь делать, то и его ты скоро лишишься, — затем послышался усталый вздох. Рейджи никак не мог смириться с ленью братьев. — Подожди, — и замер. Буквально через пару секунд он разглядел малое движение сквозь тернистые ветви кустов, — в холодной тишине пронзительно и звонко все шорохи звучат, движенья, голоса, — А, впрочем, ты прав. Иди, я сейчас тоже подойду. — Ты на удивление любезен, — подозрительно-опасно прищурился вампир, но всё-таки отступил, развернувшись на пятках и вновь заходя в особняк. Позже за ним последовал и Аято. В глазах темнеет буквально на секунду, взгляд никак не проясняется. Страшно. Страшно настолько, что хочется кричать. В её груди гулко бухает сердце, и Эмили мысленно упрашивает его стучать хоть немного потише — чтобы только вампир не услышал. Воображение рисует девушке её сердце, — крохотным птенчиком, который живёт у неё в груди, запертый между рёбер. Она осторожно берёт его в руки, поглаживает по золотистым пёрышкам и тихо нашёптывает, что всё будет хорошо. — Что, думала, я тебя не замечу, сучка? — раздаётся над самым ухом. Девушка вновь сглатывает, испуганно выдыхая, но тут же судорожно сжав рукоять пистолета и мгновенно вставая на ноги. Земля словно падает из-под ног. Лоран не успевает и сделать вдоха, как оказывается в путах этого вампира, которого она успевает проклясть тысячу раз. Вязкая кровь стекает по плечу. Вязкая кровь стекает по его губам. По его дрянным губам, на которых клеймом блестит её надежда на жизнь. Вопреки расхожему мнению, это не бывает приятным, если ты не имеешь задатки больного. Она отстранённо сглатывает слюну, накопившуюся во рту, и распахивает веки, мельком пытаясь повернуть голову и посмотреть в лицо своего мучителя, — уверенная в том, что у него расширенные зрачки. Пистолет подносится прямо в район шеи. — Прощай, — раздался оглушающий выстрел. ^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^ — Кто не без греха?