Маленький извращенец

На улице шёл дождь, громоздкими каплями приземляясь на каменные плиты, которые образовывали подъездную дорожку к дому. Машина отца стояла у гаража, что свидетельствовало о его возвращении из командировки. Небось, уже выслушивает от матери список накопившихся дел дома, думал Алек, выдыхая табачный дым в приоткрытое окно его спальни. Тёплый блекло-оранжевый свитер крупной вязки идеально подчёркивал фигуру брюнета, гармонируя с его цветом глаз. — Алек, шухер, — кричит ему сестра, пробегая мимо комнаты и захлопывая дверь. Сигнальный знак того, что Роберт уже взбирается тяжелой походкой по отполированным ступеням лестницы. Из коридора слышны приближающиеся шаги. Александр делает глубокую затяжку, выкидывая тлеющую сигарету в кусты роз под его окнами и вытаскивая заправленный в обтягивающие чёрные джинсы свитер. Он не успевает выдохнуть дым, когда его дверь распахивается и заходит отец. — Привет сын, занимаешься? — спрашивает Роберт, мельком окидывая какую-то книгу в руках Алека. Переплет давно потрепался, показывая плохую прошивку листов, но у парня не было времени выбирать, он схватил первую попавшуюся. — Что читаешь? — Алек молчит, сдерживая как можно дольше неоднородный аэрозоль во рту. Он поднимает книгу, вскидывая бровью, мол: «Вот, сам посмотри». — Хорошо, сынок. У меня к тебе разговор. Что? Нет, только не это. Глаза Александра становятся покрасневшими, дым подпирает сжатые плотно губы. Либо он спалится перед отцом, и соответственно ему несдобровать, либо же он задохнется от нехватки воздуха и отравляющей составной сигареты. Из спальни напротив открывается дверь, Иззи смотрит на старшего брата, понимая, что что-то не так. Она вспоминает один из секретов Алека, догадываясь, что скорее всего дело в курении. — Пап? — перехватывает инициативу брюнетка, вылетая из собственной спальни и закрывая за собой дверь. — Там Макс, и он срочно требует тебя. — Изабель, я занят, — отмахивается мужчина, собираясь присесть на кровать сына. — Пап! — вновь подает она голос, более напористо, чем в первый раз. — Там Макс, и он зовёт. Это срочно. Глаза Алека уже начинают слезиться, дым царапает горло, вызывая кашель, который парень из последнего подавляет. — Ладно, зайду попозже, — сдается Роберт, покидая комнату. Как только он оказывается за пределами стен, вспоминая дорогу к спальни младшего сына, Александр выпускает оставшийся дым, закашливаясь при этом. Иззи машет головой, прицокивая. Нет, ну что за идиот, думает она, возвращаясь в свою комнату. — Спасибо! — благодарит Алек, перед тем, как дверь сестры закрывается. Он переводит дыхание, вытирая заслезившиеся глаза ладонью. Не первый раз брюнет так подставляет себя, куря дома или в его пределах. Раньше, будучи на пару лет младше, он упорно скрывался с сигаретой в руках, не дай Бог его поймают родители. А сейчас же, бдительность была утеряна и страх становился меньше. Ему семнадцать как никак, он уже взрослый. Лайтвуд закрыл дверь в комнату, желая вновь придаться тишине. Доставая сигарету из пачки, он вдруг вспомнил о том, что отец хотел с ним поговорить. Видимо, придется подождать. От мыслей отвлекает синий пикап, подъезжающий к дому — напротив. Небольшой двухэтажный коттедж, пустовавший с момента переезда его бывших соседей-извращенцев. Алек так их не любил, день изо дня проклиная всеми бранными словами мужичка, который жил в нём со своей семьёй. Парню казалось, что все они — чокнутые. Сегодня же сайдинг выцвел, приобретая цвет миндального масла. Кто вообще мог купить эту развалину? — Ты видишь это? — как фурия залетела к брату Иззи, ровняясь с ним у окна. — Новые соседи? — Похоже, — хмыкает брюнет, наблюдая за автомобилем. Спустя пару секунд из него выходит высокий парень. Сестра охает при виде его лица. — Какой красавчик! — восхищается Изабель, сияя довольными глазами. — Это определенно будут наши лучшие соседи. — А как же, — не выдерживает Алек, прыснув на слова сестренки. Кожаная куртка расстегнута, открывая вид на белую футболку с V-образным вырезом. Блондинистые волосы уложены в прическу, отпуская лишь несколько прядей, спадающих на смазливое лицо. Не таким уж и смазливым оно было на самом деле, но достойным восторженных взглядов его можно было назвать. — Чур он будет мой, — переводит взгляд на брата Иззи. Глаза Алека по-прежнему устремлены в окно. — Какой из? — усмехается Лайтвуд, указывая сестре на второго мужчину, выбравшегося из салона. Он вдвое старше первого, но также брутален и сексуален. Это не могло укрыться от глаз, вероятнее всего тот, что помладше — сын. Они были бы похожи, не будь шевелюра парня светлее, чем у его, предположим, отца. — Ты сам понял какой, — ухмыляется девушка, видя, как её братец, сам того не подозревая, закусывает нижнюю губу. — Иззи, Алек, давайте за стол! — доносится до детей голос матери. Наверное, Макс и Роберт уже там. Брат с сестрой переглядываются, уходя друг за дружкой на кухню. Изабель Лайтвуд всегда любила воскресенье. В этот день отец возвращался из командировки; каждый раз до среды. Он проводил время дома с детьми и женой, показывая всем и создавая иллюзию образцовой семьи. Мало кто знал, что Роберт посещает свою любовницу Марго, живущую в одном из пригородов, где проходили его командировки. Об этом знали старшие дети Лайтвудов — Александр и Изабель, Мариз же свято верила мужу и продолжала хранить ему верность, даже когда тот уезжал на несколько месяцев. Нежная улыбка матери, когда она ставит на стол курицу по её фирменному рецепту. Любимое блюдо Роберта. Они садятся за стол, предварительно вымыв руки с мятным мылом, и читают молитву, говоря Богу спасибо за всё, что у них есть. Картина маслом, усмехается в мыслях Алек, из-под ресниц рассматривая каждого члена семьи. Его тарелка остается нетронутой, несмотря на шумные речи матери и красноречивое пение отца. — Да ладно тебе, милая, наш мальчик следит за фигурой, — улыбается по-доброму Роберт. Иззи смеется, чуть не распыляя по столу яблочный сок изо рта. Такая резкость, приходится себя контролировать. Алек улыбается, глядя на сестру. Похоже, ей действительно хорошо находиться в кругу семьи, чего нельзя было сказать о самом парне. Для родителей Александр — мальчик-ботаник, закомплексованный социофоб, который ходит в церковь каждые выходные и не имеет плохих привычек. И с этим нельзя поспорить, «Александр» именно такой… А вот «Алек» — уже совсем другое: алкоголь, курение, вечеринки…и… мальчики. Да, мальчики. Алек Лайтвуд — гей, каких свет не видывал. Он только недавно начал принимать эту сторону себя, поэтому за плечами у него не было никакого опыта, кроме мастурбации на гей-порно. — Дорогой, ты хотел сообщить кое-какие новости детям, — с улыбкой добавляет Мариз, когда их ужин заканчивается. За окном начинает темнеть, и они включают свет в гостиной, куда перебираются сразу после того, как дружно помогают маме убрать со стола. — Вы знаете, что за несколько лет мы сменили многих соседей, — начинает Роберт, но Макс его перебивает. — Или это они нас сменили, — хохочет мальчик, прыгая на любимый угол дивана. — По мне, так мы идеальные соседи, — встревает Изабель, разделяя с Алеком одно кресло. — Дайте сказать отцу, — мягко, но с укором, произносит Мариз, присаживаясь рядом с младшим сыном. Она проводит изящными пальцами по волосам Макса, и в этом жесте читается её безграничная любовь не только к нему, но и ко всем её детям. Она так же гладила голову каждого из них. — До того, как небеса подарили нам всех наших сумасшедших соседей, в том доме жила семья, — мужчина решил начать издалека. — Это было до того, как я стал реже бывать дома. — Алек помнил эти времена, это было до того, как ему исполнилось тринадцать. — Так вот, дом был снова продан риелторами, и, из достоверных источников, могу вам с радостью сообщить, что на этот раз у нас будут нормальные соседи. — Папочка, ближе к делу, — прерывает его Иззи, уставившись в свой айфон последней модели. Её уже ждёт ухажер на черном лексусе за углом их улицы, который обещал девушке шикарное свидание в одном из ресторанов. — Первые жильцы дома — Эрондейлы, со дня на день должны вернуться. Это они стали покупателями, оказали услугу тем Броддстерам. — Роберт напрягся, вспоминая старых друзей. — Кажется, Стивен, со своим сыном… — память подводит старика. — Джейсом, — отрезает как стекло Алек, выпадая из реальности. Джейс — светловолосый мальчишка, проказник до мозга костей. Они жили лет пять в том доме, но после смерти его матери решили переехать. Мальчишка Эрондейл был первым лучшим и единственным другом Алека, он никогда не смеялся над его страстью к учебе, очкам, которые носил брюнет, или же странностям. В школе над Алеком все смеялись, конечно до того, как в старшие классы он заявился привлекательным и умным, к тому же научился играть в регби. А его стеснительность — так это только повод для течки девчонок. Если тот — до одури ахеренный — парень-блондин с сексуальной задницей — Джейс, то Алек готов провалиться сквозь землю. Чёртов друг детства, теперь Лайтвуду не по себе. Ночью Александр не может сомкнуть глаз, и причиной становится не шум грузчиков — новые соседи продолжают заселяться, в гребанных два часа ночи. Шумят своими переголосками и вознёй с коробками, а свет фонарей на их крыльце беспощадно бьёт Алеку в глаза. Он не может уснуть из-за воспоминаний, нахлынувших перед тем, как его уносило в царство морфея. Ему пять. Первый день в школе, а он уже сидит на детской площадке, вытирая сопли рукавом рубашки. Маленького Александра обидели, с ним никто не хочет дружить. Испачканные в грязи ботинки и низ штанины, мокрая курточка и такие же прилипшие волосы. Его портфель лежит у края карусели, на которой сидит мальчик. — И чего ты ноешь? — спрашивает кто-то. Александр поднимает глаза, всхлипывая. Их голубизна поражает маленького мальчишку с пшеничными волосами. Он выглядит старше Лайтвуда, осознаннее. Стоит под дождем, не жалея белой школьной формы. — Со мной никто не хочет дружить, — дрожащими губами произносит Александр. — Они смеются, что я младше. Я самый маленький в классе. Обиженный голос смешит незнакомца, но он, вопреки собственному желанию рассмеяться, подходит к Александру, протягивая руку. — Я буду с тобой дружить, — говорит мальчик. — Меня зовут Джейс. — Александр. — Дурацкое имя. Теперь тебя зовут Алек, — немного грубовато произносит Джейс. — И не ной. И Алек замолкает, забывая о своих слезах. Он больше не ноет. Ему восемь. Они с Джейсом уже друзья. Играют на заднем дворе его дома, прячутся от маленькой и приставучей Изабель. Семилетняя Иззи смешная и нелепая в своём жёлтом платьице и белых колготках, на голове у неё серебристый ободок с большими ярко-красными розочками. Она хвостиком ходит за мальчишками и каждый день выпрашивает у мамы братика или сестричку, ведь Алек не хочет с ней играть. Алек больше не играет с ней, он играет с Джейсом. Ему одиннадцать. Они до сих пор неразлучны с Эрондейлом. Лайтвуд проводит дни в доме у Джейса, несмотря на запреты Роберта. Он любит своего отца, но считает неправым его и маму. «Он хороший, вы не знаете его» — кричит он со злости на родителей. Джейс подрался, у него проблемы с мальчишками из школы. Мама говорит Алеку, что он слишком многое себе стал позволять. Это дурное влияние этого мальчишки Эрондейла. Но Алек молчит о том, что Джейс подрался из-за него, Джейс защитил его от проказников мальчишек из старших классов. Джейс его друг. Алеку нравится Джейс. Ему двенадцать. Изабель рассказала маме, что видела, как Алек курил. Алек показывает кулак сестре, на что та лишь отвечает высунутым языком. Мама закрывает Александра в комнате, он под домашним арестом. Ночью к нему пробирается Джейс. — Ну что, влетело тебе? Говорил же, что она везде за нами таскается. Алек сидит в свете ночной лампы, на нём пижамные штаны с уточками. Джейс ненавидит их, он стягивает всеми силами штаны с Лайтвуда, выкидывая их через открытое окно. — Не люблю уток, — психует светловолосый мальчик, недовольным взглядом смеряя лучшего друга. — Это не даёт тебе право выкидывать мои штаны, — выпучив глаза смотрит на него ошарашенный Алек. — Мы братья, Алек. Этот факт даёт мне право выкидывать твои штаны, — успокоившись, парирует Джейс. — Мы не братья, — фыркает Алек. Он хочет показать характер, но только обижает лучшего друга. В тот вечер они впервые поссорились. Две недели игнора. Ему тринадцать. У Джейса умерла мама, все Лайтвуды приглашены на похороны. — Плакать, это нормально, — говорит ему Алек, когда видит, как Джейс забился в углу своей спальни и рыдает. Брюнету не кажется, что он слабый. Наоборот. Джейсу это нужно, он как никто за все годы смелости и волевого характера заслуживает побыть слабым. Через пару месяцев они уезжают. Очередь плакать Лайтвуду. Он лишился единственного друга. Ему ненавистен сам мир, не то что его вид из окна напротив. Парень поднимается с постели, натягивая на голый верх мягкую худи на молнии. Не застегивает, когда в кожу врезается холодный ночной воздух; серые пижамные штаны в цвет кофты сексуально свисают на узких бедрах, обнажая полоску бедер. На нём нет нижнего белья. Лайтвуд закуривает сигарету, нащупав в кармане пачку с зажигалкой. Он облизывает сухие губы, ступая тихо по дорожке к единственному дому, не спящему на их улице. Жёлтый свет падает на белую кожу брюнета, он усмехается, добираясь до крыльца соседского дома. Грузовик с вещами закрывает обзор на то, что происходит за ним. Алек не сомневается, родители не увидят его с сигаретой, поэтому он смело впускает никотин в лёгкие, легко придерживая фильтр двумя пальцами. На улице оказывается пусто, все рабочие, включая хозяина дома, спрятались в большой гостиной на первом этаже. — Привет, — низкий тембр с хрипотцой вводит Лайтвуда в ступор. Знакомый голос, только на несколько тонов грубее. Джейс смотрит на него из подвесного плетенного кресла на пороге. — Немой что ли? — продолжает Эрондейл, когда Алек отвечает на приветствие молчанием. Наверное, он даже не помнит меня, думает Александр, выкуривая сигарету. Он замечает тлеющую палочку в пальцах соседа, подмечая какие у него большие ладони. Не сказать, что у Алека меньше, но руки Эрондейла казались парню более мужественными и сильными, нежели свои. — Привет, — заторможенная реакция вызывает у блондина улыбку. — Мамочка знает, что ты куришь? — усмехается Джейс, когда Алек в очередной раз поворачивается в сторону дома. Его глаза устремляются на окна в спальню родителей, чтобы удостовериться — они спят. — Не думал, что ты вернешься. Голос Лайтвуда дрожит, показывая неуверенность. Его мозг по-прежнему поддается сомнениям, не сон ли это? — А мы знакомы? — улыбается Эрондейл, обнажая белоснежные ровные зубы. Он оценивающе осматривает Лайтвуда, задерживая взгляд на торсе брюнета. Алек хочет ответить «Да», но его прерывает визг шин. Позади — на проезжей части дороги — останавливается автомобиль, из которого выходит разгневанная девушка. Её черные волосы, точенная фигурка и ярко-алые губы привлекают взгляд Джейса также, как и глубокий вырез декольте на маленьком черном платье. — Проваливай, Рафаэль, — кидает в сторону автомобиля младшая Лайтвуд. Она явно разговаривает с водителем лексуса, на котором приехала домой. — Не звони мне больше, знать тебя не желаю! Девушка громко хлопает дверью и ожидает, пока автомобиль скроется с её глаз. Чёрт! Она же могла разбудить семью своим шумным приходом. — Хей, Алек! — видит она брата, узнавая его лишь по силуэту и зажатой в пальцах сигарете. Брюнетка стремительно идёт к ним. — Алек? — ошарашенно смотрит на него блондин. Трудно верить глазам, что перед ним стоит тот самый друг детства, который ни на секунду не покидал голову Джейса. Он почему-то и не думал, что Лайтвуды до сих пор живут в этом тухлом городишке, где ничего никогда не происходит. Но Эрондейл не может не отметить, его друг детства — просто ходячий кусок секса. От этой мысли в штанах становится тесно, пожалуй, лучше ему не вставать с кресла.