Тайное наваждение

       В груди пустота. Я не знаю, как жить дальше. Жизнь для меня в какой раз потеряла смысл. Хочется раствориться в своем любимом кошмаре… с Ним.       Он всегда приходит ко мне, когда я того хочу. Даже сейчас я вижу, как он завладевает моим умом и сердцем, запуская в них свои длинные когти… слышу, как прекрасный успокаивающий голос, как будто из недр моего сознания — легкий, вроде бы ненавязчивый, но устойчивый… шепчет слова, которые лишают меня силы воли и заставляют подчиняться ему.       Чувствую, что тело понемногу лишается контроля и обессиленно опрокидывается назад, встречая опору. А вот и он сам.       Как бы не удовлетворившись этим, он прикладывает к моему лицу какую-то мокрую тряпку. Этоо… хлорофо… Глаза закрываются, руки безжизненно повисают. Он сводит слабеющие с каждой секундой конечности за спиной и защелкивает замочек наручников. Мои ноги, вдруг оказавшиеся связанными, меня уже не держат. Он подхватывает падающее тело на руки и уносит в темноту…       Стук каблуков по мраморному полу. Он относит меня как можно дальше от моего дома — места, где я за столько лет не получила ни капли ласки или понимания. Мне все равно, где я окажусь сейчас… лишь бы не назад… Лишь бы не снова.       Даже сквозь ткань одежды чувствую холод его нежных рук. Заботу. Обо мне… Невольно я проникаюсь доверием к таинственному незнакомцу, забравшему меня из этого адского места, которое я обычно называла домом…       Может, я смогу найти то, чего мне так сильно не хватало всю жизнь? Путы, связывающие меня, как будто растворяются в воздухе. Холодное прикосновение к моим губам. Полный нежности и ласки поцелуй подтверждает мои мысли. Потом еще один — страстный, — отбрасывает прочь все мысли, позволяя мне полностью довериться ему…       Я абсолютно бессильна. То ли из-за каждодневных переживаний, то ли из-за того, что я наконец-то позволила себе расслабиться. С большим трудом открываю глаза, борясь со слабостью. Но кругом все та же темнота — все равно ничего не видно.       Вдруг я чувствую, что вся усталость испаряется. Мое тело как будто становится невесомым.       Как сквозь сон, слышу тихий треск рвущейся ткани, которая мешает мне дышать. По моему телу пробегает легкий холодок. Его дыхание… Прикосновение холодных пальцев к шее. Губ касается обжигающий холод. Чувствую сладкий яд на языке.       Он бережно опускает мое тело на какую-то мягкую поверхность. Шелк. Слышу приятный завораживающий голос: — Я хочу помочь тебе. Я не причиню тебе зла. Ты можешь мне довериться. Расслабься…       Я внимаю мягкому и настойчивому голосу. И я не хочу возвращаться туда. Да, я хочу остаться здесь…       Стараясь не причинить мне боли, он нежной шелковой лентой привязывает мои слабые руки к изголовью кровати. Однако это лишнее. Я все равно не могу сопротивляться. Противиться ему. И не хочу. Уж слишком ласков его обезоруживающий голос. Это завораживает…       Легкий треск одежды. Он освобождает меня от всего, что мне мешает. Связанная и фактически обездвиженная сейчас, я чувствую себя гораздо более свободной, нежели там, откуда он меня принес…       Он приподнимает мою голову. Я все так же ничего не вижу, но чувствую, как мягкий шелк закрывает мне глаза. И его тихий шепот: «Извини… Но так нужно. Так будет лучше для тебя…»       Он проводит слегка влажной холодной ладонью по моей щеке. Легкие, чуть влажные прикосновения к моему телу.       Поцелуй… Чувствую холодный змеиный язык. Терпкий, сладкий яд… Этот вкус… Страх под его влиянием исчезает. — Не бойся. Я хочу тебе помочь…       Трепетные прикосновения холодной ладони… Он слегка отводит мою правую ногу в сторону и начинает целовать внутреннюю часть бедра. Бережно сгибает её в колене и проводит по нему языком. То же самое и с другой ногой.       После секундного замешательства он возвращается дорожкой поцелуев к моему рту. Поцелуй… по-особенному глубокий… Он отрывается от моих губ, языком проводит до уха.       Я слышу его обезоруживающий теплый баритон: «Это необходимо».       В мое сердце закрадывается сомнение и страх. Необходимо?.. Не успеваю собрать мысли воедино и сосредоточиться, как вдруг…       Быстрое движение, не давшее мне опомниться. Он ворвался в мое тело, нарушив его естественную целостность.       Паника охватила мой разум. Из последних остатков сил я пыталась вырваться. Связанные руки и сильные объятья не позволили. Слишком… слаба сейчас. Он схватил мое метавшееся лицо и впился в губы острыми зубами, запуская яд прямо в кровь. Тихое, спокойное тепло разливалось по моему телу, подавляя сопротивление и примиряя меня с происходящим. Все сразу стало таким пустым и неважным… и я потеряла сознание.       Когда я наконец очнулась, мои руки уже были развязаны. Снята повязка, закрывающая глаза. Моему взору предстала просторная комната, освещенная тысячами горящих маленьких розовых свечек, испускавших дивный аромат. Я увидела себя лежащей на огромной кровати с балдахином, из-под которого спускалась темно-серая с розовым отливом шелковая занавесь.       Чуть поодаль от меня на кровати сидел, подогнув ногу под себя, высокорослый статный молодой человек. Одной рукой он опирался на кровать. Он смотрел на меня с высокомерной, но нежной улыбкой. Так смотрит господин на своего преданного, но недалекого слугу. Или хозяин на нашкодившую любимую собачку…       Его глаза были угольно-черными. Как ночь, из которой он пришел. Длинные иссиня-черные волосы были собраны в небрежный хвост и спадали неравными прядями на грудь. На нем была дворянская одежда 18 века. Пышная рубашка с воланами на груди не могла скрыть достоинств его фигуры, а узкие панталоны только подчеркивали стройность и красоту его ног, обутых в сапоги.       Я долго смотрела на него, изучая. Он улыбнулся мне дьявольской улыбкой, и тут я заметила, что в его облике было что-то змеиное. Глаза, сужавшиеся до вертикальной черты, особый гипнотизирующий взгляд, величественное спокойствие и необычайная способность выжидать, не спуская с жертвы глаз. Сила, которая чувствовалась в каждом его пусть даже небрежном или случайном движении, была похожа на бросок кобры.       Он подвинулся ближе. Видя, что я не отстраняюсь, он подсел вплотную и собственнически обнял меня за плечи. Я искоса недоверчиво посмотрела на него. Но он не убрал руки и, глядя наверх, проговорил вполголоса с усмешкой, как бы рассуждая сам с собой:  — Странный народ эти люди… Значит, как похитить, доверить себя незнакомцу, так это можно, а как поблагодарить за избавление — так это за гранью приличия…       Мой возмущенный голос перебил его:  — Поблагодарить?! За что? За то, что изнасиловал меня?       Он спокойно перевел взгляд в мою сторону и затем невозмутимо продолжил:  — Это было обязательным условием для заключения контракта, — и с этими словами он прикоснулся ладонью к темнеющей у меня на груди пентаграмме. Дьявольский символ отозвался приглушенным жжением.  — К тому же, все уже позади. И, — добавил он с коварной улыбкой, чуть прищуривая взгляд, — разве тебе не понравилось?..       Румянец залил мои щеки. Я промолчала. Не хотелось выдавать себя. Я опустила голову, чтобы он не заметил моего смущения.  — С моей стороны были выполнены все условия контракта. Ты свободна.       Свободна!.. Н-н-неужели? Мне трудно было поверить в произошедшее. Больше никаких слез, мучений и страданий…       Не найдя для выражения своих чувств достойных слов, я уткнулась лицом в его плечо. Слезы градом катились по моим щекам. Спасибо…       Он прижал меня к себе, как любимую игрушку, целуя волосы…       Наутро я очнулась в своей комнате. И ничего, что бы напоминало о полуночном визите. Абсолютно ничего. Я распахнула пижаму на груди, надеясь увидеть там «метку», но лучи утреннего солнца осветили лишь девственно чистую незагорелую кожу.       Значит, это был сон? И… и… я не свободна?.. И мне опять придется терпеть этот жестокий мир? Что-то в груди болезненно сжалось, отдавая холодом, будто кто-то пытался затянуть покрепче и так тугой канатный узел. Безысходность была столь велика, что разум даже не стал утруждаться, чтобы излить боль через слезы. Я не видела ничего: перед глазами стояла мутная темно-серая пелена. Пространство и время слились в одно огромное несуществующее ничто.       А вечером этого же дня, когда лучи солнца, перед тем, как скрыться, последний раз осветили мое окно, я снова почувствовала странный холод…       Холод наручников, звякнувших у меня за спиной. Я бы могла поклясться, что мне показалось, если бы не мысль, внезапно и четко возникшая у меня в голове, пугающая своей повелительной интонацией. …       Похоже, теперь пришло мое время выполнять условия контракта.