Демон

Редкие повозки и кареты еще катили колёса в направлении неизвестной цели, когда я повернул обратно к дому Эйрига. Снег тем временем успел укрыть дороги и вытолкать людей прочь с улиц — каждый торопился скрыться в тепле, и я не был исключением, решив, что сегодня сделал всё, что мог. Ещё поутру я рассчитывал узнать что-нибудь действительно важное, и мать Гошера упомянула лучшего друга, который, к моему разочарованию, оказался наименее разговорчивым, пусть и не сразу показал своё раздражение при встрече с моим любопытным носом. Если бы я мог узнать всего об одном новом завитке этой заковыристой истории, то пожелал бы выяснить, кем именно оказался тот благодетель из театра и почему согласился взять не только Гошера, но и его друга. Ведь Гошер даже срок испытательный не прошёл… Мыслишки на этот счёт у меня, конечно, имелись — с фантазией мы всегда ладили. Итак, поскольку Гошер часто встречался с сильными света сего, пусть и ненадолго, да и обстановка была далеко не располагающей к серьёзным беседам, можно было бы помечтать о том, что кое-какие приятельские отношения всё же завязались. Ну, например, с каким-нибудь порядочным господином — таким, как господин Эйриг, и тому удалось рассмотреть сообразительность и порядочность парня. Дальше Гошер получает свой шанс. Вроде всё гладко складывается… вот только помыслить о том, что пусть и широкой души человек подберёт со дна сразу двоих было сложновато даже для меня… Конечно, щедрость могла быть вызвана неким интересом. Но каким? Брать у Гошера или его друга, судя по той дыре, где жили оба, было нечего… Мог я вообразить и хитрость. В конце концов, находясь рядом с шишками, Гошер мог услышать или увидеть нечто, совсем не предназначенное для его глаз и ушей. Вот и «подход» к новой должности. Однако, шантажировать кого бы то ни было Гошер вроде не стал бы — все же в один голос твердили о его чистоплотности… Пусть некто усомнился в честности парня, ведь не часто встречались те, кто был достоин доверия, и неважно, в каком кругу вращались люди, и вот, этот некто решил подстеречь Гошера тем утром в подворотне, чтобы быть уверенным наверняка — парень унесёт тайну в могилу. Снова домик складывался… Но откуда на горизонте возник Базил? Только при условии, что Гошер решился на нечестный поступок, было бы понятно, что в обмен на молчание он попросил взять в банк не только себя, но и друга. А если так, и, дав обещание, злоумышленник наказал Гошера, пристукнув в подворотне, почему та же самая участь не настигла его друга? Этого Базила просто метлой бы выгнали, если тот ничего не ведал, а если преступник опасался, что тот мог тоже знать лишнее, тело бедняги гнило бы в злачной канаве некоторое время спустя. Но этого не случилось — друг продолжал работать в банке. Как же всё это вышло? Я не заметил, как дом оказался у меня перед носом, и должен был признать, что как раз вовремя. На крыльце сначала позаботился о том, чтобы стряхнуть снег, и только тогда понял, что по дороге чуть не превратился в сугроб. Прошлым вечером я собирался навестить семью, чтобы детвора совсем уж не приклеивала бока к моему месту на печи, мало ли что, не справлюсь — и выкинут, но для этого нужно было проделать немаленький путь, а потом ещё вернуться обратно. Вообще-то я не хотел заходить с пустыми руками. Видя, как мелкота Гошера уничтожает жалкие крохи, а в кладовой господина лежат несметные запасы съестного, я решил ограбить «сокровищницу» повторно. Но уже на кухне, наливая себе теплый чай и раздумывая что и в каком количестве прихватить, понял две вещи: я не хотел воровать у господина — для дела ещё куда ни шло, а для себя вроде как нечестно. К тому же, хотелось взять побольше. Ведь мелкие таких лакомств отродясь не видели! Прикинув, что господин Эйриг точно не может столько есть, да и гостям не скормить такое обилие съестного, если не закатывать пирушки до рассвета, я понял, что многое наверняка выкидывают. А что? Содар не ел, мертвецам не положено. Гошер только напрасно добро переводил, а больше с нами никто и не живет. Хотя намедни господин предупредил, что ожидает нового постояльца в гостевых комнатах. И всё равно, кладовка не обеднеет и от десяти голодных ртов! Ну то есть шести и мамы… Именно такие мысли бродили в моей голове, когда я оказался на пороге кабинета господина Эйрига. Я собирался покашлять, чтобы выдать свое присутствие — господин восседал за столом, пока его рука, вооружённая пером, быстро порхала над свитком, как он вдруг поднял глаза и улыбнулся мне, словно давно слышал моё приближение, но только сейчас отыскал время, чтобы поприветствовать. Впрочем, так оно, наверное, и было. — Входи, Тэг, не бойся. — Драсьте, господин! Я и не боюсь, — пробухтел я, проходя внутрь, слегка задетый тем, что господин считает, что я всё ещё боюсь когтей и рогов. — Можно, я погреюсь у камина? — Конечно. Мой кабинет, как и все остальные комнаты в этом доме в твоём распоряжении. Я сощурился, размышляя над тем, имел ли в виду господин Эйриг то, что сказал, или был просто вежлив. Странно было бы сомневаться, что верным было именно последнее, но как же искренне звучали слова. — Спасибо, господин. Раз уж мне предлагали располагаться с удобством, отказывать я себе не стал, а заодно решил проверить насколько можно злоупотреблять чужим гостеприимством. Ведь явился я сюда с умыслом. Пусть и благородным. Придвинув одно из кресел поближе к огню, я стащил плед с подножного пуфика и накрыл колени. Взял отставленную в сторону кружку со всё ещё дымившимся чаем в обе ладони и погрузился в глубину мягкого сидения. Сложно было представить, что для некоторых жизнь всегда такая. — Расскажешь, Тэг, как идут дела с историей Гошера? — господин Эйриг опустился в кресло напротив, щёлкнул пальцами, и в следующую секунду в комнате раздалось дребезжание столика на колёсиках. Это был Содар. Он неторопливо катил изысканное приспособление, на вершине которого возвышался заварной чайник, чашки и сладости. — Идут, господин, — сглотнул я слюну, выступившую при появлении изысканных десертов; что такое безе, я узнал недавно. — Но не так хорошо, как бы хотелось. — С удовольствием послушаю подробности, — улыбнулся господин Эйриг, и я тут же отвлёкся от пирожных, ловя на себе внимательный взгляд. Господин Эйриг был немного странным. Я верил, что он не таит для меня никакого камня за пазухой, но почему он всегда старался выглядеть так, словно происходящее его мало заботило, он будто почти скучал от необходимости поддерживать разговор. Так казалось на первый взгляд. На самом же деле, я был готов отдать руку на отсечение, что он всегда крайне собран, пусть и смотрит из-под своих полуопущенных ресниц, будто вот-вот заснёт от скуки. Его внешность была обманчива. Дважды. И всё же, свои мысли я оставил при себе, за исключением тех, которые касались Гошера. Я попытался не упустить ни единой мелочи разговора с его матерью, а затем и другом призрака. Опустив глаза, упомянул прихваченные из кладовой гостинцы — жертва, сделанная исключительно для успеха всего предприятия. Господин ничего не сказал, продолжая прислушиваться к моей сбивчивой речи. — …по мне, этот Базил не чист. — Возможно, — согласился господин Эйриг, отставляя допитую чашку в сторону. — И что ты собираешься делать дальше? Вопрос был понятным, я и сам бился над ним с того момента, как оказался за порогом банка. — Наверное, стоит ещё раз хорошенько расспросить тех ребят в театре. Может даже попытаться там пристроиться на время. Идти снова к семье опасно. Я и так там уже дважды показывался. Если и снова приставать к родственникам, лучше выждать. А то по шее легко получить. Можно ещё подумать, как бы разговорить этого Базила, или поискать его недругов. Те наверняка будут рады языком почесать. Но на это у меня уйдёт некоторое время, — я жалобно посмотрел на господина Эйрига. — Я не спросил, а следовало бы, господин. Когда мне нужно закончить? — Не имеет значения, сколько тебе понадобится дней, Тэг. Нужно разобраться. Я кивнул, радуясь ответу, на который рассчитывал. — Я не слишком обременю вас, околачиваясь в доме и объедая вас, ведь я ещё не знаю останусь ли насовсем? «Конечно, останусь, если позволите, а про тот договор можете вообще забыть». — Не выдумывай, — фыркнул Эйриг. — Места и еды у меня достаточно. — Да-а, — с восхищением потянул я. — Я ещё никогда не видел такой кладовой. Неужели вы сами всё съедаете? — Само собой, нет, — уголок рта Эйрига слегка изогнулся. — Для этого есть гости. — Конечно-конечно, но ведь и они столько не едят. Наверняка Содар много выкидывает. Если заплесневеет там чего или засохнет, — добавил я словно между прочим. — Должно быть, — пожал господин плечами, откидываясь на высокую спинку кресла и обращая взор к потрескивавшим в очаге поленьям. — Господин, — с волнением подступил я к главному вопросу. — А нельзя ли забирать то, что Содар сочтёт испорченным? — Зачем? — господин Эйриг снова вернул взгляд мне, заставляя смутиться и ответить, опустив глаза: — Да вот… всегда найдутся те, кому пригодится. — И кто же это? Тебя, я надеюсь, кормят достаточно? — Я в жизни так сытно не ел! — поспешил я избежать недопонимания. — Просто часто еду на выброс ещё можно пожевать, и я знаю, кто бы с радостью её забрал. — Так кто же? «Вот же настырный, гад!» — У меня много сестёр и братьев, — сдался я, признаваясь во всём и густо краснея. — Они бы всё умяли за милую душу. Содар как раз вручил господину новую чашку со свежезаваренным чаем, и разговор повис в воздухе, заставляя меня хвататься за подлокотники, чтобы не ерзать в томительном ожидании ответа. — Ясно, — протянул господин Эйриг, нисколечко не проясняя мою участь. — Я, в общем, не имею ничего против… — У меня тут же отлегло от сердца. — Но взамен кое-что попрошу. Согласен? Меня так и подмывало выпалить «что угодно, господин!», но я вовремя опомнился, припомнив, чем охота соглашаться не глядя обернулась для меня в последний раз. Снова становиться любовником, пусть и фальшивым, не очень-то хотелось. — Чего же вы хотите, господин? — осторожно задал я вопрос. — Я позволю забирать тебе ненужную еду, а ты, — он посмотрел на меня в упор, — согласишься на моё предложение. — Какое? — сердце в груди вдруг споткнулось и заколотилось как ненормальное. — Я хочу поговорить с Базилом по-особому, — тихо произнёс Эйриг. — Он расскажет всё, как на духу, и мы узнаем, как они с Гошером получили место. — А как это, по-особому? — Волосы на затылке поднялись дыбом. — Не бойся, — широко улыбнулся он, и я вспомнил, что он «подглядывал» за моими чувствами. — Я не причиню ему вреда. По крайней мере, после того, как я с ним закончу, он будет совершенно в том же состоянии, как и до нашей встречи. Мне потребовалось некоторое время, чтобы слегка успокоиться и собраться с мыслями. — Это будет не обычный разговор? — Я намерен применить к нему магию. В этом мире такого рода умения принято называть так. — Это больно? — О магии я, конечно, слышал… в сказках, и лучше бы там она и оставалась. — Нисколько, мой друг. Что бы ты ни думал, я не сторонник насильственных методов и прибегаю к ним только когда в том действительно есть необходимость. Честно признать, предложение господина Эйрига мне не слишком понравилось, но обещание поделиться испорченной едой было невероятно важным. Это было почти обещанием того, что все мои братья и сёстры точно переживут зиму. — Если с Базилом всё будет хорошо, и точно никакого вреда, — добавил я, стыдясь трусости и боясь того, что господин как-нибудь обведёт меня вокруг пальца, не намеренно, конечно, но вдруг… — тогда я, наверное, не против. — Правильное решение, Тэг, — сдержанно похвалил меня господин Эйриг и подмигнул, тут же заставив меня пожалеть о выборе. — Кстати, хочу спросить, — выражение лица господина неуловимо изменилось, — тебе не мешает амулет? — Амулет? — я не сразу понял, о чём говорит господин, и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. — Ой, забыл совсем! Нет, господин, сейчас не мешает. Раньше натирала сильно цепочка, значит, а теперь вроде нормально. Привык. И забыл даже. — Не тяжело? — Нет, что вы. Совсем не замечаю. Раньше мешалась, а теперь даже сплю с ним отлично. Правда, как же спать-то плохо на такой перине. — Хорошо, — кивнул он и замолк. Я было собрался спросить, придумал ли господин, как освободить мою шею, но не успел. Эйриг поднялся, объявил Содару, что мы изволим обедать, и я прикусил язык. Амулет действительно мне нисколечко не мешал, хотя и долго я привыкал к этой побрякушке на груди. И если от неё зависело моё пребывание в услужении господина, я был готов носить камушек вечно.

***

Не думал, что после обеда господин Эйриг прикажет мне отдохнуть с полчасика, а затем явиться собранным вниз, где он будет меня ожидать для поездки. Я не стал спрашивать, куда мы собираемся — разморённый сытной трапезой, совершенно счастливый, я, должно быть, согласился бы на всё что угодно. Уже в карете я узнал, что мы едем к Базилу. Сонливость как рукой сняло. Напряжение чиркнуло спичкой где-то в глубине груди и разгоралось всё сильнее, покуда извозчик заставлял лошадей медленно пробираться сквозь оставленные хозяйкой-зимой сугробы. — А что мы ему скажем? — готовился я к встрече, желая знать, что замыслил господин. — Ничего особенного. Всё, что нам нужно, это оказаться с ним наедине. Никаких лишних ушей, говорить буду я, а ты помалкивай. Только не вздумай бояться. Я не собираюсь и пальцем его тронуть. Господин Эйриг снова повторял для меня сказанное ранее. Он частенько так поступал, особенно когда речь заходила о непривычных мне вещах. По-моему, он очень старался, чтобы с испугу мое сердце не выпрыгнуло наружу. Это хорошо, конечно, но вот прямо сейчас я вдруг снова почувствовал себя несмышлёным ребёнком, дрожащим от собственной тени. Собственные мысли почему-то не обрадовали. Не то чтобы это было важным, но я хотел дать понять господину, что не такой уж я и заяц — чуть что сразу дёру, и положиться на меня можно. — Господин, вы говорили о магии, и я тут хотел спросить… — удостоверившись, что Эйриг меня слушает и не собирается обрывать, я продолжил: — А эта магия такая же, как в наших сказках? — Смотря о каких сказках ты говоришь. — Ну э-э… — «А действительно, о каких?» — Не знаю точно, но вот ведьмы могут отравить, есть сапоги-скороходы и мантия-невидимка. А волшебные бобы бывают? Господин Эйриг рассмеялся, и я затих, поняв, что добивался не этого. Совсем наоборот. Вот же! — Отравить можно кого угодно, для этого не нужно особых умений. Скорее, некоторые знания. Сапоги и мантия — это уже магия. Предметы можно заговаривать, наделяя их особыми свойствами. А волшебные бобы просто выдумка. — Но ведь вы, господин, сами только что сказали, что предметы можно заговаривать. — Верно. Только если верить твоей сказке, бобы вырастут до самых небес и мы попадём во владения великанов. — Их не существует? — должно быть, я выглядел настоящим балбесом. — Отчего же, — господин Эйриг наклонился вперёд, оперся локтями о колени; я сидел точно так же. Наши лица оказались напротив, очень близко друг к другу. Я замер, а господин тем временем продолжал: — Они жители Навистрала. Вот только чтобы попасть в их земли, нужно знать особенное место, — таял в карете доверительный шёпот.  — Такое, как ваш дом? — Мой голос тоже упал до шёпота, тело напряглось струной. Я хотел вскочить с места и бежать прочь так же сильно, как и продолжать сидеть неподвижно в этой странной близости с господином, словно наши слова — весь этот разговор — странная ниточка, повисшая между ним и мной. Эйриг кивнул, не сводя с меня гипнотический взгляд. Так, должно быть, смотрел змей на мышку. Мне следовало немедленно решить, что же делать дальше, но я не успел. Меня опередили. Господин Эйриг склонился и поцеловал меня. Не так напористо, как за тем ужином. Его губы едва коснулись моих, но на одно-единственное мгновенье он дал мне почувствовать тепло, и, наверное, ощутил моё собственное. Я не шелохнулся. И тогда он сделал это снова. Новый поцелуй был таким же ласковым и нежным. Неторопливым, но неизмеримо долгим. Тепло успело разлиться вдоль конечностей, живот приятно скрутило. В основание моей шеи опустилась ладонь. Господин Эйриг придвинулся ближе, мы стали теснее друг к другу. Я слегка испугался, поняв что в моём рту оказался чужой язык. Но подумать мне не дали. Господин вёл себя очень осторожно, будто бы снова давая понять, что бояться мне совершенно нечего, но одновременно с тем был настойчив. Не знаю, как я это понял. Я словно ощущал всё что происходит — себя и его — до последней точки вокруг и внутри нас. И это было так… так… — Приехали! — извозчик постучал по карете снаружи и я словно вынырнул на поверхность. Меня отшвырнуло к противоположной стене, сердце колотилось как ненормальное, я вытаращился на господина. Он смотрел в ответ… Всего миг. Затем снова дружелюбно улыбнулся — как ни в чём не бывало, поднялся и вышел из кареты. Пока господин Эйриг расплачивался, я всё ещё старался прийти в себя. Понять, что именно только что произошло, у меня не было ни единой возможности. Выскочив наружу, я пониже наклонил голову, стараясь спрятать пылающее лицо, и пошёл следом, надеясь не запутаться в собственных ногах.