Лесничий

С самого утра Андрей знал, что это будет отвратительный день. Он проворочался полночи без сна и потому проснулся не сам, как обычно, минут за двадцать до будильника, а по навязчивому, дребезжащему сигналу. Сердце всколыхнулось неприятным трепетом, и первые мгновения Андрей не понимал, что происходит. Под рёбрами занозой засела неясная тревога. Когда-то давно, ещё до своей болезни, мама говорила, что в таком случае нужно встать к окну и сказать: «Куда ночь, туда и сон», однако он не помнил, снилось ли ему вообще что-нибудь. Ощущения были невнятными и мутными, словно утренняя дымка. В ванной Андрей подскользнулся и больно ударился локтем о косяк, прямо до слёз. Неловко смахнул в ванну стеклянный стакан с зубными щётками, отчего тот пошёл паутиной трещин. Такое вряд ли уже склеишь. На кухне его ждал перегоревший чайник, который включили пустым, и засохшая блевотина в раковине. В гостиной, на не разложенном диване спал отчим, распространяя убойный дух свежего перегара. Он долго держался, месяца три наверное, однако всё же сорвался, а это означало, что денег нет и ближайшие пару недель им придётся перебиваться, чем Бог пошлёт. С тех пор, как болезнь сожрала маму, а отчим свёл все их отношения к оплате за учёбу, Андрей остался один. Вопреки прогнозу, занятия прошли без потрясений. На него, нелюдимого молчуна и посредственного учащегося, не обращали внимания, и Андрей начал успокаиваться. Ну, подумаешь, напугался будильника, с кем не бывает. Даже немного повеселев, он закинул сумку на плечо и сбежал по лестнице на первый этаж, повернул мимо расписаний к раздевалкам – и замер, упершись взглядом в знакомую фигуру. Олег Самсонов был местной звездой. Высокий, светлокожий, с томными синими очами и гладкими чёрными волосами, полная противоположность коренастого взъерошенного Андрея, он воплощал в себе ожившую влажную мечту женщин. И не только женщин – взглянув на него, Андрей вновь ощутил, как что-то сладко сжимается внутри, робко и тепло. Он ни на что не рассчитывал, ни на что не надеялся, даже не мечтая дотянуться до недостижимого баловня судьбы Самсонова. Просто нежно лелеял это хрупкое чувство, укрыв от чужих взглядов, словно слабый уголёк от ветра. - Здорово, Смирнов, – ухмыльнулся Олег, поднявшись ему навстречу с подоконника, будто... ждал его? Нет, конечно же нет. Между ними были три года разницы и огромная пропасть. Странно, что Самсонов вообще его заметил. – Разговор есть, прокатимся? Андрей очнулся только тогда, когда один из двух здоровенных ребят, везде сопровождавших Олега – сын губернатора как-никак, – вложил в его руки его же куртку. - Не тормози, пацан. Хмыкнув, он окинул Андрея взглядом с ног до головы, но тот был так растерян, что в тот момент не обратил на это внимания. А зря. В огромный белый внедорожник его посадили оперативно, не церемонясь. Закинули на заднее сиденье, зажали с боков громоздкими телами. Олег уселся на переднее, рядом с водилой, лениво курившим в приоткрытое окно. - Поехали. Машина тронулась, замелькали дома. Андрей смотрел перед собой, сглатывая липкую слюну и сжимая между колен вспотевшие ладони. Вернулась утренняя тревога, покусывала за кишки. О чём мог говорить с ним Самсонов, ведь не о…? Он облизнул пересохшие губы и вопросительно взглянул на Олега. Самсонов обернулся, будто почуял. - Знаешь, люди болтают… всякое, – усмехнулся он. – Говорят, педики по мне сохнут. Мне-то всё равно, а вот батя волнуется. А когда батя волнуется, у меня начинаются проблемы, смекаешь, к чему я? Андрей похолодел. Городской пейзаж за окном сменился заснеженным лесом и пустынной дорогой. - Я не люблю проблемы, Смирнов. Они мне мешают наслаждаться жизнью. - Но я ничего не сделал, – тихо сказал Андрей, с нарастающим страхом глядя, как машина на полном ходу, накренившись, свернула на просёлочную дорогу, ведущую вглубь лесного массива. Олег равнодушно пожал плечами. - Да кому это интересно? Люди говорят, Смирнов. Они должны понять, что я не поощряю пидора. И ты тоже должен понять. Поэтому нужно преподать тебе урок, который ты запомнишь на всю жизнь. «Пожалуйста, ну пожалуйста, ну не надо», – билась в голове Андрея истерика, но он не мог выдавить больше ни слова, как не мог пошевелиться, плотно сжатый в тисках жадных рук. Горло затопила паника. - Да ты не ссы, – хохотнул тот, что сидел слева. – Будет больно, но не смертельно. Внедорожник остановился, мягко толкнувшись бампером в сугроб. Водитель вновь закурил, опустив стекло; он явно не собирался в ближайшее время трогаться с места. Олег развернулся на сиденье, устраиваясь удобнее, и тоже определённо не торопился. - Ну, чего расселся? – насмешливо-безразлично произнёс он, и по его холодному взгляду было ясно, что умолять бесполезно. – Раздевайся. Можно ли было ждать пощады от парня, отец которого крепко завяз в криминале?.. Андрей закрыл глаза и дрожащей рукой потянулся к застёжкам куртки. Худший день в его жизни.

*

Вывалив язык, Уи бежал по снегу, буквально взлетая над ним, словно над его спиной простирались крылья. Морозный воздух, превращаясь в пар, мельчайшими кристалликами оседал на вибриссах и короткой шерсти губ. Уи был свободен и счастлив. С тех пор как его, изувеченного, подобрал в стороне от автомобильной трассы Хозяин Эно, он забыл про поводки и намордники, ошейники и болезненную хватку на горле. Эно позволял ему всё, и Уи платил ему безграничным обожанием. Сейчас Хозяин поотстал, заинтересовавшись молодой осиновой порослью, а Уи носился огромными кругами, разгоняя кровь в сильном теле. День клонился к вечеру, мороз крепчал. Солнце спряталось за деревьями, а значит, настала пора возвращаться. Уи прыгнул из стороны в сторону, как щенок, и задорно тявкнул, приглашая Эно, виднеющегося большой тёмной тенью в зарослях, бежать наперегонки до дома. Тот ответил весёлым мычанием и вновь склонил рогатую голову к тонким веточкам. Лакомка. Внезапно порыв ветра донёс до чуткого слуха странный звук. Уи мгновенно замер и весь натянулся, навострив большие уши. Он так усиленно прислушивался, что даже задрожал от напряжения. Но всё было тихо. Ветер насмешливо улёгся у его лап, игриво пересыпая сухие снежинки, будто и не дразнил его только что. Уи дёрнул головой, шевельнул ушами, переступил с лапы на лапу. И снова уловил – зов, такой тихий, что походил на скулёж новорожденных щенят. Уи немного пробежал в том направлении и опять остановился, вопросительно тявкнув и настороженно прислушиваясь. Нет, он не ошибся. Кто-то услышал его и теперь звал на помощь. Уи повёл носом, ловя ускользающий ветер, и вдруг вся шерсть на его теле встала дыбом. В воздухе тонко тянуло человеческой кровью, экскрементами и чем-то ещё, от чего у него знакомо перехватило горло, будто на шею вновь накинули удавку. Уи молнией сорвался с места. Кто-то там, впереди, был очень слаб и беззащитен, болен и страдал. Уи не был бы собакой своего Хозяина, если бы не бросился на подмогу. Над лесом звенел ободряющий собачий лай.