Maybe I, maybe you

      Свет был мягким, но все равно ударил в глаза, как только Асоке представилась возможность их открыть.       Надо же, она не были в своей комнате-лазарете. Под головой вместо подушки — диванный валик, вместо одеяла — какая-то накидка, подозрительно напоминающая штору.       Девушка села, контролируя каждое движение. Было непонятно, кружится ли у нее голова, или это спросонок мир такой нерезкий.       Оказывается, лежала она не на диване, а в кресле. За столом. Определенно принадлежащим самому Его Сит Возьми Высочеству. Тут обычно Император рассматривал голокарты и составлял стратегические планы. Здесь хранилось секретов больше, чем скелетов в любом шкафу. Здесь без присмотра оставили страдающую от симптомов ментальной связи Асоку. Какой же он все-таки дурак, О Сила! Аж смешно.       Если бы от смеха не кружилась голова, Асока бы уже дала волю подкатывающей истерике. Но она только покачала головой, озираясь. Интересно, а где хозяин всего этого «великолепия»? Судя по всему, его сейчас так же штормит.       Асока встала. Потянулась. Села.       Нужно к себе. А перед этим подкрепиться бы. Здесь вряд ли будет что-то достойное ее внимания. Разве что вон тот ящик. И вон та вот папка. Кто еще читает с бумаги? Уф.       Беглый осмотр комнаты показал, что ничего интересного она найти не сможет. Особенно если не знаешь, что искать. И в каждом углу висят камеры. Это несколько нервирует, знаете ли.       Интересно, что было на той камере, о которой так вовремя напомнил Император? Здесь ли она еще?       Асока вновь опустилась в кресло, задумчиво потирая подбородок.       — Леди Тано, — прощелкало рядом с ней. Асока вяло вздрогнула — так, для видимости.       Дроид-доктор подлетел поближе, рядом с ним парил круглый поднос, на котором стоял стакан.       — Возьмите.       В стакане оказалась невкусная дрянь. Солено-сладкая вода, которую девушка, тем не менее, проглотила. Она знала этот вкус. И он никогда ей не нравился.       — Спасибо, — поморщившись просипела Асока. Дроид кивнул, отчего его жирафья шея комично дернулась, и унесся восвояси.       «Мне лучше, мне лучше, мне лучше…» Может самовнушение хоть раз в жизни подействует? Напрасные надежды. Вселенная показала не слишком приличный жест и дала щелбана.       Из-за двери послушалось шумное дыхание и тяжелые шаги. И в комнату вошел Вейдер.       — Очнулась? Я так и понял. Уже успела тут порядок навести? Жаль, давно никто не вытирал пыль здесь. Как ты? Дойдешь к себе? Или выдать конвоиров? Мне не трудно, ты только скажи.       Асока пропускала молча каждую его реплику, только сверкая глазами.       — Спасибо, что нагрела место. Я этого не почувствую, но мне приятно.       — Слишком многое ты в последнее время чувствуешь, — спокойно заметила Асока, поднимаясь. — Не свою ли погибель? — и вышла. — Даже глупая тогрута так легко заняла твой трон, — донеслось уже из коридора.       Определенно с этим местом было что-то не так.       В комнате с белым потолком, с правом на надежду, с верою в любовь сидела одинокая тогрута, обхватив колени руками.       Не кабинет, конечно нет. Не архив, тоже мне — дуру нашел. Тогда где? И главное — что? Сначала стоило бы отыскать камеру и посмотреть запись. А уже потом плясать от этого, да?       Не в кабинете, не в архиве, где же?       Такие мысли одолевали тогруту в перерывах между приступами слабости. Вейдеру становилось хуже. Ей тоже. Только вот что, черт возьми, происходит с ним, и оттого — с ней? Она не была уверена, что умрет, если с Императором что-то случится. Да и собственная жизнь для нее была не больше чем воспоминанием и сосудом возмездия Империи. Но если есть возможность не умирать, то почему бы ею не воспользоваться? При условии того, что все (кроме жестянки) останутся живы и здоровы, конечно.       Какая бы чертовщина здесь ни творилась, намного лучше располагать как можно более полной информацией. Это поможет проанализировать ситуацию, представить последствия принятых решений.       Значит, решено? Камера? Камера и ожерелье.       Тогрута распрямилась и потянулась.       Она решила прогуляться до отсека с фильтрацией воздуха. Там было небольшое окно и вентилятор, создающий иллюзию прогулки на свежем воздухе. Здесь все казалось иллюзорным и хлипким. Что говорить о стенах суперразрушителя, если сам его хозяин, возможно, был всего лишь иллюзией?       Проветриться точно не помешает.       В отсеке было прохладно и темно. Можно было включить свет, но это привлекло бы ненужное внимание и развеяло ощущения. Вентилятор работал на полную мощность, треск лопастей врезался в виски, но это можно было научиться не замечать, чем Асока и занималась.       Погрузившись в свои мысли, она не слышала ни шума вентилятора, ни другого звука — чужеродного, глубокого, мерного. И очень громкого.       — Что гложет моего ученика?       Асока вздрогнула, автоматически активируя меч. Но поняв, кто стоит рядом, обреченно убрала оружие.       — К чему вопросы, если ты и так знаешь?       — Я уже отвечал тебе: всему свое время. Ты обязательно все узнаешь.       Отчего-то ей показалось, что голос Вейдера был невероятно печальным. Но это, конечно, только иллюзия, созданная ее воображением, да?       — Отчего тебе плохо? — вопрос вырвался прежде, чем Асока осознала его.       — Видишь ли, мое тело… — он громыхнул, кашлянув, — мой костюм… Он плохо влияет на мое состояние. Но без него я не смог бы существовать вовсе.       Асока удивлено обернулась на сита.       — Зачем ты мне это говоришь?       — Ты сама попросила.       Он казался смущенным, она — растерянной.       — Ну… Да. Ладно. На мне-то нет костюма. Почему же я чувствую себя, словно оживший труп?       — Я уже говорил, наши жизни связаны.       — Как так произошло ты, тем не менее, не потрудился объяснить. Я слушаю.       — Что ж, ты так настойчиво думаешь обо всем этом, что я не могу больше игнорировать стук твоих мыслей. Он раздражает. — И на ошеломленный взгляд Асоки пояснил: — Я слышу отголоски мыслей. Ты и сама знаешь. Мы связаны, Асока Тано. Сила объединила нас в тот момент, когда ты практически добровольно поднялась на мой корабль.       — Ничего такого не было! — запротестовала Тано. Но тут же спохватилась. — Мы связаны Силой, говоришь? — Вейдер кивнул. — Почему?       — Потому что я хочу жить.       — Но разве это жизнь? Ты…ты вообще кто? Дроид? Человек?       — Я Дарт Вейдер, — было ей ответом.       Тогрута фыркнула.       — Ты и раньше был не шибко-то разговорчивым, в прошлой жизни, — наобум бросила она.       И тут же почувствовала стальные пальцы Силы на своем горле.       — Полегче! — прохрипела девушка, когда сит отпустил ее. Она грохнула на пол, больно приложившись бедром о выступ в стене, служивший подставкой под выезжающую доску приборов.       — Что ты обо мне знаешь?       — Ты был отличным генералом армии клонов, — просипела девушка.       Вейдер издал звук очень похожий на смех.       — У тебя богатая фантазия, ученик.       — А у тебя очень запоминающийся набор мидихлориан. Когда ты был всецело на стороне зла, он исказился. И потерял свой привычный «вкус», но теперь я чувствую то, чего не могу узнать, Энакин.       — Твой учитель давно мертв, — отмахнулся от тогруты Вейдер. — Но ты можешь тешить себя пустыми фантазиями. Этого я тебе не запрещаю.       — Брось. Ты сам предложил мне напиток, рецепт которого не знает больше никто.       — Ты серьезно? — Скептически отмахнулся Вэйдер. Он бы пожал плечами, если б конструкция лат такое предусматривала.       — Откуда ты знаешь, как звали моего учителя?       — Вы были известной парочкой на просторах далекой-далекой…       — Не убедил.       — И не пытался. Ты будешь верить во что захочешь. К несчастью гипноз на тебя не окажет влияния, но это и не нужно, ты ведь будешь умницей?       — Я узнаю, что ты задумал. И тогда посмотрим, кому из нас придется хорошо себя вести!       — Камеру не ищи, — внезапно сказал сит. — Ее нет на корабле. Все, что было нужно, я узнал. И нашел. Так что скоро наши страдания прекратятся. — С этими словами он направился к выходу, но не тут-то было.       Асока в мгновение ока активировала лайтсейбер, и сделала подсечку, мимоходом продырявив дверной косяк. Пластик зашипел и оплавился. Вейдер уже был за спиной девушки:       — Брось. Тебе не победить.       — А я и не собираюсь!       — Забавно. На что же ты рассчитываешь, глупая тогрута? В твоих руках судьба мира, жизнь твоих друзей, и ты готова всем этим пожертвовать? Ради чего?       — Ради тех, кому такой мир не нужен!       Они так и стояли: Асока — в боевой стойке и Вейдер — неподвижно; спокойный, уверенный. Он даже не удосужился достать свой меч, словно не ожидал повторной атаки. Или, что вероятней, был к ней хорошо готов. Тогрута вся подобралась, и тоже застыла.       — Несмотря на то, что твой учитель был лучшим в галактике, тогрута, ты чудесно знаешь, кто выйдет победителем этой битвы. Если она состоится, — добавил Вэйдер. — У тебя еще есть время это понять. Я не обижусь.       Асока фыркнула в ответ. Прохлада уже резала сведенные судорогой скулы. Конечно, она все знала. Это не тот случай, когда ученик способен превзойти мастера. Но выступить наравне? Возможно.       Другой вопрос: с кем она будет сражаться? Асока ни секунды не верила в оправдания Вейдера. И слишком хорошо знала (и помнила) Энакина. Дорогой учитель мерещился ей в видениях, пока она валялась на больничной койке. Но ни разу — до этого.       Если он превратился в это чудовище… Могла ли она отступить? Позволить умереть ему? Отнять самой его жизнь и самой жить с этим? Позволить ему жить с этим? Война, в которую превратилось существование леди Тано, отбирает способность давать постоценку своим поступкам. Если будешь корить себя за каждую отпущенную на волю душу — то рано или поздно придется переселиться в дом душевнобольных. Но одно дело принести смерть безликому вояке, другое — любимому — до сих пор — другу. Даже если этот друг собирается использовать тебя в качестве жертвоприношения.       Словно прочитав ее мысли, или же действительно прочитав, гора черных доспехов пророкотала:       — Ты сама ответила на свой вопрос: убивать тебя я не стану. Но и ты меня — не сможешь. Так к чему весь этот спектакль?       Он сделал вид, что рассматривает воображаемый манжет на предмет грязи, и вновь повернулся к ученице. По ее лицу было нетрудно прочесть, что Асока все еще колеблется. Она почти убедила себя в том, что Энакин, её Энакин, не мог стать таким. Эй нужно дать еще чуть-чуть времени, было бы оно, на осознание и принятие. И тогда упрямица, возможно, будет готова протянуть руку помощи узнику собственного тела.       А пока что эти две личности — из реальности и воспоминаний, сосуществуют в ее сознании порознь. Она не может осознать произошедшее и принять его. Нужно совсем немного фактов, но чуть позже, и можно будет…       …удар!       Громыхнув латами, Вейдер едва успел уклониться от атаки ученицы. Она метила в горло. Что ж, неплохо. Но рано. Император скорее чувствовал, чем понимал, что убить Асока вознамерилась его именно как Вейдера. Насчет Энакина у нее были совершенно другие планы.       В отсеке было шумно, и опасаться раннего вторжения собственной охраны не приходилось. Им тоже нужна уйма времени на осознание. Осознание того, что где-то происходит незапланированная драка.       Сит отбивал удары тогруты не без труда. Все же ему есть чем гордиться. Если бы его ученица хотя бы один раз едва не срезала верхушку шлема, или не оборвала клочок его плаща, Вейдер бы сам совершил харакири.       Но в какой-то момент оба меча Асоки, описав высокую дугу, яркой искрой мигнули и погасли на полу. А прежде, чем она успела отреагировать, уже были зажаты в ладони Дарта, мать его, Вейдера. Подумала она немного не так, но ему было приятней воспринять отцензуренный поток мыслей ученицы.       Тогрута попыталась притянуть их Силой, но куда там. Противник был сильным — и физически не в последнюю очередь. Да еще и волны паники начали стискивать горло. Вейдер, хоть и медлил, отступать явно не собирался. Он хотел проучить глупого ученика, погонять как зайца по вольеру.       А Асока хотела заполучить обратно свои клинки. Хотя бы один.       За ее спиной был как раз дверной проем, и, видимо, наступило самое время отступать. Кажется, он серьезно намеревается ее обездвижить, а потом эксплуатировать в своих грязных целях.       — А потом отпустить своего ручного хищника на свободу. В открытый космос, хе-хе, — прокомментировал он мысли ученицы. Сейчас они и правда был связаны сильнее, чем когда-либо. — Шучу. Но ты правда сможешь уйти. А пока что иди-ка сюда, глупая тогрута!       Но Асока уже растворилась в темноте коридора.       _____________________________________       «Куда?! Куда?!» Шум в ушах заглушал собственные мысли.       Впереди сплетение коридоров с караульными. Сзади — сит, вознамерившийся ее мумифицировать, судя про происходящему, хотя бы временно.       Времени думать не оставалось. Вперед, вперед, туда, где есть шанс на спасение! Не думать, а действовать.       Девушка всей своей массой впечаталась в закрытую дверь, отлетела в противоположную стенку, и сопровождаемая грохотом, отдающимся до сих пор в ушах, побежала дальше. Казалось, темнота сгущается, становится почти осязаемой, поглощает по косточке в свою утробу и чернеет все больше и больше.       А может это потемнело в глазах?       Она не видел преследователя, но точно знала — он неотступно следует по следам. Ситу не нужно было даже напрягаться, чтобы вычислить направление в котором…       …сиплый вздох вырвался из горла, раздирая гортань…       Асока не почувствовала падения, только ощутила коленями холод и твердость пола. Она схватилась пальцами за шею, пытаясь вырвать из него сгустки Силы, забивающие дыхание.       Она все же нашла в себе силы отползти на несколько шагов назад. Отпустило. Краткая передышка и глоток воздуха (настоящего, а не пропитанного Силой), подействовала отрезвляюще. После стресса мозг заработал в два раза быстрее. Здесь явно что-то было. Что-то, что сбило Вейдера с пути, заставило выпустить добычу из рук. Здесь он был бы так же слеп и нем, как сама Асока. Только хозяин корабля, вне сомнений знал, что случится, ступи он за незримую черту. И остался, по видимому, сзади. Ожидать, пока глупая тогрута выдохнется и придет обратно, загнанная в глухой угол. Или пока она просто отключится, а затем пошлет жестянок за ее телом.       Что бы здесь ни обитало, оно было источником аномалии, неправильным, отвратительным. И оно убивало. Следовало найти другой путь. Если это возможно.       Тогрута закрыла глаза и призвала все внутреннее спокойствие, которое смогла сохранить.       Токи Силы — родной и пресной — заструились сквозь нее, вокруг нее, опутывая пространство мерцающей и звонкой паутиной серебра и золота. Тонкие, едва видимые нити пронзали тьму, натыкались на стены, отражались и искали себе новое препятствие — выход для тогруты.       Она не сказала бы, сколько времени так просидела, на полу, распрямив спину и положив ладони на колени, но не более минуты точно. Паутинка дрогнула и оборвалась, ясно высветив снопом холодных искр металлическую дверь метрах в пяти по коридору.       Ни стен, ни самой двери Асока не видела, когда открыла глаза: только тьма. Вытянула руку — и ничего. Казалось, еще чуть-чуть, и девушка бросится в раскрытые объятия Вейдеру, лишь бы выйти наконец на свет. Но она превозмогла себя и снова зажмурилась.       Тьму прогоняет тьма.       Шаг. Еще. Вперед.       Что-то оглушительно щелкнуло, разорвав вакуум тишины. Оглушительно здесь, и едва слышно по сравнению со стуком сердца. Словно некто дернул тумблер. Что-то включив. Или отключив.       Асока со страхом сделала еще шаг, вытянув руки вперед, как слепой, боясь наткнуться на стену Силы.       Но мокрые холодные ладони провалились в пустоту. Ожидавшая новой волны удушья, девушка вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. Коридор больше не был темным и безжизненным. На потолке горели тусклым синим светом продолговатые лампы, рассеивая мрак. Да вот и дверь — рукой подать. А за спиной тяжелое мертвое дыхание и гул шагов, мерный, звонкий: металл о металл.       Выбора не оставалось.       Замок хрустнул и провернулся, поддаваясь напору Силы, и Асока буквально провалилась в комнату, не зная, чего ожидать. Главное, что она уже давно ничего не боялась.       А зря.       Дверь она закрыла за собой все так же, надеясь найти отступной путь за то время, что понадобится Вейдеру, чтобы найти ее и достать.       Помещение было полупустым. По потолку тянулись толстенные провода стройными рядами. У стен стояло несколько металлических стеллажей — грубых и пустых, сваренных из труб дроидами. На некоторых полках лежали смотанные провода и механизмы, странные, но безобидные по виду. Асока не зацикливалась на них. Она шла вперед. На противоположной стене, в которую входили все те же провода, был еще один выход. Или вход непонятно куда.       Стараясь не шуметь, тогрута миновала несколько стеллажей, жалея, что сейчас при ней нет даже ее «школьных» клинков. Воздух провонялся опасностью. Тревога щипала кожу.       Что лучше: неизведанность, таящая в себе как путь ко спасению, так и путь в забытье или определенность, не сулящая ничего хорошего наверняка?       Асока положила ладонь на ручку двери, сделала вдох и, опустив веки, повернула ее. В тот же момент дверь за ее спиной с тихим скрипом открылась. А девушка снова рванула вперед, даже не видя, есть ли что-то перед ней.        Ногти с приглушенным звоном царапнулись в толстое, пуленепробиваемое стекло. Зрачки расширились и губы приоткрылись — не то в удивлении, не то в ужасе.       За спиной послышались шаги и тяжелое шумное дыхание.       Она резко обернулась. И бесшумно — одними губами— вскрикнула, встретившись глазами с ним.       На его лице застыла ухмылка, полуулыбка: не триумф — не сожаление, нечто среднее и отстраненно бездумное. Так думалось ей, ибо лицо его, скрытое грубым черным куском железа, было недосягаемо ее взгляду. Порой ей самой так не хватало маски.       — Не бойся.       — Ч-ч-что это?       — Ты хотела сказать «кто»?       — Это не…       Черная груда железа кивнула.       — Пойдем, нам нельзя здесь долго находиться. Время на исходе. Я слишком многого достиг, чтобы вот так просто потерять возможность…       Он взял за локоть совершенно не сопротивляющуюся Асоку и повел на выход. Со стороны они казались чинной четой. А пространство за спиной постепенно заливала Сила-тьма, леденя лопатки.