Темный уголок нашей любви

      pov:Микки       Моя жизнь была крайне трудной. Можно сказать, что моя жизнь это один несмешной анекдот, так скажем, круговорот дерьма: саутсайд, драки, кровь, крики, решетка тюрьмы… и это не заканчивалось. Но в один момент моя жизнь перевернулась с ног на голову: когда на горизонте появилась рыжая шевелюра с конопушками по всему телу. Он налетел на мою жизнь, как природный катаклизм, снёс всё на своём пути, но я ни о чём не жалею. Йен был лучшим моментом моей жизни. Кстати, он часто снится мне, снятся воспоминания из школьной жизни. Иногда мне кажется, что я зациклен на этом этапе жизни, но это не так.       Я долго не мог оправиться после отъезда Галлагера, но меня вытащила Менди. Она много говорила, плакала, бывало даже, кричала, чтобы я начал жить нормально, но я был как будто в бочке, до меня доходил лишь отголосок её слов. Как-то раз она пришла домой и застала ту же картину, как обычно: я, наркотики, алкоголь, шлюхи. Она лишь вздохнула и почти шепотом сказала: "Ты стал тем, кого так яростно ненавидел: ты стал как отец". Эти слова помогли мне прийти в себя и помогают на протяжении уже 15ти лет. Боль со временем притупилась, но вина за мои поступки осталась, и лишь эти слова помогают мне каждое утро вставать и идти не за очередной дозой наркотиков, а на работу.       Это был обычный день, как сейчас помню, пятница, можно было бы порадоваться выходным, но только не мне, ведь в эти дни у меня были смены.       Я работаю в закусочной, она стоит на месте той самой библиотеки. Мне помнится та самая дальняя секция, в которой сидели лишь мы с рыжим, даже сейчас там почти никто не сидит, слишком уж отдалённо — это самый темный угол заведения.       Из-за моей репутации меня никуда не брали на работу, а сюда взяли, теперь у меня есть мечта и цель, что когда-нибудь я выкуплю эту закусочную.       И, как я и говорил, это был обычный день, но лишь в начале.       — Здравствуйте, можно мне латте?       — Добро пожаловать! — на долю секунды я обомлел: передо мной стоял медбрат, показавшийся мне до жути знакомым: зеленоглазый, высокий и рыжий, — эм… вы… эм, то есть, — я помотал головой в надежде, что дурные мысли вылетят из неё, — латте… какой… вам? — "Да что со мной, почему я говорю, как недоразвитый?".       — Стандартный, пожалуйста.       — Подождите немного, — чувство, что это может быть Галлагер не покидало меня, — ваш кофе. С вас 4.50. "Ну же, Микки, давай, спроси его, давай, не трусь"       — Слушай, а мы…       Я не успел договорить, как какой-то псих залетел в закусочную и начал орать и шмалять в потолок:       — ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ, ДЕНЬГИ ИЗ КАССЫ, СУКА!       Ствол был направлен на меня, я и не думал, что смогу когда-то начать бояться оружия, всё же время берет своё.       — Эй, чувак, тише… давай обойдёмся без жертв       — Гони деньги, уёбок!       — Чувак…       *Бах*Бах*       Как же хреново. Почему у меня всё плывет? Почему у меня жжет всё тело? Где я? Голоса вокруг меня, я их почти не слышу, почему они говорят так тихо и не отчётливо?       — Микки… Микки, ты слышишь меня? С тобой всё будет хорошо. Я обещаю тебе, всё будет хорошо.        Ух ты, какой знакомый голос, аж до боли в мозгу хочется вспомнить, где я мог его слышать раньше, сейчас… сейчас я вспомню. Мне нужно вспомнить, но, кажется, я отключаюсь…       — Кажется, он приходит в себя.       Когда я очнулся, перед глазами всё плыло, но через какое-то время все пришло в норму, надо мной висели незнакомые испуганные лица.       — Что со мной произошло? Где я? — горло пересохло, говорить было крайне тяжело. В палате находилась Менди, медсестра и тот рыжий медбрат.       — Микки, ты в больнице, сегодня утром в тебя стреляли. Ты помнишь?       — Да, я начинаю вспоминать. Я хотел остановить ограбление, но тот мужик выстрелил в меня.       — Не волнуйся, внутренние органы не задеты, пуля прошла насквозь. Тебе нужно отдохнуть.       Мэнди поцеловала меня в лоб и ушла, ушла и медсестра, а рыжий менял мне капельницу.       — Мы с тобой когда-нибудь виделись? — почти шепотом спросил я, но ответа не последовало, тогда я спросил чуть громче, — мы с тобой когда-нибудь виделись?       — Ты прочитал ту книгу, которую я тебе давал?       — Что? Ты сейчас о чём?       — Ну, та книга, которую я дал тебе в библиотеке, ты прочитал её?       И тут посыпались флешбеки из воспоминаний. А ведь я и забыл про ту книгу. Все же я был прав, когда он показался мне знакомым.       — Я рад, что мы все-таки встретились с тобой, Микки, — сказал Йен и ушел, не дав мне ничего сказать.       Разве такое бывает? Я снова встретил того, кого так яростно пытался забыть. Будто сама судьба не даёт полностью проститься с ним, а ещё я в шоке. Йен стал врачом, боже, поверить не могу, он чёртов врач.       Прошло около трёх недель, Йен так больше и не приходил, а меня уже выписали, сказав, что как минимум неделю я должен сидеть дома. Тело после выстрела ужасно жгло, особенно в первое время.       Я стрелял в людей, но мне никогда не прилетала пуля до этого момента, теперь я понимал, почему они корчились от боли.       Хочу официально заявить, Галлагер снова испоганил мою жизнь. Все мысли были заняты лишь им. Я постоянно дёргался на открывающиеся двери в надежде, что зайдет мой рыжий парень, но этого не случилось ни после первой недели, ни после второй и даже ни после третьей, Галлагер снова пропал.       Я начал принимать факт того, что Йен больше не придет, как он снова пришел.       — Латте, пожалуйста, — передо мной снова Йен с улыбкой на все лицо.       — Да ты, блять, издеваешься!       — А?       — Хуй на! Ты что, думаешь, можешь вот так просто появиться и исчезнуть, когда тебе вздумается? Пришел, ушел, опять, блять, пришел! Я для тебя какая-то шутка или что? Я нихуя не пойму!       — Ты так со всеми клиентами разговариваешь?       — Нет, только с такими выблюдками, как ты!       — Давай поговорим.       Мы сели в той самой глухой части зала.       — Ну, и о чем ты хотел со мной поговорить?       — Как твои дела, Микки?       — Ты это сейчас СЕРЬЕЗНО? Ты спрашиваешь, КАК У МЕНЯ ДЕЛА? Прошло 15 лет с того момента, как ты меня бросил, а ты спрашиваешь, КАК У МЕНЯ ДЕЛА?!       — Я не бросал тебя, Микки.       — Нет, Йен, ты меня бросил! Мы могли пережить эти трудности вместе, но ты решил сбежать, потому тебе так было легче, и ты даже ни на секунду не подумал обо мне.       — Это не так, я только и делал, что думал о тебе. Ты даже представить не можешь, сколько раз я хотел вернуться к тебе.       — Надо было вернуться, Йен. Думаешь, тебе было тяжело? А как насчёт меня? У меня никого не осталось, кроме тебя, но ты решил, что для тебя будет правильным уехать. Спасибо Менди, что вытащила меня из этой лужи. Ты испортил мне жизнь, ты как опухоль, от тебя невозможно избавиться, ты надоедаешь и делаешь лишь больнее. Йен, уходи!       — Микк, прошу…       — Нет, Галлагер, хватит с меня этого, хватит с меня этой истории несчастной любви.       — Да я всё понял, прости, Микки, прости меня за всё, прости меня за всю боль, что я тебе причинил, прости, что бросил тебя. Прости, что появился в твоей жизни, но знай, я ни на минуту не переставал тебя любить. Я люблю всё в тебе, и каждый день я вспоминал тебя и перечислял все, что я в тебе люблю, чтобы не забыть, в кого я до беспамятства влюбился. Микки Милкович, я люблю тебя! — Йен начал плакать, как и я.       — Я люблю тебя, Йен Галлагер.       Йен подошёл ко мне и нежно поцеловал в губы, а затем в лоб, и ушёл.

***

      — …пусть тело и душа его успокоится с миром. Земля ему будет пухом…       Я стоял рядом с его могилой, пока батюшка читал молитву, и не мог поверить, что Йена больше нет.       В голове не было ни единой мысли, там было пусто, лишь раз за разом я повторял себе, что Йена не стало. Рядом стоят Дебби и Фиона и заливаются слезами, как и я. Даже сложно представить, как им тяжело потерять брата.       Оказалось, у Йена была опухоль мозга и жить ему оставалось недолго. Фиона сказала, что напоследок он хотел найти меня, сказать всё, что чувствует, и извиниться за боль, принесенную мне, но, стоя здесь, я понимаю, что допустил самую большую в жизни ошибку, когда отпустил его.       Люди разошлись, и я остался наедине со своей самой большой и чистой любовью. Я любил Йена и, если бы я вернулся назад, в первый день в библиотеке, я бы ничего не стал менять.       — Прости меня, Йен, прости, что причинил тебе боль, прости, что не слушал тебя внимательней, когда это было нужно, прости меня… — я упал на колени не в силах стоять на ногах, слёзы текли настолько сильно, что я не мог их оставить, — прости меня, Галлагер. Я тебя люблю, рыжик.       Домой я ушёл поздно ночью, я то ушёл, а Йен остался лежать там. Там где было выгравировано:       „Йен Галлагер (1987-2020)       Вспоминайте меня не со слезами на глазах, а с улыбкой на лице“       Вот так быстро в один миг может поменяться жизнь, как по щелчку пальцев, был человек и вот уже его нет.       Я думал, никого не смогу полюбить после Йена, но ошибся. Моя жизнь наполнена счастьем, у меня есть муж и усыновленный ребенок, которого мы назвали Йеном в честь человека, который научил меня любить.       Я выкупил закусочную, чуть-чуть ее переделал, сделал тот темный угол более романтичным и теперь посетители называют его "темным уголком любви". Но они не знают, Йен, что это темный угол нашей любви.