Fake love

Юнги не любил клубы. Как его удалось затащить сюда — загадка. Однако вот он факт. Вокруг грохочут басы, на танцполе беснуется толпа молодёжи, а в руке отвратительное дешевое виски. Так себе праздник. Хотя повод огромный. Доказали невиновность клиента, у которого шанс на оправдательный приговор был примерно на пятнадцать из ста. На подготовку ушло полтора месяца изнурённой работы, полного бессонных ночей, вымотанных нервов и сорванных связок в спорах с прокурором. Но оно того стоило. Видеть счастливые глаза благодарного мужчины, к которому тут же бросились маленькие дети и жена — бесценно. Точнее цена-то была: приятный бонус в виде кругленькой суммы за труд. Отпраздновать предложил Намджун, место выбрал Чонгук. Какого хрена он затесался в их компанию — ясно. А вот на хрена потащил всех сюда — не очень. Скучно принцессе, видите ли, стало. Ну, а что Намджун, он безоружен перед оленьими невинными глазками и в целом милой моськой своего парня. А страдать всегда приходится почему-то Юнги. Сидеть за одним столиком с целующейся парочкой, у которой букетно-карамельный период только расцветает, не очень-то весело, поэтому и отошёл к барной стойке. И тут подстава. Клуб, может, и казался фешенебельным, алкоголь у них — дрянной. Ещё один минус к и без того отрицательному впечатлению от всего вечера. Лучше бы дома спать завалился, больше пользы и удовольствия. Юнги уже решил допить виски и красиво свалить, как его огорошил неожиданно приятный голос совсем рядом:  — Виски здесь дерьмо, Вы бы лучше коктейли попробовали. На соседнем стуле обнаружился молодой парень с нереально очаровательной улыбкой и мягким взглядом. Глаза аккуратно выделены тонким макияжем, светлые волосы идеально уложены, а пухлые губы так и хочется проверить на мягкость. Юнги даже растерялся немного.  — Я обычно пью только виски или коньяк, — пожал плечами.  — А я вот предпочитаю пина коладу, — мягко рассмеялся незнакомец, чуть приподняв почти пустой бокал с разноцветной, искусанной трубочкой. Ангельская улыбка не сходила с лица, перетягивая всё внимание на себя. — Попробуйте, может Вам понравится. Трубочку сунули прямо под нос, не принимая никаких возражений. Юнги мягко обхватил её губами, не отрывая взгляда от ярко блестевших глаз напротив. Сладкий коктейль непривычно обволакивал горло, прекрасно маскируя привкус рома. Сладость осталась на языке и непонятно, то ли от пина колады, то ли от ангела, сидящего рядом.  — Сладкий слишком, — честно ответил Юнги. Он не успел заметить, что расстояние между ними сократилось. Значительно так. Незнакомец вдруг подался вперёд и лизнул губы. Лёгкое дразнящее движение пробило разрядом молнии. А этот искуситель отстранился, как ни в чем не бывало, и совершенно спокойно сказал:  — Действительно сладкий, — а потом вдруг протянул ладонь. — Пак Чимин. Ладошка на ощупь оказалась очень мягкой, нежной, а пальчики маленькие, кукольные. Зато пожатие сильное, крепкое. Ходячее противоречие.  — Мин Юнги. Чимин щелкнул пальцами, и перед ними оказалось два бокала с тем же самым коктейлем.  — За знакомство? А почему бы и нет. Чимин оказался приятным собеседником, они смеялись, рассказывая друг другу всякие глупости, и пили пина коладу. Чтобы лучше слышать собеседника пришлось подсесть ближе, почти вплотную соприкасаясь плечами, потому первый поцелуй вышел как-то спонтанно. Просто Юнги повернулся слишком резко, сталкиваясь с Чимином носами. Взгляд упал на влажные губы, а алкоголь в крови решил за них обоих. Робкий поцелуй быстро накалился до предела, дыхания не хватало, а вот насладиться чужими губами всё никак не получалось. Остановить бы время, но вдруг Чимин отстранился. Губы покраснели и припухли ещё сильнее, а глаза блестели подозрительно озорно. Юнги любовался, почти не моргая, и не мог надышаться. Терпкий парфюм обволакивал, добавляя пикантной нотки, и абсолютно плевать на весь остальной мир, когда рядом такое совершенство.  — Пойдём, я тебе кое-что покажу, — жарко прошептал, соблазнительно задевая губами ушко. А потом слишком резво вскочил со стула и потянул за руку за собой. Юнги шатало немного, и он, глупо улыбаясь, следовал за найденным совершенно случайно ангелочком. Доверил своё знатно опьяневшее тело и сознание сказочному видению, которое затащило в лифт, вновь припадая к губам и тягуче медленно исследуя языком рот. Юнги вжимался всем телом, чувствуя жаркие ладони, скользнувшие под майку, и слабо застонал. Хотелось больше, глубже, жарче. Внести под кожу, как первосортный героин, и подохнуть от передозировки. Вот только лифт пискнул, оповещая о прибытии на этаж. Чимин резко отстранился, облизывая свои вкусные, манящие губы, и потащил за собой уже почти не державшегося на ногах парня. Они оказались в пентхаусе одного из самых высоких зданий города, валялись на полу террасы со стеклянной, мать его, крышей, смотрели на луну и целовались всю ночь напролёт.  — Что Вы делаете? — спросил Юнги, прерывая рассказ. Хосок посмотрел как на умалишенного, едва ли у виска крутить не стал и продолжил пихать игрушку в руки. Настойчивости психолога позавидует любой баран, и, прервав бесполезное перепихивание медведя по постели, пришлось признать поражение. Пальчики уютно расположились на мягких плюшевых лапках, а ещё, кажется, тот пах малиной. Удивительно, но стало немного легче.  — Просто жмякайте кумамона и продолжайте, — Хосок удобно устроился на стуле рядом и вперился взглядом в неуверенные поглаживания мягкой шёрстки. Недовольно нахмурился и цыкнул. — Да жмякайте-жмякайте, он и сам не против, не видите что ли.  — О Боже, — Юнги закатил глаза и фыркнул. Чего ещё ожидать от человека, который, несмотря на строгий костюм и деловой вид, прицепил заколку с фиолетовым пони себе на галстук. Вторая встреча была уже неслучайной. Закономерной даже, потому что Юнги никогда не встречал ещё человека, с которым ему было бы настолько комфортно. Да, с друзьями было легко и интересно, но это были друзья. Здесь же всё изначально было настроено на иной уровень. Когда спросил Чимина, как тот понял, что Юнги — би, тот рассмеялся так заразительно и ответил:  — Ну, ты же не разъебал мне пол-лица, когда я облизал твои губы. Крыть нечем. После того разговора появилась привычка смешить, чтобы наслаждаться тихим смехом. В ход шли тупые шуточки или просто щекотка, результат всегда был на грани совершенства. Кажется, это стало первой стратегической ошибкой, потому что не влюбиться в этот смех было невозможно. Дальше больше. Они гуляли вечерами по набережной, встречаясь после работы, ходили пару раз в кино, непременно на места для поцелуев, но вместо этого глупо хихикали, комментируя фильм на весь зал. Их грозились даже выгнать, а они тихо линяли, пока не пришёл контроллёр и долго ещё не могли остановить смех. А ещё Чимин буквально влюбил в ночной город. Они катались на его мерсе глубокой ночью по пустынным улицам, и это было волшебно. Тихая музыка, ни о чём не обязывающие разговоры, неизменный стаканчик кофе из Мака, огни фонарей и ярких витрин. Всё было незабываемо. В одну такую ночь Чимин показал звёзды. Буквально. Он выехал за черту города на достаточное расстояние, уложил головой себе на колени и ткнул пальцем в небо. Юнги и забыл, как давно он смотрел на звёзды. А всё оказалось вот так просто, даже дух захватывает. Миллиарды ярких точек собирались в узоры, ясные одной лишь вселенной, Юнги ловил их отражение в глубоких карих глазах и не мог налюбоваться. Если волшебство возможно, то оно соткало из своих нитей это создание. Желание поцеловать бесподобные губы подтолкнуло навстречу, и пусть зубы больно стукнулись, одного касания шаловливого языка хватило, чтобы её унять. Юнги даже не помнил, как перелез к Чимину на колени, как задрал футболку, уже намереваясь снять её, но его внезапно остановили.  — Сладкий, не стоит, — извиняющая улыбка в противовес пляшущим в глазах чертенятам. Да и руки, ползущие по бедрам к попе говорили совершенно точно об обратном.  — Да почему? Ты меня не хочешь? — поёрзав на коленях Юнги вызвал тихий стон. — Твоё тело говорит иначе, — снова склонился к губам, но пальчики вклинились между губами. — Да в чём проблема-то?! Чимин, словно извиняясь, прижал к себе, убирая руки от задницы и стараясь успокоить разбушевавшиеся гормоны.  — Я не хочу, чтобы наш первый раз был в задрипаной тачке в каких-то ебенях. Чёртов романтик, с улыбкой подумал тогда Юнги, вот только на следующий день Чимин пропал. На звонки не отвечал, смски вообще, кажется, не отправлялись. Испарился со всех радаров, а кроме номера телефона других контактов не было. Неизвестность изводила целыми сутками, заставляя метаться вечерами по городу. Их встреча была неожиданной. Тот, кого считал чуть ли не пропавшим без вести, совершенно спокойно выходил из клуба. Здоровый и невредимый.  — Привет, — Юнги помахал, неуверенно двигаясь навстречу, но его окинули непроницаемым взглядом и просто прошли мимо. За Чимином шли два бугая в костюмах и с рацией, но в опасности тот явно не был. Это наоборот больше было похоже на его охрану. В тот вечер внутри словно что-то надломилось. Неосознанная любовь треснула по шву, проливая первую кровь. Так просто не могло быть. Это же его Чимин. Ангел, который чужие чувства ставит в приоритет, а ещё так заразительно смеётся и ласково переплетает пальчики, чтобы чувствовать сидящего рядом человека. И он же, как оказалось, тот самый Пак Чимин, сын мэра и единственный наследник нехилой такой сети отелей. Богатенький мальчик, который, кажется, наигрался в чувства. Проехался катком по едва расцветшей поляне. По закону мироздания, которое решило добить окончательно, с незнакомого номера пришла смска. «Не лезь к моему парню. Найди себе другого, пидор». О ком идёт речь ясно и без имён. Как и то, что писала, скорее всего, девушка. Приплыли.  — Вы что, спите? — возмутился Юнги, швыряя кумамоном в притихшего психолога. Но тот поймал на лету и водрузил обратно. Ровно в тоже место, где он лежал до этого. — И у вас третий глаз, — уже с подозрением спросил парень, настороженно отползая. Мало ли. Хосок громко и искренне рассмеялся, снимая промелькнувшее напряжение. Он поднял взгляд и улыбнулся, показывая блокнот с неизменным фиолетовым пони, который держал в руках всё это время. Он просто что-то записывал, опустив глаза, поэтому казалось, что дремлет. Осталось надеяться, что писал он не юнгиновы мемуары.  — Не путайте меня с гадалками. Я беру деньги не за туманное будущее, а за мрачное прошлое. Продолжим? Юнги в тот вечер напился. Как начинающий алкоголик: совсем один и сразу целую бутылку дешевого вискаря. От одной мысли выпить что-то сладкое тошнило, да и вообще воротило при одном упоминании о сладостях. Потому что в голове сразу этот ебучий голос с его немного хриплым «сладкий». Допитая бутылка полетела в стену и, кажется, именно после этого соседка сделала звукоизоляцию в своей квартире. Плевать. В дверь вдруг постучали, Юнги послал всех далеко и надолго, но поздний гость был настойчив. А ещё по-пьяни мерещился любимый голос и соблазн открыть, чтобы убедиться в обратном, превысил чувство самосохранения. Однако на пороге действительно стоял Чимин. С букетом вульгарных красных роз и упаковкой тортика. Юнги даже позволил произнести «прости меня, сладкий» и всучить подарочки, но исключительно для того, чтобы букетом врезать по роже. Мимолетное удовольствие сменилось беспокойством. Пара веточек сломалась, а Чимин зашипел, прижимая ладонь к щеке. С роз не удалили все шипы. Юнги уже в тот момент понял, что пропал, когда охнул и, выронив торт, принялся извиняться. Капли крови на нежной коже пугали его до дрожи. Алкоголь подвыветрился, позволяя почти адекватно втащить несопротивляющегося парня в квартиру и ломануться за аптечкой. Вот только дешёвый коньяк оказался ядрёным и спутал ноги почти у цели, отчего Юнги рухнул на пороге, со всей дури впечатываясь лбом в металлическую ручку на двери. Хохотали тогда знатно. В итоге обрабатывать раны пришлось обоим. Чимину царапины, Юнги — огромный синяк. Они так и валялись на полу у ванной и просто молчали. Один не хотел говорить правду, другой — её слышать. В итоге ближе к полуночи Чимин поднялся и, целомудренно чмокнув в пострадавший лоб, удалился, так ничего и не сказав. Да собственно, всё было понятно и без слов. По утренним новостям вещали о том, что сын мэра сделал предложение своей девушке, и та просто не смогла отказаться. Ещё бы. Просто-таки идеальная пара. Дочка магната с огромным наследством, подкорректированной тысячами операций мордашкой и точёной фигуркой. Куда здесь мелкому адвокату из малоизвестной юридической конторки, что основали на пару с другом. Шансов не было изначально. Точнее с того момента, как узрел, что шмотки на ангелочке исключительно брендовые, а мерседес S класса не единственная его тачка. Да и та встреча у клуба, когда тот просто прошёл мимо, словно ткнула носом в многокилометровую преграду, разделявшую их миры. Сын мэра просто не мог себе позволить замечать простых смертных. В конце концов, сказка о Золушке, всего лишь сказка. Ей не место в реальном мире. Однако Юнги уже тогда знал, что проиграл в этой априори бесполезной войне. Все пережитые вместе вечера затапливали сердце невообразимой тоской. А уж эти бесконечные поцелуи, которые так будоражили кровь, как никогда в жизни, тихий божественный смех и бесподобные улыбки. От одного упоминания стягивало узлом поперек груди, мешая забыть раз и навсегда. Без единого боя война окончилась кровопролитием. Юнги поднял белый флаг, отдавая своё сердце в ласковые руки. Наплевав на гордость, сам первым написал, умоляя о встрече. Чимин, как победитель, поставил свои условия. Так Юнги впервые попал в noDream. Дряное место с поганым дизайном и отвратительными посетителями. Похотливые извращенцы и шлюхи, вот и весь контингент. Вот только проебал тот самый момент, когда сам стал им подобным. Чимин заказывал всегда одну и ту же комнату с огромной кроватью в центре. Любил, видите ли, как смотрится бледная фарфоровая кожа на пошлых черных атласных простынях. А ещё он любил причинять боль. Понял Юнги это слишком поздно, попадаясь в ловушку изобретательной обольстительности и обманчивой мягкости. Капкан был расставлен качественно. Незаметный и сильный, он впился в кожу, надрывая мясо и пуская кровь. Очернил и испортил шкурку, ставя пожизненное клеймо. Впервые придя в комнату с тринадцатым номерком на двери, Юнги обнаружил Чимина на постели. Развратно раскинутые ножки в чёрных чулках и бантик на шее снесли все тормоза. Они набросились друг на друга как изголодавшие звери, полируя губами кожу и стирая пальцами оставленные следы. Чёртов бантик развязался, стоило только потянуть, вот только черная лента скользнула на запястья, обвивая их сильно и лишая возможности дотронуться до манящего тела. Чимин улыбнулся соблазнительно и опрокинул на постель, привязывая запястья к металлическому изголовью.  — Позволь попробовать с тобой кое-что особенное, — обожгло жарким шёпотом на чувствительной коже, и Юнги позволил. Дал белый свет мягкому садисту, позволяя обманчиво нежно пройтись поцелуями вдоль подрагивающего тела и впиться зубами в бедро. В их первую ночь Чимин был по максимуму нежен, растягивая мучительно долго и неторопливо трахая, лишь изредка срываясь на звонкие шлепки по ягодицам. Доставил несравнимое удовольствие, чтобы при следующей встрече позволить себе больше. Сначала это были связанные руки и ноги, потом появилась боль, сначала лёгкая от простых шлепков рукой за любую провинность вроде опоздания на минуту или неправильного обращения. Потом больше. Ремень, стек, флоггер, любимая плеть. Юнги подстраивался, незаметно путая боль с неизмеримым наслаждением, и всегда ждал конца сессии, зная, что затем Чимин поблагодарит за терпение отборной порцией нежности и трахнет неторопливо, со вкусом. Всё, как в первую ночь, пусть и приходится немного потерпеть. Юнги не заметил, как перешёл тонкую грань, позволяющую в любой момент прекратить эти встречи. Нет, теперь он всегда вздрагивал, когда на телефон приходило сообщение, пулей бежал в душ, подготавливая себя и дрожа всем телом в нетерпении. Стал наркоманом с гребанной ломкой, которая начиналась на утро после посещения noDream. Чимин ласково трепал по голове и смеялся, видя его на коленях в тринадцатой комнате, абсолютно голого и с горящими от предвкушения глазами. Лепил себе игрушку, методично, долго и упорно подготавливая к настоящим играм. В один такой вечер, Чимин обманчиво ласково потрепал по макушке, а потом нацепил ободок с ушками, поправляя волосы, и залюбовался результатом.  — Будешь моим котиком? — вопрос не требовал ответа, за Юнги уже всё давно решили, но тот кивнул на всякий случай пару раз, чем заслужил благодарность. Его потрепали по щеке, а потом застегнули ошейник. Неудобный, кожаный с треклятым бубенчиком, который звенел при малейшем шорохе, но первый особенный подарок за долгое время. — Тогда буду звать тебя Шуга. Ты же такой сладкий у меня. После этого появились неизменные Хозяин и Шуга. Никаких имён, только эти два слова, ограничивающие две роли, за рамки которых заходить опасно. Юнги один раз пытался, после сессии прижимаясь к своему Мастеру и ласково нашептывая его имя, пробуя поцеловать. Но в ответ получил обидную пощёчину. Больше он грань не преступал, а у его зависимости, наконец, появилось имя. Сладкое, как и любая боль, после которой аккуратно обрабатывали пострадавшую кожу и доставляли удовольствие. В какой-то момент Чимину наскучило. Он придумал новую забаву. Привязал на кровати, вставил огромный вибратор, сразу включая на последнюю скорость, и коснулся дыханием напряженного члена.  — Если звякнет колокольчик, я тебя накажу. Острый язычок скользнул по головке, дразня дырочку уретры. Чимин наслаждался зрелищем, чувствуя, как под пальцами дрожат бедра, а его питомец жмурится и старается дышать ровно, но не выдерживает и стонет в голос, выгибаясь навстречу. Колокольчик победно звенит, и Мастер не в силах сдержать улыбки. Слишком просто.  — Котик хочет быть наказанным, — пропел счастливо, расстёгивая наручники и высвобождая Шугу. У того пред глазами всё пятнами плывёт от вибрирующей игрушки, потому не сопротивляется совершенно, когда его стягивают с кровати. Чимин любуется своим шедевром, а потом решает, что не хватает одной детали и перевязывает сочащийся смазкой член черной атласной лентой, завязывая бантик у основания. Поводок к ошейнику и они готовы к вечернему променаду. Чимин слишком долго ждал этого, поэтому не позволит ничему испортить ему удовольствие.  — Забыл, как ходят котики? — звонкий шлепок по ягодице, от которого вибратор проникает глубже и проезжается по простате. Шуга стонет и падает на колени. Смотрит мутными глазами и вертит попой, будто спрашивая, правильно ли сделал. Мурчит от ласковой ладони, погладившей по макушке аккурат между черных плюшевых ушек. — Умница. Первая волна страха пробилась через возбуждение, когда на любимом лице появилась маска, а потом его вывели в коридор. Как-то резко пришло осознание, что его могут увидеть вот таким: на коленях, в ошейнике и с огромным вибратором в заднице; но поводок тянул дальше, утягивая за собой. Ноги дрожали, от каждого движения искусственный член задевал внутри простату, принося несравнимое удовольствие. Но член был крепко перевязан. Хозяин не разрешал кончать раньше времени. Они зашли в огромный зал и вот тогда Юнги испугался не на шутку. Все заинтересованно обернулись на вошедших. Люди в масках заухмылялись, кто-то даже приветственно кивнул его Мастеру, но основное внимание было направлено на затравленно озирающегося Шугу. Кожа покрылась липким потом от всех этих масляных взглядов, впервые за долгое время захотелось снять с себя этот гребанный ошейник и свалить куда подальше, но Чимин будто чувствовал его настроение, присел на корточки, закрывая собой остальных зрителей.  — Мой котик испуган? — ладошка нежно коснулась щеки. Юнги неосознанно потянулся за необходимой сейчас лаской и посмотрел в глаза своего Мастера, ища там поддержки. — Но это твоё наказание, помнишь? Придётся потерпеть. Юнги хотел отказаться, сбежать, пока есть возможность, но прекрасно понимал, что в таком случае потеряет Чимина уже навсегда. Знакомая тоска наполнила воспоминаниями о том, как было хреново, когда тот исчез из его жизни, и подтолкнула к выбору. Шуга остался и позволил увести себя в центр зала. Липкие взгляды были неприятны, от них горела кожа, и плавился стыд. Мастер лишь заинтересованно оглядывался на питомца, больше не подбадривая и не прося ни о чём. Он и так знал, что Шуга сделает всё как надо. Он его к этому хорошо подготовил. Юнги испуганно охнул, когда его подняли резко и впечатали животом в стол. Снова захотелось сбежать, только представив, какой вид сейчас представился всем этим незнакомым людям. Чимин несильно ударил по ногам, заставляя расставить их шире, надавил на поясницу и погладил по ягодицам.  — Двадцать пять ударов, малыш, и мы уйдём отсюда, — прошептал Мастер. — Считай. Шуга вскрикнул от неожиданности, когда ладонь обожгла кожу. В уголках глаз скопились слёзы, но он терпел, считая каждый удар и скребя пальцами по столу. На одиннадцатом не выдержал и заплакал, опуская лицо и пряча слёзы. Всхлипывал, но продолжал считать, слыша все восторженные шепотки, чувствуя, как взглядом исследуют покрытую потом кожу, и как вибрирует внутри чёртова игрушка. От каждого удара вибратор проезжался по простате, отчего все тело сводило судорогой. Попа горела, член сочился смазкой, а из груди вырывались позорные всхлипы. Безумный стыд смешался с каким-то новым неопознанным чувством, от которого хотело извиваться ужом, подставлять свою задницу и умолять. Показать какой ахрененный питомец у его Хозяина. Чимин развязал ленту на члене и шлёпнул в последний раз, с ухмылкой наблюдая, как трясёт Шугу, пока сперма выплёскивается толчками. Страх и стыд стали пикантной приправой к ошеломительному оргазму. После того случая испытания с колокольчиком проходили всё изощреннее. Чимин издевался, как мог, не позволяя двигаться, и наслаждался тщетными попытками избежать наказания. Гребанный бубенчик всегда рано или поздно звенел, после чего начинались экзекуции. Шуга лишь радостно вилял попой с пушистым хвостиком, стараясь притянуть к себе больше внимания и подчеркнуть статус своего Хозяина, а потом извивался, когда его избивали на глазах у всех или заставляли скакать на члене под звон злосчастного колокольчика. Изливался под тихое «умница, сладкий», незаметно для себя самого кончаясь как человек. Сессии стали жестче, удары сильнее. Нежная кожа лопалась, не успевая заживать. Чимин уже не обрабатывал раны, лишь помогал смыть с себя кровь и одеться. Их общение ограничилось ролями, вне которых они едва узнавали друг друга. Если для одного это было нормой, то второй тихо умирал. Юнги перемалывало каждый раз, когда сидя в ногах и раболепно поднимая взгляд, он видел ту самую улыбку, но направленную уже другим. Никакие стоны или унижения не помогали вернуть прежнего восхищения в глазах. Чимин им пресытился. Юнги по-прежнему ловил лучшие в жизни оргазмы, но после них чувствовал себя пустым и разбитым. Прекратить бы всё одним махом, перестать зализывать раны в полном одиночестве, захлёбываясь в слезах. Но внутренний голос шептал, что предавать Хозяина нельзя. Так появился Шуга. Он брал бразды правления в те моменты, когда Юнги хрипел внутри полузадушено, и сам ластился к ногам, требуя внимание Чимина. Тот фыркал и игнорировал. Тогда приходилось нарушать все установленные правила, залезать на колени и лезть с поцелуями на глазах у всех, ёрзать и облизывать нежную шею. Мастер тогда драл при всех, разложив на столе, а Шуга плакал от счастья, пачкая спермой живот. Ошибся лишь однажды, когда прокусил кожу на шее, оставляя заметный след. Вот тогда Чимин разозлился не на шутку. Он привязал своего питомца в центре зала на всю ночь.  — Хозяин? — испуганно прошептал Шуга и ойкнул, когда голову задрали, держа за волосы. Лёгкая боль не шла ни в какое сравнение с той, что приносили слова.  — На эту ночь все здесь тебе Хозяева, малыш, — прозвучал приговор. Юнги, не веря, покачал головой и попробовал высвободиться. Чимин не смотрел на эти все потуги, он вернулся за свой столик и продолжил беседовать со своими знакомыми, как ни в чём не бывало. Даже Шуга, привычный к унижениям, испуганно сжался, озираясь по сторонам и продолжал пытаться выбраться. Безрезультатно. Это был персональный ад. Все те хищники, которые прежде облизывали кожу взглядами, получили возможность дотронуться. Да не просто дотронуться, а делать всё, что захочется. Трудно вспомнить, сколько чужих лапищ оставили следы на коже, сколько членов перебывало в растраханной заднице. Юнги отключался пару раз, но из спасительно забытья всегда выводила боль. Слёзы текли нескончаемым потоком, он, кажется, умолял остановиться, глядя в сторону Чимина. Но тот смотрел непроницаемым взглядом и лишь крутил в руке бокал, раскатывая дорогое вино по бездушному стеклу. Он не чувствовал сожаления и не желал прерывать наказания. Вакханалия продолжалась всю ночь. Ноги и руки давно уже не держали, Шуга скрючился на полу, насколько позволяли крепления, и вздрагивал всякий раз, когда кто-то проходил мимо. Он больше не плакал и не умолял. Надломился. Когда Чимин отстегнул ремешки и подхватил полубессознательное тело, прежней эйфории от касаний не было. Даже Шуга заткнулся. Спрятался позорно в самый угол, не желая страдать. А Юнги больше терпеть не мог.  — За что ты так со мной, я же люблю тебя, — прошептал, едва они оказались наедине. Издевательский смех разорвал сердце в клочья. Юнги, не веря собственным ушам, поднял глаза на человека, которому только что открылся, и не узнавал его. Где тот ангелочек, которому вручил свою душу? Перед ним сейчас бездушный монстр.  — Любишь? Господи, котик, из какой сказки ты выполз? — Чимин похлопал по щеке. Его явно забавляли произнесённые слова. Но когда увидел блестящие от слёз глаза, застонал. — Так, ты что, серьёзно? Любви не существует, малыш. Это сказки для сопливых малышей.  — Но я люблю тебя, — протестующее вскинул руки, пытался докричаться, но, кажется, бессмысленно. На него смотрели с усмешкой, как на маленького ребёнка, который несёт ахинею, искренне уверенный в своей правоте. — А как же наши отношения? Новая волна смеха подмыла сваи, удерживающие на плаву крохотный мирок. Шуга захлебывался в крови, не понимая, чем заслужил. Каждое новое слово вбивало гвозди в хребет, перемалывая хрупкие позвонки в порошок.  — Отношения? У нас? Ты меня разочаровываешь, сладкий. Мы просто трахаемся. Отношения у меня с Сонгён. Мы женимся через пару месяцев, неужели не знал, мой маленький наивный кот, — Чимин вздохнул, видя подкатывающую истерику, и присел на корточки, перед сжавшимся на полу парнем. Продолжил уже чуть мягче, будто это могло снизить градус боли от жестоких слов. — Мы с тобой просто играли, Шуга. А ты всё взял и испортил. Придётся искать нового питомца, — тяжёлый вздох, полный какой-то непонятной тоски. Мерзко, противно, закрыть бы уши руками и закричать, чтобы не слышать, но Юнги слушает до конца. — Что ж, прощай, сладкий. Надеюсь, запомнишь теперь, что любовь — это сказки. Её не существует.  — После этого Вы решили наглотаться таблеток? — мягко спросил Хосок, кусая губу и наблюдая за клиентом, который вжимал лицо в мягкую шерстку кумамона и дышал едва ли.  — Откуда Вы знаете? — голос прозвучал глухо, но уже без прежнего надрыва. Всё-таки рассказывать во второй раз гораздо проще. Слова вылетают легче, вот только боль по-прежнему вязкая и концентрированная.  — В каждом уважающем себя психологе должна быть какая-то загадка, — важно ответил Хосок, поднимая для убедительности палец. Юнги фыркнул, удобно устраивая игрушку на груди. Эта манера переводить всё в шутку знатно разряжала обстановку, позволяя на секунду забыть обо всём. — Можете опустить подробности, я знаю, что Вы смогли восстановиться и зажили нормальной жизнью. Но что случилось потом? Задело это «нормальной», будто подчеркнуло лишний раз, каким убожеством был Шуга. Но Юнги старался абстрагироваться и зацепился за вопрос, чтобы не зашвырнуть чем-нибудь тяжёлым в психолога и не завопить, чтобы тот со своими загадками пиздовал в дальние и сказочные страны.  — Дальше появился Тэхен. До сих пор не понимаю, как он меня нашёл и почему решил, что любит, — неловкая улыбка скользнула на губы, стоило только вспомнить, как позорно сбежал после первого признания в любви. Растерялся, не зная совершенно этого парня с огромными глазами и детской улыбкой. — Знаете, он мне чем-то даже меня напомнил. Того, что таскался за призраком Чимина и пускал слюни.  — Поэтому Вы решили открыть ему глаза и показать, что радугой пони блюют только в сказках. Юнги поморщился. Правда неприятно задела. Тогда это казалось хорошим решением. Правильным. Сейчас он уже сильно сомневается. Нет, осознаёт, что ошибся. Вспомнить только тот надломленный шёпот, когда они прощались, и заплаканное лицо. Даже после noDream Тэ не выглядел таким неживым. Так выглядел Шуга, когда Мастер бросил его.  — Я не хотел так. Не знаю, что на меня нашло, — простонал Юнги, зарываясь пальцами в волосы. — Всё началось с того, что мы встретили в казино Чимина. Он… Я…  — Напомнил, как всё было, — мягко подсказал Хосок. — И Вы подумали, что есть шанс всё вернуть назад. О да, он снова бросился на грабли, с мазохистским удовольствием позволяя причинять боль и уничтожать отстроенные за месяцы разлуки укрепления. Сам разрешил разрушить себя до основания. Но жалел он не об этом. Похуизм на собственное тело и душу неизлечим, а вот Тэхена сломать не было в планах. И чтобы пытаться исправить ошибку, нельзя совершать новые. Прошлое должно остаться в прошлом, ведь так?  — Что ж, проблему я понял, — подытожил Хосок, хлопая по коленям. — Мы можем её решить, но только если Вы будете выполнять мои рекомендации. Юнги согласно кивнул пару раз, не в силах больше говорить, но большего от него и не требовали.  — В таком случае постарайтесь уснуть, а уже завтра мы с Вами подумаем, как нам лучше поступить, — парень поднялся с места, улыбаясь по-прежнему ярко и необычно. Солнечно. Аж слепит. — До встречи.  — Постойте, — хотел остановить, но поздно. За Хосоком хлопнула дверь палаты, в которую тут же забежала медсестра и предложила снотворное. Юнги не стал отказывать, прижал к себе забытого странным психологом кумамона, которого хотел вернуть, и уснул, сворачиваясь клубочком под легким одеялом и чувствуя ненавязчивый аромат малины.