Fake love

Кто бы мог подумать, что разговор по душам за чашечкой чая приведёт его сюда. Ладно, чаем тогда всё не ограничилось. По мере выкладывания информации перешли на напитки горячительные. А потом удерживали Чонгука, который порывался пойти «пиздить мажорскую морду». Едва утихомирили и отправили спать. Как он успел смыться, аккурат до того момента, как Намджун решил отвезти его домой, они так и не поняли. Факт остаётся фактом: друзья в итоге рассосались, а на утро на телефоне обнаружилось оповещение-напоминалка. Никаких пояснений, только время и координаты. Вот таким образом Юнги оказался с диким отходняком (и не только от алкоголя) в дурацком кабинете в каких-то ебенях и пялился на жизнерадостную табличку прямо у него под носом. «Ваша Надежда на лучшее будущее, Чон Хосок».  — А вы оптимист, — сказал после долгой паузы и, наконец, посмотрел на свою «надежду». Та улыбалась ярко и крутилась на кресле из стороны в сторону. На голове болталась пара хвостиков с резинками-пони. Если б не халат и копия лицензии на стене, Юнги бы просто развернулся и ушёл. Цирка на колёсах ему без всяких психологов хватает. А здесь же явно всё как-то слишком. Эти дурацкие игрушки разных размеров и степени плюшевости на полках и кушетке, выкрашенные в небесно-голубой с подрисованными облачками стены, не придавали врачу серьёзности. Ни на грамм. И это ему свою психику доверять? Кажется, не стоит.  — А что Вам мешает им стать? — спросил Хосок, сложив руки в замок и глядя на своего нового пациента. — Так жизнь будет гораздо проще.  — Моя уже не станет, — буркнул Юнги, откидываясь на спинку кресла. — Давайте сразу расставим точки над i. Мой визит оплатили друзья, лечить меня не надо, мы видимся первый и последний раз. Просто, строго и доступно. Профессия отложила отпечаток, да и головная боль не способствует развитию человеколюбия.  — Я и не врач, чтобы лечить, — психолог развёл руки в стороны и скопировал позу своего клиента. — Впрочем, Вы можете уйти прямо сейчас, — вдруг пискнул компьютер. — Оу, но только что кто-то оплатил месяц ваших сеансов. Сумма кругленькая, уверены, что сможете вернуть? Юнги, поднявшийся было из кресла, плюхнулся обратно и слабо застонал. С деньгами у него сейчас напряг, да и Намджун скорее всего вычтет всю сумму из зарплаты. Филантропом он никогда не был. Уровень глухого раздражения по отношению к оптимисту напротив подрос на пару планок. Достигнет максимума — сдержаться не получится. Не начать бы на людей кидаться  — Давайте так, Вы расскажете мне о своей проблеме, а я попробую предложить решение.  — У меня нет проблем, — Юнги потёр виски. Голова раскалывалась жутко. Пора перестать пить коньяк всякий раз, когда в жизнь вторгается Пак Чимин. Так и спиться не долго. Одно упоминание имени разорвало висящие на тонких нитях крохи сознания. Вернуться бы в забытье, в котором он дрейфовал до прихода друзей. Но темнота больше не принимает в свои объятия, она снова стала глухой на чужие стенания. Подкидывает лишь кадры воспоминаний и шепчет знакомым голосом: «Ты ничтожество». С этим не поспоришь. Только ничтожество может, разрушая собственную жизнь, пошатнуть основание чужой.  — Что ж тогда можете просто отдохнуть, пока время не истечёт, а я займусь своими делами, — Хосок указал на забитую плюшевыми монстрами кушетку и отвернулся к своему компьютеру. Пальцы застучали по клавиатуре, хвостики на макушке забавно подрагивали в такт движениям головы, а Юнги осознал, что он действительно устал. Не так, как люди устают после напряженного рабочего дня, или не высыпаясь ночами от жестокой бессонницы. Это усталость от жизни. Страшная по своей сути штука, потому что от неё не спасает ни внезапный отпуск, ни долгий здоровый сон. Ни любовь. Которой в общем-то не существует. Юнги совсем перестал понимать мир, окружающих людей. Самого себя. Даже сейчас, лёжа среди игрушек и сжимая в ладонях кумамона, он не мог найти смысл существования. Юнги искал его везде, цеплялся за все возможные предложения и не мог ни за одно из них удержаться. Раньше, ещё по молодости целью было получить образование, чтобы слезть, наконец, с шеи родителей. Затем — найти работу с достойной зарплатой. Потом — удержаться на ней. Когда в жизни появился Пак Чимин, цели поменялись местами. После Пак Чимина целей не осталось. Выходом из положения казалась смерть. Что может быть проще — наглотался таблеток и больше ничего не чувствуй. Да только от горсти этого дерьма скрутило ещё сильнее, добавляя к моральной боль физическую. Если бы не Намджун, ещё неизвестно чем бы эта глупость тогда закончилась. Но они с Чонгуком вытащили его. Соскребали со всей квартиры разорванные ошмётки и лично, каждый гребанный вечер склеивали. Теперь не склеить уже. Просто нечего.  — Скажите, а Вы умеете склеивать осколки? — вопрос вырвался сам по себе. Пальчики теребили плюшевые лапки, нога болталась, свисая с кушетки, а глаза неотрывно следили за паучком в самом углу. Тот лепил свою паутину, усердно крутясь всем телом. Хотелось быть таким вот пауком. Развешивать паутину каждый раз, как её сметут какие-нибудь долбоёбы, и никогда не отчаиваться. Отчаиваться. Смешно. Пауки слишком примитивны, чтобы размениваться на подобные поганые чувства.  — Да, знаете, приходилось склеивать разбившуюся чашку, — клацанье клавиатуры не прекратилось ни на минуту. Эдакая иллюзия, что подобный вопрос не вызвал особого интереса. Вот только, если бы Юнги отвлекся от увлекательнейшего процесса создания паутины, заметил бы, как на него посмотрели в этот момент.  — И что получилось?  — Дикий уродец, если честно. Фарфоровый монстр, который пускал чай тонкими струйками изо всех оставшихся щелей. Но я любил его, — последняя фраза выдана с максимальным трагизмом. Юнги фыркнул, представляя себе бедную чашку. Она наверняка пылится на полке и ждёт возможности красиво упасть на пол. Так, чтобы никто больше не пробовал её собирать.  — Вы не спасли любимую кружку, почему думаете, что можете склеивать людей? Хосок отвлекся от набираемого текста. Выдержал с достоинством насмешливый взгляд. Даже улыбнулся. Губы сложились сердечком, Юнги невольно залюбовался, отмечая, что от этого человека исходит какая-то тёплая аура. Человек-солнышко.  — Я считаю, что клеить что-то там, где спасти уже нечего, бессмысленно. Приклеить один недостающий осколок можно. Пытаться склеить посуду целиком — глупо. Функционировать, как раньше, уже всё равно не будет. Так разве не проще собрать осколки, расплавить их и слепить что-то новое? Да, может получиться не совсем та самая любимая кружка, но вполне надёжная и симпатичная. Ваша собственная. Вы не согласны со мной? Эти слова ввели в ступор. Что несёт этот псих? Разбить всё ещё сильнее и сделать что-то другое? Юнги кромсал себя изнутри несколько месяцев, чтобы потом взять и вылепить из себя что-то новое? Бред какой-то. И вообще, они говорили про посуду.  — По-моему проще купить новую чашку, — Юнги поднялся с кушетки, аккуратно откладывая кумамона на его почётное место в самом центре. — Кажется, наш сеанс подошёл к концу, не смею больше отвлекать.  — Подождите, — Хосок вышел из-за стола и протянул визитку. Не дожидаясь ответной реакции, всунул её в карман пиджака, тем самым не принимая никаких отказов. — Позвоните мне, как сочтёте нужным. Назначим с вами время следующего сеанса.  — Хорошо. До свидания, Мистер Надежда всей моей жизни, — фыркнул Юнги, игнорируя протянутую для пожатия ладонь.  — До свидания, Шуга, — тихо попрощался психолог, когда дверь уже почти захлопнулась за посетителем. Слова дошли до ушедшего, а большего и не требовалось. Юнги стоял за дверью, пришибленный прозвучавшем вслед шёпотом, и отказывался понимать произошедшее. Просто быть не может. Эту кличку знало не так уж много людей. Друзья, Чимин, Тэхен. Ну и посетители noDream, конечно. Однако верится с трудом, что этот благообразный чудаковатый парень был там во время всех тех диких вакханалий с участием Шуги. Прятался за чёрной маской и следил издалека или даже участвовал. Кожа покрылась липким потом.  — Быть такого не может, — прошептал себе под нос для уверенности и оглянулся на цветастую вывеску за спиной. Милый доктор-оптимист не так уж прост, каким хочет казаться. Может и встречи с ним действительно могут быть интересными. Проверять только в ближайшее время не очень хочется. У него уже есть решение проблемы. Сработало в прошлый раз, сработает и в этот. Обеденный перерыв как раз закончился, когда Юнги вернулся в офис. Привычная суматоха, нытье Намджуна об исчезнувшей принцессе и подзатыльники ему мимоходом за подставу с психологом. Всё так, как и было до этого. Погружение в чужие жизни при знакомстве с новым клиентом, поиск аргументов для защиты, изучение возможно новых обстоятельств дела, улик. Разве здесь может быть место отчаянию? Никак нет. Адвокат должен помогать другим. Со своей жизнью можно разобраться позднее. Дни начали складываться в невообразимое марево букв, цифр, названий дел и статей. Чужие судьбы, фальшивые улыбки, стук молотка. Вся контора поражалась подобному энтузиазму обычно неспешного и рассудительного коллеги, но не стали останавливать. Теперь у них появилось время на перекуры, да и работа продвигалась как-то легче. Намджун только обеспокоенно косился и спрашивал, как обстоят дела дома. А что дома? В квартире было пусто, мрачно и тихо. Юнги приходил позднее обычного, заваривал себе купленные по дороге рамён и кофе, садился за ноутбук. Отрубался прямо за столом, отчего шею ломило, а поясница едва ли разгибалась. Не помнил даже, когда в последний раз толком обедал или высыпался. Мысли в дневное время вились вокруг работы, а вот ночью. Ночью творился хаос. Кошмары непозволительно часто напоминали обо всём случившемся, пятная светлую убеждённость в том, что можно жить как раньше. Усталость копилась день изо дня, пока не вылилась в позорный обморок прямо в зале суда. Юнги как раз встал, чтобы ответить на обвинение прокурора, как почувствовал, что перед глазами темнеет, а противная рожа судьи плывёт куда-то набок. Тошнотворно светлая палата, дурацкая больничная пижама, капельница, качающая какую-то прозрачную дрянь в вены и скорбная моська Намджуна. Не тот вид, который хочется лицезреть, едва разлепив глаза. Но и за прикрытыми веками не предвиделся покой. Потому что снился ему Тэхен.  — Юнги, чёрт, ты бы знал, как я испугался, когда мне судья позвонил и сказал, что ты в больнице. Вы меня с Чонгуком в могилу сведёте, однозначно, — Намджун устало вздохнул и потёр виски. Он тоже вымотался, но морально, не успевая переживать за обоих придурков.  — Что со мной? — голос сиплый, сонный, под глазами жуткие синяки, а мягкие щёчки впали. А всё потому, что пустил свою жизнь на самотёк и вообще дурак самонадеянный. Не принимает чужой помощи, а сам явно не справляется. Ему жизнь хребет ломает, а он пыхтит, корчится, но ползёт. Упорству должна быть мера. И может этот обморок, научит его хоть чему-то. Намджун очень на это надеется, потому что помочь можно только тому, кто эту помощь готов принять.  — Жуткое переутомление. Врачи в шоке, как ты ещё так долго продержался. Тебе бы отлежаться здесь пару дней. Юнги не ответил. Устало прикрыл глаза и вздохнул. Он уже и сам догадался.  — Мне пора идти. Твоё заседание отложили, надо подготовиться. А ты отдыхай, — Намджун похлопал по руке, поднимаясь. — И не вздумай сбегать, я сказал, чтобы тебя в случае побега вернули и привязали. Юнги посмотрел на друга злобно, вкупе с синевой под глазами наверняка смотрелось жутко, но тот стойко выдержал и возражений принимать не стал. Попросту сбежал, оставляя совсем одного. Будто не знал, что одиночество из приятного спутника стало коварным врагом. Солнце ещё светило. Ярко, уверенно. Болезненно. Сколько вообще времени прошло с той ночи, когда Тэхен с ним попрощался? Юнги совсем потерял счёт времени. А ведь даже ни разу не спросил как он там. Пережил ли. Нашёл ли силы. Юнги вот не справился. От самобичеваний спасла медсестра. Милая девчушка, робко улыбаясь, аккуратно вынула иглу из вены и, положив на тумбочку пару таблеток и стакан воды, удалилась под грохот колёсиков стойки-капельницы. Телефон запищал от пришедшего сообщения. Юнги дотянулся до него и разблокировал экран. Сердце пропустило удар. «Сладкий Шуга не хочет встретиться? Мастер соскучился ^.^». Прошла хренова туча времени с последней встречи, да и расстались они не очень, и это всё, что Чимин смог написать. Разочарование? Есть немного. Даже Шуга внутри не скребётся навстречу Хозяину. Тоже устал видимо. Хочет простой заботы и внимания. Обычный трах уже не прельщает. После встречи с Тэхеном захотелось чего-то большего. Более искреннего. «Прости, я сейчас в больнице». Это был первый раз, когда он отказал Чимину. Переломный момент? Вряд ли. Зависимость никуда не делась, пульс привычно подскакивает при виде сообщений от конкретного человека, а ещё очень хочется увидеть милую улыбку и послушать журчащий голос. Чтобы вот просто так пришёл и провёл с ним время. Поинтересовался его жизнью, в конце концов. Однако реальность всегда жестче надуманных мирков. «Оу, выздоравливай тогда, котик». И всё. Юнги ждал час, два. Но больше сообщения не приходили. Собственно в этом не было ничего странного. Чимин уже давно показал сторону своего интереса. Безликие котик и Шуга говорили сами за себя. Вдруг затопила чёрная обида и жалость к себе. В уголках глаз скопилась влага, всё тело скрючило в комок. Сжаться бы до размера молекул и исчезнуть, не мозолить гребанному миру глаза, но не получается. Вселенная против. Ей нравится смотреть, как бесхребетного уже кота пригибает к земле и давит, давит. Вокруг словно образуется вакуум, лишает воздуха, заставляя распахнуть рот в беззвучном крике. Не справляется. Юнги не справляется. Подняв к лицу сжимаемый до сих пор в руке мобильник, выбрал в контактах лишь чудом сохранённый номер и набрал. Руки дрожали, а вдохи получались всё реже, пока играла весёленькая мелодия вместо гудков.  — Алло, — жизнерадостно ответили на том конце провода.  — Склейте мою чашку, пожалуйста.